Тогда пухлые губки упрямо надулись, бровки решительно сдвинулись, и барышня взяла Иванну за руку.
— Я знаю, кто вам поможет! Идёмте!
Серая мышка едва успела подхватить чемодан и зонтик, как оказалась у мигающего светофора, а еще через пять минут шла вдоль пятиэтажек по асфальтовой дорожке. Блондинка постукивала каблучками чуть впереди, а чемодан Иванны катился по асфальтовому тротуару с таки грохотом, словно это тележка, груженая камнями.
На растерянный вопрос «куда мы идем», спутница торжественно ответила:
— К нашему лучшему сыщику! Между прочим, у него талант от природы.
Лоб Иванны исказила презрительная складка, но ее провожатая этого не заметила, так как ни разу не оглянулась.
«Знаю, знаю…» — думала Иванна, на автопилоте следуя за блондинкой. — «Стоит быть посдержаннее, и не судить о людях раньше, чем с ними познакомлюсь».
Но это в теории легко, на практике же за годы службы ей встречался не один доморощенный детектив, начитавшийся бульварных «интриг и расследований», и возомнивший себя вторым Шерлоком. И ни один из них не оправдал ожиданий не то, что Иванны — даже своих родственников.
— Чем сможет помочь мне ваш эм… сыщик?
— Вы что, мне не верите? — в первый раз на лице незнакомки отразилась обида. — Да это лучший детектив, такого больше нигде нет! Вы сами убедитесь, когда ваши документы и деньги окажутся при вас. И еще извиняться будете.
Она приподняла кверху аккуратный носик и всем видом показала, что больше не намерена отвечать на подобные оскорбительные вопросы.
Иванна пожала плечами и возражать не стала. Надо — извинится. Ошибки свои она всегда признает, только ошибается редко. Но рассудила так — возможно, ей и не помогут вернуть деньги, но может, хоть на улице не оставят. Пожалуй, выбирать уже не приходится. Когда все закончится, за благодарностью дело не станет. В конце концов, если ее примут на работу — отправят запрос в Москву, восстановят документы — то она вполне сумеет расплатиться за доброту.
Было нелегко поспевать за шустрой барышней, волоча за собой чемодан. Но постепенно Иванна погружалась в ритм, отбиваемый зонтом-тростью по асфальту. Ее все глубже и глубже затягивал этот звук, как бубен шамана в некий транс, из которого вывел голос спутницы. Её носик принял прежнее положение, она поправила свёрток, взглянула на Иванну вполоборота, и как-то смущенно добавила.
— Только… вы не судите по внешнему виду. Она довольно странная… для сыщика.
Иванна оторвала взгляд от асфальта и перевела его на зелёные глаза блондиночки.
— Значит, это женщина…
Для опытной оперативницы это было равносильно приговору. Женщина-детектив-самоучка. Что же может быть лучше? Но на этот раз склонность развешивать ярлыки едва не вышла Иванне боком. Скажи она лишнее слово, и ее добросердечная спутница просто отправилась бы по своим делам. Но мысли остались не озвученными, и барышня продолжила свое доброе дело.
Правда, после этого утверждения блондиночка, непонятно почему, призадумалась.
— Можно и так сказать. Да, мы ведь почти пришли. Это «Топольки».
Иванна слегка приободрилась уже от одного того, что палящее солнце проспекта сменилось прохладой и свежестью тенистой аллеи. Если до этого они шли по обычным улицам самого что ни на есть обычного города, то теперь словно попали в другой мир. Однотипные пятиэтажки сменились симпатичными коттеджами в окружении рябин, калиновых кустов и лип. Городской шум плавно перетек в птичий щебет, перед домами раскинулись шикарные клумбы за невысокими заборчиками, стали появились скамеечки и качели.
Миновав аллею и несколько коттеджей, женщины свернули за угол оранжевого кафе под названием «Сытый кот» и вновь вышли к пятиэтажкам. И только пройдя через два двора, очутились на самой тихой и уютной улочке, какую Иванна только могла себе представить. Она дремала в своем безмятежном мирке, совсем небольшом — с одного ее конца был отлично виден другой. Городской шум сюда совершенно не долетал, и только в одном из домов слышалась тихая музыка — кто-то играл на фортепиано. Но спутницы направились в противоположную от звука сторону. Их целью был уютный двухэтажный домик, расположившийся прямо в центре улицы и зажатый между двух шикарных коттеджей. На их фоне он выглядел несколько обшарпанным, но — настоящим. Про такие дома говорят — у стен есть душа.
Обвитый зелеными плетями винограда, с резной скамейкой у входа и несколькими яблонями за просвечивающим реечным заборчиком, он наводил на мысль об одинокой женщине, со скуки решившей заняться расследованиями.
Но стоило войти во двор, как из-за угла дома появился парень, ужасно лохматый и — совершенно отсутствующий в этом мире. Его руки были заняты странным прибором с десятком тонких проводков, топорщившихся во все стороны. Он так сосредоточенно щелкал переключателем, словно в этом заключалась суть всего мироздания.
«Все-таки не женщина. Наверное, это и есть наш доморощенный гений сыска», — мелькнула мысль у Иванны. — «И, конечно же, он испытывает новое прослушивающее устройство, которое изобрел сам. Да что там, оно наверняка и мысли читает…».
Но она не успела додумать саркастическую мысль.
— Женечка, здравствуй, солнце! — барышня одарила парня жемчужной улыбкой, но он даже не взглянул на нее, словно звук голоса не долетел до его замкнутого мирка с переключателем.
Девушку это ничуть не смутило. Она улыбнулась, забрала из рук юноши прибор и вручила свёрток.
— Отнеси это Артёмке, пожалуйста. Он ждал этот атлас с сентября, уже всем растрезвонил, что скоро привезут. Уникальное издание, видишь ли…
Странный молодой человек сделал неловкое движение руками, словно пытаясь ухватить ускользающий прибор и в то же время не потерять свёрток. По-видимому, точка равновесия сместилась, он едва устоял на ногах, но зато вышел из транса, сфокусировался на лице собеседницы и расплылся в ответной улыбке.
— Будет сделано! — бодро сообщил он. Но выполнить поручение не успел, потому что за спиной Иванны раздался настоящий вопль индейца милуоки, следом за которым, опережая собственный радостный крик, примчался вихрастый мальчишка лет семи. Он ухватился за свёрток, как коршун за добычу, и сияющими глазами посмотрел на блондинку.
— Мамочка! — эмоции били через край. — Мамочка, это же мой атлас! Ур-ра, теперь я побываю на Северном Полюсе, и в Африке, и… в… — мальчишка так замечтался, прижав к груди заветный свёрток с книгой, что не заметил, как к дому подошел еще один человек. Он вежливо кашлянул, кивком поздоровался с Иванной, и она отстранилась, пропуская его.
— Что, путешественник, доволен? — мужчина потрепал пацанёнка по буйным кудрям и подхватил на руки. — А ну-ка покажи папке, как отважные первопроходцы покоряют дикие леса! Или забыл, что обещал?
— Помню, — насупился мальчишка, угрем выворачиваясь из отцовских рук. — Крапиву нужно выкорчевать, пока она мамины розы не погубила.
— Вот и отлично, — светло-голубые глаза мужчины теперь с нежностью смотрели на спутницу Иванны. — Ну что, ласточка моя, справляется твой Антошка?
— Еще как справляется. Без тебя мы бы этот атлас ни за что не добыли, — звонко рассмеялась девушка, а точнее, молодая женщина. Она обернулась к Иванне и добавила.
— Это мой муж, Антон. Ой, а ведь я и сама так и не представилась! Меня зовут Людмила…
— Мила, Милочка, — весело подхватил молодой мужчина, бережно обнимая возлюбленную. Иванна не сдержала улыбки — Мила и Антон подходили друг другу просто идеально. Пятна света, падающие сквозь густо-зелёную листву яблони, играли на золотистых локонах юной красавицы и вспыхивали рыжиной на коротких густых волосах мужчины. Зелёные глаза, казалось, тонули в голубизне взгляда любимого, а мальчишка, по-прежнему прижимающий сверток с атласом к футболке, обнял родителей и громко-громко заявил:
— Мам, пап, я хочу чтоб так было всегда-всегда!
— Как, сынок? — спросила Мила, проведя рукой по щеке мальчика. В другой она сжимала прибор, который забрала у лохматого юноши.
— Вот так. Чтобы были ты, я, и папа, и атлас, и баба Тоня, и Женя — все-все! И солнце все время, и еще, чтобы не надо было идти в школу.
Тут рассмеялись уже все. Только с лица Иванны отчего-то пропала улыбка. Внутри серой мышки появилась почти неощутимая тревога. Она привыкла к тому, что ничего идеального в жизни нет. За идеальным всегда скрывается неминуемая трагедия.
Юноша, все это время находившийся где-то далеко, в своих мыслях, вернулся к людям, взял мальца за руку и заявил:
— Чтобы так и было, надо исполнять обещания. Пойдем косить крапиву!
— Пойдем! — согласился мальчик, и скоро они скрылись из вида.
— Это Женя, мой брат, — объяснила Мила, между делом поцеловав мужа в щеку. Разумеется, она имела в виду юношу, а не мальчика. — Двоюродный, конечно. Не удивляйся — он очень своеобразный. Уверена, когда-нибудь его заметят, оценят и вручат нобелевскую премию. Правда, нобелевский комитет пока об этом не догадывается.
— И что он открыл? — поинтересовалась Иванна.
Антон загадочно подмигнул Иванне, и ответил вместо Милы:
— Вместо того, чтобы хорошо учиться, этот лоботряс все время изобретает бесполезные вещи. Пока из полезного у него всего лишь одна ручка с фонариком.
Мила насупилась и шутливо толкнула мужа в бок.
— Ничего подобного. Женя просто еще не нашел себя, вот и все. Кстати, прибери куда-нибудь этот прибор. Кажется, он забыл про него, — и она отдала мужу коробочку с проводами, которую забрала у брата.
— Но мы не к нему пришли? — Иванна устала от пустых разговоров, и снова принялась постукивать зонтом. Это её успокаивало.
Мила и Антон переглянулись, но не ответили.
— Пожалуй, я оставлю тебя с твоей новой подругой, кем бы она ни была, — ласково сказал мужчина и поцеловал жену.
— Подожди, ты не знаешь, Лера дома?
— С утра была. У нее сегодня экзамен, так что могла и уйти. Вы постучите к ней, может, еще застанете.
Раскланявшись с Иванной, молодой мужчина вышел со двора и направился к дому напротив. А Мила повела спутницу к двери, попутно объясняя.
— Нет, конечно, мы пришли не к нему! Просто этот дом что-то вроде общежития. У Жени в подвале оборудована лаборатория, Лера и Антонина Федоровна — тетушка моего мужа — живут на первом этаже, второй занимает молодая семья с двумя детьми, они недавно сюда переехали.
С этими словами Мила поднялась на крыльцо и постучала, но никто не открыл.
— Не заперто! — послышался приглушенный крик из-за двери.
Женщины вошли в дом, и очутились в светлом коридорчике, обитом деревянной вагонкой. Комната Антонины Федоровны находилась прямо напротив входа — видимо, сейчас хозяйки не было дома, потому что голос прозвучал издалека, с другого конца коридора. Слева и справа, в разных концах прихожей, виднелись двери. Та, что справа, была открыта, и из-за неё выступал краешек кухонного стола и холодильник. Следовательно, Валерия живет в комнате слева. Дверь туда была закрыта, и на ней виднелась какая-то рыжая клякса.
Иванна прислонила чемодан с зонтом к стене, и последовала за своей спутницей. При ближайшем рассмотрении клякса на двери трансформировалась в толстого кота, карабкающегося вверх по двери. Кто-то зарисовал облупившуюся краску.
Рассмотреть кляксу Иванне не дали — Мила сразу же толкнула дверь, даже не постучав. Оперативница едва наморщила нос, покачала головой и шагнула в комнату вслед за Людмилой. Она не любила входить без стука. Откуда ей было знать, что когда Лера не хочет никого видеть, то запирает дверь изнутри — стучи не стучи, не откроет.
Но стоило войти в комнату, неловкость тут же сменилась ступором. Даже на непроницаемом лице серой мышки читалось удивление. Люди, которые знали Иванну лучше, догадались бы, в каком она находится замешательстве. Ее выдавала складка на лбу — едва заметная, между бровей — которая появлялась всякий раз, когда Иванна не могла сделать никаких выводов об увиденном.
А все потому, что она совершенно не ожидала такого беспорядка даже от доморощенного детектива. Обычно любители частного сыска, подражая книжным героям, придерживаются правила — ничего лишнего, только сухая логика, полнейший порядок в доме и в чувствах.
Но то, что открылось взгляду Иванны, не вписывалось не только в понятие «беспорядок», но даже в определения «бардак», «катавасия» или «мамаево побоище». Лучше всего описать это словами самой Валерии — художественная анархия в мамайском стиле. Автор Вавилон Столпотворинович Раздолбаев.
Все огромное пространство занимала разномастная мебель, которая не то, что не сочеталась — противоречила друг другу по стилю, форме и цвету. Классическое старинное белое кресло у окна резко контрастировало с синим диваном странной формы. Да и диван ли это? Иванна так и не поняла. Нечто мягкое, полукруглое, вместо спинки — круглые подушки с нашитыми поверх яркой обивки геометрическими фигурами. Впрочем, странной была не столько форма, сколько расположение этого предмета мебели — он перегораживал комнату поперёк, словно кто-то начал делать перестановку и бросил на полпути.
За диваном стоял мольберт. Правда, вместо холста, на нём болталась грязная футболка со следами недавних художественных опытов. Венчала это безобразие позолоченная клетка, в которой дремал серый растрёпанный попугай.
Плоский телевизор стоял прямо на полу, а перед ним в творческом беспорядке были разбросаны разноцветные подушки-блины, на одной из которых, как кремовая розочка на пирожном, лежал большой белый кот. Он поднял на вошедших сердитый взгляд разноцветных глаз, и просканировал гостей не хуже самой Иванны.
Размеры комнаты позволяли устроить в ней и небольшую импровизированную кухню — угол, отделенный цветастой занавеской. К счастью, что творится на кухне, увидеть не удалось. Хватило и комнаты, чтобы составить мнение о ее хозяйке.
Кровать почему-то стояла неподалеку от кухонной занавески, и формой напоминала огромный надувной бассейн — круглая, с бортиками. Из-за неё не сразу удалось разглядеть письменный стол, который, по-видимому, служил рабочим местом. И по сравнению с ним весь остальной беспорядок казался вполне благоприличным. Что только не лежало на кофейной деревянной поверхности! Старенький фотоаппарат заслонял серебряный кубок за вольную борьбу, фарфоровая ваза подпирала нелепую карнавальную маску, резиновый утёнок плавал в плошке с мутной водой, небольшой глобус спрятался за деревянным болванчиком, каких художники используют в качестве моделей. Под столом валялась банановая кожура, сверху свалена куча блестящих шурупов, дротиком к столешнице была приколота справка из районной поликлиники, а между биноклем и шахматной доской расположились три морских раковины. Можно было подумать, что здесь живёт не один человек, а целое студенческое общежитие, и каждый хранит на столе предметы своего хобби.
— Ваша сыщица что, вундеркинд? — не удержалась Иванна, впечатленная увиденным. — Как она успевает заниматься спортом, рисованием, географией, физикой, музыкой и дзюдо?
— Тут не только её вещи, — тихо пояснила Людмила. — Это её заказы.
Понять смысл сказанного Иванна не успела. Комнату она рассмотрела буквально за пару секунд, потому что в третью её сковал страх.
— Фу! — только и сумела выдохнуть серая мышка, когда огромный черный пес возник из-за кухонной занавески и направился прямиком к незваным гостям. Точнее — к гостье, потому что с Милой у пса, похоже, были доверительные отношения.
— Это ньюф Леры, — донесся до слуха голос зеленоглазой спутницы.
Иванна выдохнула, взяла себя в руки и опасливо отодвинулась, когда холодный собачий нос уткнулся в ее ладонь. Пёс шумно вдохнул, исподлобья посмотрел на незнакомку, как бы предупреждая: «я за тобой слежу, не вздумай ничего выкинуть». А потом повернулся к Миле и замахал хвостом.
— Хороший мальчик, — красавица потрепала его по голове и великан заворчал от удовольствия.
«Ну и чудище», — подумала Иванна. Она недолюбливала собак, а попросту их боялась.
Однако, чудище больше не подошло к ней — зато оно улеглось рядом с креслом и не сводило глаз с незваной гостьи.
А Иванна еще несколько секунд рассматривала комнату и не сдержала тихого высказывания:
— Не приведи Господь проводить обыск в такой квартире…
Но никто не услышал этих слов.
Если опустить такие детали, как террариум с пауками, болтающуюся на книжной полке блузку, зачем-то прицепленные к картонке на стене носки, пластиковые коробочки и баночки на полках и на полу, гитару под столом и далее по списку — то можно сказать, больше всего ее заинтересовал стеллаж с книгами. Единственное упорядоченное место во всем этом бедламе. Книги стояли не по алфавиту, но были сгруппированы по областям знаний, и каждая область подписана, как в библиотеке. Правда, подписи эти выглядели странно, что-то вроде «псих-мат», «био-лат-мет», «хим-роз», «лайф-хак». Бегло осмотрев корешки книг, Иванна не обнаружила ни одной художественной. И, кроме прочего, там не было ни одного детектива! Это-то и заставило её усомниться в своих первоначальных выводах.
На нижней полке сиротливо притулились учебники по анатомии, зоологии беспозвоночных, генетике и прочим естественным наукам, из чего можно было заключить, что хозяйка комнаты биолог или медик.
Вот только девушка, которая стояла у дальней стены и аэрозольными красками старательно выводила непонятную надпись на штукатурке, меньше всего походила на начитанного человека. Одетая в черную свободную футболку с надписью «born to be wild», из-под подола которой выглядывала кислотно-зеленая туника, в черных брюках с ремешками и цепочками она выглядела, как подросток. Трудный подросток. Можно сказать, очень трудный. Такой, на которых Иванна насмотрелась еще во время работы в детской комнате, когда начинала свою карьеру.