И вот теперь оттуда не раздавалось ни звука, а ведь Гаджет отличался редкой зевластостью вместе с отменным слухом. Он наверняка слышал, что хозяйка вернулась. Слышал — и молчал.
— Не к добру, — отметила Лера, и открыла дверь в ванную.
Кот мирно спал на кафельном полу, и даже не открыл разноцветных глаз.
— Кис, кис, — позвала Лера, и пушистый террорист соизволил развернуться из состояния улитки. Белая спинка изящно изогнулась, а передние лапки вытянулись и заскребли по плитке, прогоняя остатки сна.
— Мррр? — кот вопросительно посмотрел на хозяйку, словно спрашивая: «Почему я был заперт здесь столько времени? Я, ангел небесный, который даже в тапочки не гадит?».
Несомненно, именно это он и хотел спросить, только девушке в очередной раз стало не по себе от сердитого взгляда исподлобья. По-другому Гаджет смотреть не умел, а глаза — один голубой, другой карий — придавали ему сходство с существом из потустороннего мира.
Лера вздохнула и покачала головой.
— Странно. И ты ничего не разрушил? Туалетная бумага цела, шампуни на месте, лужи нет… Ну выходи, пленник.
Кот неспешно и вальяжно вышел из ванной, и направился к своему любимому креслу. А его хозяйка пожала плечами, снова посмотрела на часы. Двенадцать пятьдесят.
— Успеем, — успокоила она себя, накинула черную куртку и взяла поводок.
Арчи радостно подбежал и нетерпеливо застыл у двери. Он терпел с самого утра — из-за всех этих событий Лера не успела его выгулять, но ньюф отличался железной силой воли. Не зря его дрессировал сам Елин. Да и гулял он в последний раз в одиннадцать вечера, так что безропотно дождался, пока хозяйка вернется домой.
Но сейчас ему не пришлось долго ждать. Лера прицепила поводок к ошейнику, захватила маленькую сумочку с пакетом и лопаткой для уборки за своим мохнатым товарищем[2], и вместе с Арчи вышла из комнаты.
В кармане тихонько побрякивал ключ от дома Крымовых. Валерия взяла его из глиняного горшочка, притулившегося в углу полочки над входом. Он всегда лежал там, на всякий случай. Правда, об этом знали лишь Валерия и Антонина Федоровна. Даже Женя не знал, что есть запасной ключ. Конечно, они с Милой общались, но у них было мало общих тем, и парень крайне редко заходил в гости к двоюродной сестре.
На улице по-прежнему было тихо и безлюдно. Ветерок прогнал по дороге случайный лист, оттаявший после зимы.
Девушка с собакой пересекли десять с лишним метров и остановились перед белым невысоким заборчиком, окружающим светлый, приветливый дом некогда счастливой семьи. Даже теперь он глядел веселыми глазами-окнами с голубыми занавесками и цветущими фиалками, еще не подозревая, что в него, возможно, никто не вернется.
Мила любила фиалки.
— Арчи, жди здесь, — велела Валерия, накидывая поводок на столбик у забора. Пакет и лопатку она положила рядом. Послушный пес сел на траву и лениво посматривал по сторонам. А его хозяйка, скрепя сердце, подошла к двери и повернула ключ в замке, помедлив всего пару секунд.
Дверь открылась бесшумно.
Лера бывала здесь не раз, но за последний год Мила сделалась затворницей и никого не желала видеть. За все это время она лишь однажды пригласила своих близких людей — Антонину, Валерию и Женю — на ужин. Пытаясь вернуть жену к жизни, Антон едва её на это уговорил.
Ужин тогда не удался.
Лера зашла в дом, и ощутила привычный запах корицы. Антон всегда был отменным поваром, а больше всего любил готовить сдобные булочки с корицей и медом. В их доме всегда пахло специями — должно быть, и на этот раз они брали на лодочную прогулку такие булочки, а запах не успел выветриться.
Но еще один запах заставил Валерию застыть в дверях. Пахло сигаретами.
Ни Антон, ни Мила никогда не курили. Оба не переносили запаха табака, а Антон и вовсе был ярым сторонником здорового образа жизни. Однако, даже аромат корицы не заглушил запах сигарет.
В доме кто-то был.
Конечно, полиция уже побывала здесь. Дом не опечатали, потому что не нашли ничего стоящего — и потому, что об этом попросила Антонина Федоровна. Но ни один из сотрудников не стал бы курить во время обыска, и тем более в чужом доме. Она знала, что у Елина с этим строго, хотя сам он и баловался табаком. Кроме того, запах был едва ощутим и, казалось, пахла прокуренная одежда. Одежда человека, который находится где-то неподалеку.
Валерия осторожно осмотрелась. Ничего необычного — светлые обои, сиреневый шкаф с одеждой и зеркальной дверцей, пушистый коврик на полу, у входа в гостиную. Дом Крымовых даже теперь встречал гостей приветливо. Не верилось, что радушные хозяева больше не выйдут навстречу. Никогда.
Взгляд зацепился за неровную черную полосу на шкафу. Трещина. Только из-за нее шкаф еще не продали.
За последний год Антон продал почти все, что они имели — мебель, технику, драгоценности. Денег не хватало — он нанимал лучших врачей для Милы, лучших психотерапевтов. И все-таки это было странно. Крымовы никогда не жили бедно, не могут же услуги психотерапевта стоить таких денег. Хотя, Антон возил Милу даже за границу, так что возможно все. Леру беспокоило не это.
Она осторожно прошла по коридору до двери в гостиную. Запах табака стал почти неощутим.
Когда Валерия решила, что ей померещилось, с улицы донёсся грозный лай Арчибальда. Он рвался с поводка, однако не с такой силой, чтобы его порвать. Хотя мог бы — и Лера это знала.
Она выбежала на улицу, и за секунду успела сообразить, что кто бы не выбежал из дома, он скорее всего прятался в шкафу и выскочил, дождавшись, когда она пройдёт в комнату. Мимо Арчи он побежать не мог, пес лаял направо — значит, человек направился туда.
Но девушка успела увидеть лишь край грязно-зеленой куртки из-за угла дома. Она в два прыжка преодолела расстояние, но за углом никого не оказалось. Никого, кроме черного ворона, одним глазом щурившегося на Валерию. Ворон казался большим и противным на фоне светлого дома и первых юных листочков яблони.
Лера не стала искать человека и преследовать его, он давно уже скрылся: за домами можно отправиться куда угодно, минуя чужие участки и сады.
В последний раз взглянув на птицу, девушка вернулась в дом. Время поджимало.
Обыск не занял много времени. Для Валерии это было обычным делом. Она не знала что ищет, но определенно — что-то, за что зацепится глаз. Что-то, что лежит не на своем месте.
Вот как эта книга.
Мила любила читать. Несмотря на свою кажущуюся легкомысленность, а порой и глупость, она относилась к тому типу людей, которые при бешеном темпе современной жизни успевают наслаждаться неторопливым слогом поэтов Серебряного века, наизусть цитируют Шекспира и восхищаются фортепианными концертами Чайковского. Редкость в наше сумасшедшее время.
Все книги в доме Милы всегда стояли в алфавитном порядке, корешок к корешку. А этот маленький томик Булгакова не только стоял после Бунина (хотя должен был стоять до, как и положено по алфавиту), но и оказался кощунственно перевернут вверх ногами. И Лера сразу это заметила.
Полиции же было совсем не до того, чтобы рассматривать корешки книг.
Возможно, во время их приезда книга стояла на своем законном месте. Кто-то, кто побывал здесь после них, искал именно эту книгу, что-то в ней нашел, и вернул на место — но не туда, откуда взял.
— А может быть и не нашел, — усмехнулась про себя Валерия, открывая книгу.
Внутри не оказалось ничего — ни листочка, ни тайника. Однако, Лера снова заметила деталь, которая, должно быть, ускользнула от глаз ее предшественника.
Бумага на внутренней стороне обложки была аккуратно отклеена и приклеена вновь. Настолько аккуратно, что об этом говорил лишь слегка сморщившийся уголок.
— Мила, прости, — вздохнула Валерия, отрывая бумагу. Такого отношения к книге её подруга бы не пережила.
Бумага с всхлипом отошла от обложки, открывая под собой спрятанный листочек. Смятый, и снова расправленный, он был аккуратно вложен между обложкой и форзацем, как в конверт.
Валерия не стала портить книгу окончательно, а взяла листочек двумя пальцами и аккуратно вытащила его.
Ровным, почти идеальным почерком, на нем были написаны цифры и одна буква — К. Правда, буква едва уместилась, и находилась на самом краю небольшой записки.
Раздумывать, что обозначают эти знаки, времени не осталось. Книга вернулась на место, листочек отправился в карман. А Валерия собралась уходить. Но у дверей ее остановил тоненький писк. Сработал автоответчик.
«Вот и новости», — на автомате подумала Лера, отстраненно глядя на мигающий огонек телефона. Старый аппарат со съемной беспроводной трубкой стоял на журнальном столике прямо напротив входа.
И голос, который прозвучал, заставил девушку отпрянуть.
* * *Телефон зазвонил внезапно.
И голос, который прозвучал, заставил девушку отпрянуть.
* * *Телефон зазвонил внезапно.
Звонок был не громче обычного, музыка ничем не отличалась от популярной нынче «Ночной бабочки» в исполнении не менее популярной Бэль Лу, но любой звук внезапен в абсолютной тишине.
— Да, — короткий ответ послужил продолжением резко прервавшейся мелодии.
— Мы договаривались о встрече. Вы заставляете меня ждать, — послышался недовольный мужской голос в трубке.
— Это надо вам, а не мне, — спокойно ответил человек, стоящий лицом к стене, в самом углу. В полутемной совершенно пустой комнате был виден лишь его силуэт в плаще до пола. Разобрать, кому принадлежит голос было бы непросто — для женского слишком грубый, для мужского слишком бесцветный.
— Не забывай, от кого ты зависишь, — с угрозой произнес мужчина по ту сторону телефона. — Я запросто могу обрубить веревочку, которая удерживает тебя на плаву. Ты никто без своих клиентов.
— Это угроза? — вяло поинтересовался человек. — Мне некогда работать психологом для неудачников с низкой самооценкой. Будь вы самодостаточным человеком, не стали бы угрожать, а без предупреждения воплотили в жизнь свои намерения. Но ведь вы этого не сделаете, верно? Потому что вы и есть мой клиент, и вы нуждаетесь во мне больше, чем я в вас. Я собирался уходить. Планы поменялись, перенесем наш разговор на завтра.
— Подожди, — собеседник немного остыл, осознав, что тот, с кем он говорит, прав. — Мне необходим совет. Нужно убрать одну девчонку. Она может подпортить наши планы.
— Это другой разговор. У меня найдется минута, чтобы вас выслушать.
— Она студентка, учиться на биологическом. Примерно двадцать лет, не очень умна, но усердна и наблюдательна. Владеет тремя иностранными языками. Родители инженеры, братьев и сестер нет. Болеет астмой, но приступы редки. Из увлечений — рисование, плавание и парни. Я вышлю вам ее фото…
— Не надо, я ее узнаю. А как ваша девочка относится к новейшим косметическим процедурам? Скажем, криотерапия.
— Думаю, будет в восторге…
— Отлично. Тогда проблем не возникнет. Ждите моего звонка.
В телефоне послышались короткие гудки, и человек в плаще вышел из комнаты.
Глава 4, или Без пяти труп
Все еще 21 апреля, 2013 год— Алло! Да, Дарья Лапшина у аппарата. Да!!! Внемлю! Что? Нет, это не наш профиль. Убийство? Уже интереснее… где? Когда? Подозреваемый задержан? Отлично, выезжаю!.. Нет, мы не интересуемся котятами. Все. Ждите.
Даша закончила разговор и втиснула плоский белый телефон в маленький карман джинсовой курточки. Мимоходом глянула в зеркало и поморщила аккуратный маленький носик — на щечках проступали веснушки, которые она терпеть не могла. Но они упорно просвечивали даже сквозь пудру.
— Ничего, бывало и хуже, — вздохнула она, поправила большие прямоугольные очки, припудрила миниатюрный подбородок, мазнула блеском по пухлым губкам, поправила толстую льняную косу — рыбий хвост, и отправилась в отдел верстки и дизайна, где работал ее товарищ, Сергей Иванов.
Тонкие каблучки застучали по паркету, эхом отдаваясь в полупустом коридоре. В субботу газета «Новый День» словно вымерла — только самые рьяные писаки и трудоголики пришли закончить свои дела.
Оправив короткую юбочку, девушка открыла стеклянную дверь.
— Какие люди! — Сергей развернулся на стуле и окинул стройную аккуратную фигурку Дашу одобрительным взглядом, который задержался в районе мини юбки. — Я думал, мы с Игорьком здесь одни.
— Меня зовут Игорь. Не Игорек! — раздраженно отозвался из дальнего угла тощий, похожий на крысу, паренек. По сравнению с крепким, исколотым татуировками, Сергеем, он казался костлявым и хилым.
— Ладно тебе, Игорек, — весело повторил верстальщик.
— Серега, да отстань ты от него. Пусть называется, как хочет, — махнула рукой Даша.
— Есть отстать! — отрапортовал Сергей. — Так ты какими судьбами? Если тебе нечем заняться в субботу, можем встретиться, хорошо провести время…
— Ой, ну хватит, — фыркнула Даша, — не до того сейчас. Тут новый материал подкинули. Я побегу, если что, ты Гущину скажи, что я статью про задержанные пенсии завтра допишу и ему на мыло скину. Ок? Ну все, меня нет!
Сергей укоризненно посмотрел на Дашу:
— А-я-яй! Как не стыдно, лучшая журналистка, а статьи вовремя не сдает! Гущину это не понравится. Он тебя на завтрак скушает.
Игорь Семерядов в своем углу скривил без того неприятное острое лицо с маленькими крысиными глазками, и язвительно добавил:
— Давно пора… Таких выскочек только поискать.
— Ты бы завидовал молча, — Сергей резко переменился в лице и с угрозой посмотрел на Игоря. — С такими как ты такие как я долгих бесед не ведут, — и презрительно добавил, — Игорек.
— Вот только не надо мне угрожать, — огрызнулся Семерядов, но больше спорить не стал.
На злобное тявканье Сергей только усмехнулся, даже не взглянув на коллегу, и вернулся к работе.
Самой Даше было плевать на Семерядова с высокой колокольни. Так же, как и на консервативного начальника, которому нужна была только текучка про пенсионеров, городские праздники и котят на дереве. «Гущин — парадокс современной журналистики», — говорила Даша. — «Все гоняются за сенсациями, он — за котятами и новостями брежневских времен».
На самом деле амбициозной девушке был тесен этот городок N с его незатейливыми событиями. Она действительно была одаренной журналисткой, с хорошо подвешенным языком и обаятельной располагающей внешностью. Невысокий рост только придавал ей очарования, как и очки, за которыми большие голубые лучистые глаза казались и вовсе кукольными. Кроме того, молодая журналистка владела английским и французским, а главное — обладала нюхом на громкие дела. Она втайне мечтала перебраться в Москву, сделать там настоящую карьеру — и у нее были на это все шансы. Если бы не одно «но». Мать-инвалид, за которой требовался постоянный уход. После травмы позвоночника, полученной в автомобильной аварии, женщина оказалась прикована к постели, и большую часть времени проводила в инвалидной коляске. Это «но» перевешивало все остальное. Даша мечтала, но никому не рассказывала о своей мечте. Она зарабатывала деньги на лекарства, но их не хватало на то, чтобы поставить мать на ноги. Нужна дорогостоящая операция, а скопить на неё, работая в провинциальной газетёнке, практически невозможно. Пожалуй, в Москве удалось бы, но чтобы туда уехать, нужны средства на первое время, на сиделку для матери. А их не было. Поэтому Даша смирилась, и старалась разыскать в городке хоть что-то интересное. И иногда ей это удавалось. Она никогда не унывала, и, возможно, поэтому ей везло.
После звонка от одного из свидетелей с Лебяжьего озера, хваткая девушка поехала в полицию. Все, что она знала на тот момент — произошло убийство, погибла женщина, подозревают ее мужа. Все.
Но следователь даже не стал слушать назойливую журналистку, а Иванна ограничилась коротким: «без комментариев».
Даша рассерженной фурией вылетела из здания полиции, спряталась в тени клена, и постаралась успокоиться.
— Ничего, Лапшина, еще и не такие крепости штурмовали, — сказала она себе, оценивая ситуацию.
Раз не вышло с полицией, нужно поговорить со свидетелями. Та бабушка, которая звонила ей, обещала быть у озера в час. Время без двадцати. А значит, можно ехать.
Желтый автобус пришел через пять минут, и Даша отправилась в парк, к Лебяжьему озеру, по пути подумав, что надо позвонить подруге, которая вполне может быть в курсе произошедшего.
* * *Валерия не спеша брела вдоль берега озера. Арчи бежал рядом и беззаботно ловил зубами пролетающую мошкару.
В кармане джинсов теснились ключи, скомканная бумажка с загадочными цифрами, и — пленка с записью сообщений, оставленных на телефон в доме Крымовых.
Но не та пленка на которую пришло последнее сообщение. Эту — грязную и порванную — девушка отыскала в саду, не без помощи Арчибальда.
Она шла, но мысленно возвращалась к тому моменту, когда запищал автоответчик…
…Понадобилось огромное усилие воли, чтобы подойти к телефону. А все из-за этого голоса.
— Не лезь в это дело, если хочешь жить.
Вот все, что прозвучало под едва слышное тиканье часов. Но смысл сказанного дошел до Валерии куда позже, чем подступил страх. Сначала он пощекотал горло, заскребся где-то на уровне подсознания, а потом окатил ледяной волной.
Голос принадлежал человеку, которого давно нет в живых — не год, не два, а целую вечность.
Но можно ли узнать голос, который слышала едва ли не в прошлой жизни? Оказалось, можно, и ещё как. Особенно если именно он не давал покоя по ночам долгие годы. Лера не спутала бы его ни с одним другим. И теперь призрак из прошлого нашел ее в чужом доме, в тот самый момент, когда она собралась уходить; в тот самый день, когда жизнь перевернулась из-за смерти Милы.