– Полагаю, что в течение пяти-шести дней, – ответил Дронго.
– И назовете убийцу? – недоверчиво спросил Обрадович.
– Обязательно назову.
– Вы понимаете, что это не розыгрыш? Я доложу о ваших словах моему руководству, и вам придется через несколько дней отвечать за подобные слова.
– Не нужно меня пугать, генерал. Я знаю, что вы боевой офицер и дважды были ранены. Но вы наверняка плохо изучали мою биографию. Я тоже был дважды ранен, не считая других различных травм, в том числе и душевных. Меня трудно напугать. Я не боюсь ничего, кроме самолетов, на которых не люблю летать. Но летать приходится много. Поэтому я еще раз вам скажу, что надеюсь завершить расследование именно в эти сроки. Максимально возможная дата – семь дней с этого момента.
– Хорошо, – согласился генерал, – я передам ваши слова руководству. У вас есть пожелания, просьбы?
– Пока нет. Но когда будут, я вам обязательно скажу. До свидания.
Дронго положил трубку и тут же набрал номер домашнего телефона Даниэлы. Она ответила сонным голосом:
– Алло? Кто говорит?
– Доброе утро, госпожа Милованович. Кажется, я позвонил не вовремя, вы еще спите…
– Конечно, сплю, – голос у нее, однако, изменился, – сейчас только половина девятого утра. Вы с ума сошли, звонить в такое время! Не забывайте, что я теперь безработная и могу позволить себе поспать немного больше обычного.
– Учту на будущее, – пообещал эксперт, – но сегодня ночью я спал, а вы позвонили примерно в первом часу. Мне передали только сейчас.
– Я за вас волновалась. – Кажется, Даниэла окончательно проснулась. – Дело в том, что мне не дали спокойно доехать до дома. Когда я вышла от вас из отеля, у моей машины уже дежурили двое сотрудников службы безопасности. Они отвезли меня к себе и допрашивали больше четырех часов, уточняя, что именно мы делали с вами всю ночь и о чем говорили. Разумеется, я рассказала во всех подробностях о наших ночных «забавах», но забыла, о чем именно шел разговор. Кажется, я их разочаровала. Им были неинтересны мои сексуальные фантазии. Скучные люди. Их больше интересовали наши беседы.
Дронго почувствовал, что краснеет. Не каждой женщине удавалось смутить его. Этой удалось.
– Со мной все в порядке, – заверил он свою собеседницу.
– Понимаю, что вы отдыхали после такой напряженной работы, – саркастически произнесла Даниэла, – но мне хотелось узнать, когда я снова понадоблюсь вам как самый важный свидетель?
– Надеюсь, что скоро, – пообещал он. – Между прочим, я хотел у вас узнать, часто ли вы вместе с Баштичем обедали в компании?
– Да, часто. Он не любил обедать или ужинать в одиночку. Всегда приглашал разных людей. Чаще всего – красивых женщин. Ему даже необязательно было их соблазнять, просто в их присутствии он чувствовал себя гораздо лучше, они поддерживали его тонус.
– Чем больше я о нем узнаю, тем больше завидую, – пробормотал Дронго. – Спасибо за информацию. До свидания.
– Надеюсь, мы еще увидимся до вашего отъезда, – сказала она на прощание.
Затем Дронго перезвонил Бачановичу:
– Вы вчера мне звонили. Извините, что не ответил, но так сильно устал, что просто заснул.
– Вы уже познакомились с моим преемником – старшим следователем Античем? – поинтересовался Бачанович.
– Да, имел такое счастье.
– Учтите, что он гораздо более прагматичный человек, чем ваш покорный слуга, и гораздо более жесткий. Он не будет церемониться ни с Николичем, ни с другими свидетелями. Если у него возникнут подозрения даже по Драгану Петковичу или офицеру Недичу, он их просто арестует, не спрашивая разрешения. Получит санкцию у Вукославлевича и арестует любого, кто покажется ему подозрительным.
– Ваш бывший однокашник тоже не лучше, – в сердцах бросил Дронго. – Мне иногда кажется, он сознательно доводит меня, чтобы я устроил скандал и покинул Сербию.
– Вы разговариваете с обычного телефона? – спросил Бачанович.
– Да. И прекрасно знаю, что он прослушивается. Как и все мои действия везде, где я бываю, как и наш кабинет в прокуратуре, который мне выделили. Ничего страшного, я к этому привык.
– Хочу предупредить вас насчет Вукославлевича. Мы действительно с ним дружили, когда учились вместе на юридическом факультете. Но с тех пор наши дороги разошлись. Я ушел из прокуратуры во многом именно из-за него. Он требовал завершить расследование в максимально короткие сроки и вместе с тем не давал мне санкции на задержание Недича, при этом не объяснил, что этот офицер выполнял там специальное задание…
Голос Бачановича неожиданно оборвался, и в трубке раздались отбойные гудки. Дронго усмехнулся. Разговор просто нагло прервали, посчитав, что он становится опасным. Достав мобильный, он снова набрал номер Бачановича.
– Это нас сознательно прервали, – убежденно произнес следователь.
– Не сомневаюсь, что сознательно, – согласился Дронго, – но вы не договорили. Значит, Вукославлевич не возражал против вашей отставки?
– Скорее он меня к ней подтолкнул, – признался Бачанович, – но дело не только в нем. Я думаю, что это преступление было очень хорошо спланировано и осуществлено на самом высоком уровне. Иначе нам остается снова обвинить несчастного Николича, который, как уже доказала наша экспертиза, и понятия не имеет, что именно там произошло.
– Тогда просто выпустите его, – предложил Дронго.
– Вы с ума сошли? – раздраженно ответил Бачанович. – Его никто не выпустит, пока не закончится расследование. Неужели вы еще этого не поняли?
– Понял. И именно поэтому пытаюсь фиксировать как можно больше деталей. Между прочим, я узнал об обеде, который давал Баштич, и там присутствовали его сотрудница Даниэла и его заместитель Драган Петкович со своей супругой.
– Это все, о чем вам удалось узнать? – с некоторым презрением спросил Бачанович. – Я знал об этом уже на второй день расследования. Да, они вместе пообедали. Но в этом нет ничего странного. Он пытался совместить обед с работой, когда пригласил двух самых доверенных лиц в этот загородный особняк.
– Вы меня не поняли, – прервал его Дронго, – дело в характере убитого вице-премьера. Судя по тому, что мне удалось узнать, он был эпикурейцем, любил жизнь, хорошее вино, красивых женщин. В общем, жил в свое удовольствие.
– Он был не бедный человек и вице-премьер правительства, – напомнил Бачанович. – Но я не понимаю, почему вы мне говорите об этом обеде?
– В частной беседе со мной Даниэла вспомнила о нем, – пояснил Дронго, – и сказала самую важную фразу, что он не любил обедать и ужинать в одиночестве.
– Верно, – согласился Бачанович, – об этом все знали. Не понимаю, к чему вы клоните?
– После обеда он поднялся к себе и принял по очереди сначала свою сотрудницу, а потом и своего сына.
– Все правильно. Ну и что?
– Почему тогда он не спустился к ужину, – спросил Дронго, – а только позвонил и сообщил, что не спустится? Ведь этот ужин мог помочь в решении многих проблем, которые можно было обсудить в дружеской обстановке «без галстуков».
Бачанович, тяжело дыша, молчал. Было понятно, что этот вопрос он себе не задавал. Сказался типично чиновничий подход к поступку вице-премьера. Если он решил не спускаться, то это решение было правильным. Но он не мог так решить, только сейчас понял Бачанович, хотя должен был понять это еще тогда, когда занимался расследованием и когда рассказывали о том, что Баштич остался в своих апартаментах. Он не спустился, и его задушили.
– Может, он пытался таким образом подать сигнал своему заместителю Петковичу? – предположил Бачанович. – Сказал, что не спустится к ужину, хотя должен был спуститься, и понадеялся, что Петкович его поймет. Возможно, как раз в этот момент убийца сидел рядом с ним, и Баштич намеренно сообщил, что не выйдет к ужину, чтобы вызвать некоторые подозрения у Петковича. А тот, похоже, его не понял.
– Прекрасная теория, – согласился Дронго. – Тогда объясните мне, куда потом делся этот убийца? Предположим, что ему удалось каким-то неведомым образом проникнуть в апартаменты вице-премьера. Но как он вышел оттуда? Куда исчез? И кто он вообще, ведь в здании не было посторонних, к вечеру оттуда удалили даже уборщиц и официанток. Кто же это все-таки и почему его не увидели ни сотрудники охраны, дежурившие в саду, ни офицеры полиции, дежурившие у ограды, ни Николич с Недичем, находившиеся внутри здания. Как могло случиться, что этот неизвестный убийца так напугал Баштича, что тот решил не спускаться к ужину?
– Значит, его убили именно в тот момент, – решительно произнес Бачанович, – я всегда так и предполагал. Это сделал, скорее всего, сам Николич, заменивший пленку, или офицер Недич, неожиданно появившийся в здании. Мне так и не сообщили, какое секретное задание было у этого офицера, но, если ему поручили расстроить совещание, свою миссию он выполнил на «отлично».
– Я подумаю над вашими словами, – пообещал Дронго.
– Я подумаю над вашими словами, – пообещал Дронго.
– А я подумаю над вашими, – в тон ему ответил Бачанович.
Дронго положил трубку и взглянул на часы. Уже без пятнадцати девять, наверняка машина с Орличем ждет его на улице. Он заторопился к выходу. Внизу действительно его ждал Петр Орлич, сидевший в машине. Прежнего водителя заменили на более опытного, и за ними, не отставая, двигалась машина с наблюдателями.
– Едем в прокуратуру? – уточнил капитан.
– Нет, – ответил Дронго, – в Бичелиш.
Водитель оглянулся и многозначительно посмотрел на Орлича.
– Нельзя, – твердо заявил Павел, – это правительственная резиденция. Чтобы попасть туда, даже мне нужно выписывать специальное разрешение и пропуск. В прошлый раз нас пропустили благодаря генералу Обрадовичу. А сейчас нужно было заранее их предупредить.
– Не нужно, – усмехнулся Дронго, – я еду не в резиденцию. Мне нужен итальянский ресторан «У Бруно», где обычно заказывали обеды и ужины для людей, прибывающих в особняк. Поехали туда. Надеюсь, чтобы попасть в этот ресторан, мне не нужно брать специального разрешения у вашего руководства?
– Не нужно, – рассмеялся Орлич.
Водитель повернул автомобиль на север. И почти сразу раздался телефонный звонок. Это был Вукославлевич, звонивший Орличу:
– В чем дело, капитан? Куда вы едете? Вы перепутали дорогу? Если вы направляетесь в резиденцию, то напрасно пытаетесь испытывать терпение сотрудников нашей охраны. Они вас туда все равно не пропустят.
– Мы едем совсем в другое место, – начал оправдываться Орлич.
– В какое другое, – зло проговорил Вукославлевич, – если мне сейчас доложили, что вы двигаетесь по направлению к Бичелишу.
– Мы едем в другое место, господин прокурор, – твердо ответил Павел. Он так и не назвал ресторан. Вукославлевич на другом конце просто взорвался:
– Не устраивайте балаган, капитан Орлич! Если выяснится, что вы меня обманули или ваш эксперт попытается проникнуть без специального разрешения на территорию охраняемого объекта, то сотрудники охраны имеют приказ открывать огонь на поражение. Вы понимаете, чем рискуете, Орлич? Вы можете остаться без погон и пойти под трибунал.
– Я все понимаю, господин прокурор. Можете не волноваться, – стараясь говорить как можно уважительнее и сдержать смех, произнес Орлич.
Вукославлевич в ответ просто отключился.
– Если мы попытаемся без разрешения проникнуть на территорию правительственной резиденции, то охрана имеет право открыть без предупреждения огонь на поражение, – пояснил Павел.
– Это Вукославлевич сразу их предупредил, – понял Дронго. – Мог бы нам этого не говорить, мы меньше всего похожи на идиотов.
Орлич усмехнулся. Машины, набирая скорость, двигались к Бичелишу. Дронго взглянул на часы – только десятый час. Возможно, ресторан еще не открыт, но ему все равно нужно попасть в этот город, чтобы уточнить некоторые детали.
– Ты можешь позвонить и узнать, когда открывается ресторан? – попросил капитана Дронго.
– Сейчас позвоню. Обычно рестораны у нас работают с двенадцати, – сказал Орлич, – но в Бичелише он может открываться и раньше. Если есть заказы или клиенты.
– И узнай заодно, кто директор или владелец ресторана. Мне нужно с ним срочно встретиться.
Через пять минут Орлич доложил, что хозяин ресторана Адриано Ландольфи находится в своем заведении и будет ждать гостей.
– Скажи водителю, чтобы прибавил скорость, – произнес Дронго. – Надеюсь, что мы приедем туда раньше тех, кого вздумает послать в Бичелиш наш друг Вукославлевич.
Глава четырнадцатая
В Бичелише они появились через тридцать минут и сразу проехали к ресторану. Дронго и Павел долго стучали в дверь, пока им наконец не открыли. В полутемном помещении основного зала ресторана, который еще не открылся, их встретил синьор Ландольфи. Он был низкого роста, полноватый, лысый, с пухлыми щеками под маленькими бегающими глазками и смешно изогнутым носом, напоминающим кривую запятую. Энергично пожав гостям руки, он предложил садиться и сразу закричал, чтобы принесли кофе. В зале зажегся свет, где-то заиграла легкая музыка, симпатичная девушка принесла сразу три кофе эспрессо.
– Я готов вас выслушать, синьоры, – радостно начал Ландольфи. – Меня сначала предупредили, что вы приедете, но потом перезвонили и сказали, чтобы я никого не принимал и ни с кем не разговаривал. Я спросил, кто говорит, но позвонивший бросил трубку. Потом позвонили еще раз и сказали, что вы скоро приедете. Вот такая загадочная история. Но я все равно рад, что вы приехали ко мне, и рад, что могу быть вам полезен.
– Синьор Ландольфи, может, мы лучше перейдем на итальянский? – предложил Дронго.
– Господи, синьор, как хорошо вы говорите по-итальянски, – взмахнул руками восхищенный Ландольфи. – Где вы так выучили наш язык?
– У меня много знакомых итальянцев, – не стал вдаваться в подробности Дронго. – Значит, будем говорить на итальянском. У меня к вам несколько вопросов, на которые я должен получить ответы именно от вас. Вы знаете, что недалеко отсюда находится новая правительственная резиденция, куда приезжают высокопоставленные чиновники из Белграда?
– Конечно, знаю. Они с самого начала договаривались со мной, чтобы я обеспечивал обедами и ужинами всех гостей, которые будут там находиться. И я сказал себе: Адриано, это высокая честь для тебя. И поверьте, синьор, что за все время нашей работы у нас никогда не было нареканий. А мы работаем с ними уже два года. Я лично пробую всю еду, которую мы отправляем в резиденцию. Если кто-то хочет отравить руководителей правительства, пусть лучше убьют бедного Адриано. Поэтому я сам контролирую процесс приготовления еды и ее отправку.
– Ваши люди сами возят еду?
– Никогда. Всегда приезжает машина с местными «гориллами». Простите, синьор, что я немного увлекся. Я имел в виду местных охранников.
– И никто из ваших людей никогда там не был?
– Никогда, синьор, могу поклясться на Библии. Это опасное место, куда нашим сотрудникам лучше не соваться. Мы готовим хорошую еду, доставляем радость людям, делаем приятное многим нашим гостям, зачем нам лезть в грязную политику?
– Согласен, – улыбнулся Дронго. – Всегда считал ваше поварское мастерство настоящим искусством. Я несколько раз пробовал еду, приготовленную великим Аланом Дюкасом, и даже смог побывать у самого Фреда Жирарду, которого знают гораздо меньше, но который тоже легенда кулинарного искусства.
– Мсье Жирарду – настоящий гений. Его ресторан считается эталоном совершенства, – закатил глаза Ландольфи. – Я много слышал о нем, но никогда не удостаивался чести увидеть этого великолепного специалиста.
– Надеюсь, что еще увидите, – пожелал ему Дронго. – Кроме того, я имел честь пробовать блюда Рене Редзепи. Вы ведь наверняка знаете, что его ресторан «Нома» признан одним из лучших в Дании. И еще я поддерживаю хорошие личные отношения с синьором Массимо Боттурой, шефом ресторана в Модене, где я часто бываю. – Он удержался, чтобы добавить «со своей семьей». Это – абсолютное табу. О своей семье он никогда и никому не рассказывал, иначе не смог бы чувствовать себя достаточно независимо во время своих расследований.
– Синьор Боттура получил в прошлом году высшую кулинарную премию… – Глаза Ландольфи увлажнились. – Вы необыкновенный человек, если знакомы со столькими мастерами нашего дела. Я сразу понял, что вы ценитель прекрасного, ведь настоящий ценитель отличает великолепное мастерство кулинара от обычной стряпни дилетанта. Я мечтаю познакомиться с синьором Боттурой и надеюсь, что этот день когда-нибудь наступит.
– Полагаю, вы сможете стать не менее знаменитым, – сказал Дронго, – ведь вам удалось добиться, чтобы именно ваш ресторан готовил еду для прибывающих в правительственную резиденцию высоких гостей.
– Я стараюсь, – скромно ответил синьор Ландольфи, хотя было видно, что комплимент ему чрезвычайно приятен, и сразу добавил: – Для меня было бы огромной честью приготовить для вас специальное блюдо.
– Обязательно найду время, – вежливо согласился Дронго. – А сейчас я хотел бы уточнить одну деталь. Значит, вы достаточно часто кормили гостей, приезжавших в этот особняк?
– Да. И всегда использовал самые лучшие продукты, – заверил его Ландольфи.
– В таком случае вспомните, что было в тот день. Какой заказ вам был сделан?
– Зачем вспоминать? – удивился синьор Ландольфи. – У нас есть специальная книга, куда мы записываем все заказы, чтобы потом предъявить их клиентам, если появятся какие-то разногласия. Ведь у нас заказывают еду не только для нескольких гостей. Недавно один известный бизнесмен пригласил меня в качестве шеф-повара на свадьбу его дочери, а там было больше четырехсот человек. И Ландольфи справился с этим поручением, – с чувством выполненного долга гордо сообщил хозяин ресторана.