Люк кивнул и вытащил знакомого вида золотой клинок. Лезвие издало пронзительный плачущий звук, от которого затрепетало пламя ближайших свечей. Тут я понял, что это — меч моего брата Брэнда, Вервиндль.
— Давненько я его не видел, — промолвил я под продолжающиеся рыдания клинка.
— Люк, сделайте милость, резаните Корвина вашим мечом.
Люк поднял глаза, встретился со мной взглядом. Я кивнул. Он царапнул острием мою руку. Пошла кровь.
— Теперь ты, Корвин, — сказал Оберон.
Я вытащил Грейсвандир — он тоже запел, торжествующе, воинственно, как в величайших битвах прошлого. Обе ноты слились в жуткий дуэт.
— Резани Люка.
Люк кивнул, я провел Грейсвандиром по тыльной стороне его ладони. Царапина сразу покраснела. Пение клинков вздымалось и падало. Я убрал Грейсвандир в ножны, чтобы утихомирить. Люк так же поступил с Вервиндлем.
— В этом кроется какой-то урок, — сказал Люк. — Только провалиться мне, если я понимаю какой.
— Дело в том, что эти мечи — братья, наделенные общими волшебными свойствами. Собственно, их объединяет мощная тайна, — сказал Оберон. — Объясни ему, Корвин.
— Это опасная тайна, сэр.
— Пришло время ее раскрыть. Говори.
— Ладно, — сказал я. — В начале творения боги создали несколько колец, с помощью которых их посланцы умиротворяли Тень.
— Знаю, — отвечал Люк. — Мерлин носит спикард.
— Да, — сказал я. — Каждый имеет способность черпать из многих источников во многих Тенях. Все они различны.
— Так говорил Мерлин.
— Наши были превращены в мечи, мечами они и остались.
— Вот как? — сказал Люк. — И что дальше?
— Какой вывод вы можете сделать из того, что они способны причинить вам вред, а другое оружие — нет?
— Похоже, наша заговоренность как-то связана с ними, — предположил я.
— Верно, — подтвердил Оберон. — В предстоящей борьбе — какую бы вы сторону ни заняли — вам понадобится необычная защита от своеобразной мощи некоего Джарта.
— Джарта? — переспросил я.
— Потом, — сказал Люк, — я все расскажу.
Я кивнул.
— Только как пользоваться этой защитой? Как мы сможем вернуть себе проницаемость? — спросил я.
— Не скажу, — последовал ответ, — но кое-кто впереди вас просветит. И что бы ни случилось, да будет с вами мое благословение — хотя оно, вероятно, уже немногого стоит.
Мы поклонились и поблагодарили. Когда мы снова подняли глаза, Оберон исчез.
— Здорово, — сказал я. — Вернулся меньше часа назад и уже по уши в амберской недосказанности.
Люк кивнул:
— В Хаосе и Кашфе, похоже, не лучше. Возможно, главное назначение государства — плодить неразрешимые проблемы.
Я хохотнул, и мы пошли дальше, разглядывая себя в озерцах света. Через несколько шагов в красной овальной раме слева от меня появилось знакомое лицо.
— Корвин, какая радость, — произнес голос.
— Дара!
— Похоже, я подсознательно желаю тебе зла сильнее, чем кто другой, — сказала она, — и поэтому именно мне выпало удовольствие сообщить самую неприятную новость.
— Да?
— Я вижу, как один из вас лежит пронзенный клинком другого.
— Я не собираюсь его убивать, — отвечал я.
— Взаимно, — поддержал Люк.
— Ах, но в этом-то вся и прелесть, — сказала она. — Один из вас должен заколоть другого, чтобы к уцелевшему вернулась утраченная материальность.
— Спасибо, но я отыщу другой способ, — возразил Люк. — Моя мать, Джасра, — могучая волшебница.
Дарин смех прокатился по коридору, словно звон разбиваемого зеркала.
— Джасра! Моя бывшая фрейлина! Все, что она знает об Искусстве, подслушано у меня. Она пусть и способная, но осталась недоучкой.
— Отец завершил ее обучение, — заявил Люк.
Дара посмотрела на Люка. Улыбка сошла с ее лица.
— Ладно. Скажу тебе честно, сын Брэнда. Я не знаю другого способа разрешить твои затруднения, кроме того, что уже назвала. А поскольку мне ты ничего плохого не сделал, то желаю тебе победы.
— Спасибо, — ответил он, — но я не собираюсь сражаться с дядей. Кто-нибудь да снимет это заклятие.
— В историю втянуты сами орудия, — сказала Дара. — Они принудят вас к бою, и они сильнее смертного чародейства.
— Спасибо за совет, — кивнул Люк. — Может, что-нибудь из этих сведений нам пригодится.
Он подмигнул Даре; она покраснела, чего я никак не ожидал, и пропала.
— Мне не нравится, куда ветер дует, — сказал я.
— Мне тоже. Что, если нам повернуть назад?
Я покачал головой:
— Коридор затягивает, и лучший совет, который я когда-либо получал, взять от него все, что удастся.
Мы прошли футов десять. Прекраснейшие зеркала и мутные старые стекляшки отражали одно и то же.
Щербатое зеркало в желтой лаковой раме, исписанной китайскими иероглифами, заставило нас остановиться. Громовой голос моего покойного брата Эрика выкрикнул:
— Я вижу ваши судьбы! — Он раскатисто хохотнул. — И вижу поле боя, на котором они свершатся. Это будет занятно, брат. Если, умирая, услышишь смех, то знай — смеюсь я.
— Ты всегда был большим шутником, — ответил я. — Кстати, покойся в мире. Ты ведь герой, знаешь ли.
Эрик всмотрелся в мое лицо.
— Безумный брат, — сказал он, отвернулся и пропал.
— Это был Эрик, который недолгое время занимал здешний престол? — спросил Люк.
Я кивнул и добавил:
— Безумный брат.
Мы двинулись дальше.
Из стальной рамы с заржавевшими розами высунулась тонкая рука.
Я замер и повернулся, внезапно угадав, кого сейчас увижу.
— Дейрдре... — начал я.
— Корвин, — мягко отозвалась она.
— Тебе известно, что тут нам наговорили?
Она кивнула.
— Что из этого правда и что — собачья чушь? — спросил я.
— Не знаю и не думаю, что остальные знают — во всяком случае, наверняка.
— Спасибо. Буду этим утешаться. Что дальше?
— Если вы возьметесь за руки, вас легче будет перенести.
— Куда?
— Вы не можете уйти из коридора своими ногами. Вы попадете прямиком на поле боя.
— И ты хочешь нас туда перенести, солнышко?
— У меня нет выбора.
Я кивнул и взял Люка за руку.
— Что вы об этом думаете? — спросил я его.
— Думаю, надо соглашаться, — сказал он. — А когда узнаем, кто за этим стоит, разорвать негодяя на части раскаленными клещами.
— Мне нравится ход ваших мыслей, — промолвил я. — Дейрдре, показывай путь.
— Мне это не по душе, Корвин.
— Если, как ты говоришь, выбора нет, то какая разница? Веди нас, госпожа. Веди.
Она взяла меня за руку. Мир вокруг завертелся колесом.
Кто-то задолжал мне курицу и бутылку вина. Я еще за ними вернусь.
Очнулся я, кажется, на поляне под освещенным луной небом. Я не шевелился и лишь чуть-чуть приоткрыл глаза. Лучше не показывать, что я бодрствую.
Очень медленно я повел зрачками. Дейрдре не видно. Уголком правого глаза я различил костер и несколько человек возле него.
Я скосил глаза налево и заметил Люка. Вроде больше никого рядом не было.
— Не спите? — прошептал я.
— Ага, — отвечал он.
— Никого поблизости нет, — сказал я, вставая, — кроме вот тех у костра справа. Возможно, нам удастся отсюда выбраться — через карты, через Тень. А может, мы и застряли.
Люк послюнявил палец и поднял его, словно проверяя ветер.
— Влипли. Похоже, придется драться.
— На смерть? — спросил я.
— Не знаю. Но, судя по всему, нам не отвертеться, — отвечал Люк. Он встал.
— Меня смущает не драка, а знакомство, — сказал я. — Зачем только я вас узнал.
— Вот и я о том же. Кинем монетку?
— Орел — идем отсюда. Решка — остаемся и смотрим, что из этого выйдет.
— Годится. — Люк полез в карман, вытащил двадцатипятипенсовик. — Сделайте милость. — Он подбросил монетку. Мы оба опустились на колени. — Решка. Первый раз не считается?
— Считается, — сказал я. — Пошли.
Люк спрятал монетку в карман, мы повернулись и двинулись к костру.
— Их всего десяток. Справимся, — сказал Люк мягко.
— С виду они не очень враждебные, — заметил я.
— Верно.
Мы подошли, я кивнул и заговорил на тари:
— Здравствуйте. Я — Корвин из Амбера, а это — Ринальдо I, король Кашфы, иначе Люк. Вы не нас, случаем, дожидаетесь?
Старик, сидевший у костра и палкой ворошивший поленья, встал и поклонился:
— Меня зовут Рейс. Мы — свидетели.
— Чьи? — спросил Люк.
— Мы не знаем имен. Их было двое в капюшонах. Один показался мне женщиной... Перед тем как вы начнете, мы можем предложить вам еду и питье...
— Ага, — сказал я. — Из-за этой истории я пропустил обед. Покормите меня.
— И меня, — добавил Люк.
Старик и еще двое принесли мяса, яблок, хлеба и кубки с красным вином.
Пока мы ели, я спросил Рейса:
— Вы можете мне растолковать, как все это произойдет?
— Конечно. Мне объяснили. Вы подкрепитесь, перейдете на другую сторону огня, и вам все станет ясно.
Я рассмеялся, потом пожал плечами:
— Ладно.
Покончив с едой, я взглянул на Люка. Тот улыбнулся.
— Если за обед надо расплачиваться представлением, — сказал Люк, — то покажем им десятиминутный спектакль и сочтем, что мы квиты.
— Если за обед надо расплачиваться представлением, — сказал Люк, — то покажем им десятиминутный спектакль и сочтем, что мы квиты.
Я кивнул:
— Идет.
Мы поставили миски, встали и обошли костер.
— Готовы? — спросил я.
— Разумеется. Почему бы нет?
Мы обнажили мечи, разошлись на шаг и отсалютовали друг другу. Клинки запели, мы оба рассмеялись. Внезапно я почувствовал, что атакую, хотя собирался дождаться его атаки и вложить первую энергию в ответный выпад. Движение было непроизвольным, хотя очень точным и быстрым.
— Люк, — сказал я, когда он парировал, — все происходит помимо меня. Будьте осторожнее. Что-то творится странное.
— Знаю, — сказал он, переходя в блестящее наступление. — Я не собирался.
Я отбил и с удвоенной силой стал наступать на Люка. Тот попятился.
— Неплохо, — пробормотал он.
Я почувствовал, что мою руку отпустило. Я фехтовал по своей воле, ничто мною не управляло, но страх, что это вернется, остался.
Внезапно я понял, что мы деремся в полную силу, и мне это не понравилось. Если я буду сражаться без злости, на меня снова найдет. А если буду сражаться отчаянно, кто-то из нас может некстати сделать опасный выпад.
Мне стало не по себе.
— Люк, если с вами творится то же, что и со мной, то мне этот спектакль не по вкусу.
— И мне, — отозвался он.
Я взглянул на костер. Возле огня стояли двое в плащах. Они были небольшого роста, у одного под капюшоном что-то белело.
— Зрителей прибавилось, — произнес я.
Люк обернулся; я с трудом удержал предательский выпад. Бой возобновился, Люк покачал головой.
— Не узнаю никого из них, — сказал он. — Похоже, это серьезнее, чем я предполагал.
— Да.
— Мы оба способны оправиться и после серьезной переделки.
— Верно.
Клинки звенели. Время от времени раздавались ободряющие возгласы.
— Что, если нам друг друга ранить, — предложил Люк, — потом повалиться на землю и ждать их приговора? Если хоть один подойдет близко, можно будет для смеха его прикончить.
— Годится, — кивнул я. — Если вы согласитесь подставить левое плечо, то я согласен на укол в среднюю линию. Впрочем, пусть насладятся кровью, прежде чем мы выйдем из игры. Раны в голову и в руку. Главное, неглубокие.
— Идет. И разом.
Мы продолжали бой. Я все ускорялся и ускорялся. Почему бы нет? Это своего рода игра.
Внезапно мое тело совершило движение, которое я не планировал. Глаза у Люка расширились. Грейсвандир прошел сквозь его плечо. Кровь хлынула фонтаном. Через мгновение Вервиндль вонзился мне в живот.
— Простите, — сказал Люк. — Послушайте, Корвин, если вы останетесь жить, а я — нет, то вам стоит узнать, что в замке вообще творится кутерьма с зеркалами. В ночь перед вашим появлением мы с Флорой отражали нападение выползшей из зеркала твари. Тут еще замешан странный чародей — он запал на Флору. Никто не знает, как его зовут. Полагаю, он как-то связан с Хаосом. Может ли быть такое, что Амбер начал отражать Тень, а не наоборот?
— Привет, — произнес знакомый голос. — Дело сделано.
— Воистину, — подхватил другой.
Говорили двое в капюшонах. Один был Фионой, другой — Мэндором.
— Что бы ни было дальше, здравствуйте, милые принцы, — сказала Фиона.
Я силился встать. Люк тоже. Я пытался даже поднять меч. Тщетно. Мир снова померк, я истекал кровью.
— Я выживу... и доберусь до вас, — выдавил я.
— Корвин, — чуть слышно донесся до меня ее голос. — Напрасно ты нас винишь. Это было...
— ...исключительно ради моего блага, готов поспорить, — пробормотал я, и тут все окончательно потемнело. Я застонал, поняв, что не успел использовать предсмертное проклятие. Когда-нибудь...
Я очнулся в амбулатории Амбера. Люк лежал на соседней койке, под капельницей, как и я.
— Вы будете жить, — сказала Флора, отпуская мою руку. Она щупала мне пульс. — Расскажите, что с вами произошло.
— Нас нашли в коридоре? — спросил Люк. — А Зеркального Коридора и след простыл?
— Все так.
— Корвин, — сказал Люк, — когда вы были ребенком, Зеркальный Коридор появлялся часто?
— Нет, — отвечал я.
— Его почти не видели, когда росла я, — подхватила Флора. — Он сделался таким активным только в последние годы. Как будто сам дом проснулся.
— Дом? — переспросил Люк.
— Складывается впечатление, что в игру вступил новый участник, — промолвила она.
— Кто? — сказал я. Речь доставляла мне боль.
— Как кто? Конечно, сам замок, — отвечала Флора.