— Может быть, — с веселой улыбкой сказала Королева.
— «Может быть» тоже хорошее слово, — предложил Алек.
— Также «возможно», — сказала Иззи.
— Я не вижу ничего плохого в слове «Авось», — промолвил Саймон. — Несколько современно, но само понятие остается неизменным.
Королева отмахнулась от их слов, словно они были надоедливыми пчелами вокруг головы.
— Я не доверяю тебе, дочь Валентина, — сказала она. — Было время, когда я хотела сделать тебе одолжение, но это время прошло. Мелиорн получил место в Совете. Я не уверена, что тебе есть чем торговаться со мной.
— Если вы действительно так думаете, — произнесла Клэри. — Вы никогда не послали бы мне колокольчик.
На мгновение их взгляды встретились. Королева была прекрасна, но было что-то в ее лице, что заставило Клэри задуматься о костях маленьких животных, выбеленных солнцем. Наконец Королева сказала:
— Очень хорошо. Я вполне могла бы помочь тебе. Но я хочу за это награду.
— Внезапно, — пробормотал Саймон. Он засунул руки в карманы и с отвращением смотрел на королеву. Алек рассмеялся. Глаза королевы блеснули.
Через мгновение Алек отшатнулся и вскрикнул. Он держал руки перед собой, израненные, поскольку кожа на них сморщилась, и руки загнулись внутрь, суставы разбухли. Его спина сгорбилась, волосы поседели, его синие глаза выцвели и запали в глубокие морщины.
Клэри ахнула. Там, где стоял Алек, теперь был старик, сгорбившийся, седой и дрожащий.
— Как быстро исчезает красота смертных, — злорадствовала королева. — Взгляни на себя, Александр Лайтвуд. Я даю тебе возможность посмотреть на себя шестидесятилетнего. Что на это скажет твой колдун, любящий красоту? — грудь Алека тяжело вздымалась. Изабель быстро подошла к нему и взяла его за руку.
— Не обращай на это внимание Алек. Это все чары. — Она повернулась к королеве. — Снимите их с него! Сделайте это!
— Если ты и твой брат будете общаться со мной в более подобающей манере, я рассмотрю это заявление.
— Мы будем, — сказала Клэри быстро. — Мы извиняемся за эту грубость.
Королева презрительно фыркнула.
— Я слегка скучаю по твоему Джейсу, — произнесла она. — Из вас всех он был самым воспитанным и самым красивым.
— Мы тоже соскучились по нему, — сказала Клэри тихим голосом. — Мы не хотели показаться невоспитанными. Мы люди и нам тяжело в нашем горе.
— Хммм, — сказала королева и щелкнула пальцами, после чего чары спали с Алека. Это был он прежний, правда слегка ошеломленный и бледноватый на вид. Королева послала ему высокомерный взгляд и обратила свое внимание на Клэри. — Есть комплект колец, — сказала Королева. — Они принадлежали моему отцу. Я жажду вернуть эти вещи, так как они сделаны фейри и обладают большой силой. Они позволяют нам разговаривать друг с другом с помощью разума, как Ваши Безмолвные Братья. В настоящее время, насколько мне известно, они выставлены в Институте.
— Я помню, что видела что-то подобное, — медленно сказала Иззи. — Два кольца работы фейри в стеклянном футляре на втором этаже библиотеки.
— Вы хотите, чтобы я украла что-то из Института? — удивленно произнесла Клэри. Из всех одолжений, который он ожидала услышать от Королевы, это было далеко не первым в списке.
— Это не воровство, — сказала Королева, — это возвращение законным владельцам.
— И после этого Вы найдете Джейса для нас? — промолвила Клэри. — И не говорите «Допустим». Что вы точно сделаете?
— Я буду содействовать вам в его поисках, — сказала Королева. — Я даю вам слово, моя помощь будет неоценима. Я могу сказать, например, почему ваши заклинания слежения, были напрасными. Я могу рассказать вам, в каком городе вы, скорее всего его найдете…
— Но Конклав вас уже расспрашивал, — вмешался Саймон. — Как вы солгали им?
— Они никогда не задают подходящих вопросов.
— Зачем лгать им? — потребовала Изабель. — Где Ваша верность во всем этом?
— У меня её и нет. Джонатан Моргенштерн может стать могущественным союзником, если я вначале не сделаю его противником. Зачем угрожать ему или заслужить его ярость без пользы для себя? Волшебный Народец очень стар; мы не делаем поспешных решений, но в первую очередь мы ожидаем, дабы понять, в каком направлении дует ветер.
— Если мы их достанем, достаточно ли эти кольца сильны, дабы вы рискнули вызвать его гнев? — спросил Алек.
Но Королева только улыбнулась, ленивой улыбкой, готовые с обещанием.
— Я думаю, что на сегодня достаточно, — сказала она. — Вернитесь ко мне с кольцом, и мы поговорим снова.
Клэри колебалась, оборачиваясь сначала к Алеку, а потом к Изабель.
— Вы все согласны с этими условиями? Украсть из Института?
— Если это означает разыскать Джейса, — произнесла Изабель. Алек кивнул.
— Любые условия.
Клэри повернулась к Королеве, которая выжидающе наблюдала за ней.
— Полагаю, мы заключили сделку.
Королева потянулась и поделилась довольной улыбкой.
— Ваша цена хороша, маленькие Сумеречные Охотники. Вот вам предупреждение, и не говорите, что не слышали его. Вам также следует принять во внимание здравый смысл этого поиска вашего друга. Ибо, как часто бывали случаи, связанные с пропажей дорогого вам человека, когда вы вновь находите его, он может быть совсем не таким, каким вы его запомнили.
* * *Было около одиннадцати, когда Алек достиг входной двери квартиры Магнуса в Гринпоинте. Изабель убедила его пойти пообедать в Таки с Клэри и Сайманом, и, хоть он и протестовал, он был очень рад, что согласился. Ему требовалось несколько часов, чтобы успокоить свои эмоции после происшествия при Благом Дворе. Он не хотел, чтобы Магнус заметил, как сильно чары Королевы потрясли его.
Он больше не звонил в звонок, дабы Магнус узнал о его приходе. У него имелся ключ — факт, которым он странно гордился. Он отпер дверь и направился вверх по лестнице, по дороге минуя соседа Магнуса с первого этажа.
Хоть Алек никогда не видел жильцов квартиры на первом этаже, они казались ему поглощенными бурным романом. Однажды здесь была куча разбросанных по всей лестничной площадке вещей с приколотой к отвороту пиджака запиской, адресованной «Лживому лжецу, который лжет». Сейчас здесь был букет цветов, приклеенный к двери, и среди бутонов пряталась карточка со словами: «Прости». Это особенность Нью-Йорка: ты всегда знаешь о твоих соседях больше, чем тебе хотелось бы.
Дверь Магнуса была слегка приоткрыта наподобие трещины, и звуки музыки мягко окутывали коридор. Сегодня это был Чайковский. Как только дверь за ним закрылась, Алек ощутил, как его плечи расслабились. Он никогда не мог с полной уверенностью угадать, как будет выглядеть квартира — сейчас здесь царил минимализм, с белыми диванами, красными стеллажными столами, и застывшими на стенах черно-белыми фотографиями Парижа — это место начинало восприниматься им все более и более близким, как дом. Здесь царили запахи, которые он ассоциировал с Магнусом: чернила, одеколон, чай Лапсан Сушонг, запах волшебства, пахнущий жженым сахаром. Он взял Председателя Мао, который дремал на подоконнике, и тихонько пошел в кабинет. Магнус поднял взгляд, когда Алек вошел.
Он был одет слишком мрачно для своего обычного стиля — джинсы и черная футболка с заклепками вокруг воротника и манжет. Его черные волосы были спутаны, неряшливы и в беспорядке, как будто он многократно пропускал их сквозь пальцы от раздражения, а его кошачьи глаза были полуприкрыты от усталости. Он выронил ручку, когда Алек появился, и ухмыльнулся.
— Ты нравишься Председателю.
— Ему нравится любой, кто почешет ему за ушком, — ответил Алек, сдвинув дремавшего кота так, что его мурлыканье отдавалось грохотом сквозь грудь Алека.
Магнус откинулся на стуле, мускулы рук изогнулись, когда он зевнул. Стол был усеян листами бумаг, исписанными маленьким неразборчивым почерком и рисунками — одна и та же схема снова и снова, вариации узора, который был раскидан по полу крыши, с которой Джейс исчез.
— Как себя вела Королева Благих?
— Как обычно.
— Бешеная стерва, да?
— О да.
Алек рассказал Магнусу краткую версию событий при дворе фейри. В этом он был хорош — коротко и внятно, ни слова впустую. Он никогда не понимал людей, болтающих без умолку, и даже любовь Джейса к усложненной игре слов.
— Я переживаю за Клэри, — сказал Магнус. — Я беспокоюсь, что она пытается прыгнуть выше своей рыженькой головки.
Алек положил Председателя на стол, где тот сразу же свернулся в шарик и продолжил спать.
— Она хочет найти Джейса. Ты можешь винить ее за это?
Глаза Магнуса смягчились. Он зацепил палец за верх джинсов Алека и притянул его ближе.
— Ты хочешь сказать, что сделал бы то же самое, если бы это был я? — Алек отвернулся, глядя на лист бумаги, который Магнус только что отложил.
— Ты вновь просматриваешь их? — Выглядя немного разочарованным, Магнус отпустил Алека.
— Должен быть ключ, — ответил он. — Чтобы расшифровать их. Есть несколько языков, которые я еще не просматривал. Достаточно древние. Это старинная черная магия, очень темная, подобного этому я еще никогда не видел. — Он вновь взглянул на лист, его голова наклонилась в сторону. — Можешь подать мне вон ту табакерку? Серебряная, на краю стола.
Алек проследовал по указанию Магнуса и увидел маленькую серебряную коробочку на противоположной стороне деревянного стола. Он протянул руку и взял ее.
Это был миниатюрный металлический сундучок с маленькими ножками, изогнутым верхом и инициалами У. С. выложенными алмазами на крышке. «У», подумал он. Уилл? Уилл, Магнус упоминал о нем, когда Алек спросил его об имени, когда Камилла дразнила его. Господи Боже, это было так давно. Алек закусил губу.
— Что это?
— Это табакерка, — ответил Магнус, не поднимая глаз от бумаг. — Я же сказал тебе.
— Нюхать? Как разнюхивание людей? — Алек разглядывал ее. Магнус поднял голову и рассмеялся.
— Как табак. Она была очень популярна в семнадцатом и восемнадцатом веке. Сейчас я использую ее для хранения ненужных деталей. — Он протянул руку и Алек отдал коробочку.
— Ты задумывался о том… — Алек начал говорить, но прервался, и начал сначала. — Тебя не беспокоит, что Камилла сейчас где-то рядом? Что она сбежала?
И что это моя вина — подумал Алек, но вслух не произнес. Магнусу не нужно этого знать.
— Она всегда была где-то рядом, — ответил Магнус. — Я знаю, что Конклав не очень доволен, но я стараюсь думать, что она живет своей жизнью, не контактируя со мной. Если это и беспокоило меня, то не очень долго.
— Но ты любил ее. Когда-то.
Магнус пробежал пальцами по алмазным вставкам в табакерке.
— Я думал, что любил.
— А она все еще любит тебя?
— Я так не думаю, — сухо ответил Магнус. — Она не была очень мила, когда я видел ее в последний раз. Конечно, возможно, что причина в том, что у меня есть 18-летний парень с урной стойкости, которой она не имеет.
Алек зашипел.
— Как объективная личность, я… возражаю против такого моего описания.
— Она всегда была завистливой особой.
Магнус ухмыльнулся. Он был чертовски хорош в плане смены темы разговора, подумал Алек. Магнус ясно дал понять, что он не хочет говорить о его личной жизни в прошлом, но где-то во время их беседы ощущение Алеком фамильярности и комфорта, нахождение дома, исчезло.
Независимо от того, что Магнус молодо выглядел — даже сейчас, босой, с торчащими волосами, он выглядел на восемнадцать — не пересекаемые океаны времени разделяли их. Магнус открыл коробочку, вытащил несколько кнопок, и зафиксировал ими лист бумаги, который он рассматривал на столе. Когда он поднял взгляд и посмотрел на Алека, то внимательно оглядел его.
— Ты в порядке?
Вместо ответа, Алек протянул руку и взял руки Магнуса. Магнус позволил Алеку поднять себя на ноги, вопросительно глядя ему в глаза. До того, как он что-то произнес, Алек притянул его ближе и поцеловал. Магнус издал тихий, довольный звук, и схватил рубашку Алека сзади, закатывая ее, его прохладные пальцы прошлись по позвоночнику Алека. Алек наклонился к нему, зажимая Магнуса между столом и его собственным телом. Кажется, Магнус не возражал.
— Пойдем, — произнес Алек Магнусу на ушко. — Уже поздно. Пойдем в постель.
Магнус закусил губу и глянул через плечо на бумаги на столе, его взгляд зафиксировался на древних слогах забытых языков.
— Почему бы тебе не пойти первым? — произнес он. — Я присоединюсь к тебе — дай мне пять минут.
— Конечно. — Алек выпрямился, зная, что, когда Магнус был погружен в свои исследования, пять минут легко могли превратиться в пять часов. — Жду тебя…
* * *— Шшш.
Клэри приложила палец к губам до того, как Саймон, идя впереди, сделал шаг через входную дверь дома Люка. Нигде не горел свет, а гостиная была погружена в безмолвный мрак.
Она прогнала Саймона в свою комнату и направилась на кухню за стаканом воды. На полпути она замерла. Она услышала в коридоре голос ее матери. Клэри распознала в нем напряжение. Как для Клэри худшим кошмаром было исчезновение Джейса, так и для ее матери худшим кошмаром была ее, Клэри, пропажа. Знание, что ее сын жив, и находится неизвестно где, способный на все, разрывало ее на части изнутри.
— Но они оправдали ее, Джослин, — Клэри услышала ответ Люка, его голос опустился до шепота. — Это означает, что ей не назначат никакого наказания.
— Это все — моя вина. — Голос Джослин звучал глухо, как будто она уткнулась лицом в плечо Люка. — Если бы я не позволила этому… существу появиться на свет, Клэри не проходила бы через все это сейчас.
— Откуда ты могла знать? — голос Люка стих до шепота, и, хотя Клэри и знала, что он прав, она на краткое мгновение была охвачена преступной вспышкой гнева на мать. Она подумала, что Джослин должна была убить Себастьяна в его колыбели до того, как он имел бы шанс вырасти и разрушить всех их жизни, но тут же пришла в ужас от собственных мыслей. Она развернулась и направилась назад, к другой концу дома, кинувшись в ее спальню и захлопнув за собой дверь, как будто за нее следили. Саймон, сидевший на кровати, играя в его приставку, удивленно посмотрел на нее.
— Все в порядке?
Она попыталась улыбнуться ему. Он был привычной картинкой в комнате — они ночевали вместе у Люка достаточно часто, когда росли. Она сделала, что смогла, чтобы эта комната для гостей стала ее комнатой.
Ее фотографии и фотографии Саймона, Лайтвуды, совместные фотографии с Джейсом и с ее семьей, были расклеены в случайном порядке на раме зеркала комода. Люк отдал ей чертежный стол, и ее художественные принадлежности были аккуратно рассортированы в отверстиях боковой панели. Она расклеила постеры ее любимых аниме: Стальной алхимик, Бродяга Кенсин, Блич.
Свидетельства ее существования как Сумеречного Охотника валялись как попало — толстая копия Кодекса Сумеречных Охотников с ее пометками и рисунками на полях, полка книг, посвященных оккультизму и паранормальному, ее стило располагалось на вершине ее стола, и новый глобус, подаренный Люком, который показывал Идрис, обрамленный золотом, в центре Европы.
А Саймон, сидящий в центре ее кровати, скрестив ноги, был одним из того малого, что принадлежало и ее старой жизни, и новой. Он посмотрел на нее, его глаза были тьмой на его бледном лице, тусклый отблеск Знака Каина был едва заметен на его лбу.
— Моя мама… — сказала она и прислонилась к двери. — Ей действительно нехорошо.
— Разве она не успокоилась? Я имею в виду твою невиновность.
— Она не перестает думать о Себастьяне. Она не перестает винить себя.
— Она не виновата в его изменении. Виноват Валентин.
Клэри промолчала. Она вновь вспомнила о тех ужасных мыслях, что ее мать должна была убить Себастьяна, как только он родился.
— Вы обе, — произнес Саймон, — вините себя в том, в чем нет вашей вины. Ты винишь себя за то, что оставила Джейса на крыше…
Она дернула головой и резко взглянула на него. Она никогда бы не рассказала об этом, но так оно и было.
— Я никогда…
— Так и есть, — ответил он. — Я оставил его, Иззи оставила, Алек — а Алек — его парабатай. Но мы же ничего не знали. И, возможно, если бы ты осталась, было бы лишь хуже.
— Возможно.
Клэри не хотела говорить об этом. Избегая пристального взгляда Саймона, она направилась в ванную, чтобы почистить зубы и переодеться в свою ворсистую пижаму. Она избегала своего отражения. Она ненавидела свой бледный вид, тени под глазами. Она была сильной; она не собиралась сдаваться. У нее был план. Даже если это казалось немного безумным, и включало в себя ограбление Института.
Она почистила зубы и снова заколола свои волнистые волосы в хвост, выйдя из ванной, увидев Саймона кладущего в свою сумку бутылку, несомненно крови, которую он купил в Таки. Она подошла и взъерошила его волосы.
— Ты знаешь, что можешь держать бутылки в холодильнике, — сказала она. — Если тебе не нравится комнатной температуры.
— Ледяная кровь хуже чем комнатной температуры вообще то. Теплая лучше всего, но я не думаю, что твоя мама захочет подогревать ее для меня в кастрюле.
— Джордан переживает? — спросила Клэри, думая помнит ли Джордан вообще, что Саймон жил с ним.
Саймон находился в ее доме каждую ночь в течение прошлой недели. В первые дни после исчезновения Джейса она не могла спать. Она накрывалась пятью одеялами, но никак не могла согреться. Дрожа, она лежала, представляя свои вены медлительными с замерзлой кровью, ледяные кристаллы, переплетенные вокруг ее сердца, подобные яркому кораллу. Ее сны были полны черных морей, ледяных глыб и замерзших озер и Джейса — его лицо всегда было скрыто от нее тенью или облаком или его собственными волосами, когда он отворачивался от нее. Она засыпала на несколько минут, всегда просыпаясь с болезненным тонущим чувством.