Забравшись внутрь, я взглянул на мои часы. Стрелки показывали две минуты одиннадцатого. Я потряс их и с интересом увидел, как минутная стрелка пришла в движение.
Глава XVIII На вершине
Вечером 12 апреля 1934 года синоптик высотной метеостанции на горе Вашингтон Сальваторе Пальюка пережил то, что не случалось ни с кем до или после него.
Как бы это помягче сформулировать? Дело в том, что порой на горе Вашингтон бывает немного ветрено, а в тот день, о котором пойдет речь, ветер разгулялся не на шутку. За предыдущие сутки скорость ветра ни разу не падала ниже отметки 170 км в час, а то и возрастала еще больше. Когда пришло время для снятия показаний по полудню, ветер был таким порывистым, что Пальюка закрепил на талии крепкую бечевку и попросил двух своих коллег взять в руки другой конец. Мужчины столкнулись с большими сложностями уже при открытии двери, и им пришлось напрячь все свои силы, чтобы Пальюка не стал человеческим вариантом воздушного змея. История умалчивает о том, как Пальюке удалось дотянуться до измерительных приборов и записать показания, неизвестными остались и слова, которые он произнес, как только ввалился обратно в помещение, хотя «Гоооооооооосподи!», на мой взгляд, является самым вероятным из возможных вариантов.
Но нам точно известно, что Пальюка во время работы находился под воздействием приповерхностного потока воздуха, обладавшего скоростью в 371 км в час. Более нигде в мире показатели не поднимались до такого уровня.
В книге «Самая ужасная погода на Земле: История метеорологической станции на горе Вашингтон» Уильям Лоуэл Патнэм сухо отмечает: «Возможно, в каком-нибудь Богом забытом уголке земли погода изредка и бывала похуже, но пока мы не располагаем точными доказательствами этого». Среди многих других неприятностей, случившихся на горе Вашингтон в этот самый ветреный день, когда ветер проделал путь почти в четыре с половиной тысячи километров и при ветреной погоде возникла самая низкая температура, можно назвать и выход из строя большей части аппаратуры (сочетание порывов ветра скоростью в 160 км в час и минусовой температуры 44 градусов является крайне редким случаем даже в Антарктике).
Гора Вашингтон обязана такой необычно экстремальной погодой на высоте или широте, хотя оба эти фактора имеют свое влияние, а расположению прямо в точке, где высотные метеорологические условия Канады и Великих озер сталкиваются с влажным, сравнительно теплым воздухом Атлантики или юга США. Это приводит к тому, что в год здесь выпадает шесть метров снега, и снежный покров вырастает до семи метров. В знаменательную бурю 1969 года за три дня на вершине горы выпало 2,4 м снега. Также местной особенностью является ветер. Обычно он дует с силой урагана (более 120 км в час) каждые два дня из трех зимой и чуть меньше половины дней в году. Из-за долгих и суровых зим среднегодовая температура на пике равна примерно двум градусам по Цельсию. Летом средний показатель достигает 11°, что на целых 13 ° ниже, чем у основания горы. Это свирепая гора, но все же люди восходят на нее, или хотя бы пытаются это сделать, даже зимой.
В своей книге «В горы» Мэгги Стьер и Рон МакЭдоу рассказывают, как в январе 1994 года два студента университета из Нью-Гэмпшира Дерек Тинкхэм и Джереми Хаас решили пройти по всему Президентскому хребту, в который (включая Вашингтон) входят семь горных вершин, названные в честь американских президентов. Хотя молодые люди были опытными и хорошо снаряженными походниками, готовыми к зимним условиям, но они даже не могли представить себе, на какой отчаянный поступок решились. Во вторую ночь их путешествия скорость ветра поднялась до 144 км в час, а температура резко упала до –35 градусов. Я знаю, что такое –4 градуса в спокойных условиях, и могу сказать, что даже хорошенько укутавшись и еще храня тепло, оставшееся от помещения, вы испытаете достаточно неприятные ощущения уже через пару минут. Каким-то образом им удалось пережить ночь, но на следующий день Хаас признался, что не сможет идти дальше. Тинкхэм помог ему забраться в спальный мешок, а затем начал медленно подниматься к метеорологической станции, находившейся в трех километрах от места их стоянки. Он все-таки добрался до нее, хотя и получил сильнейшее обморожение. Его друга обнаружили на следующий день. Как было напечатано в отчете: «наполовину выбравшегося из спального мешка и затвердевшего от мороза».
Множество других смельчаков погибли на горе Вашингтон в намного менее суровых условиях. Одна из ранних и самых знаменитых смертей – молодая женщина по имени Лиззи Борн, которая одним теплым сентябрьским вечером 1855 года, когда гора только-только начала привлекать туристов, решила взобраться на нее в компании двух мужчин-компаньонов. Как вы уже догадались, погода внезапно изменилась, и путников окружил непроглядный туман. Они случайно разделились. Ночью мужчины добрались до гостиницы на вершине. Лиззи же нашли на следующий день всего в каких-то 45 м от входной двери. Она была мертва.
В общей сложности на горе Вашингтон расстались с жизнью 122 человека. До недавнего времени, когда пальму первенства взяла гора Денали в Аляске, она считалась самой смертельно опасной горой Северной Америки. Так что, когда через несколько дней мы с бесстрашным доктором Абду прибыли к ее подножию, чтобы совершить второе из наших больших восхождений, я захватил с собой запас одежды, которого хватило бы для того, чтобы пересечь Арктику. Со мной имелись: водонепроницаемый плащ, шерстяной свитер, куртка, перчатки, запасные штаны и термобелье. И я твердо знал, что мне больше не придется мерзнуть на высоте.
На Вашингтоне, в самой высокой точке к северу от Грейт-Смокис-Маунтинс и к востоку от Рокис, достигающей внушительных 1916 м, случается мало погожих дней, а в тот день, когда мы туда направились, было особенно ясно, и потому здесь собрались толпы туристов. Когда мы подъехали к горе (было минут десять девятого утра), на парковке информационного центра «Пинкхэм-Нотч» я насчитал около 70 машин, и с каждой минутой народа становилось все больше. Гора Вашингтон – самая популярная вершина Белых гор и туристской тропы через ущелье Такермэн, а выбранный нами маршрут был самой популярной тропой на склоне горы Вашингтон. Примерно 60 тысяч туристов в год отправляются в поход по тропе Такермэна, хотя большая их часть поднимается наверх на лифте и спускается пешком, так что данные немного разнятся. В любом случае это было просто замечательное, жаркое, дышащее надеждами утро под ярко-голубым небом позднего июля.
Подъем оказался легче, чем я смел ожидать. Даже теперь я не мог привыкнуть к новому ощущению похода по горам без тяжелого рюкзака за плечами. Оно разительно отличалось от предыдущего опыта. Не скажу, что мы шли очень уж резво, но принимая во внимание тот факт, что нам предстояло взобраться почти на 1370 м, наш темп был достаточно бодрым. Мы поднялись наверх за 2 часа 40 минут (в гиде для туристов по Белым горам Билла значилось, что путешествие занимает 4 часа и 15 минут), так что мы были очень горды собой.
Возможно, что на Аппалачской тропе и найдутся более суровые и впечатляющие вершины, чем гора Вашингтон, но ни одна из них не выглядит так неожиданно. С трудом преодолев последний крутой отрезок каменистого склона, вы добираетесь до места, находящегося на значительном возвышении, и когда вы наконец заглядываете за край, вашему взору открывается не что иное, как обширная парковка, полная сверкающих на солнце автомобилей. За ней находится комплекс зданий, между которыми снуют толпы людей в шортах и бейсбольных кепках. Здесь царит атмосфера всемирной ярмарки, невероятным образом перенесенная на вершину горы. На Аппалачской тропе вы так привыкаете к тому, что кроме вас на пике находится разве что еще пара человек, которым тоже пришлось потрудиться, чтобы добраться до него, что это место кажется просто поразительным. Посетители могут доехать сюда на машине по прямой платной дороге или на фуникулере, расположенном на другом склоне, и сотни людей, даже сотни и сотни, как мне тогда представилось, положились на эти транспортные средства. Они были повсюду: нежились на солнышке, перекинувшись через ограждения смотровых площадок, прогуливались между многочисленными магазинами и кафе. На минуту я почувствовал себя пришельцем с другой планеты. Мне нравилось это ощущение. Конечно, это был сущий кошмар, осквернявший самую высокую точку северо-запада, но я был рад тому, что он был сосредоточен в одном месте. По сравнению с ним весь остальной путь был просто прекрасным.
Эпицентром туристической активности было чудовищно уродливое бетонное здание информационного центра «На вершине» с большими окнами, просторными смотровыми площадками и чересчур оживленной столовой. На внутренней стороне его входной двери висел большой список людей, которые погибли на горе, сопровожденный причинами смерти. Он начинался с некоего Фредерика Стриклэнда из Бридлингтона, графства Йоркшир, который сбился с тропы, отправившись в поход в октябрьскую бурю 1849 года, и тянулся через множество жутковатых несчастных случаев, прежде чем завершиться смертью двух туристов, которые распрощались с жизнью на склонах Вашингтона в 1996 году. Эта статистика отрезвляла, да и в списке было достаточно места для новых происшествий.
На цокольном этаже центра находился маленький музей климата, геологии и флоры Вашингтона, но мое внимание особенно привлекло короткое смешное видео под названием «Завтрак чемпионов», которое, как я понял, метеорологи сняли, чтобы позабавить самих себя. Оно было записано на камеру, установленную на одной из горных площадок. Главным героем сюжета был мужчина, сидевший за столом, будто бы в ресторане под открытым небом, во время знаменитой местной ветреной погоды. Пока мужчина обеими руками придерживал стол, к нему против ветра с очевидным усилием шел официант, выглядевший так, будто бы он находился на крыле самолета, летящего на высоте девяти километров. Он попытался насыпать клиенту миску хлопьев, но они вылетали из коробки под углом в 90 градусов. Тогда он решил добавить молоко, но и оно последовало за своими предшественниками (и по большей части попало на клиента – это был особенно веселый момент). Потом, если я ничего не напутал, улетела миска вместе со столовыми приборами, а затем в сторону пополз и весь стол. И на этом фильм закончился. Он был настолько здорово снят, что я посмотрел его дважды, а потом отправился на поиски Билла, чтобы он тоже мог посмеяться, но не смог найти его среди беспокойной толчеи. Так что я вышел наружу на смотровую площадку и стал наблюдать, как ползет по склону фуникулер, по прибытии выпустивший в небо облако черного дыма. Он остановился на станции на вершине, и на платформу вывалились сотни новых радостных туристов.
У местного туризма долгая история. Уже в 1852 году на вершине появился ресторан, в котором обслуживали до ста человек в день. В 1853-м на верхушке горы была возведена небольшая каменная гостиница под названием Tip-Top House, сразу приобретшая широкую известность и успех. Затем, через полтора десятка лет, местный предприниматель по имени Сильвестр Марч построил здесь первый в мире фуникулер. Все считали его безумцем и были уверены, что даже если постройка пройдет успешно, что очень сомнительно, то на нее будет спрос. Но в действительности, как показывали волны прибывающих сюда туристов, изливавшиеся на платформу внизу, люди до сих пор не устали от фуникулера.
Через пять лет после открытия фуникулера старый Tip-Top сменил более внушительный Summit House Hotel, за которым последовала двенадцатиметровая башня с цветным прожектором, который виден во всей Новой Англии и даже далеко с моря. В конце века летом на горе начала издаваться ежедневная газета, а фирма American Express открыла здесь свой филиал.
Параллельно с этим у подножия все шло так же замечательно. Современная туристическая индустрия, суть которой состоит в том, что множество людей приезжают в место, где их уже поджидают различные увеселения, была создана именно на Белых горах. Вместительные отели с огромным количеством комнат появились в каждой лесистой долине. Это были невероятно пышные и изящные здания, выполненные в живом деревенском стиле и похожие на загородные домики, раздутые до масштаба санаториев. Они считаются одними из самых больших и сложных построек из дерева, с их волнистыми крышами, украшенными крепенькими башенками, бойницами и всеми другими архитектурными элементами, которые только могло придумать викторианское сознание. Здесь были зимние сады и салоны, обеденные комнаты, вмещающие до двух сотен гостей, веранды, похожие на дорожки для променадов на палубах кораблей, на которых постояльцы могли наслаждаться чистым воздухом и наблюдать за красотой скалистой местности.
Более утонченные отели были и впрямь утонченными. У Profile House в Франкония-Нотч была собственная железная дорога, которая вела до перекрестка Вифлеем в восьми милях от отеля. На этих землях расположился 21 коттедж, каждый из которых располагал двенадцатью спальными комнатами. Maplewood обладал казино. Гости Crawford House могли выбрать между девятью ежедневными газетами от Нью-Йорка до Бостона, которые специально заказывались владельцами. Какие бы новинки ни появлялись в мире, будь то лифты, газовое освещение, бассейны, поля для гольфа, все это можно было найти в отелях Белых гор. К концу XIX века на склонах Белых гор красовались 200 отелей. Нигде больше нельзя было найти отелей такого уровня, отличавшихся презентабельностью и удобством, и уж точно не в горах. Увы, теперь почти все они исчезли.
В 1902 году в Бреттон-Вудс на открытой поляне на фоне Президентского хребта открылся самый великолепный среди своих собратьев отель «Гора Вашингтон». Он был построен во внушительном стиле, оптимистично названном архитектором «испанским ренессансом», и стал венцом изящности и изобилия. Здесь находилось 2 тысячи 600 акров культивированных зеленых территорий, 235 комнат для гостей и любая утонченная безделушка, какую только можно было купить за деньги. Для создания одной лишь лепнины застройщики пригласили 250 итальянских умельцев. Но уже для тех лет отель являлся анахронизмом.
Мода не стояла на месте. Американские специалисты по туризму добрались до приморских зон. Отели Белых гор по современным меркам были немного скучными, отдаленными и дорогими. Что еще хуже, они начали привлекать сомнительных лиц – выскочек из Бостона и Нью-Йорка. А еще внезапно стал незаменимым и популярным автомобиль. Отели строили с уверенностью, что посетители будут останавливаться в них минимум на две недели, но частные машины дали туристам возможность свободного передвижения. В выпуске 1924 года журнала New England Highways and Byways from a Motor Car [ «Трассы и объездные дороги Новой Англии для автомобилей»] автор восхищался невиданным великолепием Белых гор: ревущими водопадами Франконии, алебастровой статью Вашингтона, тайным шармом крошечных городков Линкольн и Вифлеем, и советовал читателям отвести полный день и ночь на посещение гор. Америка вступала в век не только автомобилей, но и в эпоху укороченной продолжительности концентрации внимания.
Отели закрывались один за одним, приходили в упадок, но чаще всего сжигались дотла (как правило, единственной вещью, будто по волшебству спасенной из пламени, оказывался страховой полис), а на их место вновь возвращались леса. Когда-то моему взору с вершины открывались примерно два десятка отелей. Сегодня остался лишь один – «Гора Вашингтон», все еще грандиозный и праздничный, с весело торчащей красной крышей, но неизбывно печальный в своем одиноком величии (и даже он несколько раз оказывался на волоске от банкротства). Во всей остальной просторной долине, в ее низинах, где когда-то гордо вздымались Fabyan, Mount Pleasant и Crawford House, теперь остались лишь леса, дороги и мотели.
Великая эпоха курортных отелей в Белых горах продлилась всего 50 лет. И несмотря на то что их не стало, я вновь сказал самому себе, что Аппалачская тропа – это еще и символ почтенности. И с этими мыслями я отправился искать моего друга Билла, чтобы завершить наше путешествие.
Глава XIX И снова Кац
– У меня появилась замечательная идея! – воскликнул Стивен Кац две недели спустя, когда мы находились в спальне моего дома в Ганновере, потому что уже утром должны были отправиться в Мэн.
– Да? – сказал я, пытаясь скрыть настороженность в моем голосе, так как хорошие идеи не были коньком Каца.
– Ты же знаешь, как ужасно таскать на себе полный рюкзак? – Конечно, я знал! Поэтому с готовностью кивнул ему в ответ. – Так вот, я думал об этом вчера. Брайсон, вообще-то я размышлял об этом очень много, потому что, если говорить начистоту, мысль о том, что мне придется снова взвалить на себя этот рюкзак, наполнила меня… – и он понизил голос, – чертовым ужасом. – Он задумчиво покивал и повторил эти два ключевых слова. – И потом ко мне пришла отличная идея. Альтернатива. Закрой глаза.
– Зачем?
– Я хочу тебя удивить.
Я ненавижу закрывать глаза перед сюрпризом, всегда ненавидел, но сделал, как мне велели. Я слышал, как он копался в своей сумке с излишками военного имущества.
– Кто постоянно таскает тяжести? – продолжал он. – Это был вопрос, который я себе задал. Итак, кто каждый божий день таскает кучу тяжестей? Эй, не смотри пока. А потом меня осенило. – На минуту он затих, будто бы проводя важную проверку, чтобы удостовериться, что сюрприз произведет должный эффект. – Хорошо, теперь можешь смотреть.
Я раскрыл глаза. Кац, сияя нескромной улыбкой, показал мне почтовую сумку Des Moines Register. Это был ярко-желтый мешок, который американские мальчишки, разносящие газеты, обычно перекидывают через плечо, прежде чем забраться на велосипед и отправиться на работу.
– Ты серьезно? – спросил я тихо.
– Я в жизни не был более серьезен, мой старый горный друг. Я и для тебя прихватил одну. – И он вытащил вторую сумку, все еще аккуратно сложенную и завернутую в прозрачный пакет, из своего мешка и отдал ее мне.
– Стивен, ты не можешь идти в поход в дикие места Мэна с почтовой сумкой.
– Почему нет? Она удобная, непромокаемая, ну, или близка к этому, она вместительная и весит лишь четыре унции. Это идеальный аксессуар настоящего путешественника! Позволь мне задать тебе вопрос. Когда в последний раз ты видел мальчика-газетчика с грыжей? – Он мудро кивнул, будто бы смог провести меня.