Господи, где же достать эту космическую сумму?! Если им не удастся собрать деньги, Фадеев умрет в тюрьме. Речь идет о жизни и смерти! Нужно пытаться попасть к нему, хотя бы отправить записку. Сказать, что нашли адвоката, что не хватает средств, чтобы его нанять. Михаил Вячеславович – уважаемый человек, у него должны быть влиятельные знакомые, к которым от его имени можно было бы обратиться! Да и у него тоже наверняка есть накопления. Как знать, вдруг этих денег и денег Кирилла хватит!
– Кирюш, я прошу, поехали! – не в силах дольше усидеть на месте, слушая душераздирающие вопли любимого, Даша вскочила.
Погруженный в собственный гнев и образ незаслуженно оскорбленного, Николаев не сразу сообразил, почему его прерывают.
– Нужно попасть к Фадееву. – Морозова, воспользовавшись замешательством Кирилла, взяла его за руку. – Он сам подскажет, что нужно делать!
– Наивная ты моя. – Он обнял Дашу и тут же почувствовал, как злость его остывает. – Нас никуда не пустят.
– Кирюша, – она прижалась к нему, – надо что-то делать, надо пытаться. Нельзя сидеть сложа руки!
– А мы не сидим. – Руки его заскользили по ее спине к талии, потом ниже. Он прижался носом к ее макушке и с упоением вдохнул возбуждающий запах волос. – Мы с тобой действуем.
– Не так… надо не то, – пробормотала Даша, теряя контроль над собой, – сначала Фадеев…
– Сначала, – Кирилл подхватил ее на руки и понес на кровать, – нужно спасти меня!
Через час, довольный собой, Кирилл Николаев безропотно брел за Дарьей к такси. Хочется ей ехать в тюрьму? Поедем. Сейчас он пребывал в таком блаженном состоянии, что из него веревки можно было вить. И Морозова вила, бедная девочка, не понимая, что ничего они не добьются.
На этот раз к воротам тюрьмы их даже близко не подпустили. Охранник потребовал предъявить разрешение на посещение, а когда Николаев развел руками, вскинул ружье. Впервые в жизни оказавшись под дулом оружия, Кирилл вдруг начал соображать на удивление четко и быстро. Одной рукой он оттеснил Морозову за свою спину, а другую поднял вверх и попятился, давая понять, что они уходят. Охранник успокоился и вернулся к вечному своему занятию – мерному хождению вдоль стены. А Кирилл, схватив Дашу за руку, кинулся к такси, которое собралось было уехать.
– А как же вчера? – Пережитый страх Даши обернулся слезами, когда они сели в машину. – Как же нас пропустили?!
– Смена другая, – Кирилл оглянулся с опаской, – или, может, сегодня у них проверка. Кто же их знает!
– Куда мы теперь?
– В центральное отделение полиции, – ответил он по-английски, заодно объясняя водителю, куда ехать.
Приемная полицейского участка отличалась гнетущей атмосферой беды и безразличия. Посетители печально ожидали своей очереди, служащие с видом хозяев жизни сновали по коридорам. На Кирилла с Дашей многие бросали полные ненависти взгляды: здесь не любили белых и не жаловали богатых. А у этой пары деньги явно водились. Хватило же на то, чтобы купить баснословно дорогие авиабилеты, о которых подавляющее большинство тайцев могли только мечтать, и прилететь в Таиланд.
Кирилл отыскал дверь с табличкой «Для иностранцев» и усадил Морозову рядом с собой. Перед ними дожидались своей очереди еще четверо: такие же растерянные фаранги, которые сидели, вжав голову в плечи и стараясь не поднимать глаз на местную публику. К тому моменту, когда перед Кириллом и Дашей распахнулась дверь кабинета, им хотелсь лишь одного – оказаться в каком-нибудь другом месте, подальше от озлобленных лиц и насквозь прожигающих взглядов. Но выбора не было: Фадеев сидел в тюрьме и ждал помощи.
Круглолицый таец величественно возвышался над рабочим столом. Он строго взглянул на пару молодых европейцев и недовольно поморщился. Каким цунами занесло их сюда?
Чтобы убить время, пока посетители решатся открыть рот, он начал гадать о причинах визита, тренируя свою интуицию. Чаще всего фаранги обращаются с кражами – видеокамеры, деньги, ноутбуки. Или жалуются на шумных соседей. Последнее время стало модным снимать в Таиланде дом: говорят, климат хороший и жизнь дешевая. Кому как! Понаехали со своими деньжищами, теперь из-за них инфляция растет дикими темпами.
Что бы там ни было, не хочет он с этим возиться. Бытовых проблем у него самого хватает, а потому не резон демонстрировать рвение: поймут, что их обращение в корне бессмысленно, и сами уйдут. Главное, отговорить их писать заявление. Скорее всего, у этих двоих украли компьютер: слишком уж обиженный и перепуганный у них вид. Вот молодежь! Ни часа не могут прожить без этой адской машины.
– Good evening, mister![28]– первым заговорил Кирилл.
Полицейский в ответ задумчиво кивнул и не произнес ни слова.
– We need your help[29], – уже менее уверенно сообщил он.
Круглолицый изумленно выпучил глаза и опять промолчал.
Пантомимы полицейского начали раздражать Кирилла: если этот тип не говорит по-английски, какого черта он делает под табличкой «Для иностранцев», а если говорит, то чего ради ломает комедию?! Понимая, что слова в любом случае здесь бессмысленны, он стал пристально смотреть на полицейского. Тот недовольно заерзал в своем кресле и наконец соизволил заговорить.
– Have you lost your computer?[30]– наконец соизволил высказаться он.
Теперь пришла очередь Кирилла изумленно выпучить глаза. Но он довольно быстро сообразил, что имеет в виду этот осторожный служитель порядка.
– No, we have lost our friend![31]
– I hope, he was just taken away by some pretty girl![32]– Он натянуто рассмеялся.
– You’re wrong. He was taken away by Thai prison.[33]
Полицейский откинулся на спинку стула и сложил на груди руки. Безразличное выражение лица сменилось любопытством, смешанным с довольством. С компьютером он не угадал – это минус, а вот то, что находится управа на заполонивших королевство фарангов, – это огромный плюс! По крайней мере, с дружками заключенного, а может, даже его подельниками, точно можно не церемониться. Чувство собственного превосходства переполняло его.
– И чего вы хотите? – гаденько усмехнулся он. – Дать в защиту преступника показания?
– Он не преступник, – глаза Кирилла начали наливаться кровью, – нам нужно встретиться с ним!
Круглолицый разразился жизнерадостным хохотом, и смеялся так долго, что на глазах его выступили слезы.
– Это можно, – произнес он, – признайтесь, что действовали с ним заодно, и я обо всем позабочусь. Уже через пару часов окажетесь в камере по соседству!
Кирилл сделал угрожающий шаг вперед, Даша едва успела схватить его за руку, оттащить к двери. Николаев упирался как бык, и Морозовой пришлось повиснуть на нем.
– Если вы не можете нам помочь, – задыхаясь, проговорила она, – мы приведем адвоката.
– Умная девочка, – полицейский забавлялся разыгравшейся перед ним комедией, – обязательно приводите!
– До встречи!
Невероятными усилиями ей удалось наконец вытолкать Кирилла за дверь и потащить по коридору к выходу из участка. Николаев продолжал неистовствовать, и только одно радовало Дарью: что «чертов Таиланд» и всех «продажных тварей», которые населяют его, он поливает грязью по-русски.
Доведя его, словно на аркане, до ближайшей скамейки, Морозова наконец разжала пальцы и отпустила его руку. Отчаяние нахлынуло с такой разрушающей силой, что она не сумела сдержаться – села и, закрыв руками лицо, разрыдалась. Ничего у них не выходит, все бесполезно!
– Дашенька, радость моя, – она почувствовала, что Кирилл взял ее за локти, присев перед ней на корточки, – ну, не надо. Все будет нормально.
– Уже, – она всхлипывала, не в силах прервать бурный поток слез, – уже не нормально! Мы ничего не можем!
– Можем. – Кирилл опустился рядом с ней на скамейку и обнял за плечи. – Не бойся. Я сейчас позвоню в Москву, попрошу перевести мои деньги в Таиланд. На аванс Гордону хватит, а дальше что-нибудь придумаем.
Не в силах ответить, Даша теснее прижалась к Кириллу – со всей любовью и благодарностью, на которые была способна ее душа. А он вдруг почувствовал, что готов на любые безумства, лишь бы защитить эту хрупкую девочку. Готов звезду с неба достать и свернуть с места тысячи гор, лишь бы она не плакала. И пусть все остальное – Стрикленд, сценарий, искусство – на время отступит.
– Дашенька, я люблю тебя… – прошептал он ей прямо на ухо. Так тихо, что ни одна живая душа, кроме нее, не могла этого слышать.
Даша отняла руки от лица и посмотрела на Кирилла заплаканными и изумленными глазами. В ее взгляде сияли небо и радость, любовь и восторг. А главное – счастье. И этот удивительный коктейль лучших в мире чувств наполнил Кирилла жаждой жизни и верой в себя.
Глава 2
Утро Людмила ощутила как взрыв. Черное спасительное небытие вспыхнуло ярким светом и разорвалось невыносимой душевной болью. Она схватила свой телефон, посмотрела на дисплей – звонка от Михаила по-прежнему не было. И что ей делать теперь? Как дальше жить?!
Глава 2
Утро Людмила ощутила как взрыв. Черное спасительное небытие вспыхнуло ярким светом и разорвалось невыносимой душевной болью. Она схватила свой телефон, посмотрела на дисплей – звонка от Михаила по-прежнему не было. И что ей делать теперь? Как дальше жить?!
Дрожащими пальцами она снова набрала его номер и с отчаянием услышала: «Абонент временно недоступен». Да что там такое случилось?! Почему Миша не включил свой телефон?
Люда была растеряна и напугана. Будь муж рядом, он бы решил все проблемы, но беда-то и была как раз в том, что Миша пропал! Забылся в объятиях другой женщины, как всякий мужчина: поддался зову плоти и не думает о семье. А ей всегда казалось, Фадеев – особенный. Хоть и опасалась, но верила ему без оглядки.
Людмила уткнулась носом в подушку и снова, как накануне вечером, горько расплакалась. Неужели и Миша, как Валера, как папа, бросит ее? Она этого не выдержит.
Выплакав все слезы до дна, Люда накинула халат и поплелась в ванную комнату. Нужно собирать детей и ехать домой. Возвращаться к повседневным делам, притворяться, будто ничего не случилось. На все воля божья. Что может она изменить?
Через пару часов они уже были на месте. Дети, соскучившиеся по любимым занятиям, тут же пропали каждый в своей комнате – Тёма, если его не прерывать, просидит за компьютером до позднего вечера, а Люся, играя в куклы, перевернет все вверх дном – детская будет завалена бесчисленными Барби, Братс и их богатым имуществом. Людмила, всегда строго следившая за тем, чтобы дети жили по распорядку: вовремя ели, рано ложились спать и не тратили все свободное время только на развлечения, – сейчас махнула на них рукой. Пусть делают что хотят! У нее совершенно нет сил. Она поднялась в их с Мишей спальню, легла на кровать – в одежде, прямо на покрывало, и провалилась в небытие. Это был вовсе не сон: пограничное состояние между явью и дремой, которое порождало чудовищные виденья. Она видела Мишу и ту женщину совсем близко – только руку протяни! Наблюдала за ними долго, мучительно, а они не замечали ее. Словно она, Людмила Фадеева, женщина из плоти и крови, вдруг стала прозрачной. Превратилась в неприметное движение воздуха или слабый туман. До момента, когда в комнату зашел Артем и спросил что-то про ужин, сознание Люды было заполнено только болью и уничтожающей душу ревностью. Она не смогла даже глаз открыть – бессильно махнула на сына рукой и велела разбираться самим. Артем испуганно посмотрел на мать – будто впервые в жизни увидел – и предложил вызвать врача. Люда пролепетала «не надо», сын ушел.
Сколько времени она провела в таком состоянии, Люда не знала. Ощущала только, что ей все хуже и хуже. Ни есть, ни пить, ни тем более что-то делать по дому она не могла – хотела только лежать, лежать, уткнувшись лицом в подушку, и ждать от Миши звонка. Он не звонил: поглощенный страстью, думать забыл о семье. Господь – теперь Люда поняла это – от нее отвернулся. Когда тьма за окном в очередной раз сменилась светом и Тёма с Люсей, растерянные и какие-то жалкие, принесли ей чай с бутербродами, Люда наконец заставила себя сесть. С трудом, но это ей удалось. Мутным взглядом она посмотрела на Люсю. Светлые косицы были растрепаны, волосики перепутаны. Обычно розовые щечки приобрели серый цвет, под громадными голубыми глазами – круги. Тёма выглядел не лучше: похудевший, с нездоровым цветом лица. Только сейчас Люда поняла, что прошло несколько дней, а ее дети все это время не выходили на улицу, не ели нормальной еды. Да что же она такое творит?! Ведет себя как капризный ребенок! Почему смирилась с уходом мужа, если не умеет без него жить? Или Миша вернется, или она умрет…
Ради детей она обязана взять себя в руки и отыскать Фадеева, заставить его пожалеть семью! Хочет он того или нет, божий это был промысел или дьявольский, а оставлять сиротами сына и дочь она себе не позволит.
Детский страх перед жизнью придется преодолеть. Каменная стена, за которой она, как ребенок, пряталась от всех сложностей и невзгод, в одночасье рухнула.
Борясь с жуткой слабостью, Люда встала с кровати. Объяснила наконец до смерти перепуганным детям, что заболела после Таиланда, но скоро поправится. Все вместе они спустились в столовую и стали готовить обед. Точнее, Люда только сидела за столом, опустив на колени руки, и говорила, что нужно делать, а Тёма с Люсей выполняли ее указания. Она наблюдала за их неумелыми движениями – избаловала все-таки деток: Тёме пятнадцать, а он картошку почистить не может – и понимала, как много еще предстоит для них сделать. И не на кого теперь положиться: «великому Фадееву» больше нет до них дела, всемогущему богу, которому она всегда и без оглядки верила, – тоже. Придется со всем справляться самой. Люда едва сдержалась, чтобы опять не расплакаться.
После тарелки ужасного на вид, но вполне съедобного супа, который изголодавшиеся и довольные результатом собственного труда ребятишки уплетали за обе щеки, Людмила почувствовала, как голова ее начинает проясняться. Состояние промежуточности и безвременья начало отступать. Видения ушли, а мысли вернулись.
Главный вопрос – где искать Мишу и через кого? У нее самой не было ни полезных знакомств, ни близких друзей – все связи с внешним миром лишь через мужа. Приятельниц, знакомых, конечно, хватало, но все они были клиентами компании или бортпроводницами. Люда перебирала в голове людей, к которым могла бы обратиться за помощью, и не находила среди них никого. Борису Михайловичу стыдно звонить, да и нет у нее номера его телефона. К собственному начальству идти и говорить, что Фадеев скрывается от собственной жены, было б еще хуже. Мало того, что сплетни по всей компании о «великом Фадееве» поползут, так и сама она неприятностей не оберется. Помнит прекрасно, чем все с Валерой закончилось! Если бы можно было обратиться к кому-то по-дружески, неофициально. Но таких людей попросту нет: никогда и никто не был ей нужен, кроме семьи.
Понимая, что сама она решения не найдет, Люда постаралась представить, как поступил бы Миша на ее месте. Если бы она осталась в Бангкоке и пропала, а он в Москву прилетел.
Тут даже думать нечего – он бы тут же весь Таиланд на ноги поднял! Заставил бы всех оставшихся там коллег каждый уголок прочесать, а ее бы нашел. Правильно! Нет никакого смысла наводить справки в Москве. Здесь наверняка никто ничего не знает. Нужно звонить тем, кто остался в Бангкоке, просить выяснить, разыскать. Легко, конечно, сказать. Да только номеров телефонов у нее никаких нет! Разве что через отель стоит попробовать.
Люда встала из-за стола и, держась за стену, поплелась в комнату Тёмы, к компьютеру. Отель Mariotte в Бангкоке она в Интернете нашла без труда и тут же набрала его номер. Пока слушала длинные гудки, думала, с кем лучше поговорить. Отчего-то на ум пришла Даша Морозова. Скромная добрая девочка, муж о ней хорошо отзывался.
Трубку взял администратор отеля и по просьбе Люды переключил ее на номер Морозовой. Едва не падая в обморок от волнения, Людмила слушала длинные гудки. Даши в комнате не было.
Она нажала «отбой» и нетерпеливо набрала номер отеля еще раз – теперь попросила соединить ее с мужем. И как только сразу не догадалась позвонить ему через ресепшн?! Мало ли, потерял мобильный телефон, где-то его забыл, а она тут сходит с ума! Трубку долго не поднимали – в Таиланде было еще только семь утра, наверное, Миша спит, – а потом раздался щелчок, чуть было не заставивший сердце Людмилы остановиться, и она услышала женский голос.
– Алло, – робко сказали по-русски.
Задохнувшись от ужаса, Люда словно проглотила язык. Значит, все ее видения – правда! Миша любит другую и даже не пытается скрыть собственных чувств: привел эту женщину к себе в номер! Не постыдился даже коллег!
– Я вас слушаю, – задрожал девичий голос.
Люда почувствовала омерзение, ревность, обиду – все сразу. Как в тот день, когда застала ужасную сцену в кабинете Валеры. Ей хотелось бросить трубку и убежать. Бежать до тех пор, пока не выбьешься из сил, пока не упадешь, но только теперь уже она не могла себе этого позволить. Дети. Дети!
– Мне, – голос ее сорвался, – мне нужно переговорить с Михаилом Вячеславовичем.
Повисла тяжелая пауза, растянувшаяся на целую вечность.
– Михаил Вячеславович у себя? – Эти слова стоили Люде таких усилий, что спина ее моментально покрылась потом.
– Людмила Ивановна? – неуверенно поинтересовалась девушка и осеклась.
– Да-а-а.
От изумления Люда не могла произнести больше ни звука. По ту сторону трубки она слышала испуганные перешептывания и отчетливо различала мужской голос, который не узнавала. То ли от пережитого шока, то ли из-за помех на линии ей казалось, что говорит не Фадеев. В его-то номере? В семь утра? А потом голос раздался совсем близко, и это был точно не Миша.
– Людмила Ивановна, здравствуйте.
Тишина.
– Это говорит Кирилл Николаев, актер. Вы меня помните?