Проклятый «мерседес» весил, наверное, не меньше десяти тонн. Примериваться к нему у меня возможностей не было, следовало вытащить первым же мощным рывком. Откуда только взять мощь? Потихоньку натянула трос до упора и всем телом ощутила за собой жуткую тяжесть. Сразу же взопрела от эмоций – выдержит ли «тойота»? Может, немного наискосок…
В зеркальце я осмелилась взглянуть лишь тогда, когда выбралась на ту сторону шоссе. Мизюнина машина выползла наверх, но ее передние колеса все еще нависали над откосом. В чем дело? Вроде бы я все рассчитала, достаточно мне оказаться по ту сторону шоссе. Неужели подвела математика? А, сообразила! Я же не приняла во внимание размеров обеих машин.
И я замерла, не зная, на что решиться. Въезжать в злополучный кювет? Ведь каждую минуту «мерседес» может сверзиться вниз. Удерживая в воздухе половину «мерседеса» на натянувшемся тросе, я боялась пошевелиться, боялась сделать одно неверное движение.
И тут из-за поворота шоссе вывернула машина. «Полонез» приближался на нормальной скорости, но видимость из-за дождя ограниченная, моя машина – по одну сторону шоссе, Мизюнина – по другую, а трос поперек шоссе, можно и не заметить. Не дай Бог, врежется в него! Молодец, притормозил, наверное, разглядел наши машины. Остановился. Постоял. Лишь спустя несколько веков водитель решился выйти из машины и подойти ко мне. Мужнина, большой и в самом расцвете сил.
К счастью, он первый заговорил, я бы не знала, с чего начать.
– Что-нибудь случилось? – спросил водитель «полонеза».
– Случилось и еще не кончилось, сами видите.
Водитель сбегал к «мерседесу» и той же рысцой вернулся ко мне с раскрытым ртом. Теперь я уже не дала ему возможности задавать вопросы.
– Помогите! Я стала свидетельницей столкновения на шоссе, от чего вон тот «мерседес» чуть не свалился в озеро, завис на обрыве, я пытаюсь его оттащить и не знаю, как это сделать. Боюсь ослабить трос, видите же, он опять может скатиться к обрыву. Подоприте его чем-нибудь, что ли, или хотя бы проверьте, насколько он прочно держится, могу ли я немного свернуть в сторону. Ну, шевелитесь же, сколько времени мне тут жать на тормоза?!
Услышав мои истошные крики, из «полонеза» выскочила женщина и кинулась осматривать «мерседес». Осмотрела и прибежала ко мне.
– Езус-Мария, там кто-то есть! Мужчина или женщина?
– Женщина.
– Живая или мертвая?
– Кажется, живая, я видела, как дышит. Но потеряла сознание. Хватит болтать, сделайте же что-нибудь! Можно под задние колеса подложить что-то, чтобы больше не скатывались.
Мужчина возразил:
– Как же женщина, когда мужчина!
– И к тому же лысый! – поддержала его спутница.
Я разозлилась.
– Какая разница, лысый или нет, мужчина или женщина? Все равно надо спасать!
И ни с того ни с сего мною овладела совершенно иррациональная жалость к Мизюне. Она сидит там совсем беспомощная, без сознания, а они тут над ее лысиной потешаются. Будь у меня возможность, сбегала бы, натянула ей парик на лысую голову. Ну что за люди, топчутся бестолково, говорят о глупостях вместо того, чтобы делом помочь!
– Немедленно стабилизируйте «мерседес»! – рявкнула я на мужчину.
Нервно вздрогнув, тот перестал пялиться на лысую Мизюню, потянул свою бабу за рукав, велел ей стать по другую сторону «мерседеса», дал мне знак. Они уперлись с двух сторон в дверцы машины, я сняла ногу с тормоза своей, и совместными усилиями мы вытащили наконец проклятый «мерседес» на обочину шоссе.
Вытерев пот со лба, я вышла из машины, и теперь мы уже втроем уставились на Мизюню. Нет, это все-таки судьба. Не могу я напялить на нее съехавший набок парик, все дверцы в «мерседесе» заперты, окна тоже, вот, проверила. Выходит, решение оттащить машину на буксире было единственно правильным, попытки открыть дверь или окна закончились бы тем, что она рухнула бы в озеро. А теперь с меня достаточно, я сделала, что могла, окна пусть выбивает кто-нибудь другой, хотя бы полиция или «скорая помощь».
А Мизюня вроде бы стала приходить в себя. Да, вон пошевелилась и, кажется, простонала.
И я вежливо обратилась к случайным помощникам:
– Вы могли бы остаться здесь еще какое-то время? Я съезжу за полицией, кстати, сразу же дам показания, пусть составят протокол. И «скорую» вызову. Нельзя оставлять машину без присмотра, еще уведут или обчистят.
Помощники охотно согласились. Думаю, главным образом по той причине, что так и не решили спора о половой принадлежности жертвы катастрофы и в мое отсутствие намеревались эту жертву еще раз с пристрастием рассмотреть.
Свернув и спрятав трос, я уехала, оставив их наедине с Мизюней.
* * *Полицию я разыскивала простейшим способом – гнала по шоссе во всю мощь, надеясь, что где-нибудь меня остановит ГАИ. Опять же по закону подлости, когда нужно, никому в голову не пришло меня остановить, пришлось прибегнуть к посторонней помощи. На бензоколонке в каких-то Сорквитах я дорвалась до телефона и связалась и с полицией, и со «скорой помощью». Не знаю, добрались ли обе бригады до Мизюни, а я свои показания давала уже в Щитне.
По возвращении немедля осчастливила информацией о случившемся капитана Борковского, благодаря чему смогла узнать многие интересующие меня детали. Оказалось, Мизюню столкнул с шоссе Новаковский собственной персоной. Видимо, наконец ему подвернулся удобный случай, свидетелей не было, так что Новаковский даже не стал утруждать себя заменой номеров машины на поддельные. Хорошо, что меня с «тойотой» скрывали придорожные заросли. И в самом деле, шоссе безлюдное, Мизюня со своим «мерседесом» затонет, очень удобный случай…
По всей вероятности, Мизюня знала о Новаковском нечто такое, что могло ему здорово повредить. Ну да пошли они все к черту, надоели – дальше некуда, пусть варятся в собственном соку! И я не стала расспрашивать, что именно она знает, в этом отношении прошлое Новаковского представляло широкое поле деятельности. С меня вполне хватило Мизюниной лысины.
И я переключилась на собственные проблемы. Итак, я спасла жизнь этой гиене. Прекрасно! Пусть живет и процветает со своей лысой головой, одно воспоминание о которой сразу же приводило меня в расчудесное настроение. Надо сказать, повезло мерзавке с покушением, ни один волос… с лысой головы не упал, даже стекол в машине не пришлось разбивать, чтобы извлечь жертву покушения. Жертва очухалась и сама открыла дверцу. Опять же сама, собственноручно поправила съехавший парик, так что никто, кроме супружеской пары из «полонеза», не видел ее лысой головы. Но я не сомневалась – баба из «полонеза» на весь мир растрезвонит об отсутствии волосиков у жертвы автомобильной катастрофы. И этого мне было вполне достаточно. Происшествие удовлетворяло меня до такой степени, что я бы сама не стала распространяться об изъянах во внешности Мизюни, не позвони мне Эва Гурская.
– Привет, ты как? – начала она и, не дожидаясь ответа, понеслась во весь опор: – А у меня новости о Мизюне, думаю, тебе понравятся.
Естественно, я живо отреагировала на такое вступление. Даже если опять какие гадости со стороны Мизюни, меня уже ничто не огорчит.
А Эва самозабвенно щебетала:
– Знаешь, всегда так бывает. Вот ты тогда заговорила о Мизюне, напомнила. Я ведь долгие годы и не вспоминала о ней, не сталкивались мы, разошлись наши жизненные пути-дороги, но после того нашего разговора я вдруг стала на нее натыкаться на каждом шагу. Такое впечатление, что мир состоит из одних Мизюнь. Ну, прямо куда ни повернусь – везде она. И собственной персоной, и через посредников, и слышу о ней, и вижу ее. Представь, ей вдруг захотелось, чтобы я обновила ее гардероб…
– Что же в этом удивительного? – отозвалась я. – Меня это совсем не удивляет.
– Да и меня, сознаюсь, тоже, – скромно согласилась со мной Эва. – Не в том дело. Мы, я имею в виду больших кутюрье, заботимся о своих клиентах, каждый Дом моды дорожит своей репутацией, мы всегда блюдем профессиональную этику, ну как ксендз хранит тайну исповеди, адвокат или там врач, так и мы свято храним тайны своих клиентов. А вот насчет Мизюни… тут меня так и распирает, я просто не в силах удержаться. Естественно, не стану делать заявления для печати, однако с тобой не могу не поделиться… Ты знаешь, что она лысеет со страшной силой?
Ну вот, пожалуйста! Опять та же схема развития событий. Не я раструбила о тайне Мизюни, но о ней стало известно всем. Ни секунды не сомневаюсь – Мизюня предпочла бы сознаться во всем прочем, только не в этом. Призналась бы в махинациях с наследством, в злоупотреблении наркотиками, в убийстве собственного мужа, наконец, но не в том, что лысеет! Хуже этого для нее ничего и быть не может. Позор, страшный позор!
– А ты откуда узнала? – поинтересовалась я.
– Так я же говорю – мы для нее шьем, и одна из моих девушек видела собственными глазами. Пришла Мизюня на примерку, стала платье надевать, и вдруг волосы ее… Нет, ты представляешь! Перекосились! Оказывается, парик носит, а под париком – ничего! Она раздевалась в примерочной, не знала, что за ней подглядывают. Я слышала, такое случается с женщинами в возрасте, что-то происходит в организме, выпадают все волосы. Да и сама встречала пожилых женщин с головой, лысой, как кегельный шар. Хотя нашу Мизюню к пожилым никак не отнесешь. И скажу тебе – это самое неприятное, что может приключиться с женщиной, потому как от лысения нет спасения. Вот, стихи получились. Но я знаю, иначе не было бы лысых, ведь среди моих клиенток есть женщины весьма состоятельные. Я и подумала – позвоню тебе, чтобы порадовать. Я, например, порадовалась.
– Так я же говорю – мы для нее шьем, и одна из моих девушек видела собственными глазами. Пришла Мизюня на примерку, стала платье надевать, и вдруг волосы ее… Нет, ты представляешь! Перекосились! Оказывается, парик носит, а под париком – ничего! Она раздевалась в примерочной, не знала, что за ней подглядывают. Я слышала, такое случается с женщинами в возрасте, что-то происходит в организме, выпадают все волосы. Да и сама встречала пожилых женщин с головой, лысой, как кегельный шар. Хотя нашу Мизюню к пожилым никак не отнесешь. И скажу тебе – это самое неприятное, что может приключиться с женщиной, потому как от лысения нет спасения. Вот, стихи получились. Но я знаю, иначе не было бы лысых, ведь среди моих клиенток есть женщины весьма состоятельные. Я и подумала – позвоню тебе, чтобы порадовать. Я, например, порадовалась.
– Да вознагради тебя Господь за доброе сердце! – с чувством поблагодарила я. – Если честно, я недавно сама узнала об этом, но пока не стала тебе говорить. Знаешь, после всего, что она мне сделала, я думала: что бы такого ей пожелать, самого страшного? И когда увидела ее лысую, как сапог, голову, чуть не померла на месте от счастья.
Эва удивилась.
– Это где же ты могла ее увидеть? Мне казалось, вы с ней не встречаетесь.
Я не стала темнить и рассказала Эве все без утайки о катастрофе с Мизюней. И о Новаковском не умолчала, с большим удовлетворением выдала его, так сказать, с потрохами. Эва была потрясена.
– И ты ее вытащила? – повторяла она. – Спасла этой мерзавке жизнь? Да ты что, совсем спятила? Рехнулась на старости лет, не иначе.
– Да нет же. Слушай, Эва, как только я увидела ее лысину, тут же решила – нет, не дам ей умереть! Сколько раз она в своей жизни выкручивалась из неприятностей, выходила сухой из воды! На сей раз, думаю, не выйдет, уж я об этом позабочусь. Какая мне радость с того, что лысой окажется мертвая Мизюня? Совсем другое дело, когда живая! Ну, доходит?
Подумав, Эва не могла не согласиться со мной.
– Может, ты и права… Слушай, конечно же, ты права! Каждый день думать об этом… да еще бояться, что раскроют твою тайну. Ведь она наверняка никому об этом не говорила. Интересно, а как же ее любовники?… Нет, потеха, да и только!
И Эва весело расхохоталась. Отсмеявшись, она спросила:
– А ты не знаешь, с каких пор?
– Мизюня умна, так что, возможно, с самого детства ощущала в себе задатки, так сказать. Склонность. Ведь сама знаешь, лысых кретинов не бывает, а если и встретится, так это исключение из правила. Лысеют только умные люди, чаще всего гении и научные работники. Наверное, серые клеточки влияют, я уж не знаю…
Мне громадное наслаждение доставлял разговор о Мизюниной лысине, и я просто не могла остановиться. В конце концов, имеет человек право на маленькие радости? Не все же стрессы. Вот я и разговорилась.
– Да ты, наверное, и сама заметила – самые роскошные, самые пышные волосы встречаются у очень глупых женщин. Как правило, разумеется, в котором я тоже допускаю исключения.
Эва радостно подхватила.
– Целиком и полностью согласна с тобой. Думаю, правильно рассуждали наши предки, придумав пословицу: волос долог – ум короток.
– Наверняка исходили из жизненного опыта. Вот только странно, почему со своим жизненным опытом они не придумали пословицы о касторке.
Касторка Эву ошеломила. Она помолчала, словно не веря своим ушам, потом повторила:
– Как ты сказала? Касторка? Та самая, которую пьют, чтобы пронесло?
Я была не только удивлена, но просто шокирована.
– Ты что, и в самом деле не знаешь? Уж кто-кто, а ты-то должна бы знать, раз красота – твоя специальность. Ведь касторка – это единственное действенное средство для волос, существующее в нашем мире!
– Внутреннее?!
– Спятила! Наружное!!!
– На голову, что ли?
– Не на задницу же! И не коленки смазывать! Ясное дело, на голову, втирать в кожу головы, раздвигая волосы. Не скажу, что легкий способ похорошеть, лошадиное здоровье требуется, но зато и результаты потрясающие!
– Ты просто обязана подробно описать мне этот чудесный способ, – сказала Эва совсем другим голосом, и по ее голосу я почувствовала, как она внутренне напряглась и стала серьезной, отбросив легкомысленный тон.
– С удовольствием, – охотно согласилась я. – Слушай и запоминай. Уж не знаю, почему принято считать, что касторка воняет. Чушь! Возможно, когда-то раньше она и отличалась неприятным запахом, в средневековье или в древности, сейчас же ничем не воняет, а если даже немного и пахнет – где ей до чеснока! Вот уж от него вонь, а ведь считается хорошим средством для роста волос и используется многими, невзирая на запах…
– Ближе к делу! – потребовала деловая женщина.
– Слушаюсь! Вся процедура займет у тебя в неделю немного меньше суток…
– Ты что, целые сутки?! – ужаснулась Эва.
– Немного меньше, – сказала я, – но в принципе процедура отнимает довольно много времени. Слушай внимательно: перед тем как мыть голову, наливаешь немного касторки на блюдечко, блюдечко ставишь на чашку с горячей водой, чтобы касторка была теплой, берешь старую зубную щетку…
Эва опять перебила меня:
– А новую можно?
– Можно, просто старую не жалко. Макаешь, значит, старую зубную щетку в касторку и начинаешь втирать ее в кожу головы, раздвигая пряди волос. Всю голову мажешь, не жалей касторки! И сама чувствуешь, как твоей голове становится тепло и приятно. Затем закручиваешь голову сухим махровым полотенцем, которое ты уже предназначила для стирки…
– А чистым нельзя?
– Можно, но жалко. Закрутила, значит, волосы полотенцем и держишь их в таком состоянии как минимум пять часов. Можно и восемь, но больше не стоит, больше – уже слишком. Потом моешь голову обычным шампунем очень теплой водой. Одна моя подруга мыла чуть теплой и потом жаловалась, что касторка плохо смывается. А как же ей хорошо смываться, если вода чуть теплая?! Да, ты права, лучше горячей, но не такой, чтобы обжигаться. А потом делаешь со своими волосами, что считаешь нужным, укладываешь или что другое.
– Где же тут сутки?
– Ты права, я ошиблась, четверти суток достаточно. Просто я мыслю категориями прошлых лет, когда еще не изобрели фенов, и после восьми часов в касторке волосам требовалось еще восемь для того, чтобы просохнуть после мытья. И так каждую неделю! Первые результаты станут заметны лишь после трех месяцев намазывания касторкой, но зато какие!!! И если ты сумеешь продержаться целый год, то в течение последующих двадцати будешь слышать лишь крики восторга по поводу своих волос и наблюдать пароксизмы зависти у лучших подруг.
– А ты откуда знаешь?
– А я сама была знакома с девушкой, выдержавшей год. До этого она была совсем лысой. Сама же я года никогда не могла выдержать, терпения не хватало, хотя волосики мои очень нуждались в касторке.
– Значит, ты лично…
Теперь я перебила Эву.
– Я лично целых три раза выдерживала по четыре месяца и, если бы не касторка, уверена, уподобилась бы Циранкевичу[10]. Волосы у меня выпадали целыми клочьями, а после курсов касторочного лечения, даже если драть с силой, теряю одну-две волосинки.
– А с чего они клочьями у тебя выдирались?
– В результате всевозможных катаклизмов со здоровьем, не будем сейчас об этом. И у той девушки, о которой я упоминала, тоже. А через год у нее уже отросла такая грива, как у двух львов вместе взятых!
– Почему же тогда все человечество не прибегает к такому методу? – недоверчиво поинтересовалась Эва.
– Мне кажется, по двум причинам. Во-первых, сама попробуй. Каждую неделю заниматься касторкой – это, я тебе скажу, не всякому под силу. То времени нет, то сил, то настроения. Даже пресловутые восемь часов не всегда найдутся. А во-вторых, от касторочных процедур волосы темнеют, так что блондинок это может отпугнуть. Я сама замечала, что после касторки волосы отрастают темнее прежних.
– Оно и понятно, – авторитетно заметила Эва. – Биологически обосновано: темные волосы вообще сильнее, крепче светлых.
– Так оно и есть. Я в конце концов отказалась от касторки, потому как после третьего раза стала превращаться в шатенку.
– Так ведь ничто не мешает при желании сделать волосы светлее. Слушай, гениальный способ! Ты меня не обманываешь? Знаю ведь, ты любишь людей разыгрывать.
– Тогда давай встретимся, – обиделась я. – И ты сама увидишь на моей голове копну волос. Может, и не очень красивые, но свои. А если бы не касторка, то сейчас у меня вместо волос было бы… ладно, не стану выражаться.
– А чего выражаться? Был бы парик, только и делов-то! Ладно, я тебе верю.
– Ну, и в-третьих. Я уже сказала, результат будет заметен лишь через три месяца. Ну кто такое выдержит?
– Тот, у кого голова на плечах! – твердо заявила Эва. – И тем самым можно переиначить народную мудрость об уме и волосах. Умные женщины и не такое выдержат! Послушай, ты мне открыла глаза. Теперь всем стану рекламировать твой способ. Смотри, как все-таки судьба вознаграждает человека за добрые поступки. Я ведь позвонила, чтобы сделать тебе приятное, и какую пользу извлекла из разговора для себя!