Стряхивая с себя эту условность, Корин из-за своих декоративных работ впадал в другую крайность: слащавую красивость панно и плафона. – Как это так, что не поймешь своего места в жизни, – говорил Корин. – Нужен я или не нужен? Если я признан художником и меня отмечают приобретением моих вещей в музеи, то, казалось бы, должны мне дать и возможность работать по искусству, а выходит не так: условия для работы я должен создавать другой работой, подрывающей мою чисто художественную деятельность. И кому предъявлять это право на свободную работу в искусстве? Правительству до нас мало дела, а общество требует только угождения. Значит, действительно так, что брошены мы в воду и должны сами биться и выплывать, топя других. И выплывающие не все долго удерживаются на поверхности, а большинство, как и я, должны, видно, тонуть от потери сил. Чувствую ясно ненормальность нашего положения при настоящем строе, а как его изменить – не знаю.
И Корин ищет для себя спасения, он хочет бежать от заказов, старается найти условия, при которых ему ничто не мешало бы заняться своим делом среди природы и людей. Как многие из художников, ищет своей скорлупы-собственности, тихой бухты для своего творчества. Он хочет строить свою дачу-мастерскую в деревне. А для этого снова надевает хомут, берет заказы, делает довольно крупный для него заем и начинает строить свой приют.
Но дорого он ему обходится: от чрезмерной работы, крайнего нервного напряжения Корин почти теряет зрение.
Какой ужас, особенно для художника! Ничего ясно не видит, все у него раздваивается. Навстречу идут по тротуару два человека, тождественно сходных, и он не знает, кому из них уступить дорогу, и сидящую за столом женщину он видит с мужскими чертами и бородой, которая перешла к ней от соседнего мужчины.
Наступило отчаяние.
Пришлось Алексею Михайловичу оставить на время преподавание в Училище и заказы и заняться лечением.
Постепенно, благодаря покою и отдыху, нервы его стали приходить в порядок и начало возвращаться зрение.
Он оживает, радуется выздоровлению, но прежнее спокойствие, добродушие, мягкость характера уже нарушены. В голосе его слышатся раздражительность и часто тоскливая, просящая нотка мольбы: дайте же мне отдохнуть!
– Я как будто догадываюсь, в чем наше несчастье, – говорил Корин, – Очевидно, во мне, как и в других, подобных мне, вложено мало весомого от искусства – таланта, что ли, который поэтому и оплачивается мелкой монетой, недостаточной для жизни. Мы – малоценная посредственность – должны жить в черном теле, обитать в Ляпинке, в тесных номерах, и только для этого хватит нашей оплаты. Словом, по Сеньке и шапка, а мы возомнили о себе и переступили смету, на нас отпущенную, залезаем в долги, на покрытие которых должны работать в стороне от искусства. Сами виноваты, хотя от этого сознания не легче. Ох, как хочется отдохнуть!
Дачу свою он все же достроил, выплачивал постепенно за нее долги и спрятался в нее, как улитка в раковину, от городских треволнений и заказчиков, которые одной рукой платят ему деньги, а другой душат его талант и возможность проявления свободного творчества.
В деревне, в своей мастерской, среди природы у него действительно наступает некоторое спокойствие и временный отдых. Он ведет даже маленькое хозяйство – обрабатывает огород, косит сено. Здесь же в 20-х годах находит, наконец, свой полный и вечный покой.
Примечания
Корин Алексей Михайлович (1865–1923) – живописец-жанрист. Из палехских иконописцев. Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества у В. Г. Перова и И. М. Прянишникова. Впоследствии там же преподавал. С 1891 г. до своей смерти участвовал на передвижных выставках (член Товарищества с 1895 г.).
… в семнадцать лет поступил в училище… – неточность. А. М. Корин поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества в 1884 г., т. е. девятнадцати лет.
Сорокин Павел Семенович (1839–1886) – художник, эпигон позднего классицизма. Участвовал в росписи храма Христа-Спасителя в Москве. Преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества.
Волгужев Иван Алексеевич (1862–1899) – живописец. Состоял учеником Московского училища живописи, ваяния и зодчества с 1889 по 1899 г. Получил звание неклассного художника в год смерти.
Позднеев Владимир Иванович (1867–1912) – живописец-жанрист. Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и в Академии художеств. Участвовал на передвижных выставках в качестве экспонента с 1902 по 1906 г.
Соловьев Владимир Сергеевич (1853–1900) – философ-идеалист, богослов.
Картина А. М. Корина «Больной художник» (1892) находится в Государственной Третьяковской галерее.
Кормон Фернан (1845–1924) – французский исторический живописец и портретист, профессор парижской Академии художеств.
Андреев Николай Андреевич (1873–1932) – выдающийся советский скульптор, заслуженный деятель искусств РСФСР. Учился в Строгановском училище и в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. На передвижных выставках выступал в 1902–1907 гг. (с 1904 г. – член Товарищества). Выполнил ряд скульптурных и графических портретов советских государственных деятелей, руководителей международного рабочего движения, выдающихся деятелей русской культуры, создал памятники Н. В. Гоголю и А. Н. Островскому в Москве. Вписал свое имя в историю советского искусства созданием «Ленинианы» – замечательной серии портретных изображений В. И. Ленина.
Ипполитов-Иванов Михаил Михайлович (1859–1935) – композитор и дирижер.
Эпизод с приходом И. А. Волгужева на открытие памятника Н. В. Гоголю – ошибка памяти Я. Д. Минченкова, так как памятник был поставлен в 1909 г., а Волгужев умер в 1899 г.
Богатырев Иван Семенович (род. 1864) – живописец-жанрист. Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и в Академии художеств. Выставлялся в 1890-х и 1900-х гг. на периодических выставках Московского общества любителей художеств.