Ливи взглянула на него с острым любопытством.
— Так ты что, ожидал этого?
— Ну, скажем, у меня было предощущение.
— Ты бы мог им поделиться и с остальными, — сказала она с некоторым неудовольствием. — Ведь ты, в конце концов, наш брат — репортер.
— И в качестве такового я могу делиться фактами, а вовсе не предощущениями.
Он улыбнулся, глядя, как она хмурится.
— Ты и сама могла бы догадаться. Кармайкл, у тебя на ресницах дождинки.
— Не уклоняйся от темы.
— И весь твой макияж смыло.
— Торп…
— И волосы у тебя влажные. Ливи покорно вздохнула.
— Устала? — спросил он, когда они вошли в вестибюль отеля.
— Нет. — И Ливи рассмеялась. — Хотя, бог свидетель, должна бы.
— Не хочешь ли зайти в кафе и выпить капельку на сон грядущий?
— Нет, утром надо иметь свежую голову. — Она направилась к лифту. — Я должна снестись со Скотленд-Ярдом до нашего отъезда. А ты хочешь еще что-нибудь накопать?
Он нажал кнопку их этажа.
— А ты разве не ведешь раскопки?
— У тебя определенно есть что-то, — сказала она подозрительно.
— Я этого не отрицаю. Во всяком случае, наш лондонский корреспондент имеет материал.
Понимая, что больше она из него ничего не вытянет, Ливи сунула ключ в замок.
— К сожалению, это так. И мне очень неприятно, что я не имею к нему доступа. — Ливи повернулась к нему с улыбкой. — Спасибо за компанию.
Торп молча поднес ее руку к губам. Дрожь пробежала у нее по телу, зарождаясь в кончиках пальцев. Ливи хотела отстраниться, но он удержал ее. Вот он повернул ее руку ладонью вверх и опять поцеловал долгим, медлительным поцелуем.
— Торп, мы же решили остаться друзьями.
Но он, не отрываясь, глядел ей в глаза. Ее низкий, немного хриплый голос волновал его безумно.
— Уже наступило завтра, Ливи, а я не давал обещаний на завтра.
Он взял ее за плечи, повернул к двери лицом и легонько подтолкнул, чтобы она вошла, затем отстранился на мгновение, чтобы закрыть за ними дверь.
Она снова очутилась в его объятиях. Он медленно коснулся кончиками пальцев ее стройной, как колонна, шеи. Не отрывая взгляда, провел по ее щекам, обвел контур рта, словно изучая его форму. Она вздрогнула, будто пыталась что-то сказать, но промолчала. Торп осторожно и мягко повторил губами тот же путь. Легкие его поцелуи горели на шее, щеках, губах. Он ничего не требовал, но Ливи стала пленницей собственных желаний.
Когда он просунул руки под ее свитер, она уже не пыталась его остановить. Едва касаясь, он провел руками вверх по ее телу, потом ладони его скользнули вниз. Торп почувствовал, как она вздрогнула. Он поцеловал ее, чуть крепче, нежели раньше, словно пробуя нежность и податливость ее рта.
Ливи не могла шевельнуться, утомленная борьбой противоречивых желаний — оттолкнуть или прижаться и обнять. Под его руками грудь набухла и отвердела, и хотя ладони у него были жесткие, прикосновение их доставляло наслаждение.
Какой-то инстинкт подсказал Торпу, что сейчас надо вести себя с нею как будто это в первый раз — осторожно и терпеливо. Но его желание возрастало с каждой минутой. Ее дрожь возбуждала его. Но он хотел большего. Он жаждал ее прикосновений, ее объятий, ее слов. Он хотел услышать ее голос, зовущий его. Он давно чувствовал, что у нее страстная натура. Но теперь он надеялся окончательно пробудить ее. Он целовал Ливи, словно умоляя не таить страсть. А ей казалось, что она борется не столько с ним, сколько с самой собой. Она дышала часто и прерывисто, тело ее стало гибким и послушным, и все же между ними оставалась преграда.
Он не спеша расстегнул ее слаксы. Какая мягкая и нежная кожа. Он едва не потерял над собой власть. На миг она судорожно прижалась к нему. В каждой клеточке тела полыхала жажда жизни. Губы ее стали жадными и требовательными. Но уже через секунду она отшатнулась, прижалась спиной к двери и отчаянно замотала головой:
— Нет, не надо, не делай этого.
— Ливи.
Торп остановился у самой крайней черты. Это стоило ему большого труда.
— Что с тобой? Чего ты боишься?
Да, еще миг, и все будет кончено. Голос у Ливи окреп и стал резким.
— Я ничего не боюсь. И хочу, чтобы ты ушел. Я хочу, чтобы ты оставил меня одну. •
Торп вцепился в ее плечи.
— Черта с два ты этого хочешь.
И он впился в ее губы яростным, отчаянным поцелуем. Она чувствовала, что пропадает, растворяется, она ответила ему.
— А теперь посмотри на меня, — отрывисто приказал Торп, оттолкнув ее немного, — посмотри и скажи, что ты меня не хочешь.
Ливи открыла было рот, но солгать не смогла. Она могла только стоять и смотреть на него. Все ее мужество испарилось. Она стояла перед Торпом совершенно беззащитная.
— Будь ты проклята, Ливи, — резко сказал он и, отпустив ее, выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью.
10
Когда в понедельник утром Ливи вошла в здание телестудии, она была совершенно спокойна. Остаток уик-энда она потратила на то, чтобы еще раз обдумать свои отношения с Торпом. Отношения. Это слово ей не очень нравилось. В нем было слишком много личного, на ее взгляд. Лучше назвать все, что происходит, ситуацией.
Она твердо решила не создавать себе никаких сложностей на личном фронте. Да, Торп оказался привлекательнее и интереснее, чем она думала раньше. С ним, оказывается, весело. С ним не соскучишься. А главное, в нем есть доброта, хотя он тщательно это скрывает. Ну, разве не умилительно?
Ливи была женщиной осторожной. Такой ее сделали жизненные обстоятельства, но лгать себе самой она не хотела. Она-то знала, что холодная, сдержанная Оливия Кармайкл, которая вела «Вечерние новости», лишь одна из ее ипостасей. Очень многое в себе она держала под замком. Она поступала так, чтобы выжить. Торп не пытается взламывать сейфы, он тщательно подбирает ключи и не жалеет на это времени. Все это так, но она решила выстоять. Она не станет открывать ему свою душу. Так будет лучше для них обоих. Но, может быть, она убедила себя в этом?
Да, он мастерски будит ее чувственность. Признаться, она сама от себя не ожидала ничего подобного. Но никакой любовной связи не будет. Ни за что! Совместная работа — возможно. Встречи в обществе — сколько угодно. И, может быть, впрямь пришло время собирать по кусочкам свою личную жизнь, как это уже сделал Дуг. Не вечно же носить траур. Но при этом все должно быть легко и необязательно. С Торпом так не получится. А значит, Торпа надо вычеркнуть из списка.
И боже мой, какая несусветная чушь — это нелепое, смешное пари. Такой человек, как Торп, размышляла Оливия, захочет настоять на своем просто из дьявольского упрямства. Просто беда какая-то. И не выдумаешь, чем поправить дело. Вот вам, пожалуйста! Всего один ложный шаг — и сколько неприятностей. Оливия вздохнула. Ее все еще донимало воспоминание о довольной, самоуверенной ухмылке Торпа, когда она согласилась побиться с ним об заклад. Вид у него был словно у кота, который знает, как открывается дверца клетки, где сидит птичка.
«Но я-то не канарейка, — утешала себя Ливи, входя в студию. — И я не боюсь котов».
В комнате, как обычно, было шумно. Беспрестанно раздавались телефонные звонки. Молчала только стена с телеэкранами. Повсюду суетились мальчики на побегушках — студенты колледжа, познающие азы телевещания.
— Сколько у нее котят? — спрашивал репортер в телефонную трубку. — Где, говоришь, она их родила?
— Ливи! — остановил ее, подняв руку в знак приветствия, редактор-распорядитель. — В два часа главный собирает пресс-конференцию. .
— Спасибо. — Ливи поморщилась. Во всяком случае, она успеет сделать два миллиона неотложных звонков.
— Кому нужен котенок? — услышала она умоляющий возглас, проходя мимо. — Моя кошка родила десятерых, и прямо в кухонной раковине. Жена с ума сходит.
— Эй, Ливи! — Брайен схватил ее за руку. — Сегодня утром тебе дважды звонили.
— Неужели? — Она пристальным взглядом окинула его пиджак. — Это новый?
— Ага. — Он слегка оттянул жемчужно-серые лацканы. — Что скажешь?
— Потрясающе. — Она знала, как чувствительно относится Брайен к своему образу на телеэкране. Он мог умереть от сознания, что галстук у него чуть-чуть не того оттенка, как хотелось бы. — А что за звонки?
— Я немного сомневался, хорошо ли сидит в плечах. — Он пошевелил ими. — Первый — от секретарши миссис Дитмайер. Что-то насчет ленча. Второй — от персонажа по имени Датч Зайдель. Сказал, что у него есть для тебя секретная информация.
— В самом деле? — Ливи задумчиво сдвинула брови. Датч был одним из ее надежных поставщиков сведений с Капитолийского холма. Это был молодой человек, пламенно мечтающий о блестящей политической карьере.
— А кто такой этот Датч?
Ливи обезоруживающе улыбнулась.
— Это мой букмекер, — невозмутимо ответила она и хотела пройти.
— Загадочная ты женщина, Оливия. А кто тот кавалер, что все время посылает тебе цветы?
Тут Ливи остановилась:
— Что такое?
Брайен усмехнулся и стал рассматривать свои ногти.
— На твоем столе красуется свежая белая роза, точно такая, как на прошлой неделе. Маленький посыльный, кудрявый, как барашек, сказал, что ее прислали с верхнего этажа. — Он лукаво улыбнулся. — Тут все жужжат насчет того, что на прошлой неделе в студию заходил Торп. Вместе работаете?
— Глупости! — Ливи круто повернулась на каблуках и пошла к своему столу.
Вот она — белая и невинная, с нежно сомкнутыми лепестками. У Ливи вдруг возникло безумное желание бросить цветок на пол и раздавить каблуком.
— Вот мне никогда не посылают цветов. Ливи обернулась и сердито уставилась на машинистку.
— Наверное, ты подцепила какого-нибудь романтика. — Та вздохнула. — Счастливая!
— Да, я счастливая, — злобно пробормотала Ливи.
В комнате вдруг стало подозрительно тихо. Быстро оглянувшись, она перехватила несколько любопытных взглядов и предостаточно ухмылок. В ярости она схватила розу, вазу и все это со стуком водрузила на соседний стол.
— Ну вот, — сказала Ливи и широко улыбнулась. — Теперь она твоя, — и выбежала из комнаты. Настало время, решила она, услышав за спиной смешки, установить какие-то границы. Так дальше просто нельзя.
Ливи выскочила из лифта на этаже, где работал Торп. Все еще негодуя, она остановилась в приемной у стола секретарши.
— Он там? — Кто?
— Торп.
— Да, он там, но у него через двадцать минут встреча с шефом, мисс Кармайкл! — Девица беспомощно уставилась в удаляющуюся спину Ливи. — Ну что ж, — вздохнула она и вернулась к пишущей машинке.
— Послушай! — набросилась на Торпа Ливи еще до того, как за ней захлопнулась дверь. — Это надо прекратить!
Торп поднял брови и положил на стол ручку.
— Хорошо.
Ливи даже зубами скрипнула, услышав его любезный ответ.
— Ты знаешь, что я имею в виду?
— Нет. — Он показал на стул. — Но я уверен, что ты меня просветишь. Садись.
— Эта морока с розами, — продолжала она. Не обратив внимания на предложенный стул, она прямо ринулась к письменному столу. — Ты ставишь меня в неловкое положение, Торп. И делаешь это намеренно.
— Я уже говорил, что все делаю намеренно. Тебя смущают розы? — Он улыбнулся, чем поверг ее в полную ярость. — А как ты относишься к гвоздикам?
— Ты перестанешь или нет? — Она оперлась ладонями о стол, как в тот раз, когда ворвалась в его кабинет впервые. — Ты можешь одурачить кого угодно своей иронической усмешкой и взглядом невинным, словно у мальчика из церковного хора, но меня ты не проведешь. Ты прекрасно знаешь, что делаешь. Это невыносимо!
Она перевела дыхание, Торп между тем безмятежно откинулся на спинку кресла.
— Ты знаешь, что студия — настоящая фабрика слухов. Еще до полудня весь наш отдел был убежден, что у нас с тобой любовная связь.
— И что?
— Ничего. Я не желаю, чтобы об этом перешептывались за моей спиной. Тем более что ничего нет и не будет.
Торп взял ручку и постучал ею по крышке стола.
— Ты полагаешь?
Ливи выхватила у него ручку и швырнула ее через весь кабинет.
— Уверена!
— Черта с два, — возразил он спокойно. — Очнись, Ливи, с тобой что-то не так.
— Послушай…
— Нет, это ты послушай. — Торп встал и обошел стол. Ливи гордо выпрямилась, глядя ему прямо в лицо. — Два дня назад ты меня поцеловала.
— Но это не имеет…
— Заткнись, — сказал он беззлобно. — Я знаю, что ты при этом чувствовала. И ты дура, если думаешь, что можешь притвориться.
— Я не притворяюсь.
— Правда? — Он слегка пожал плечами, словно обдумывал достоверность ее заявления. — А может быть, ты хочешь, чтобы я предоставил тебе более ощутимый повод оскорбляться? Это вполне возможно.
Он привлек к себе ошеломленную Ливи. Впервые она заметила сердитый огонек в его глазах. Она не стала вырываться. Это было бы унизительно, ведь он сильнее ее. Вздернув подбородок, Ливи отрезала:
— Полагаю, что тебе не надо делать большого усилия, чтобы вести себя оскорбительно по отношению ко мне, Торп.
— Совершенно никакого, — согласился он, — но времени маловато, чтобы это продемонстрировать. Я думаю, мы решим этот вопрос вечером за обедом.
— Я не буду обедать с тобой.
— Я подхвачу тебя в семь тридцать, — сказал он, выпустив ее из объятий и взяв свой пиджак, собираясь уходить.
— Нет.
— Видишь ли, я не могу выбраться раньше семи пятнадцати. — Торп быстро поцеловал ее. — Если мы должны что-то высказать друг другу, то лучше это делать приватно, не так ли?
Да, он, пожалуй, прав. Губы Ливи еще не остыли от поцелуя. Каким образом он все время заставляет ее соглашаться?
— И ты выслушаешь все, что я хочу сказать? — спросила она осторожно.
— Разумеется. — Торп улыбнулся и снова легонько ее поцеловал.
Ливи отступила на шаг.
— И ты будешь вести себя благоразумно?
— Естественно. — Торп надел пиджак.
Ливи очень сомневалась в искренности его обещания, но не спорить же с ним, да еще и на ходу.
— Мне надо идти. Я провожу тебя до лифта.
— Хорошо.
Шагая рядом с ним, Ливи недоумевала, выиграла она или потерпела поражение. Ну, во всяком случае, пар она выпустила.
Перед дверью ее квартиры Торпа охватила нерешительность. Он не знал, почему так настойчив. Он не привык получать отказы, особенно от женщин. Ему всегда сопутствовал успех. И в любви, и в работе. Чтобы состояться как профессионал, он много работал. Напротив, успех у женщин достигался без особых усилий. Ему никогда не приходилось бродить вокруг да около, чтобы заманить очередную женщину в свою постель.
В двадцать лет с небольшим, когда он еще мерил ногами вашингтонские тротуары, заводил нужные знакомства и делал репортажи о скверном состоянии канализационной системы, женщин у него было немало. Позднее, когда он полтора года провел за рубежом, занимаясь сложной и деликатной работой на Ближнем Востоке, женщины тоже были. А по мере того, как его имя становилось все известнее, а лицо все более узнаваемым, шкала выбора становилась и шире, и разнообразнее.
Ему достаточно было поднять телефонную трубку, и он мог обеспечить себе женское общество на ближайший вечер. Он знал десятки женщин — интересных, красивых, знаменитых. Он прошел долгий и длинный путь с того времени, когда обивал пороги клуба «Сенаторов».
Тем не менее два принципа в его жизни оставались неизменны. Быть лучшим игроком на поле и неотступно добиваться желаемого.
Торп сунул руки в карманы и хмуро посмотрел на дверь Ливи. И что же, он сейчас здесь из спортивного интереса?
Но все не так просто. Даже стоя здесь, у ее дверей, он явственно мог ее видеть, слышать, ощущать ее неповторимый аромат. Никогда в его жизни ни одна женщина так ярко не являлась его мысленному взору. Никогда не было у него женщины, которая доставила бы ему такую боль ожидания. Да, она была олицетворенным вызовом, а Торп просто расцветал, если жизнь бросала ему вызов.
И все же он был здесь не по этой причине. Он любил Ливи. Он желал ее. И был полон решимости сделать ее своей.
Торп нажал кнопку звонка и стал ждать.
Ливи открыла дверь с решительным выражением лица. Пальто она держала в руках. Они пойдут в такой ресторан, где не будет возможности повторить ошибку, которую она совершала уже неоднократно. Что-нибудь шумное и современное. Никакого намека на интим.
— Я готова, — сказала она самым отчужденным тоном.
— Я это вижу.
Он стоял неподвижно, когда она стала закрывать дверь. Ей пришлось бы оттолкнуть его. Она решила просто подождать. Только не прикасаться к нему. Иначе он опять обведет ее вокруг пальца, как последнюю идиотку.
Наверное, он пришел прямо после своей передачи. Ливи ее видела, но докладывать ему об этом не собиралась. Он был без галстука, расстегнул воротник и вообще выглядел вполне раскованным. Она же, напротив, чувствовала себя не в своей тарелке.
— Ты еще злишься. — Торп улыбнулся, зная, что ее заденут его слова, но не мог удержаться. И еще он не знал, какое из выражений ее прелестного лица нравится ему больше: серьезное и искреннее во время ее передач или сдержанное раздражение, с которым она сейчас на него смотрела.
Ливи не злилась. Она нервничала. И еще была просто в отчаянье от своей неспособности устоять перед его обаянием. Вот она уже тает, видя, как он улыбается.
— Я думала, мы обо всем переговорим где-нибудь за обедом, Торп, а не в моей прихожей.
— Есть хочешь?
Ливи вовсе не собиралась улыбаться, но ее губы предательски дрогнули. — Да.
— Тебе нравится итальянская кухня? — И, взяв Ливи под руку, Торп повел ее к лифту.
— Да, представь, люблю. — Она сделала легкую попытку освободиться, но он не обратил на это никакого внимания.
— Вот и хорошо. Я знаю одно местечко. Там спагетти — просто фантастика!
— Чудесно.
Через двадцать минут они затормозили перед «уютным местечком». Ливи хмуро оглядела высокое белое здание.