– Понял, – сказал Бюсси.
– О чем ты?
– Угадал.
– Что ты угадал?
– Какую услугу оказал он герцогу.
– Кто? Сен-Люк?
– Нет, Монсоро.
– В самом деле?
– Да, пропади я пропадом, вот увидите, поезжайте за мной.
И Бюсси, сопровождаемый Ливаро и д'Антрагэ, пустил свою лошадь галопом вслед за герцогом Анжуйским, который, устав призывно махать рукой своему любимцу, скакал впереди па расстоянии нескольких аркебузных выстрелов.
– Ах, монсеньер, – воскликнул Бюсси, догоняя герцога, – какой прекрасный человек этот граф Монсоро!
– Вот как?
– И любезный просто до невероятия.
– Значит, ты с ним говорил? – спросил принц, по-прежнему насмешливо улыбаясь.
– Конечно, к тому же у пего незаурядный ум.
– И ты спросил его, что именно он сделал для меня?
– Разумеется, я только для этого с ним и заговорил.
– И он тебе ответил? – спросил герцог, еще больше развеселившись.
– Тут же, и так любезно, что я преисполнился к нему бесконечной признательности.
– Послушаем, что он тебе сказал, мой храбрый бахвал.
– Он в весьма учтивых выражениях признался мне, ваше высочество, что он ваш поставщик.
– Поставщик дичи?
– Нет, женщин.
– Как ты сказал? – переспросил герцог, сразу помрачнев. – Что значит эта шутка, Бюсси?
– Она значит, монсеньер, что он на своем огромном вороном жеребце похищает для вас женщин, а поскольку эти женщины, очевидно, не знают, какая честь их ждет, зажимает им рот рукой, дабы они не кричали.
Герцог нахмурил брови, гневно сжал кулаки и пустил своего копя таким бешеным галопом, что Бюсси и его товарищи остались позади.
– Ага! – воскликнул Аптрагэ. – Сдается мне, твоя шутка попала не в бровь, а в глаз.
– Тем лучше, – ответил Ливаро, – хотя, на мой взгляд, она никому не показалась шуткой.
– Дьявольщина! – выругался Бюсси. – Похоже, я его крепко задел, нашего бедного герцога.
Спустя мгновение они услышали голос герцога Анжуйского. Герцог кричал:
– Эй! Бюсси, где ты? Скачи сюда – Я здесь, монсеньер, – отозвался Бюсси, пришпоривая коня.
Принц захлебывался от смеха.
– Вот как! – удивился Бюсси. – По-видимому, мои слова вас развеселили.
– Нет, Бюсси, я смеюсь не над твоими словами.
– А жаль, рассмешить принца, который смеется так редко, немалая заслуга.
– Я смеюсь, мой бедный Бюсси, над тем, что ты, пытаясь разузнать правду, несешь всякие небылицы.
– Нет, черт меня побери, монсеньер, я сказал чистую правду.
– Допустим. Тогда, пока мы с тобой одни, объяснись: где ты подобрал эту побасенку, которую рассказываешь мне?
– В Меридорском лесу, монсеньер!
Герцог снова побледнел, но ничего не ответил.
– Решительно, – пробормотал Бюсси, – герцог каким-то образом замешан в эту историю с похитителем на вороном коне и женщиной на белом иноходце.
– Давайте поразмыслим, монсеньер, – сказал он, в свою очередь смеясь над тем, что герцогу уже не до смеха, – не найдется ли такого способа вам услужить, который был бы вам особенно приятен, если таковой существует, то укажите его нам, мы им воспользуемся, хотя бы нам пришлось вступить в состязание с господином де Монсоро.
– Да, черт побери, – ответил герцог, – есть один такой способ, и я его тебе сейчас открою. Они отъехали в сторону.
– Слушай, – продолжал герцог, – я случайно встретил в церкви совершенно пленительную женщину хотя она была под вуалью, но мне все же удалось различить черты лица, и они напомнили мне одну даму, которую некогда я безумно любил. Я последовал за незнакомкой и узнал, где она живет. Служанку подкупили, и ключ от дома в моих руках.
– Что ж, монсеньер, мне кажется, пока все идет прекрасно.
– Не торопись. Говорят, что, несмотря на свою молодость, красоту и независимость, она недоступна.
– Ах, монсеньер, вот тут мы вступаем в область фантазии.
– Слушай, ты храбр и, как ты утверждаешь, любишь меня…
– У меня есть свои дни.
– Для храбрости?
– Нет, для любви к вам.
– Понятно. Эти дни уже наступили?
– Услужить вам я всегда готов. Посмотрим, какой услуги вы от меня ждете.
– Так вот, ты должен будешь сделать для меня то, что обычно делают только для самою себя.
– Ага! – обрадовался Бюсси. – Наверное, монсеньер, вы хотите поручить мне приволокнуться за вашей пассией, дабы ваше высочество удостоверилось, что она действительно так же целомудренна, как и прекрасна? Это мне подходит.
– Нет, ты должен будешь выяснить, нет ли у меня соперника.
– Ах! Вот оно как! Дело осложняется. Поясните, пожалуйста, монсеньер.
– Тебе придется спрятаться и выследить, что за мужчина к ней ходит. – Значит, там есть мужчина?
– Боюсь, что так.
– Любовник? Муж?
– Во всяком случае, ревнивец.
– Тем лучше, монсеньер.
– Почему тем лучше?
– Это удваивает ваши шансы.
– Благодарю, но пока что я хотел бы знать, кто он такой.
– И вы поручаете мне это выяснить?
– Да, и если ты согласишься оказать мне такую услугу…
– Вы сделаете меня главным ловчим, когда это место освободится?
– Поверь мне, Бюсси, что мне будет тем приятнее взять па себя такое обязательство еще и потому, что я до сих пор ничем тебя не вознаградил.
– Смотри-ка! Монсеньер изволил это заметить.
– Я говорю себе об этом давно.
– Но совсем тихо, как у принцев принято говорить подобные вещи.
– Итак?
– Что, монсеньер?
– Согласен ты?
– Следить за дамой?
– Да.
– Признаюсь вам, монсеньер, такое поручение мне не очень-то по душе, я предпочел бы какое-нибудь другое.
– Только что ты предлагал своп услуги, Бюсси, и вот уже бьешь отбой.
– Проклятие, вы мне навязываете роль соглядатая, монсеньер.
– Ну нет, роль друга. Впрочем, не думай, что я предлагаю чистую синекуру, возможно, тебе придется обнажить шпагу.
Бюсси покачал головой.
– Монсеньер, – сказал он, – есть дела, которые можно выполнить хорошо, только если сам за них возьмешься, поэтому даже принцу за них нужно браться самому.
– Значит, ты отказываешься?
– Да, монсеньер. Герцог нахмурил брови.
– Ну что ж, я последую твоему совету, – сказал он, – пойду сам, и если меня там смертельно ранят, скажу, что просил моего друга Бюсси получить или нанести вместо меня этот удар шпаги и что впервые в своей жизни Бюсси проявил осторожность.
– Монсеньер, – ответил Бюсси, – однажды вечером вы мне сказали: «Бюсси, я ненавижу всех этих миньонов из королевской спальни, которые по всякому поводу высмеивают и оскорбляют нас, ты должен пойти на свадьбу Сен-Люка, найти случай поссориться с ними и избавить нас от них». Я туда пошел, монсеньер, их было пятеро, я – один. Я их оскорбил. Они мне устроили засаду, навалились на меня всем скопом, убили подо мной коня, и все же я ранил двоих, а третьего оглушил. Сегодня вы требуете, чтобы я обидел женщину. Извините, монсеньер, но такого рода услуг принц не может требовать от благородного человека, и я отказываюсь.
– Пусть так, – сказал герцог, – я сам встану на свой пост, один или с Орильи, как прошлый раз.
– Простите? – переспросил Бюсси, начиная что-то понимать.
– В чем дело?
– Значит, вы были па своем посту, монсеньер, в ту ночь, когда натолкнулись на миньонов, подстерегавших меня?
– Вот именно.
– Стало быть, ваша прелестная незнакомка живет рядом с Бастилией?
– Она обитает в доме напротив церкви святой Екатерины.
– В самом деле?
– Да, в квартале, где вам могут запросто и со всеми удобствами перерезать горло, насчет этого ты должен кое-что знать.
– А после того вечера ваше высочество навещали тог квартал?
– Вчера.
– И монсеньер видел?
– Какого-то человека. Он обшаривал все уголки площади, несомненно желая убедиться, что его никто не выслеживает, а потом, по всей вероятности заметив меня, встал перед той дверью, которая была мне нужна, и не сходил с места.
– Этот человек был один, монсеньер? – спросил Бюсси.
– Да, примерно около получаса.
– Ну а после этого получаса?
– К нему присоединился другой мужчина, с фонарем в руке.
– Ага! – воскликнул Бюсси.
– Тогда человек в плаще… – продолжал принц.
– Первый человек был в плаще? – перебил его Бюсси.
– Ну да. Тогда человек в плаще и тот, что пришел с фонарем, завязали разговор, и, так как они, по-видимому, не собирались покидать свой ночной пост перед дверью, я отступил и вернулся к себе.
– Видно, такая двойная неудача поохладила ваш пыл?
– Признаюсь, да. Клянусь честью!.. И я подумал, что прежде чем мне соваться в этот дом, который вполне может оказаться каким-нибудь разбойничьим вертепом…
– Признаюсь, да. Клянусь честью!.. И я подумал, что прежде чем мне соваться в этот дом, который вполне может оказаться каким-нибудь разбойничьим вертепом…
– Неплохо будет, если для начала там прирежут кого-нибудь из ваших друзей.
– Не совсем так. Я подумал: пусть мой друг, который более меня привычен к подобным переделкам и у которого, поскольку он не принц, врагов меньше, чем у меня, пусть мой друг разведает, какой опасности я подвергаюсь, и доложит мне.
– На вашем месте, монсеньер, – сказал Бюсси, – я отказался бы от этой женщины.
– Ни в коем случае.
– Почему?
– Она слишком хороша.
– Но вы сами сказали, что едва ее видели. – Я ее видел достаточно, чтобы заметить восхитительные белокурые волосы.
– Ах, вот как!
– Чудесные глаза.
– Неужели!
– Цвет лица, какого я еще не видывал, великолепную талию.
– Да что вы говорите!
– Сам понимаешь, от подобной красотки так легко не отказываются.
– Да, монсеньер, я понимаю и от души сочувствую вам.
Герцог искоса взглянул на Бюсси.
– Честное слово, – сказал Бюсси.
– Ты смеешься?
– Нет. И в доказательство нынче же вечером я встану на пост, если только монсеньер соблаговолит дать мне свои наставления и покажет, где этот дом.
– Значит, ты изменил свое решение?
– Э! Монсеньер, только один наш святой отец Григорий Тринадцатый непогрешим; а теперь говорите, что надо делать.
– Ты должен будешь спрятаться в том месте, которое я укажу, и если какой-нибудь мужчина войдет в дом, последуешь за ним и удостоверишься, кто он такой.
– Да, но если, войдя, он запрет за собой дверь?
– Я тебе сказал – у меня есть ключ.
– Ах, правда, теперь я могу опасаться только одного: что я увяжусь не за тем человеком или что там будет еще другая дверь, к которой ключ не подойдет.
– Тут ошибиться невозможно; входная дверь ведет в прихожую, в конце прихожей налево есть лестница, ты поднимешься на двенадцать ступенек и окажешься в коридоре.
– Откуда вы все это знаете, монсеньер, ведь вы ни разу не были в этом доме?
– Разве я тебе не говорил, что служанка в моих руках? Она мне все и объяснила.
– Смерть господня! Как это удобно быть принцем, все тебе преподносят на тарелочке. А мне пришлось бы самому искать дом, исследовать прихожую, пересчитывать ступеньки, разведывать коридор. На это ушла бы уйма времени, и – кто знает? – удалось ли бы мне добиться успеха!
– Значит, ты соглашаешься?
– Разве я могу в чем-нибудь отказать вашему высочеству? Только прошу вас пойти со мной и указать мне дверь.
– Зачем? Возвращаясь с охоты, мы сделаем крюк, поедем Сент-Антуанскими воротами, и ты все увидишь.
– Чудесно, монсеньер. А что прикажете делать с тем человеком, если он придет?
– Ничего, только следить за ним, пока не узнаешь, кто он такой, – Это дело щекотливое. Ну, а если, например, он окажется настолько невежливым, что остановится посреди дороги и наотрез откажется отвечать на мои вопросы?
– Ну тогда я тебе разрешаю действовать по твоему собственному усмотрению.
– Значит, ваше высочество, вы разрешаете мне действовать на свой страх и риск?
– Вот именно.
– Так я и сделаю, монсеньер.
– Но не проболтайся нашим юным друзьям.
– Слово дворянина.
– Никого не бери с собой в эту разведку.
– Пойду один, клянусь вам.
– Ну хорошо, договорились; мы возвратимся мимо Бастилии, я покажу тебе дверь.., ты поедешь ко мне.., я дам тебе ключ.., и нынче вечером…
– Я заменю вас, монсеньер, вот и весь сказ. Бюсси и принц присоединились к охотникам. Господин де Монсоро мастерски руководил охотой. Король был восхищен, с каким умением этот опытный ловчий выбрал места для привалов и расположил подставы собак и лошадей. Лань, которую два часа травили собаками на оцепленном участке леса протяжением четыре-пять лье, раз двадцать появлялась перед глазами охотников и в конце концов вышла прямо под копье короля.
Господин де Монсоро принял поздравления его величества и герцога Анжуйского.
– Монсеньер, – сказал он, – я счастлив заслужить вашу похвалу, потому что вам я обязан своей должностью.
– Но вам известно, сударь, – сказал герцог, – для того, чтобы и впредь заслуживать нашу благодарность, вам придется нынче вечером выехать в Фонтенбло; король желает послезавтра начать там охоту, которая продлится несколько дней, и у вас всего один день на то, чтобы познакомиться с лесом.
– Я это знаю, монсеньер, – ответил Монсоро, – у меня все готово к отъезду, и я отправлюсь сегодня в ночь.
– Ах, вот оно и началось, господин до Монсоро! – воскликнул Бюсси. – Отныне вам не знать покоя. Вы желали быть главным ловчим, ваше желание сбылось. Теперь вам, как главному ловчему, полагается спать на полсотни ночей в году меньше, чем всем остальным. Счастье еще, что вы не женаты, сударь.
Бюсси смеялся, произнося эти слова. Герцог скользнул по лицу главного ловчего пронизывающим взглядом, затем, повернув голову в сторону короля, поздравил своего венценосного брата с тем, что со вчерашнего дня состояние его здоровья, по-видимому, значительно улучшилось.
Что касается графа Монсоро, то шутка Бюсси снова вызвала у него на щеках мертвенную бледность, которая придавала его лицу столь зловещее выражение.
Глава 12. О ТОМ, КАК БЮССИ НАШЕЛ ОДНОВРЕМЕННО И ПОРТРЕТ И ОРИГИНАЛ
Охота закончилась к четырем часам дня, а уже в пять весь двор возвращался в Париж. Король, словно угадав желание герцога Анжуйского, приказал ехать через Сент-Антуанское предместье.
Господин де Монсоро, под предлогом предстоящею ему в тот же вечер отъезда, распрощался с королем и принцами и со своими охотничьими командами уехал по дороге на Фроманто.
Проезжая мимо Бастилии, король обратил внимание спутников на гордый и мрачный вид сей крепостной твердыни. Это был деликатный способ напомнить придворным о том, что их ожидает, если в один прекрасный день им вздумается перебежать во вражеский стан.
Намек был попят, и придворные начали выказывать королю удвоенное подобострастие.
Тем временем герцог Анжуйский тихо объяснял Бюсси, который ехал с ним рядом, стремя в стремя:
– Смотри внимательно, Бюсси, смотри хорошенько: видишь направо деревянный домик, с маленькой статуей богоматери под коньком крыши? Начни с него и отсчитай четыре дома, его считай за первый.
– Отсчитал, – сказал Бюсси.
– Нам нужен пятый дом, – сказал герцог, – тот, что напротив улицы Сент-Катрин.
– Вижу, монсеньер. Смотрите, смотрите, народ услышал звуки труб, возвещающих о прибытии короля, и во всех окнах полно любопытных.
– Кроме тех, на которые я тебе показал, – сказал герцог, – эти окна по-прежнему плотно закрыты.
– Но в одном из них занавески слегка раздвинулись, – сказал Бюсси, чувствуя, как забилось его сердце.
– И все равно там ничего не разглядишь. О!.. Эта дама крепко стережется, или ее крепко стерегут. Во всяком случае, вот дом, во дворце я тебе дам ключ от него.
Бюсси метнул жадный взгляд в узкую щелку между занавесками, но, как ни напрягал зрение, ничего не смог различить.
Вернувшись в Анжуйский дворец, герцог незамедлительно вручил Бюсси ключ и еще раз посоветовал быть поосторожнее. Бюсси обещал выполнить все, что от него требуется, и поспешил к себе домой.
– Ну как дела? – спросил он у Реми.
– Я хотел бы обратиться к вам, сударь, с тем же вопросом.
– Ты ничего не нашел?
– Домик оказался столь же хорошо запрятанным днем, как и ночью. Я без толку проболтался между пятью-шестью смежными домами.
– Коли так, – сказал Бюсси, – по-видимому, мне больше посчастливилось, чем тебе, любезный Одуэн.
– Как это понять, монсеньер? Неужели вы тоже искали дом?
– Нет, я просто проехался по улице.
– И вы узнали дверь?
– У провидения, дружище, есть свои окольные пути и свои тайны.
– А вы уверены, что это тот самый дом?
– Не скажу, что уверен, но надеюсь.
– А когда же я узнаю, удалось ли вам найти то, что вы ищете?
– Завтра утром.
– Ну а до того времени я вам понадоблюсь?
– Нет, дорогой Реми.
– Вы не позволите мне сопровождать вас?
– Это исключено.
– По крайней мере будьте осторожны, монсеньер.
– Ах! – сказал Бюсси. – Ваш совет мне ни к чему. Я славлюсь своей осторожностью.
Бюсси плотно пообедал, как человек, который не знает, где и чем ему придется ужинать, затем, когда пробыло восемь, он выбрал самую лучшую из своих шпаг, вопреки только что изданному королевскому указу засунул за пояс два пистолета и приказал подать носилки, в которых его и доставили в конец улицы Сен-Поль. Прибыв на место назначения, он узнал дом с богоматерью, отсчитал четыре дома, удостоверился, что пятый – это тот самый, на который показал ему принц, и, закутавшись в темный широкий плащ, притаился на углу улицы Сент-Катрин, решив прождать два часа, а если по истечении этого срока никто не явится – поступить, как бог на душу положит.