— Что? Ты никогда мне не говорил.
— Нет.
— Что он сказал? Зачем хотел тебя видеть?
— Он рассказал мне о Золотом Сердце. Это была его мысль, что я должен украсть корабль.
— Его мысль?
— Да, и единственная возможность кражи открывалась на церемонии открытия.
Форд с секунду изумленно на него смотрел, а потом залился хохотом.
— Не хочешь ли ты сказать, будто вознамерился стать президентом Галактики только ради кражи корабля?
— Точно, — ответил Зафод с улыбкой, от которой большинство людей заперлось бы в комнате с мягкими стенами.
— Но почему? Почему было так важно было им завладеть?
— Не знаю. Считаю, если бы я сознавал эту важность и понимал, зачем это нужно, все всплыло бы при официальной проверке мозга и я бы никогда не прошел. Думаю, Юден сказал многое, что все еще заперто.
— Так ты считаешь, что пошел и нагадил в своих собственных мозгах в результате разговоров с Юденом?
— Он был черт знает какой трепач.
— Но, Зафод, старый друг, ты ведь хочешь позаботиться о себе.
Зафод пожал плечами.
— Я имею в виду, разве у тебя нет подозрений о причинах всего этого? — пояснил Форд.
Зафод глубоко задумался и, казалось, его головы посетили какие-то сомнения.
— Нет, — ответил он наконец. — Кажется, я не позволяю себе проникнуть ни в одну из своих тайн.
— Пока, — добавил он, подумав еще, — Не могу понять. Не в силах доверять себе больше: словно могу проболтаться доносчику.
Секундой позже последняя каталожная планета растаяла и появился настоящий мир. Они сидели в плюшевой приемной, полной столиков со стеклянными столешницами, уставленными призами.
Перед ними стоял рослый магратеец.
— Мыши желают немедленно вас принять.
Глава 30
1— Итак, вы знаете, — сказал Споропозороразор, делая неуверенную и поверхностную попытку немного обуздать устрашающий беспорядок в студии. Он взял лист бумаги с верхушки стопы, но не сумел придумать, куда его положить, поэтому пристроил лист наверх той же стопы, которая сразу с готовностью упала, — Глубокий Замысел спроектировал Землю, мы ее построили, а вы на ней жили.
— А потом явились вогоны и разрушили ее за пять минут до завершения работы программы, — не без горечи продолжил Артур.
Да, — подтвердил старик, безнадежно оглядывая комнату. — Десять миллионов лет планирования и труда пропали. Десять миллионов лет, землянин… Вы можете вообразить себе такой промежуток времени? Да за такое время из простых червей пять раз могла развиться галактическая цивилизация. Все пропало.
— Но что вам до наших бюрократических проблем? — добавил он.
— Знаете, — задумчиво сказал Артур, — становится понятным множество вещей. Всю свою жизнь я испытывал странное безотчетное чувство, будто в мире происходит нечто значительное, даже зловещее, но никто не в силах объяснить мне, что это такое.
— Нет, — ответил старик, — это всего лишь обыкновенная паранойя. Она есть у каждого во Вселенной.
— У каждого? — переспросил Артур. — Ну, если у каждого, то это что-нибудь да значит! Может быть, где-то вовне известной нам Вселенной…
— Может быть. Кому какое дело? — прервал его Споропозороразор, пока Артур не слишком разволновался. — Возможно, я слишком старый и усталый, но я всегда считал, что шансы выяснить действительную суть происходящего, так абсурдно малы, что остается сказать «Да пропади он, этот смысл!» и подыскать себе занятие. Взгляните на меня: я строю побережья. За Норвегию я получил приз.
Он покопался в куче хлама и вытащил большой прямоугольный кусок стеклопластика со своим именем и вплавленной внутрь моделью Норвегии.
— Есть ли в этом смысл? — спросил он. — Никакого, который я мог бы найти. Я делал фьорды всю свою жизнь. Однажды они вдруг вошли в моду и я выиграл главный приз.
Старик повертел награду в руках и, пожав плечами, отбросил ее, но не так небрежно, чтобы она не приземлилась на что-нибудь мягкое.
— На этой второй Земле, которую мы строим, мне дали Африку. И, конечно, я опять делаю ее с фьордами: так уж получилось, что они мне нравятся. И я был достаточно старомоден, чтобы решить, будто они хотят придать континенту прелестный барочный стиль, а мне сказали, что это недостаточно экваториально. Экваториально! — старик невесело рассмеялся. Конечно, наука сделала чудесные открытия, но от этого я вовсе не стану счастливее, чем в любой другой день.
— А вы счастливы?
— Конечно, нет. Все идет наперекосяк.
— Жаль, — сочувственно сказал Артур, — Если бы не это, можно было бы решить, что ваша жизнь хорошо устроена.
На стене замигал белый огонек.
— Идемте, — позвал Споропозороразор, — вы должны встретиться с мышами. Насколько я могу судить, ваше появление на планете, как третье по невероятности событие в истории Вселенной, вызвало сильнейшее волнение.
— А каковы были два первых?
— О, наверное, это были всего лишь совпадения, — беззаботно ответил Споропозороразор, открыв дверь и ожидая, чтобы Артур последовал за ним.
Артур еще раз оглядел старика, посмотрел на себя, на пропотевшую мятую одежду, в которой лежал в грязи утром четверга.
— Кажется, у меня громадные трудности с устройством моей жизни, пробормотал он про себя.
— Прошу прощения? — мягко осведомился старик.
— О, ничего, — ответил Артур. — Просто шучу.
Глава 31
1Без сомнения, всем хорошо известно, что цена неосторожному слову жизнь, однако вселенская универсальность этой истины не всегда оценивается по достоинству.
Например, в тот самый момент, когда Артур произнес «Кажется, у меня громадные трудности с устройством моей жизни», по капризу природы в ткани пространства-времени образовалась червоточина, через которую его слова проникли глубоко в прошлое, через почти бесконечно протяженное пространство, до отдаленной галактики, где странные воинственные существа балансировали на грани ужасающей межзвездной битвы.
Противостоящие лидеры встречались в последний раз.
Над столом совещаний повисла тишина. Командир вл'харгов, разряженный в черные боевые шорты, украшенные драгоценными камнями, спокойно рассматривал предводителя г'гугванттов, сидевшего напротив него на корточках, укутавшись облаком сладко пахнущего зеленого пара. Миллион отполированных, кошмарно вооруженных звездных крейсеров вл'харгов готовился спустить с цепи электрическую смерть по единому слову команды, брошенной, чтобы подлое создание взяло обратно свои слова о чужой маме.
Создание зашевелилось в своем тошнотворном горячем паре, и в этот самый миг над столом совещаний разнеслись слова «Кажется, у меня громадные трудности с устройством моей жизни».
К сожалению, на языке вл'харгов это звучало самым ужасным оскорблением, которое только можно себе вообразить, и в ответ оставалось только развязать ужасную войну на многие столетия.
Конечно, в конце концов, после того, как вл'харги в течение нескольких тысячелетий наказывали свою галактику, казня каждого десятого, выяснилось, что произошла досадная ошибка. Поэтому противостоявшие боевые флоты уладили несколько еще остававшихся между ними разногласий, чтобы начать совместную атаку на нашу Галактику, положительно определенную, как источник оскорбительного замечания.
Еще тысячи лет могучие корабли мчались через пустые прорехи в пространстве и, наконец, с ревом нырнули к первой же попавшейся на их пути планете, которой оказалась Земля, где по причине непоправимой ошибки в расчетах масштаба грозный флот, к своему несчастью, был проглочен маленькой собачкой.
Те, кто занимается изучением сложной игры причин и следствий в истории Вселенной, скажут, что подобные вещи происходят все время, но мы бессильны их предотвратить.
— Такова жизнь, — скажут они.
2Короткий перелет привел Артура и пожилого магратейца к дверному проему. Они оставили машину и прошли через дверь в приемную со множеством стеклянных столиков и призов из стеклопластика. Почти в тот же момент замигал огонек над дверью в противоположной стене комнаты, и они прошли туда.
— Артур! С тобой все в порядке!
— Разве? — спросил вздрогнувший от внезапного крика Артур. — Это хорошо.
Смятение улеглось, на что ушло около секунды, и он разглядел Форда, Триллиан и Зафода, сидевших вокруг большого стола, чудесно уставленного экзотическими тарелками, странными сладостями и причудливыми фруктами. Все набивали рты.
— Что с вами случилось? — потребовал отчета Артур.
— Ну, — ответил Зафод, атакуя жареный мускул на косточке, — здесь наши гости обдали нас газом, одурманили нам головы и, будучи непостижимыми, дали нам недурную еду, чтобы окончательно доконать. Вот.
Он резко ткнул в сторону комка дьявольски смердящего мяса в чаше.
— Отведай веганской рхино котлеты. Это деликатес, если уж довелось любить такое.
— Хозяева? — спросил Артур. — Какие хозяева? Не вижу никаких…
— Добро пожаловать на обед, земное создание, — произнес тонкий голос.
Артур огляделся и внезапно воскликнул.
— Ух ты! На столе мыши!
Наступила неловкая тишина и все укоризненно посмотрели на Артура.
А он неотрывно разглядывал двух белых мышей, сидящих на столе в том, что выглядело стаканами для виски. Услыхав тишину, он оглянулся на остальных и вдруг все понял.
— О! О, простите, я был совершенно не готов, чтобы…
— Разреши тебя представить, — вмешалась Триллиан. — Артур, это мышь Бенджи.
— Привет, — сказала одна из мышей, чьи усики черкнули по чему-то наподобие сенсорной панели внутри стаканного устройства, и оно слегка подвинулось вперед.
— А это мышь Фрэнки.
— Рада знакомству, — сказала вторая мышь и сделала то же, что и первая.
Артур разинул рот.
— Но разве они не…
— Да, — ответила Триллиан, — они те самые мыши, которых я взяла с собой с Земли.
Она посмотрела Артуру прямо в глаза, и тому показалось, что он заметил едва уловимое беспомощное пожатие плечами.
— Не мог бы ты передать мне ту чашу с жареным арктурским мегаослом? попросила она.
Споропозороразор вежливо кашлянул.
— Э, прошу прощения…
— Да, спасибо, Споропозороразор, — резко сказала мышь Бенджи. Можете идти.
— Что? А… э… очень хорошо, — промямлил несколько ошарашенный старик. — Я тогда пойду, займусь своими фьордами.
— Ах, на деле это может и не понадобиться, — сказала мышь Фрэнки, закатывая розовые глазки. — Очень похоже на то, что нам больше не понадобится новая Земля. Теперь, когда мы нашли коренных жителей планеты, присутствовавших на ней за считанные секунды до уничтожения.
— Как? Так нельзя! У меня наготове тысяча ледников, готовых покрыть Африку! — в ужасе вскричал Споропозороразор.
— Ну, может быть, вы успеете устроить коротенький лыжный праздник перед тем, как их разобрать, — ядовито ответила Фрэнки.
— Лыжный праздник! — возопил старик. — Эти ледники произведения искусства! Элегантно вылепленные контуры, парящие ледяные шпили, величественные глубокие расселины! Это святотатство, кататься на лыжах по высокому искусству!
— Спасибо, Споропозороразор, на этом и закончим, — твердо произнесла Бенджи.
— Да, сэр. Большое спасибо, — холодно ответил старик и добавил, обращаясь к Артуру. — Ну, прощайте, землянин. Надеюсь, ваша жизнь обустроится.
Артур проводил его взглядом, не зная, что сказать.
— Теперь к делу, — произнесла мышь Бенджи.
Форд с Зафодом чокнулись стаканами.
— К делу! — провозгласили они.
— Прошу прощения? — осведомилась Бенджи.
Форд огляделся.
— Извините, я решил, что вы предложили тост.
Мыши нетерпеливо засуетились в своих стеклянных экипажах. Наконец, они взяли себя в руки, и Бенджи поехала по направлению к Артуру.
— Земное создание, в настоящее время мы находимся в следующем положении. Как вы знаете, мы в течение последних десяти миллионов лет в большей или меньшей степени управляли вашей планетой, чтобы найти эту мерзкую вещь, называемую Великим Вопросом.
— Зачем? — едко спросил Артур.
— Нет, мы уже думали об этом вопросе, — вмешалась Фрэнки, — но он не подходит к ответу. «Зачем — сорок два»… Видите, не получается.
— Нет, — сказал Артур, — я имею в виду вопрос, зачем вы это делали?
— О, понимаю, — ответила Фрэнки. — Ну, я считаю, что, в конечном счете, просто из привычки, если уж быть до конца честными. И в этом более или менее дело: задача в целом нам не по зубам, а перспектива все начинать снова, принимая во внимание этих…вогонов, просто вызывает у меня припадки. Понимаете, о чем я? По счастливейшей случайности мы с Бенджи пораньше закончили работу и уехали с планеты на выходные, а потом вынуждены были организовать дорогу на Магратею, воспользовавшись услугами ваших друзей.
— Магратея служит проходом в наше собственное измерение, — вставила Бенджи.
— И когда, — неуклонно продолжала ее товарка, — нам предложили просто ненормально выгодный контракт на ведение пятимерного шоу и лекционное турне в своей родной многомерной шкуре, мы были очень склонны принять предложение.
— Я готов, а ты, Форд? — с готовностью отозвался Зафод.
— Да, ныряем, как из пушки, — подтвердил Форд.
Артур глядел на них, недоумевая, чем все это закончится.
— Но, видите ли, у нас должен быть товар, — продолжала Фрэнки, — то есть Великий Вопрос в той или иной форме.
Зафод подался к Артуру.
— Понимаешь, если они будут просто лениво сидеть в студии и, знаешь ли, всего только упомянут, будто им посчастливилось узнать Ответ о Жизни, Вселенной и Всем-всем, а потом вынуждены будут наконец признаться, что на деле этот ответ «Сорок два», то шоу, наверное, получится совсем коротким. Понимаешь, без продолжения.
— Нам нужно что-нибудь, что звучало бы хорошо, — сказала Бенджи.
— Что-нибудь, что звучало бы хорошо? — вскричал Артур. — Великий Вопрос, звучащий хорошо? Когда его произносит пара мышей?
Мыши рассвирепели, и Фрэнки заговорила.
— Ну, я так понимаю: идеализму — да, духу чистой науки — да, поискам истины во всех ее формах — да. Но, боюсь, всегда приходит момент, когда начинаешь подозревать: если настоящая истина существует, то она почти наверняка в том, что всей многомерной бесконечностью заправляет сборище маньяков. И если есть выбор: провести еще десять миллионов лет в исканиях, или, с другой стороны, взять деньги и дать ходу, то я предпочту размять ноги.
— Но… — без особой надежды попытался было возразить Артур, как вмешался Зафод.
— Эй, да пойми же, землянин. Ты являешься последним поколением того, что породила компьютерная матрица, верно? И ты был там в тот самый миг, когда твоей планете показали кукиш, а?
— Э…
— Так что твой мозг был неотъемлемой частью предпоследнего состояния компьютерной программы, — яснее ясного, как ему казалось, объяснил Форд.
— Правильно? — потребовал Зафод.
— Ну, — с сомнением сказал Артур. Он был уверен, что никогда не чувствовал себя неотъемлемой частью чего-нибудь. И всегда считал это своей бедой.
— Иными словами, — заговорила Бенджи, снуя в своем забавном экипажике прямо возле Артура, — есть неплохие шансы, что вопрос зашифрован в структуре вашего мозга, поэтому мы хотим его купить.
— Что, вопрос? — спросил Артур.
— Да, — ответили Форд с Триллиан.
— За кучу денег, — сказал Зафод.
— Нет-нет, — сказала Фрэнки, — мы хотим купить мозг.
— Как!
— Мне казалось, будто вы сказали, что можете просто прочитать его мозг электроникой, — запротестовал Форд.
— О да, но сначала его нужно достать. Он должен быть подготовлен, объяснила Фрэнки.
— Обработан, — сказала Бенджи.
— Нарезан ломтиками.
— Нет, спасибо! — в ужасе закричал Артур, отскакивая от стола, опрокинув стул.
— Его всегда можно заменить, если вам это представляется важным рассудительно произнесла Бенджи.
— Да, электронным мозгом. Хватит и простого, — поддержала ее Фрэнки.
— Простого! — застонал Артур.
— Ага, — подтвердил Зафод с неожиданной чертовской ухмылкой, только придется запрограммировать его, чтобы говорил «Что?», и «Не понимаю», и «Где же чай?», чтобы никто не заметил разницы.
— Что? — вскрикнул Артур, пятясь еще дальше от стола.
— Понятно, что я имел в виду? — спросил Зафод и взвыл от боли, потому что Триллиан ему что-то сделала.
— Я замечу разницу, — сказал Артур.
— Не заметите, — ответила Фрэнки, — вас запрограммируют не замечать.
Форд собрался уходить.
— Послушайте, мне жаль, мыши-приятели, но не думаю, что сделка состоится.
— А я все-таки думаю, что мы сделаем дело, — хором ответили мыши. Из их игрушечных голосков мгновенно исчез весь шарм. С негромким подвыванием и визгом их стаканные экипажи приподнялись над столом и качнулись по воздуху к Артуру, в высшей степени беспомощному и несоображающему, который все дальше забивался в угол, откуда не было выхода.
Триллиан отчаянно схватила его за руку и пыталась оттащить к дверям, с которыми, пытаясь их открыть, боролись Форд с Зафодом. Но Артур был мертвым грузом, казалось, его загипнотизировал воздушный десант нападающих грызунов.
Девушка пронзительно визжала на него, но он лишь хлопал глазами.
Еще один рывок, и Форду с Зафодом удалось распахнуть дверь. По другую ее сторону стояла небольшая группа угрожающего вида мужчин. Единственное, что можно было о них подумать — то, что это отъявленные магратейские злодеи. Скверно выглядели не только они, медицинское оборудование при них тоже было далеко не милым. Бандиты атаковали.