Слепцов убрал дневник в портфель и осмотрел присутствующих. Казимир читал дневник уже сотни раз. Профессор Листерман слышал эту историю впервые. Больше в квартире писателя никого не было. Павел Михайлович специально не пригласил Машу, потому что сегодняшний разговор мог показаться ей слишком резким. Она не ханжа, но некоторые детали ей знать необязательно.
– Таким образом, вы установили имя убийцы? – спросил профессор, дымя трубкой.
– Погибшей была Полина Панкратова, – ответил Слепцов. – До замужества она носила фамилию Оленина. Историю ее жизни проследил наш детектив Казимир Борисович. Я получил фотографии Виталия Белецкого, сделанные до того, как он начал носить бороду и брить голову. Он похож на человека, перед которым Полина танцевала стриптиз. Вопрос в другом. Белецкий – импотент. Мог ли он изнасиловать женщину?
– Мог, но он возбуждается, только если на женщине – черные чулки. Психическое здоровье Виталия было окончательно подорвано после убийства на даче, которое Таисия совершила у него не глазах. Теперь его воображение будоражит только образ женщины в черных чулках. Он даже начинает заикаться, когда возбуждается. Обратите внимание также на фигуру Полины, которую она унаследовала от матери. Когда Таисия собиралась на панель, надевала чулки, сын подглядывал за ней. Формы, изгибы, наклоны, повороты – все это в голове Виталия складывается в один образ и вызывает неудержимое желание. Став взрослым, женившись, он пытался походить на остальных мужчин, но у него это не получилось. Виталий боится женщин, точнее, боится опозориться перед ними как сексуальный партнер. Я думаю, что в случае с Полиной он испугался, что она посмеется над ним. Поэтому и задушил ее.
– А это многое объясняет, – поддержал профессора Казимир. – Ему нужны безмолвные сексуальные партнерши. Он не хочет никаких отношений и разговоров об интиме. И тогда он стал давать женщинам наркотик. В итоге, его жертвы не сопротивлялись и ничего не помнили. Он мог делать с ними все, что хотел. Вот тогда он заказал у танцовщицы духи и черные чулки. И она ему все привезла.
– Завтра выходит глава, в которой повествование пойдет от лица маньяка. Это важно. Мир моего героя должен быть открыт для меня. Никаких имен и названий упоминать в романе я не стану. Даже город не имеет значения.
– Вы же уже сейчас можете закрыть дело, – заметил Листерман.
– Вы знаете, Лев Яковлевич, если бы в шестидесятые годы знаменитого убийцу Агонисяна из «Мосгаза» не расстреляли после суда, а занимались бы им как феноменом и изучали причины, толкнувшие его на преступление, то сейчас маньяков вылавливали бы на раз-два-три. Прежде всего я хочу понять нашего антигероя, а не останавливать его. Притом, что он фактически не убил еще ни одного человека. Женщины умирали из-за неудачного стечения обстоятельств.
Такое заявление всех озадачило. Слепцов продолжил:
– Представим себе, что Белецкий не убивал первую девушку. Со временем мы это докажем. Белецкий гулял по парку и наткнулся на свежий труп. Девушке перерезали горло, но рана его не испугала. Девушка была в его вкусе: фигура, черные чулки. И она уж точно не смогла бы оказать сопротивление и насмеяться над ним. И Белецкий озверел! Он изнасиловал труп и сбежал. А следствие не стало разбираться в деталях. Девушка изнасилована, значит, поработал маньяк. Других версий оно не выдвигало.
– А что? Вполне вероятно, – согласился со Слепцовым профессор. – Это не противоречит психическим данным пациента. Я больше скажу. Этот случай сильно подействовал на Белецкого. Он поверил в свои мужские возможности. Ведь до этого чулки и духи, привезенные танцовщицей, несколько месяцев лежали нетронутыми, он не знал, как начать и с чего. Но в случае с Юлей он потерял голову. Но позариться на собственную пациентку было его ошибкой. Возможно, он уже давно присматривался к этой девушке, но не смел и думать о близости, а тут сорвался с катушек. Придя в себя, он растерялся, не знал, что делать с телом. В итоге, Белецкий отвез его в парк и бросил на скамейке, а сам сбежал. Именно из-за растерянности он не переодел девушку в нормальную одежду. Он хотел поскорее избавиться от нее, и вид жертвы уже не имел значения. А на следующий день все газеты закричали о маньяке, помешанном на черных чулках. Отступать было некуда. Пусть будет маньяк. Это же стало его защитой. Ни один знающий доктора Белецкого человек не назовет его полоумным и уж тем более убийцей. И теперь он может чувствовать себя свободно и быть уверенным в своей защищенности.
– Вы правы, профессор, – кивнул Слепцов. – Но в течение двенадцати глав идти на поводу у фантазии сумасшедшего я не согласен.
– Но вы же не можете диктовать ему сюжет.
– Уже продиктовал. Забыли о розе на иллюстрации? Я должен предугадывать действия маньяка. Этот ребус мы решили. Но появилась новая загадка. Мертвая девушка, оставленная на остановке. Из совпадений – только цветок, чулки и духи. Ведь убийца даже не изнасиловал жертву. И обратите внимание на то, что фигура девушки с остановки отличается от телосложения первых жертв. И я знаю ответ на этот вопрос. А вот вы – нет.
– Колитесь, Слепцов, – насторожился Казимир. – Последнюю жертву вы убили? Так вы хотите изменить сюжет?
– Я подумаю над вашим предложением. Оно не лишено смысла. Но у меня нет фирменных чулок и уникальных духов. И я уверен: у нас скоро появятся подражатели. Но они не будут знать «пароля» и обязательно ошибутся.
Слепцов улыбался, остальные смотрели на него с недоумением.
6
Квашня-следователь помалкивал, сидя на стульчике у окна. Майор Колпачев надрывал глотку, кроя матом трех офицеров в штатском, стоящих перед ним по стойке смирно. Крик сотрясал кабинет в течение минут пятнадцати, потом майор выдохся и сел на свое место за столом.
– Расскажите, как было дело? – спокойно спросил Судец офицеров.
Один из парней, невысокий, неприметный, лысеющий блондин, заметно нервничая, начал:
– Мы наблюдали за Багдасаряном тремя группами с разных точек рынка. Сегодняшний день ничем не отличался от остальных. Мясник вел себя адекватно. Рубил туши, иногда выносил упакованные куски мяса клиентам. У нас было две вспомогательные бригады на автомобилях и одна патрульная машина. Некоторых клиенток мы уже знали по снимкам, сделанным Алексеем Зайцевым, но появлялись и новенькие. Мы вели съемку, а потом резервные группы следили за покупательницами вплоть до дома. В четырех случаях из пяти нам это удалось.
– Почему не во всех? – рявкнул майор.
– Обе бригады сопровождали предыдущих покупательниц. Женщина приехала на машине. Мы записали ее номера. Сейчас личности всех женщин устанавливают.
– Что дальше?
– Багдасарян вышел на улицу со свертком, и мы ожидали увидеть новую покупательницу, но мясник повел себя странно.
– Как?
– Перебежал дорогу, сел в свой автомобиль и сорвался с места. Патрульная машина, как назло, не завелась, за беглецом последовала одна из резервных групп, четыре квартала он находился на виду, потом исчез. Мы начали прочесывать все дворы и в одном из них нашли пустую «девятку» мясника. Мальчишки, игравшие неподалеку в футбол, сказали нам, что на «девятке» приехал мужчина, пересел на мотоцикл и уехал дворами. Ребята сообщили, что этот мотоцикл они там часто видят, он стоит прикованный цепью к решетке ограды.
– Машину проверили? – спросил Судец.
– Да. Вызвали криминалистов. Сами ничего трогать не стали. В бардачке обнаружили упаковку одноразовых шприцов. Двенадцать штук. На заднем сиденье – женский парик. В похожем парике была Вероника Колос, когда Зайцев ее сфотографировал. Она пропала пять дней назад, пока не найдена ни живой, ни мертвой. Наблюдение за домом мясника ведется круглосуточно, но он уже неделю там не появляется. Мы полагаем, что на рынок он тоже не вернется.
– Ишь, какие умные! – зарычал Колпачев. – Они еще «полагают». Что я должен докладывать полковнику Кулешову? Прозевали опасного маньяка?
– Вы же знаете, товарищ майор, у нас мало людей. А тут еще пятерых ребят забрали на стадионы.
– Умник! Нашел оправдание. Вас двенадцать рыл на точке. Вы профессионалы. Дюжина лбов упустила одного мясника. Вам только с дворовой шпаной разбираться.
В кабинет вошел еще один лейтенант.
– Что у тебя, Каюров? – спросил следователь.
– Мы проверили всех покупательниц мясника. На первый взгляд ничего особенного, женщины как женщины, кроме одной. Ее зовут Амалия Ашотовна Гурская. В девичестве – Багдасарян. Родная сестра мясника. Замужем за русским. И вот что важно – она работает в ветеринарной клинике.
– Адрес! – рявкнул Колпачев.
По дороге все молчали. Колпачев, Судец и двое оперативников подъехали к лечебнице, но та оказалась закрытой. Сразу же подняли всех на уши, разыскали главврача, приказали открыть все кабинеты. Напуганный доктор даже не потребовал ордера.
– Ишь, какие умные! – зарычал Колпачев. – Они еще «полагают». Что я должен докладывать полковнику Кулешову? Прозевали опасного маньяка?
– Вы же знаете, товарищ майор, у нас мало людей. А тут еще пятерых ребят забрали на стадионы.
– Умник! Нашел оправдание. Вас двенадцать рыл на точке. Вы профессионалы. Дюжина лбов упустила одного мясника. Вам только с дворовой шпаной разбираться.
В кабинет вошел еще один лейтенант.
– Что у тебя, Каюров? – спросил следователь.
– Мы проверили всех покупательниц мясника. На первый взгляд ничего особенного, женщины как женщины, кроме одной. Ее зовут Амалия Ашотовна Гурская. В девичестве – Багдасарян. Родная сестра мясника. Замужем за русским. И вот что важно – она работает в ветеринарной клинике.
– Адрес! – рявкнул Колпачев.
По дороге все молчали. Колпачев, Судец и двое оперативников подъехали к лечебнице, но та оказалась закрытой. Сразу же подняли всех на уши, разыскали главврача, приказали открыть все кабинеты. Напуганный доктор даже не потребовал ордера.
– Послушайте меня, господин Подрезков, – вежливо обратился майор к главврачу, – речь идет об убийстве. Есть подозрение, что один из ваших врачей воспользовался средством для усыпления животных в личных целях. Этот препарат обнаружен в крови трупа. Вы должны проверить, все ли медикаменты на месте. Я понятно объясняю? Скорее всего, у вас работает человек, причастный к преступлениям.
– С этого и начали бы, вместо того чтобы двери ногами выбивать.
– Когда на вашей шее будут висеть трупы ни в чем не повинных людей, я посмотрю, как вы запоете.
– Только не кричите, майор. У меня хороший слух. Я все проверю, но боюсь, что вы приехали не по адресу. У нас только три врача имеют доступ к сейфу с медикаментами. Мы храним накладные на препараты и учетные карточки проделанных инъекций.
Главврач долго собирал бумажки, потом провел милиционеров в кабинет, открыл сейф и начал по одной выкладывать на стол коробки с ампулами.
– Сейчас очень многие хозяева стали усыплять своих питомцев. В день приходится принимать по пять-шесть пациентов.
Доктор Подрезков открыл коробку и замер.
– Что-то не так? – поинтересовался Судец.
– Не хватает двенадцати ампул.
– А простая инспекция не стала бы вынимать коробки, открывать их, пересчитали бы все в сейфе, и никто не заметил бы пропажи.
– Извините, но я в полной растерянности. Этот кабинет принадлежит Амалии Ашотовне, она работает у нас с самого основания лечебницы, и я ей доверяю, как себе.
– Другие сотрудники могли взять лекарство без ее ведома? – спросил Колпачев.
– Нет. Ключи от сейфа только у меня и у нее. Ампулы выдаются только на основании заявления от владельца животного. Также составляется акт выдачи медикамента. Вот акты выдачи, вот накладные за последние два месяца, вот количество сделанных инъекций. Не хватает двенадцати ампул.
– Хорошо, господин Подрезков. Сейчас мы составим протокол и одну ампулу вы дадите нам для экспертизы. Скандал раздувать не будем. И со своей стороны просим, чтобы о нашем визите никто не узнал. И о том, что выявили пропажу, – тоже. Если один из ваших врачей сотрудничает с убийцей, которого мы до сих пор не поймали, то преступника предупредят, и он затаится. Оставим все так, как будто ничего не произошло.
Доктор криво усмехнулся, глянул на сломанные замки в дверях и спокойно спросил:
– Я должен что-то подписать?
– Я все скажу, только поищем место поуютней.
– Пройдемте в мой кабинет.
7
«Пойти на такой риск мог только сумасшедший. Но я не сумасшедший, хотя и совершаю безумные поступки.
Мне надо было с ней проститься, пожелать ей удачи и забыть о ней. Но эта женщина сводила меня с ума. Я не мог сопротивляться своему желанию. О нашем знакомстве знали все, и, если что-нибудь с ней случится, я обязательно попаду в число подозреваемых. Но если все пройдет гладко, то она сама ни о чем не догадается.
Мы разговаривали на улице, она мне рассказывала о своем муже, как хорошо и счастливо они живут. Боже, невзрачный разгильдяй владеет такой женщиной. В этом мире нет справедливости! Я не мог от нее отказаться, иначе она меня замучает. Я ходил за ней по пятам, она снилась мне ночами, и я уже не мог понять, кто кого преследует.
– Кстати, Оля, хотите, я подвезу вас домой? – предложил я ей.
– Спасибо. Но мне надо еще заехать за продуктами. Это по пути.
– Нет проблем. Проводить время с вами гораздо интересней, чем в одиночестве.
– Но вы же женаты?
– Это не значит, что между мной и моей женой такое же взаимопонимание, как между вами и вашим мужем.
Мы сели в машину. Я осмотрелся: вроде бы никто из знакомых не заметил нас вместе. Или я не увидел того, кто бы мог обратить на нас внимание. Сейчас мне было трудно сконцентрироваться. У меня в груди полыхал пожар.
Мы ехали по городу и болтали о пустяках. С умной, образованной девушкой приятно общаться. Возле супермаркета мы остановились. Оля зашла в магазин, кое-что купила. С одним из продавцов она разговаривала дольше, чем с другими. Я и раньше обращал внимание, когда следил за ней, что они симпатизировали друг другу. Продавец передал Оле готовый сверток. Значит, она заранее договорилась с ним о покупке и он подготовил для нее нужный товар. Этот тип мне не нравился своей слащавостью и угодливостью.
Через несколько минут Оля вышла из супермаркета, положила продукты на заднее сиденье, села в машину и глубоко вздохнула:
– Ну вот, а теперь мы можем ехать домой.
– Почему такой вздох?
– Подташнивает. Ужасно боюсь приступа токсикоза.
Я достал из кармана пакетик с порошком.
– Это надо выпить. Станет легче, – сказал я и протянул Оле бутылку с водой.
Она всегда делала все, что я говорил. Никаких возражений.
Оля проглотила порошок и мгновенно уснула. Такой дозы хватит на пятнадцать минут, потом начнется медленная раскачка, где реальность и сон сольются в один туман.
Я привез ее в свою квартиру. Здесь все было оборудовано по моему вкусу. Конечно, кого-то могли смущать свисающие с потолка цепи, яркий свет от прожекторов и прочие детали, но я чувствовал себя здесь превосходно.
Ольга уже очнулась, но ничего не понимала. По ступеням она шла сама, держась за мою руку, я помог ей зайти в квартиру, потом посадил ее перед зеркалом. Я уже обучился искусству макияжа, поэтому мне не составило труда превратить Ольгу в яркую, эффектную, сексуальную красавицу.
Важно не дать ей прийти в себя. Тут в ход пошел мой кальян с травами. Я делал затяжку и выдыхал дым ей в рот. Глаза Оли повеселели, она оживала. Медленно и осторожно я переодел ее: черные чулки со швом, туфли на шпильках, тонкий поясок, узкий лифчик. Передо мной стояла богиня. Тут было от чего сойти с ума.
Я включил медленную музыку, и Оля начала танцевать, громко смеясь. Цепи звенели, когда она их задевала. Потом она повисла на них. Я, раздевшись, подошел к девушке, и она попала в мои объятия. Дальнейшее невозможно описать словами.
Но меня ждал неприятный сюрприз. Нет, Оля не очнулась, это невозможно. Когда она очнется, то ничего не вспомнит. Но ее стало тошнить. Начался сильный приступ токсикоза. От нее надо было срочно избавляться. Психанул, сорвался, запаниковал! Я нашел в своем гардеробе какие-то тряпки, одел девушку и вывел на улицу.
Усадив девчонку в машину, я сел за руль. Ольга жила рядом с парком. Сейчас там должно быть мало народу. Надо найти лазейку в ограде.
Совсем недавно я уже был в том парке. Тогда мне пришлось уносить ноги в полной панике. Ведь я даже в страшных снах не совокуплялся с трупами. Но это был умопомрачительный импульс, разбудивший во мне зверя. До сих пор мурашки по коже!
Но сейчас я не убегал, а, наоборот, нарывался на неприятности.
Вытащил Ольгу из машины и подвел ее к ограде. Девушку качало, она стонала. Мы пролезли на территорию парка и дошли до поляны. Дальше идти я не рискнул. Ее и здесь найдут. Надеюсь, что она ничего не вспомнит.
Оставив ее, я вернулся к машине. И тут на заднем сиденье я заметил сумку с продуктами. Мне пришла великолепная идея. Я развернул сверток, переданный ей слащавым продавцом, взял из него чек и вернулся в парк.
Ольга уже отползла на приличное расстояние и подбиралась к аллее. Я наклонился над девушкой и сунул чек ей в карман. Взгляд ее был затуманенный, она хотела что-то сказать, но не смогла. Внезапно я увидел перед собой женщину с коляской. Мои ноги вросли в землю.
– Ну, чем ты ей поможешь? Обычная шлюха, нажралась до чертиков и вся облевалась. Иди своей дорогой, а то хороший костюм перепачкаешь. А эта тварь сама оклемается.
Кивнув, я поспешил к центральным воротам парка.
Об Ольге я уже не думал. Очнется, придет в себя и будет жить прежней жизнью со своим придурковатым мужем. В мозгу занозой засела другая мысль: народ ненавидит проституток. И я – не исключение. Ни одна шлюха ничем меня не соблазнит. С другой стороны, даже Ольга не могла бы затащить меня в постель, если бы была в сознании. Я панически боялся женщин. Они могут и посмеяться надо мной, отпустить грязную шуточку. Нет! Женщины в сознательном состоянии мне не нужны.