Ей страшно захотелось зареветь, если бы не телефонный звонок.
Очнулась, наконец, Лида.
— Привет. Не спишь? — зевнула она протяжно.
— Уже нет. Скоро полдень, между прочим. Мне скоро… — Она чуть не сказала, что на работу, вовремя прикусила язык. — Я кушаю.
— Понятно. Короче, слушай, что мне удалось узнать про девушку этого Мельникова, там все так закручено.
Слушала ее Лиза минут двадцать, без конца перебивая вопросами. Под конец ошалело выдохнула:
— Вот это да-аа!
— И я говорю о том же. История темная.
— Темнее не бывает, — кивнула Лиза, допивая кофе. — И что же теперь? Искать-то ее будут?
— Все шито-крыто! Теперь ищут убийцу водителя этого самого бизнесмена. А кто может быть убийцей, можно только догадываться, никто ее кандидатуру не рассматривает на роль подозреваемой, но шепчутся в коридорах, шепчутся. — Лида снова зевнула. — Это мне друг моей подруги рассказал тоже почти шепотом. Мельников, говорит, чернее тучи ходит, а дружок его Володин под стать, вот так…
— А что же бизнесмен?
— А что бизнесмен? Нанял хорошего адвоката! Ему же никто ничего не может предъявить. Ну, удерживал он девушку у себя дома, так без пяти минут жена! И опять же от нее никакого заявления на этот счет не поступило, так? Может, она там добровольно от того же Мельникова пряталась, и такое говорят, представь себе, и что этот бизнесмен по ее просьбе написал в полицию заявление о ее пропаже. Кстати, заявление он уже забрал, мол, чтобы Мельников оставил ее в покое.
— Бред! — фыркнула Лиза.
— Бред-то бред, но адвокат стоит на этом, и Мельников только зубами скрипит. Отлились ему наши слезки, правда, Лиз? — заискивающе хихикнула Лида.
Лизу покоробило. Она что же, передав сплетни, к ее горю прибиться за компанию хочет?! Решила, что если пару раз сопроводила ее в отделение полиции, то теперь уже и в сочувствующих?!
Нет, может, Соню ей и было жалко, пару раз она даже разревелась с Лизой за компанию. Однако той пустоты, обжигающей холодом и болью, в ее душе точно не было, как и решимости не было найти эту мразь любым способом! Жертвовать собой она уж точно бы не стала, как это делает день за днем Лиза.
— Нельзя так говорить, — ответила она ей поэтому. — У человека горе не потому, что он не помог, а потому, что оно имеет несчастье случаться, и вообще, он сделал все возможное.
— Ой, да брось! Запела она как! — Лида вдруг обозлилась, фыркнув. — Он же держал, пардон, за яйца этого урода и отпустил!
— Доказательств не было потому что.
Про нее тоже можно было бы сказать так же. У нее что ни день, то рождаются все новые и новые подозрения. А потом просто рассыпаются, превращаются в пыль, и все! Извращенное сознание еще не повод подозревать в совершении злодеяния. Как там любит говорить наша доблестная полиция? Нету тела, нету дела? А вот тела-то, или каких бы то ни было следов, Лизе не удалось за это время обнаружить ни разу.
Она стирала их одежду, убирала комнаты, подвал, лазила без особой нужды на чердак. Ничего! Ни пятнышка крови, ни волоска, ни соринки, ни пуговки чужой или ленточки, ничего!
По правде говоря, рассчитывать на это и не приходилось особо. Никто из этих извращенцев не повезет свою жертву в дом, населенный родственниками.
Тогда куда, куда он их возит?! Если возит, конечно же, главное, кто из них?!
— Ой, скажите, пожалуйста, — ядовито пропела Лида. — Ты что, защищаешь его?
— Нет, просто сочувствую.
— А-аа, понятно, тогда вам надо клуб организовать. Клуб сочувствующих, блин!
— Дура, — коротко отрезала Лиза, болезненно сморщившись, и положила трубку.
Вот и скажите, как можно с ней дружить?
Она приняла душ, покидала в сумку футболки, джинсы, сарафан, длинную тонкую юбку, пару комплектов обуви, нижнее белье и, похоронив окончательно свои мечты не возвращаться больше никогда в тот ужасный дом, где добровольно отбывала ссылку, вышла из квартиры.
Глава 7
Черных Владимир Сергеевич не мог понять спросонья, что от него хочет домработница. Деликатностью покойного Ивана она совсем не обладала и влетела в его спальню, как ненормальная, громко хлопнув дверью о притолоку, подскочила к кровати и принялась тормошить его.
— Владимир Сергеевич, Владимир Сергеевич, проснитесь! — вопила Зоя, потряхивая перманентными кудряшками, слипшимися на затылке от пота.
— Господи, что?! Что опять случилось?!
В его жизни в последнее время что-то непременно да случалось, он уже на подсознательном уровне был готов к неприятностям, поэтому не особо и перепугался. Просто недоспал и все. К тому же в глубине души он понимал, что особенно бояться-то ему нечего. Он никого не убивал, ничего такого предосудительного не совершал. Ну, посадил свою взбунтовавшуюся невесту под замок, и что с того? Ну, написал заявление в полицию, эко преступление! Она сама и попросила написать, чтобы от своего назойливого бывшего жениха избавиться.
Ай адвокат, ай молодец! Очень быстро восстановил события того мерзкого вечера, с которого все в жизни у Черных пошло наперекосяк. Очень быстро нашел кучу свидетелей, которые видели, как Оля плакала. Как волокла эту ментовскую пьяную рожу сначала до остановки, потом от нее, как мерзко тот вел себя в автобусе.
Одним словом, нашел кучу объяснительных моментов, в связи с которыми Оля будто бы захотела считаться без вести пропавшей.
— У вас не может быть никаких претензий к моему клиенту, — монотонным тихим голосом вещал тот толстяку по фамилии Володин. — Он выполнял волю своей невесты, только и всего.
— А что же случилось потом?! — наливался толстяк злобой, сверкая в их сторону покрасневшими белками бешеных глаз. — Куда же потом подевалась эта невеста, пожелавшая считаться пропавшей без вести?! Почему вместо нее в доме был обнаружен труп?!
— Кто, простите, обнаружил труп? — вкрадчиво так поинтересовался тогда адвокат, невзрачный такой мужичонка, метр пятьдесят с небольшим росточка, с совершенно лысым черепом и крохотными, как у подростка, ручками. — Уж не тот ли самый бывший жених, от которого спешила укрыться в доме моего подзащитного Ольга Ильина?
Толстяк захлебнулся заготовленными заранее словами, побагровел всем телом, аж до самых ногтей, и промолчал.
— Кто может доказать, что, обнаружив в этом доме свою бывшую девушку, ваш сотрудник не пришел в ярость и не напал на охранника, за спину которого пряталась бедная Ольга?! Кто?
— Я! Я был с ним! — взревел тогда толстяк под фамилией Володин.
— Вы?
Адвокат осторожно потрогал кончиками пальцев обширную лысину. Он, к слову, ее постоянно трогал, будто надеялся, что там вот-вот пробьется свежая волосяная поросль, но не нашел. Удрученно вздохнув и проговорив едва слышно:
— Но ведь вы лицо заинтересованное, так? Вы являетесь другом господина Мельникова. — Подытожил: — К тому же… К тому же очень сложно объяснить ваше там появление.
— Был анонимный звонок.
— Его никто нигде не зафиксировал. Так же ни вы лично, ни ваш друг не смогли предоставить документальное подтверждение. То есть детализации ваших телефонных счетов с фиксацией того самого звонка нет!
— Почему нет? — вяло опротестовал Володин.
— Не знаю, почему! — Адвокат весело развел маленькими ручками. — И самое главное… Как вы попали в дом, уважаемый?
— Ворота и дом были открыты, — совсем уж севшим голосом ответил Володин.
— Это не есть правда. То есть это часть правды, уважаемый.
Тут адвокат ловко выудил из своего миниатюрного кожаного портфельчика компьютерный диск. Двинул его по столу в сторону Володина и попросил нежным, как взбитые сливки, голосом:
— Советую посмотреть на досуге. Лучше, если без свидетелей…
— Что там? — спросил у него Черных, выходя с адвокатом на улицу.
— Там-то? Там копия видеозаписи с видеокамеры соседнего дома.
— А на ней?
— А на ней один из этих молодчиков сначала молотит в ваши ворота. А потом ловко через них перемахивает.
— Ух, ты! Отлично сработано!
— Я же сказал, что вы не пожалеете о вложенных в мое имя деньгах, — скромно потупился маленький человек.
Черных не пожалел и даже добавил премиальных. Его не только оставили в покое, перед ним извинились за причиненные неудобства! Теперь он продолжил жить в доме, где еще несколько недель назад держал под замком беснующуюся и сыпавшую угрозами в его адрес Ольгу. Где потом был убит его водитель, телохранитель, его верный пес — Иван. И где…
Ему самому теперь мерещились призраки в каждых углах. Первое время пытался засыпать со снотворным. Маетно спал, просыпался измученным, разбитым. Старался быстрее уехать в офис, позже возвращаться. Накануне он так устал, что впервые уснул без снотворного и сносно провел ночь в своей постели. Однако именно сегодня Зоя решила устроить ему раннее пробуждение!
— Что еще? Что случилось, Зоя? Что ты, как ненормальная?!
— Ой, простите, Владимир Сергеевич, но тут такое… Идемте, покажу!
Пришлось вылезать из койки, натягивать домашние штаны и топать следом за домработницей. Привела она его на лестничную площадку между первым и вторым этажами, поставила у окна и спросила зловещим шепотом:
— Что вы видите?!
— Зоя-аа! — простонал Черных сквозь стиснутые зубы. — Тебе делать нечего, да?!
— Владимир Сергеевич, я не стала бы вас беспокоить по пустякам, — проговорила она тихо, но с той твердостью в голосе, после которой перестаешь сомневаться в серьезности намерений говорившего. — Вглядитесь, пожалуйста. Что вы видите?
— Ну, хорошо.
Он потер глаза пальцами, поморгал, фокусируя зрение, напрягся, таращась на окно и за него. И ничего!
— Ну, окно, — развел он руками. — Обычное окно, подоконник, улица, клумба под окном, что я должен увидеть-то, не пойму?
— Смотрите!
Она осторожно потянула на себя створку рамы, отодвинула ее подальше и ткнула пальцем в уличную оцинковку подоконника.
— Видите?
— Что? Царапины?
— Именно!
— И что?
— А то! Возможно, эти царапины оставил здесь тот, кто убил Ивана! — Ее широко распахнутые глаза наводнились слезой, взгляд сделался отсутствующим. — Как-то он в дом попал!
— А через дверь не мог? — недовольно сморщился Черных.
— Нет. Ваня мне звонил в то утро, был как всегда спокойным, уверенным. Когда он спокоен, он все делает… делал на автомате, выключал свет, запирал двери. У него даже привычка была: запрет дверь и подергает ее еще за ручку, проверяет, хорошо или нет заперто. Разве вы не помните?
— Вообще-то… Вообще-то, ты права, наверное.
Черных наморщил лоб, пытаясь вспомнить, слышал он или нет звук поворачиваемого ключа в замке за своей спиной? Не помнил! Ворота заперлись автоматически, стоило его машине выехать. А вот входную дверь…
Нет, он не помнил.
— Так, допустим, Иван запер дом. Допустим, тот, кто убил его, влез через это окно…
— Да что тут допускать-то, Владимир Сергеевич! — возмущенным шепотом отозвалась Зоя. — Смотрите на улицу! Это окно как раз над козырьком над входной дверью. Шаг на колонну, шасть на козырек, прыг в окно! Не было, говорю вам, не было царапины! И что-то в ней виднеется, в царапине этой. Что-то синее!
— Что? В самом деле?
Он потянулся пальцами к свежей царапине с едва заметными следами синей краски, но был тут же остановлен сильной рукой своей домработницы.
— Не смейте, вы чего?! Вдруг это след?!
— След?
— Да! След ноги того, кто проник в этот дом и убил Ивана! — Глаза Зои сделались безумными, губы побелели. — Нам надо вызвать криминалистов!
— Зачем?! — Черных замахал на нее руками. — С ума сошла?! Они и так мне весь дом перевернули с ног на голову, торчали тут во-оон сколько!
— И что? Вас-то все равно не было. Мне потом досталось с уборкой, а вас-то не было. — Она уставилась на него пытливо и настырно. — Я и сейчас потерплю, уберу потом за ними все, но делать-то что-то нужно! Нельзя это так оставлять! Вчера Ивана, завтра нас с вами замочит этот убийца!
Не отступит, понял Черных. Будет нудить, ныть, чего доброго, пожалуется какой-нибудь подруге на него, и пойдет комом собираться сплетня. Не надо этого допускать! К тому же доля правды в ее истеричных заявлениях имеется, он ведь…
Он тоже не верил, что Оля была способна так страшно расправиться со своим тюремщиком. Кто-то проник в дом, убил Ваньку, куда-то Ольку дел! Если это не ее бывший воздыхатель, психопат Мельников, тогда кто же?!
Но как бы ни хотелось этого признать, Мельников вряд ли совершит подобное. В морду Ваньке бы дал, арестовал бы, но убивать первым, что попалось под руку, не стал бы.
Или все же Ольга?!
— Позвоните? — Зоя прижимала к груди скомканный передник, на виске у нее бешено пульсировала жилка.
— Позвоню, позвоню, — смирился Черных с тяжелым вздохом. — Но сначала позвоню адвокату. А ты уж… Ты уж стереги свою царапину. А то криминалисты прибудут, а тут ничего. Вдруг дождь пойдет?
Зоя энергично затрясла головой. Тут же, пока Черных ходил в спальню за телефоном, приволокла кусок целлофана и принялась упаковывать оцинкованный подоконник.
Черных набрал номер адвоката.
Маленький человечек с крохотными ладошками выслушал его молча. И потом минуты три-четыре молчал, едва слышно пыхтя какую-то незатейливую мелодийку.
— Что скажете? — обеспокоился Черных его молчанием.
— Знаете, вреда не будет. Позвоните, пусть приедут, посмотрят. Зачтется, как содействие следствию, а еще лучше, навестите их сами. Причем, рекомендую, настоятельно рекомендую навестить кого-то из этой сладкой парочки, либо Мельникова, либо Володина.
Черных попал к Мельникову. Так не хотелось, но попал. Володин был на допросе и освободиться должен был не скоро.
— Что-то еще?! — вспылил без предисловий Мельников, стоило Черных войти в его кабинет. — Что еще ты успел натворить, кроме того, что держал взаперти бедных женщин?!
— Эта женщина была моей невестой! — отозвался возмущенно Черных. — Мы собирались пожениться, пока вы не влезли.
Мельников пнул стул, вскакивая, подлетел к Черных, больно схватил его за плечо и развернул на себя.
— Слушай, ты, умник! Если Оля не найдется, я тебя…
— А я тебя! — нагло заявил Черных, покосившись с ненавистью на ненавистные пальцы, тискающие его плечо. — Меня не было в доме, когда ты туда влез! Откуда мне знать, кто убил Ивана? Куда потом подевалась Оля? Может, это ты…
Мельников не выдержал и замахнулся. К чести гостя, тот не согнулся, не зажмурился, как сидел с прямой спиной, так сидеть и остался. Просто угрожающая ухмылка ядовитой змеей скользнула по его губам и все.
Валера вернулся на место, стиснул пальцы замком, чтобы подавить желание сомкнуть их на ненавистной шее.
— Чего надо? — спросил он, немного выровняв дыхание. — Если за новостями, новостей нет.
— Я с новостями скорее. — Черных расправил плечи, возвращая на место плечевой шов от легкого льняного пиджака, который Мельников смял и сдвинул. — Моя домработница сегодня обнаружила на оцинковке подоконника между вторым и первым этажами, аккурат над входной дверью, странную царапину.
— Странную? — Мельников не понял. — Ваш дом осмотрели с чердака по подвал, что же в ней странного, в какой-то там царапине?
— Моя домработница находит ее странной. Пристала, позвони криминалистам да позвони, вдруг, говорит, убийца карабкался таким вот образом и… Короче, утверждает, что не было этой царапины до ее отъезда на отдых. И следы краски там как будто просматриваются. Чем черт не шутит! Может… Может, что-то там есть?
Мельников смотрел на холеного мужика, которого ему остро хотелось задушить, и верил и не верил ему.
Вдруг он сам нарочно нацарапал что-то на оцинковке, путает следы? Может, царапине этой год, а то и больше? С чего такая забота о ходе следствия? Чувствует себя виноватым? Совесть замучила?
— Проверим, — кивнул он и потянулся к телефону. — Сейчас отправлю к вам криминалистов. Может, зацепка либо пустышка… Кстати, Ивану никто не угрожал?
— Нет! Господи, нет! — перепугался ни с чего Черных. — Кому он был нужен? Инвалид! Я поначалу думал, что это след из прошлого, но теперь думаю иначе.
То же самое думал и Володин, если бы хотели найти, давно нашли бы. Мать Ивана тайны из исцеления сына не делала.
— Кто?! Кто мог это сделать?! Вы же не думаете, что это…
Он смерил Черных ненавидящим взглядом, опустил голову. Черных понял, что он имел в виду, и слегка кивнул, давая понять, что понял.
— Нет, — проговорил он вдруг, хотя Мельников и не ждал его ответа. — Оля не могла! Она бы… Не те силы у такой хрупкой женщины.
Знал бы франт этот, что сказали эксперты!
«Женщина? Да запросто! Такой острый край, удар в такое уязвимое место. Запросто! Только это должна быть сильная и очень хладнокровная женщина».
Вот так сказали ему эксперты после длительных совещаний и заключений. Хотя поначалу и утверждали обратное, добили Мельникова утверждением, что в состоянии гнева или опасности физически сильная женщина способна и не на такое.
— Она не могла! — выпалил он, сжимая кулаки.
— Не могла, — эхом отозвался Черных и вдруг спросил: — А вы с соседями моими говорили? Может, они что-то видели? Вас-то вот сняли, может…
— Нет, никто и ничего. — Мельников стрельнул в него бешеным взглядом, но совладал с собой. Закончил вполне миролюбиво: — Народ у нас не очень активно сотрудничает, сами знаете.
— Да уж!
Черных тоже же не хотел, да подумал, что сотрудничать с этими ребятами себе дороже. Все, чем поможешь им, тут же могут обратить против тебя в суде. Каждое словечко, каждое утверждение, верить им, себя не уважать. Так заявил его адвокат, принимая пухлый конверт с гонораром.