– Ничуть, сэр, ничуть. Полагаю, вы скоро арестуете этого парня. Мне он показался человеком резким, но весьма недалеким. Так что вы наверняка обошлись бы и без моей помощи.
Дэйн еще раз поблагодарил мистера Эдельгейта и повел его в комнату стенографистки. По дороге Эдельгейт поинтересовался:
– Надо думать, вознаграждения за помощь следствию не предусмотрено? Не то чтобы я пришел из-за этого, но все же…
Дэйн подтвердил, что вознаграждения не предусмотрено, однако, если сведения мистера Эдельгейта окажутся полезными, его труд, несомненно, будет оценен должным образом. Удовлетворенный Эдельгейт уселся диктовать свое заявление, а Дэйн вернулся к себе в кабинет, переговорил с голландской полицией и заказал два билета на вечерний рейс в Амстердам.
Глава 8
– Это очень хорошая комната, – сказала женщина. – И завтрак входит в плату за наем.
Карлос кивнул, разглядев за пышными телесами хозяйки маленький, идеально чистый прямоугольник комнаты.
– Замечательный вид из окна, – добавила женщина.
Карлос попытался мысленно перевести гульдены в доллары. Деньги буквально таяли. Конечно, он мог бы снять каморку и подешевле, рядом с портом, но здесь окна выходили на Де Рутерс Кайд и магазин Ван Джоста был виден как на ладони.
– Мне нравится, – объявил Карлос. – Беру.
– Простите? – не поняла хозяйка. – А, берете комнату… Извините за любопытство, давно ли вы говорите по-английски?
– Не очень, – холодно отозвался Карлос.
– Так я и подумала. Обычно английских и американских клиентов я понимаю без труда, особенно если они говорят медленно. Вы, случаем, не из Южной Америки?
– Из Чили, – назвал Карлос первую пришедшую в голову страну.
– О, далеко же вы забрались… Наверное, в Чили очень красиво?
Карлос кивнул. Южной Америки он не знал совершенно.
– Особенно горы, – сообщил он хозяйке.
Когда она наконец убралась, Карлос подошел к окну и закурил. Потом уселся, привалившись спиной к обоям с цветочками, подтянул ноги к подбородку и принялся наблюдать за магазином Ван Джоста на другой стороне улицы. Карлос обладал поистине безграничным терпением, не считая это, впрочем, особым достоинством.
Маленький чистенький магазинчик Ван Джоста, ничем не отличавшийся от других подобных заведений, казалось, ни у кого не мог бы вызвать подозрений. И все же Карлос медлил идти туда.
До сих пор он следовал достаточно простым путем. Едва ли не машинально украл папку у санитаров. Даже поход к Эдельгейту в подобных обстоятельствах вполне мог сойти за обычное дело. Но теперь…
Теперь, приехав к Ван Джосту, Карлос вступал на скользкую тропу. Ради туманной надежды на будущие сокровища ему предстоит встретиться с опасностями, которым подвергаются все люди, влезающие в правительственные дела. И противостоять этим опасностям Карлос должен вслепую, ничего не зная о том, как далеко могут зайти охотники за секретными документами. Целью его жизни оставались богатство и независимость, но он не имел ни малейшего желания кончать самоубийством.
Еще можно уничтожить планы и обо всем забыть. Поездка в Голландию останется невинным развлечением моряка, готовящегося завербоваться в очередной рейс.
Он курил, неподвижно сидя у окна, а в голове бурлили мысли и впечатления, с трудом складывавшиеся в корявые афоризмы: «Лучше быть богатым и здоровым… Не создавай себе сложностей… Без труда не выловишь и рыбку из пруда…»
Однозначного решения Карлос так и не принял. Хотя на самом деле все было решено заранее: несколько дней назад – в Лондоне и много лет назад – в Мексике. Он встал, стряхнул с куртки сигаретный пепел. Потом вышел из комнаты и принялся спускаться по леснице.
– Да-да, – закивал Ван Джост. – Замечательный человек этот мистер Эдельгейт. Как у мистера Эдельгейта идут дела?
Ван Джост говорил еле слышным голосом, словно у него болело горло. Он оказался настоящим великаном: двухметровый рост, широченные плечи. Но, несмотря на массивность, производил впечатление человека хрупкого и неуверенного в себе. Ван Джосту приходилось соизмерять свои движения с небольшими размерами магазинчика. Он еле протискивался между стеной и прилавком, лишь чудом умудряясь не опрокинуть наземь стеллажи с часами и полочки с грошовыми сувенирчиками, брелками и прочей разной дребеденью. Больше всего Ван Джост напоминал чахоточного льва, запертого в слишком тесной клетке. Его большие руки, покрытые белыми волосками, заметно дрожали. Несколько секунд он пристально смотрел Карлосу в глаза, потом покосился куда-то в глубь магазинчика.
Карлос неподвижно стоял перед прилавком, силясь понять, что же беспокоит Ван Джоста.
– Прошло уже… да-да, почти пятнадцать лет, если не больше, с тех пор, как мы последний раз встречались с мистером Эдельгейтом. Мы с ним занимаемся разным бизнесом. Но, случается, направляем друг к другу клиентов.
– Ах, вот как… – вежливо отозвался Карлос.
– О, да!
Стекла магазина вдруг вздрогнули от хриплого замогильного хохота Ван Джоста. Наверное, клиенты у него очень смешные. И бизнес веселый. Карлос улыбнулся. Он, как и все, умел ценить и понимать юмор в делах. Джост отступил на шаг от прилавка и, развернувшись так, чтобы наблюдать за входной дверью, сказал:
– Ну-с, друг мой, мистер…
– Да, – произнес Карлос с жутковатой застывшей улыбкой.
– Вы правы. Совершенно правы! – вскричал Ван Джост с громким неискренним смехом. – Никаких имен! Только дела. Верно говорю?
– Только дела, – повторил Карлос.
И они расхохотались хором. В конце концов юмор победил недоверие. В этом разговоре о делах и впрямь было что-то уморительное. Руки Ван Джоста задрожали еще сильней. Карлос, продолжая вымученно смеяться, отступил к двери.
Ван Джост встревожился:
– Желаете совершить сделку немедленно? Отлично. Я уполномочен. Позвольте, пожалуйста, взглянуть…
Вошедшая в магазин пожилая женщина раздраженно отпихнула Карлоса в сторону. Ван Джост воззрился на посетительницу с видом человека, которого вот-вот повесят. Сделав над собой усилие, он подмигнул Карлосу:
– Будьте любезны, подождите секундочку…
– Зайду попозже, – сказал Карлос.
И сделал еще один шаг к двери. На лице Ван Джоста появилось страдальческое выражение. Он быстро обогнул прилавок и взял Карлоса за руку:
– Погодите, друг мой…
Штора в глубине магазина раздвинулась, и из-за нее появились два полицейских в штатском с револьверами в руках. Они вознамерились картинно перепрыгнуть через прилавок, и это дало Карлосу возможность ударить Ван Джоста по горлу ребром ладони – крепкой, как кора старого дуба.
Полумертвый от боли Ван Джост рухнул прямо в ноги полицейским. Пожилая дама не без видимого удовольствия попыталась испустить громкий вопль, дабы отметить нестандартность ситуации. Быстрый как молния, Карлос выскочил за дверь и затерялся в толпе на Де Рутерс Кайд, исчез в проходных дворах. Полицейские даже не успели заметить, в какую сторону он побежал. Когда наконец это удалось выяснить, вопрос представлял уже чисто теоретический интерес.
У билетного кассира голова раскалывалась от семейных неурядиц. Он неодобрительно взглянул на запыхавшегося смуглокожего человека по ту сторону окошка и машинально протянул руку к ящику с билетами.
– Что вы сказали? – переспросил кассир, повышая голос, чтобы перекрыть шум поезда. – Куда вам надо?
Поняв, что по-голландски пассажир не разговаривает, кассир повторил свой вопрос по-английски. Но вспотевший смуглый человек, очевидно, не понимал и этого языка.
– Дайте мне билет на ближайший поезд, – еще раз повторил Карлос, силясь перевести дыхание.
Кассир никогда не слышал такого языка. Может, это баскский? Иностранцы, которые хотят, чтобы с ними разговаривали лишь на родном языке, должны обращаться в туристическое бюро.
– Куда вам нужно? – снова спросил кассир, на этот раз по-французски, старательно выговаривая слова.
– Дайте мне билет на ближайший поезд, – взмолился Карлос по-испански.
– Не понимаю, – заявил кассир. (Ему и без этого придурка забот хватало: у жены три недели задержка, заявилась погостить матушка из Дордрехта, в клозете бачок засорился…) – Говорите, куда нужно, или выходите из очереди.
– Билеты здесь продают?
– Вы всех задерживаете. Уходите, или я вызову полицию!
Вцепившись в окошечко обеими руками, Карлос с ненавистью уставился на кассира. Тот обвел взглядом зал ожидания в надежде заметить полицейского. И вдруг какая-то женщина хлопнула Карлоса по плечу. И в многоголосье звучащих рядом языков он разобрал ее слова, произнесенные на вполне приличном английском, хотя и с сильным акцентом:
– Куда вам нужно?
– На ближайший поезд.
– В Париж?
– Да.
Женщина сообщила кассиру, что иностранец хочет купить билет до Парижа. Карлос просунул в окошечко несколько купюр и получил в обмен билет второго класса и пару гульденов сдачи. Женщина тоже взяла билет до Парижа и отошла от окошечка вместе с Карлосом. Она поймала его за руку, когда он попытался влезть в вагон первого класса, и отвела во второй, показала место.
Примерно на голову выше Карлоса. Пухленькая, светловолосая, коротко подстриженная. Не красивая, но и не уродина. И хорошо говорящая по-английски.
В тот же день управление амстердамской полиции разжаловало двух инспекторов в патрульные. Описание иностранца, бежавшего из магазина Ван Джоста, передали по рации всем постам. Беглеца обвинили в попытке ограбления. За вокзалом и аэропортом следили втрое внимательней обычного. Обо всех принятых мерах докладывали Стивену Дэйну.
Немного погодя Дэйн лично допросил Ван Джоста и убедился, что данное им описание похитителя совпадает с рассказом Сюзан Беллоуз. Джост ничего не мог сказать о национальности визитера; секретных документов он не видел и ничего не хотел добавить к своим предыдущим показаниям.
Через четыре часа на связь вышел пограничный пост. Тамошний персонал не успели оповестить вовремя, но тридцатью минутами раньше один из охранников видел подходящего под описание человека за рулем светло-коричневого «Фольксвагена», въезжающего в Бельгию по дороге на Льеж. Тотчас же были предупреждены французские и бельгийские власти, подняты по тревоге таможенные посты. Еще через час французская полиция сообщила, что водитель «Фольксвагена» задержан в Мобеже. Дэйн и Сюзан немедленно отправились в путь на машине, предоставленной амстердамским отделением ЦРУ.
Поздно вечером в аэропорту Амстердама появились двое русских с дипломатическими паспортами. Один – высокий молодой человек в элегантном костюме – держался холодно и надменно. Другого – постарше, с сединой на висках – казалось, бесконечно забавляли чистота и аккуратность маленького голландского аэропорта. Мужчины представились специалистами в области тяжелой промышленности. Дежурный иммиграционной службы что-то пометил у себя в блокноте. С некоторых пор русские, похоже, поголовно переквалифицировались в специалистов по тяжелой промышленности.
Глава 9
Тем же вечером в Лондоне мистер Эдельгейт готовился закрыть магазинчик и отправиться домой на Лауэр-Клэптон. После разговора с Дэйном он старался вообще не думать о последних событиях и с головой погрузился в свои дела, то есть исключительно в торговлю мебелью. Еще до похода в Скотланд-Ярд он предупредил торговцев наркотиками, с которыми был связан, чтобы те держались подальше вплоть до новых распоряжений. Эдельгейт не хотел идти даже на малейший риск.
Но теперь страшное испытание начинало понемногу забываться. Он мог даже поздравить себя с тем, что так отважно и ловко справился с трудной задачей.
При нормальном течении дел он ни за что бы не сдал Карлоса. Но секреты к нормальным делам не относились. Эдельгейт никогда не касался подобных вещей. Секреты означали опасность. Тем утром, после ухода Карлоса, Эдельгейт принялся размышлять о своем положении.
Оптимизма оно не внушало. Этот чертов дикарь, предоставленный сам себе, на континенте неминуемо попадется, точно так же, как тигр, вздумавший побродить по Гайд-парку, наверняка угодит в клетку. Без связей и поддержки в лабиринтах европейской мафии, не умеющий отличить стукача от друга, не знающий правил поведения в цивилизованном обществе, разговаривающий о делах на совершенно невразумительном английском, Карлос не мог долго оставаться на свободе.
Мистер Эдельгейт продолжал размышлять. Когда Карлоса схватят, его, конечно, станут допрашивать, возможно, пытать, угрожать, искушать. Агенты секретных служб захотят выяснить имена всех, с кем он так или иначе имел дело, всех, кто хоть как-то замешан в похищении; захотят выявить все возможные пути утечки информации. А уж эти ребята знают, как отучить любопытных совать нос не в свои дела! Карлос, не имея никаких причин покрывать Эдельгейта и думая прежде всего о собственной шкуре, сразу же сдаст его. Эти секреты сделали из треклятого моряка едва ли не чумного: из-за них свободы лишится не только он сам, но и все, к кому он приближался!
Поэтому-то мистер Эдельгейт и отправился на исповедь в полицию, надеясь, что Карлосу еще не представилась возможность рассказать стражам порядка о своем добром друге из мебельного магазина. Конечно, опасность пока не миновала, но, по мере того как шло время, положение мистера Эдельгейта ощутимо улучшалось.
Итак, прибравшись в магазинчике, мистер Эдельгейт готовился выключить свет и отправиться восвояси. Но едва он протянул руку к выключателю, как в дверь кто-то энергично застучал.
– Закрыто! – крикнул Эдельгейт.
– Полиция, – сообщил голос из-за двери.
Поморщившись, мистер Эдельгейт подошел к двери и приоткрыл ее. В полутьме улицы он разглядел высокого, хорошо одетого мужчину в сопровождении двух помощников. Хорошо одетый предъявил полицейский значок, прикрепленный к бумажнику.
– Разрешите войти, сэр?
Эдельгейт распахнул дверь. Гости настороженно вошли в магазин, осмотрелись вокруг с обычной полицейской подозрительностью.
– Чем обязан… – начал мистер Эдельгейт.
– Я – инспектор Хэдден, – представился высокий. – Эти господа – мои коллеги, сержант Флинн и сержант Тернер.
– Я собирался домой.
– Надолго мы вас не задержим. – Инспектор Хэдден вытащил из кармана блокнот, открыл его и взглянул на исписанную страничку. – Итак… По поводу вашего посетителя…
– Инспектор, я уже обо всем рассказал в Скотланд-Ярде. Мои показания записаны стенографисткой.
– Мне это прекрасно известно, мистер Эдельгейт. Но вы же знаете, что полицейские обожают перепроверять полученные сведения.
– В такое время?
– Возможно, вы предпочли бы, чтобы мы заявились днем, когда у вас полно клиентов?
– Разумеется, нет. Что вам угодно?
– Ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов. Вы заявили, что человек предложил вам купить секретные документы. Вы видели эти документы своими глазами?
– Нет, инспектор.
– Вы уверены?
– Еще бы! О таком не забывают.
– Сообщил ли он вам, как достались ему эти бумаги?
– Нет.
– А что-нибудь об их внешнем виде?
Эдельгейт отрицательно помотал головой.
– Не потрудитесь ли еще раз описать внешность посетителя?
Эдельгейт повиновался.
– И вы совершенно уверены, что сумеете его опознать?
– Послушайте, инспектор…
– Бросьте, мистер Эдельгейт. У вас было вполне достаточно времени, чтобы хорошо рассмотреть этого типа!
– Да, я мог бы опознать его.
– Сможете отличить его от других людей, которых вам предъявят в полиции?
– Полагаю, да.
– Превосходно, – пробормотал инспектор Хэдден. – Так мы и думали.
Он подал знак. Молчаливые помощники подошли к Эдельгейту с двух сторон и крепко взяли его под руки.
– Минуточку…
Но инспектор Хэдден больше не слушал. Отвернувшись от Эдельгейта, он осматривал магазинчик. Заметив в дальнем углу недавно распакованный контейнер с мебелью и лежащую на нем веревку, Хэдден взял ее в руки и попробовал на прочность.
– Инспектор, что происходит? Что вы делаете?
Прихватив веревку с собой, Хэдден вернулся на середину торгового зала и, задрав голову, осмотрел потолочные балки и перекладины.
– Сойдет, – заключил он наконец.
Тут Эдельгейт понял, что происходит. И предпринял отчаянную попытку вырваться. Но его крепко держали. Хэдден вытащил на середину зала стол. Поставил на него стул и влез наверх. Затем перекинул веревку через три перекладины и затянул узел.
– Мистер Хэдден, я ошибся, – выдохнул Эдельгейт. – Я не смогу опознать интересующего вас человека.
Хэдден отряхнул руки и принялся мастерить петлю на свободном конце веревки.
– Прекратите! Остановитесь! – завопил Эдельгейт. – Я не сумею его опознать, это невозможно!
Державшие его верзилы с таким же успехом могли бы быть и статуями. Их лица не выражали ровным счетом ничего: ни сострадания, ни жестокости. А сильные руки сжимали локти Эдельгейта с каменной неотвратимостью. «Сержанты» стояли неподвижно, широко расставив мощные ноги и вперив глаза в пол. Хэдден закончил с петлей, слез со стола и подошел к Эдельгейту. Легкая грусть появилась на его тонком умном лице.
– Мне очень жаль, – сказал Хэдден. – Но это необходимо. Могу заверить, что страдать вы не будете.
– Вы убьете меня?
– Увы.
Эдельгейт взвизгнул:
– Как вы смеете говорить, что я не буду страдать? Что же, по-вашему, повешенные не страдают? Вы не посмеете, вы обещали не делать мне больно! Хэдден, вы же обещали!
– А вам и не будет больно, – сообщил Хэдден, заходя за спину Эдельгейту.
Эдельгейт скорчился в сдавивших его каменных клешнях. Потом вдруг обмяк, повиснув на руках своих стражей. Глаза его неотрывно, словно у загипнотизированного, смотрели на веревочную петлю. Он попытался вспомнить какую-нибудь молитву, но разум отказывался смириться с происходящим. Он тут ни при чем, он не вмешивался в это грязное дело. Если бы удалось вырваться, убежать…
Кто-то – наверное, Хэдден – резко ударил его по затылку у основания черепа. Эдельгейт услышал щелчок, как если бы сломалась сухая ветка. Ему почудилось, что магазинчик внезапно погрузился во тьму: очевидно, вылетели пробки. Люди, державшие его, одновременно разжали руки. Он почувствовал себя свободным и побежал: нырнул в ночь и через открытое окно выпрыгнул на улицу. Фонари почему-то не включили, свет нигде не горел. Царила полная темнота. Эдельгейт не видел ни луны, ни звезд, но чувствовал под ногами плиты мостовой. Он бежал. Мостовую вскоре сменила высокая трава, потом мягкий песок, потом вода, становившаяся все глубже и глубже. Наверное, удалось добежать до самого Дувра! Эдельгейт бросился в воду и потерял сознание. И умер, уверенный, что плывет к Франции и спасению.