— А, может, она в университетской библиотеке?
— Где? — Фрида напрочь забыла, что в Эстерсунде Университет Центральной Швеции.
Так и есть, София Хантер трудилась именно там. Почему бы это не узнать Вангеру и не сообщить Фриде? Они же наверняка записывали все координаты свидетельницы, не только ее адрес. И почему Даг солгал, сказав, что София в Стокгольме, когда та на работе?
Женщина явно нервничала, она теребила в руках формуляр, который только что заполнила.
— Я больше ничего не знаю… Все, что видела, рассказала вашему инспектору…
— Меня не интересует Стокгольм. Расскажите, о Эстерсунде и… — не договорив, замерла при виде неуверенных завитков в конце предложения в формуляре, потом вскинула глаза на Софию Хантер и довольно жестко потребовала: — …и письмах с угрозами доктору Обергу.
У Хантер началась почти истерика, во всяком случае, потока ее слез вполне хватило бы на большую лужу.
Поморщившись, Фрида добавила свой чистый платок к ее, мгновенно ставшему мокрым, и попросила уже мягче:
— Никто вас ни в чем не обвиняет, я просто хочу понять, почему Оберг уехал из Эстерсунда, и найти его в Стокгольме.
— Вы думаете, это он убил Эмму? Нет, ему было все равно… Мы просто хотели его испугать, чтобы совесть замучила.
— Где он работает в Стокгольме, знаете?
Женщина кивнула, низко опущенной головой:
— В Софийской больнице. Он не виноват… Это не он убил Эмму.
— Почему вы в этом уверены?
— Он…
— Ну?! — когда Фриде надоедала недосказанность свидетелей, в голосе появлялся металл. Обычно это срабатывало даже на самых непробиваемых собеседниках, а уж Хантер и вовсе перепугалась.
— Доктор не мог убить Эмму, он в ту ночь дежурил.
Конечно, Фрида ничего не понимала в том, что слышала, но на всякий случай так же жестко уточнила:
— Почему вы не сказали этого в полиции в Стокгольме?
— Я боялась, что доктор расскажет о фотографиях…
— Что за фотографии?
— Там… там мы с Эммой занимались любовью с Ноелем и…
Вот это «и» заставило Фриду вытаращить глаза. Неужели втроем?..
Хантер, видно, поняла невысказанный вопрос, опустила голову, затеребила платочек в руках:
— Понимаете… если кто‑то узнает в Эстерсунде… здесь много молодежи, и они занимаются этим… — женщина зачастила, было понятно, что она не раз проговаривала это оправдание мысленно, а теперь торопилась повторить вслух, пока не остановили. — Но студенты это одно, а нас подняли бы на смех. Эмма уехала в Стокгольм, я тоже хотела.
— Где эти фотографии?
— Я взяла только свои! Только те, на которых есть я тоже.
— Нужно было сказать об этом в Стокгольме.
— Нет! Эмма была мертва, когда я пришла, я нашла свои фото и позвонила в полицию. Они заставили бы меня показать и мои.
— Чем еще вы занимались с доктором?
Конечно, любая нормальная фыркнула бы в ответ, но эта испуганно выложила:
— БДСМ.
— Чем?!
— Ноель нас… пристегнув к кровати наручниками.
Господи, сказать этой курице, что наручниками сейчас не пристегивают разве что в детском саду?
Фрида почувствовала, что с нее хватит. Если какие‑то вопросы появятся, она лучше приедет еще раз.
Хантер забеспокоилась:
— Вы никому не расскажете? Пожалуйста… Я скоро тоже уезжаю в Стокгольм, не хочу, чтобы здесь кто‑то узнал.
— Не скажу…
Фрида знала одно: лично она не скажет, потому что сюда больше ни ногой. Эстерсунд очаровательный город и живут в нем нормальные люди, наверное, но в любом городе можно найти вот таких куриц, встреча с одной способна испортить впечатление от многих.
На перекрестке компания явно студенческая что‑то активно обсуждала. Парень с девушкой целовались так, что казалось, их не сможет оторвать друг от дружки даже какой‑нибудь смерч. Вот он, нормальный Эстерсунд, а не София Хантер…
Уезжала из города в отвратительном настроении. Вангер на ее звонок ответил как‑то скомканно:
— Возвращайся. Завтра увидимся.
Попыталась рассказать, что узнала — отговорился занятостью.
Она выехала из Эстерсунда, решив даже пообедать по пути. Настроение было паршивым, словно ее водили кругами с завязанными глазами или намеренно держали подальше от Стокгольма. Все, о чем она расспрашивала в Эстерсунде, можно было легко узнать у Софии Хантер в Стокгольме.
Решив задать трепку Вангеру, она гнала машину, чтобы успеть хоть немного поспать до начала завтрашнего рабочего дня. Предстояло полтысячи километров пути, но на сей раз Фрида не была намерена ночевать где‑то, как сделала это по дороге в Эстерсунд. В Стокгольме что‑то не так, она должна быть там как можно скорее.
Может, Вангеру стало известно, где она была во время своего отсутствия на работе? Так бы и спросил. Конечно, ей совсем не хотелось рассказывать, но если дело в этом, то Фрида готова, ничего преступного в поездке следователя в Эстерокерскую тюрьму нет. Туда вообще может приехать любой, имеющий отношение к заключенным. Зачем ездила? Ну, потребуют — расскажет…
Пятьсот километров пути в среднем по семьдесят километров в час (на трассе можно двигаться быстрее, но придется останавливаться и для заправки, и для того, чтобы передохнуть и выпить кофе) — это семь часов. Даже с остановками, выехав около двух, Фрида рассчитывала ночью быть в Стокгольме, немного поспать и утром выйти на работу.
Мелькали огни населенных пунктов, которые проезжала, не останавливаясь, но на въезде в Сундсваль, увидев справа кафе быстрого питания «Сибилла», решила свернуть, чтобы купить себе еды на дорогу. Долго не могла выбрать, хотя меню оказалось вполне приличным, но Фрида не жаловала фаст фуды и не видела разницы между «Pepper Cheese Bacon Meal» и «Super Cheese Bacon Meal», а потому махнула рукой:
— Все равно.
Девушка за стойкой пожала плечами и выдала «Super».
Фрида попыталась таскать картошку фри прямо на ходу, но быстро поняла, что это рискованно, и остановилась, едва покинув гостеприимный Сундсваль.
— Могла же спокойно поесть в кафе!
Однако еда не выходя из машины на обочине дороги показалась вкуснее, чем в кафе за столиком.
Дальше до Стокгольма останавливалась еще дважды — заправляла машину, разминала затекшие конечности, пила кофе и… покупала все тот же картофель фри.
— Так можно стать фанаткой фаст фуда, виноват в этом будет Вангер!
* * *— Бритт… Бритт, ты где?
Подруга явно куда‑то слиняла. Где это она? Почему‑то стало тревожно…
Убедившись, что куртки Бритт нет на вешалке, я позвонила. Подруга ответила не сразу, причем явно задыхалась.
— Линн… Что‑то случилось?
Она что решила бегать? Так кто это делает вечером?
— Нет, ничего. Ты где?
— Я?.. Так… скоро буду… Не беспокойся, все в порядке… скоро приеду…
Мне совсем не понравился ее тон. Неужели Том прилетел, и я вторглась в их личную жизнь в самый неподходящий момент? Представляю, как отвечала бы я, позвони Бритт, когда я сидела верхом на Ларсе! Стало смешно, но тревожное чувство не отпускало.
И вдруг я увидела визитку Хильды, наверняка выпавшую из кармана или сумки Бритт.
Вот она где! Воспользовалась тем, что меня нет дома, и отправилась к Хильде учиться владеть плетью? Бэдээсэмщица несчастная! И ведь не возразишь, немедленно поинтересуется, почему мне можно, а ей нельзя.
Только бы не попала в беду…
Зачем она полезла к Хильде — ясно, не Ларса же просить отхлестать ее флоггером, но мне с каждой минутой все меньше нравилось это знакомство и это общение. Что‑то в Хильде есть двойственное, какое‑то нехорошее нутро. Внешне она общительная толстуха, свой парень, и роль госпожи ей тоже хорошо удавалась, но было еще что‑то, что заставляло усомниться, что я знаю все подводные камни, все стороны характера Хильды.
Я знаю, что она способна предать, испытала на собственной шкуре, когда Хильда отвела меня к Маргит, прекрасно понимая, к чему такая встреча может привести.
Может, она сама не знала, чем занимается Маргит?
И вдруг меня обожгло понимание: Хильда не могла не знать, иначе не сбежала бы. Но если она знала, значит, и о банде знала?
Рука невольно нащупала телефон. Нужно позвонить инспектору Дагу Вангеру, который занимался этим делом. Нет, этому надутому индюку мне звонить совсем не хотелось. Может, Ларсу сказать? И Ларсу не хотелось, но совсем по другому поводу. Я не могу впускать в наши с ним отношения никакие дела или воспоминания о банде, не должна этого делать.
У нас все только начало налаживаться, это хрупкое состояние так легко разрушить одним‑единственным неосторожным шагом, движением… Ларс и так оказался свидетелем двух моих приступов паники, нельзя, чтобы он думал, что я зациклилась на том кошмаре.
Может, вообще плюнуть на все, это дело полиции, пусть сами ищут Хозяина.
Эта мысль заставила замереть, сдерживая дыхание. Нет, никакого покоя не будет, пока эта тварь на свободе. Как я могла забыть о том, что главарь банды избежал наказания?!
Но Вангеру я звонить не буду, есть еще Фрида Волер.
Фрида ответила сразу, но сообщила, что она в Эстерсунде по работе.
— Линн, позвони Вангеру, если есть какие‑то соображения.
Пришлось последовать ее совету. Причем делать это нужно срочно, пока не вернулась Бритт, иначе ненужной активности подруги не избежать.
Даг Вангер моему звонку удивился:
— Я допрашивал Хильду Шеквист, она клялась, что не подозревала о существовании банды.
— Это неправда, она что‑то скрывает.
— Если это так, держитесь от Шеквист подальше. Это все, что я могу вам посоветовать.
Очень хотелось нагрубить в ответ, но я сделала над собой усилие и сдержалась. Ради дела я готова вынести даже общение с Дагом Вангером.
— Даг, я подумала, что… если Хозяину была нужна именно я, то, возможно, он не потерял этот интерес. Может, его можно… как бы это объяснить… выманить на меня, что ли?
— Хотите стать приманкой? Вы хоть понимаете, насколько это опасно?
И все же мне показалось, что Вангера заинтересовало мое предложение. Конечно, он не имеет права соглашаться вот так сразу, потому что это рискованно, но в голосе зазвучали нотки заинтересованности. Чтобы подбодрить, я с воодушевлением добавила:
— Мне посоветовала позвонить вам ваша напарница Фрида Волер…
— Не предпринимайте никаких шагов сами, слышите меня?!
Что‑то изменилось после моей фразы о Фриде, причем изменилось резко. Вангер стал разговаривать совсем иным тоном, вернее, перестал разговаривать совсем, тон нетерпимый, приказной и почти на грани хамства. Что это с ним? Неужели у инспекторов тоже есть между собой конкуренция? Мне казалось, что они хорошие напарники…
Долго думать не пришлось, вернулась Бритт. С ней явно было что‑то не так, казалось, что она сильно устала.
— Где ты была?
— Так… погуляла…
— У Хильды?
— Да, а что?
— Я же просила тебя не связываться с ней.
— Мы просто поболтали.
В это «просто» я не поверила, потому что, неловко повернувшись, Бритт поморщилась как от боли. Неужели Хильда все же показала работу плети на ее спине?!
— Она тебя отхлестала плетью?
— Немного, — не смогла соврать Бритт.
— Иди к себе и ложись на живот. Сейчас я посмотрю…
Так и есть, на спине пусть не рубцы, но кожа основательно посечена. А у нас ничего в аптечке… На такие раны пластырь не наложишь… Чем же смазывал мои пострадавшие места Ларс? Конечно, у меня никогда не бывала рассечена кожа, но все же.
Сначала холод… Я принесла лед и, завернув в салфетку, приложила к спине подруги. Измученную и несчастную Бритт даже ругать не хотелось.
Но больше у меня ничего не нашлось. Пришлось звонить Ларсу:
— Что ты прикладывал к моей коже, когда порол?
— Что?! Чем вы там занимаетесь? Сейчас приеду.
Он примчался быстро, в квартиру почти влетел, увидев меня, на мгновение замер, потом коротко выдохнул:
— Что?
Я поняла, как сильно Ларс переживал за меня, сердце захлестнула теплая волна…
Но подругу надо спасать, кивнула на ее комнату:
— Бритт…
Следующие четверть часа Ларс выхаживал спину новоявленной бэдээсэмщицы. Он ни слова не сказал ни мне, ни Бритт, пока смазывал ее спину, накладывал какие‑то примочки… Мы с Бритт тоже молчали, понимая, что это затишье перед грозой.
— Полежи так хотя бы немного. Потом наденешь футболку. — И мне: — Иди сюда.
Я прекрасно понимала, что последует. Так и есть:
— Кто надоумил тебя взять плеть в руки?! Ты забыла, каково это — побывать под плеткой?! Но я порол тебя флоггером, а не плетью, Линн, к тому же, у меня рука поставлена. Ты могла вообще оставить ее без кожи на спине или со шрамами.
Меня прорвало:
— Я! Никогда! Не брала! В руки плеть!
— А кто, Том?
По бешеному взгляду Ларса было понятно, что Тому простым внушением было бы не обойтись, видно, Ларс внушал ему правила безопасности.
— Хильда.
— Что?! Что ты сказала?
— Бритт была у Хильды.
— Как ты могла допустить, чтобы она связалась с Хильдой?
Пришлось рассказать о встрече у кафе и визитке.
— Не смей отпускать ее к Хильде. Это добром не кончится.
Интересно, как он себе это представляет?
— Как я могу это сделать? Когда я вернулась от тебя, Бритт дома не было, явилась недавно вот в таком виде…
Он только вздохнул и отправился в комнату подруги. Так… Бритт предстояла выволочка. Ничего, пусть прочувствует, я ее предупреждала.
О чем говорил с Бритт Ларс, я могла только подозревать, но, выйдя от нее, Ларс принялся внушать мне:
— Линн, во‑первых, надо было сказать мне, что вас обхаживает Хильда. Во‑вторых, ты обязана сделать все, чтобы Бритт к Хильде не приближалась.
— Ты Хильду в чем‑то подозреваешь?
— Фактов нет, вернее, он только один: именно Хильда свела тебя с Маргит.
— Но она действительно могла не знать, чем Маргит занимается, а Леннарта Хильда не любит и даже побаивается.
— Лучше бы меня боялась. Позвони Хильде и скажи, что я запретил вам с ней общаться. И не пускай к ней Бритт. Добром эта дружба не закончится.
— Но Бритт не маленький ребенок. Какое право я имею ей запрещать? К тому же банды больше не существует…
— При чем здесь банда? Ты видела спину Бритт? Ее отходили плетью. Не флоггером, не паддлом, а плетью. Она просто изуродует Бритт, внушая, что так и нужно. К тому же, если уж порешь, нужно приводить в порядок спину боттома, а не отпускать домой, только вытерев кровь. Ты понимаешь, что могло с ней быть, не окажись ты сегодня дома?
Я глупейшим образом переспросила:
— Что?
— Получить заражение очень просто, к тому же у Бритт температура. Я посижу с ней до утра, но запомни: если ты допустишь еще контакты Бритт с Хильдой, виновата в проблемах подруги будешь ты.
— Ларс, но она просто не скажет мне, куда отправится, пока я на занятиях. Бритт скроет от меня, где будет. Один выход: приковать ее к себе.
— Как и ты от меня, — вздохнул он. — Теперь ты понимаешь мое желание приковать тебя?
Я сделала вид, что обиделась, но вообще‑то Ларс прав.
— У вас с Бритт особый талант — лезть с головой туда, где головы можно лишиться. Пожалуйста, придержи Бритт, если она пострадает, ты себе этого не простишь. Я тоже.
Легко сказать, но как можно придержать мою неистовую подругу?
* * *Уличные фонари в тумане были больше похожи на медуз, чем на устройства для освещения улиц. Такое бывает — туман лег на весь город, укрыл его, укутал, спрятал… Только вот от кого или чего?
И озеро Меларен спряталось, и паромы, и мосты… Проползла мысль, что завтра будет хорошая погода, что скоро ночи сократятся до минимума, а дни удлинятся… А потом зацветет сакура в парках и половина Стокгольма оденется в нежно‑розовый цвет опадающих лепестков…
Но Вангер вернул себя на землю: до цветения сакуры еще далеко, а вот до выговора начальства рукой подать. Нет, Бергман ничего выговаривать не станет, он прекрасно понимает, что все работают на пределе, но гора трупов от этого меньше не становится, напротив, растет с угрожающей для их и без того нелегкой жизни скоростью.
Будь его воля, Вангер эти убийства одних бандитов другими и расследовать не стал бы, пусть уничтожают друг друга — чем меньше останется, тем легче дышать. Но даже бандиты являются гражданами со всеми правами, следовательно, убийство каждого из них должно быть расследовано по всем правилам и со всевозможной тщательностью, убийца найден и наказан, даже если тянет его поощрить.
При мысли о поощрении убийцы преступников у Дага свело желудок. Как бы он ни оттягивал, но признать, что это Фрида отключила аппаратуру у Маргит, придется. Больше некому. В палате у убитой нашли часы Фриды, а охранник твердо заявил, что женщина, побывавшая у Маргит последней, была следователем с фамилией Волер. Почему запомнил? Да потому что у него теща Волер. Разве такое забудешь?
Вангер рассеянно согласился, что фамилию тещи забыть невозможно.
Эта Маргит столько натворила, что Вангер и сам был готов отключить ей что‑нибудь, но как Фрида могла так поступить? И все же главное другое — зачем? Ответ на страшный вопрос вместе с обманом Фриды, утверждающей, что она в Эстерсунде, в то время как находилась рядом со Стокгольмом, наводил на нехорошие подозрения. А неприятности, преследовавшие группу все время расследования убийств и деятельности банды, снимавшей снафф‑видео, и вовсе приводили к выводу о существовании крота в их отделе, больше того, прямо среди них. Них троих — Бергмана, Фриды и самого Вангера.