И вообще-то эти маленькие желтые автобусы можно было понять – будто и сейчас в воздухе звенел стук колес ночного призрака трамвая. И народ, хоть по натуре был мирный, начал роптать, обвиняя городские власти, что те уничтожили в городе трамваи. Здесь уже испугался сам градоначальник, а вслед за ним испугались и все его многочисленные заместители. И тут уже ничего не оставалось властям города, как срочно издать новый указ: сегодня же восстановить рельсы, а из металла, наплавленного вчера, наделать трамваев. Но кто будет этим заниматься, рабочие же уволились? Так взять их, упросить, уговорить, извиниться наконец. Власти наши умеют извиняться, если им чего-то нужно. А тут было нужно – избежать народного гнева.
Рабочие же – народ отходчивый. Уже к вечеру рельсы лежали на всех маршрутах, а парк был заполнен новенькими трамваями, ожидающими выхода в город. И их фары-глаза были сегодня не столь печальны, как обычно. Но самое любопытное, что когда трамваи посчитали, то их количество совпало с изначальным. Получается, что и трамвай-призрак, счастливым образом избежавший пресса и переплавки, тоже здесь? А может, и не было никакого призрака? Теперь уже никто не ответит на этот вопрос. Важно другое: трамваи вернулись в наш город. И кстати сказать, горожане теперь уже трамваи обижают ну гораздо реже.
Ганс и чудесное стеклышко
Много чему научился юноша Ганс, пока учился в школе: арифметике, географии, физике, химии, родному языку и истории мировой культуры. Как раз на уроке мировой культуры при изучении темы «Мифология» услышал как-то раз Ганс о том, что в далеком океане, где вода такая соленая, как будто ее специально посолили, есть остров – такой зеленый, что зеленее его просто в мире ничего ровным счетом и не найти: ни трава весной, ни листья на дереве возле пруда, ни сукно игрового стола не могут сравниться по насыщенности зеленого цвета с этим островом, что стоит посреди соленого океана.
На том зеленом острове есть сад. Сад этот столь чудесен, что даже легендарный Эдем не сравнится с ним. Говорят даже, что Эдем и исчез с лица земли, узнав о существовании сада еще более прекрасного, чем он. А прекрасным тем садом и был сад на зеленом острове в соленом океане. И чего только в этом саду не росло! И вот в этом саду есть одно дерево, у которого листья совсем круглые. Причем настолько круглые, что круглей ничего придумать даже и нельзя. Приходилось даже слышать такую историю, что когда один мудрый человек прибыл на этот зеленый остров и взглянул на это дерево, то, подивившись абсолютно правильной округлости листьев на нем, он почти тут же придумал колесо.
Колесо, правда, оказалось, пятым, но ведь колесом оно от этого быть не перестало. Но Ганса дерево это заинтересовало не круглыми листьями, послужившими прототипом колеса, а тем, что находится на самой макушке дерева. А на самой макушке этого зеленого дерева находится красный мешок. Этот мешок в своей красноте краснее заката, краснее огня и краснее Красного моря. Впрочем, не краснота мешка привлекла Ганса, привлекло Ганса содержимое этого красного мешка. В мешке же том красном, висящем на макушке дерева с идеально круглыми листьями, растущего на зеленом острове, стоящем посреди самого соленого в мире океана, находится шкатулка. Шкатулка эта сделана из чистого золота, украшают крышку ее изумруды, а внутри отделана шкатулка рубинами.
Считается, что эта шкатулка – самая дорогостоящая из всех шкатулок, существующих в мире. Но цена шкатулки Ганса интересовала не так, как ее содержимое. Согласно услышанному на уроке, в той шкатулке из чистого золота, под крышкой с изумрудами и среди рубинов лежит бриллиантовое яйцо, величиной никак не меньше яйца гусиного. Внутри этого бриллиантового яйца легко умещалась платиновая коробочка. Внутри же платиновой коробочки лежит самое обыкновенное на первый взгляд прозрачное стеклышко. Но если взять это стеклышко и в полнолуние посмотреть правым глазом сквозь него на луну, то тогда можно будет увидеть живущего там человека.
И вот с той поры, как Ганс, будучи еще школьником, узнал, что на земле есть очень соленый океан, в котором есть очень зеленый остров, на коем среди множества растений есть дерево с очень круглыми листьями, на вершине этого дерева расположился очень красный мешок, внутри которого находится шкатулка из чистого золота, а в той шкатулке – бриллиантовое яйцо, в яйце же коробочка из платины, и в коробочке обычное стеклышко, сквозь которое можно увидеть лунного человечка.
Как узнал об этом Ганс, так появилась у него мечта – найти это стеклышко и посмотреть через него в полнолуние на луну правым глазом, чтобы увидеть человечка с луны.
До самого окончания школы Ганс мечтал, а когда школьные годы прошли и Ганс стал юношей, то почти сразу же и решил отправиться на встречу со своей мечтой, то есть на поиски этого чудесного стеклышка. Вышел из дома юноша Ганс ранним утром, а к обеду уже стоял на берегу океана. Достаточно было лизнуть океанскую волну, чтобы понять: это действительно самый соленый океан в мире. Весь остаток дня и всю ночь плыл Ганс по бурному соленому океану, плыл на лодке, которую одолжил у старого лодочника. Лодка оказалась крепкой, и ранним утром, когда солнце еще только начинало простирать к небу первые лучи свои, добрался Ганс до острова.
Не узнать остров было просто невозможно: ничего более зеленого не только Ганс, но и вообще никто никогда в жизни не видел. Ганс ступил на долгожданную землю своей мечты. Сколько же вокруг было всяких растений – и деревьев, и кустарника, и трав, и цветов! Ничего более прекрасного Ганс в своей жизни не видел. А вскоре увидел он и дерево. Ганс сразу понял, что это именно оно – ни у какого дерева во всем мире нет таких абсолютно круглых листьев. Дерево оказался весьма ветвистым и Гансу – юноше физически развитому – не составило труда в считаные минуты забраться на самую макушку этого дерева. Конечно, там поджидал Ганса тот самый мешок – ну очень красный. «Да, – подумал Ганс, – Марс и в августовскую полночь не столь красен, как этот мешок».
Когда же Ганс прямо на макушке дерева раскрыл мешок, то нашел внутри него, как и предполагал, шкатулку – ту самую, из чистого золота. С крышки смотрели на Ганса изумруды, а когда Ганс открыл крышку, то смотрели на юношу уже рубины. И те и другие понравились Гансу, но взял он то, ради чего пришел сюда – бриллиантовое яйцо. Яйцо очень просто открывалось, разделяясь на две половинки. И там, между этих половинок, на самом деле была платиновая коробочка – маленькая, но при этом тяжеленькая.
Ганс нашел крышку, надавил на нее, и коробочка открылась. Там лежало заветное стеклышко, о котором так мечтал Ганс все эти годы, то есть наполовину мечта его сбылась – стеклышко было у него в руках. Теперь предстояло только осуществить вторую половину мечты: дождаться полнолуния и посмотреть правым глазом через это стеклышко на луну.
Ганс положил платиновую коробочку в бриллиантовое яйцо, бриллиантовое яйцо в золотую шкатулку золотую шкатулку в красный мешок. Красный мешок повесил Ганс на его исконное место на макушке дерева с круглыми листьями. И только после этого стал юноша спускаться.
С благодарностью покинул он прекрасный зеленый остров, на той же лодке переправился через очень соленый океан и через день был у себя дома. А еще через день наступило самое настоящее полнолуние. Ганс очень волновался, ведь его самой давней и заветной мечте нынче предстояло перестать быть мечтой. И вот Ганс видит полную луну. Сколько раз видел он уже полнолуние за свою жизнь! Но это было самым долгожданным. Ганс аккуратно берет стеклышко, прикладывает к правому глазу и смотрит на луну только через это стеклышко. Да, на луне действительно есть человечек. Что же он делает? Чем сейчас этот лунный человечек занят? Ганс всматривается и пытается понять. А когда понимает, то удивлению Ганса нет предела – лунный человечек сквозь свое стеклышко смотрит сюда, на Землю.
И видит Ганса, смотрящего с Земли на него. И тогда Ганс помахал лунному человечку рукой. А лунный человечек помахал своей рукой в ответ Гансу. И оба они улыбнулись, озарив своими улыбками и всю Землю, и всю Луну. И пусть пока только на миг, но вся Вселенная сделалась от этих улыбок краше.
Притчи для долголетия
Алая роза
Давным-давно жил в городе Риге на еврейском подворье ребе Исаак, и была у него дочка Рахиль. Жили они вдвоем, потому что мать Рахили умерла, когда девочке не было и года, а ребе снова так и не женился. Исаак пуще глаза берег любимую дочку, пылинки с нее сдувал и дрожал над ней, как будто бы была она хрустальной. Да и было чего бояться ребе Исааку: жизнь еврейского подворья в Риге в те времена была непростой и не всегда безопасной, чем, впрочем, Рига не отличалась от большинства городов старой Европы.
Бюргеры Риги охотно торговали с еврейскими купцами, но неохотно позволяли жить евреям в городе, и если изгоняли евреев из Риги относительно редко, то громили еврейское подворье по несколько раз в год, а оскорбить еврейскую девушку не считалось зазорным. Так что ребе Исаак старался не отпускать Рахиль из дома. Рахиль же томилась за высокими стенами – больше всего любила она сидеть на берегу Даугавы, вдыхать свежий запах речной воды и любоваться отражением стройных башен и красных черепичных крыш красавицы Риги в серебристых водах реки.
И видит Ганса, смотрящего с Земли на него. И тогда Ганс помахал лунному человечку рукой. А лунный человечек помахал своей рукой в ответ Гансу. И оба они улыбнулись, озарив своими улыбками и всю Землю, и всю Луну. И пусть пока только на миг, но вся Вселенная сделалась от этих улыбок краше.
Притчи для долголетия
Алая роза
Давным-давно жил в городе Риге на еврейском подворье ребе Исаак, и была у него дочка Рахиль. Жили они вдвоем, потому что мать Рахили умерла, когда девочке не было и года, а ребе снова так и не женился. Исаак пуще глаза берег любимую дочку, пылинки с нее сдувал и дрожал над ней, как будто бы была она хрустальной. Да и было чего бояться ребе Исааку: жизнь еврейского подворья в Риге в те времена была непростой и не всегда безопасной, чем, впрочем, Рига не отличалась от большинства городов старой Европы.
Бюргеры Риги охотно торговали с еврейскими купцами, но неохотно позволяли жить евреям в городе, и если изгоняли евреев из Риги относительно редко, то громили еврейское подворье по несколько раз в год, а оскорбить еврейскую девушку не считалось зазорным. Так что ребе Исаак старался не отпускать Рахиль из дома. Рахиль же томилась за высокими стенами – больше всего любила она сидеть на берегу Даугавы, вдыхать свежий запах речной воды и любоваться отражением стройных башен и красных черепичных крыш красавицы Риги в серебристых водах реки.
Рахиль была красива станом и лицом, и многие юноши мечтали сделать ее своей женой, а один ливонский юноша, Якобс, увидел как-то Рахиль на берегу Даугавы и полюбил ее всем сердцем. Тогда Якобс проследил за девушкой и с тех пор часто наблюдал за тем, как она любовно поливает алые розы по утрам в своем садике, как срезает одну, чтобы украсить густую черную косу, а когда девушка выходила из дома, то Якобс шел за ней тайком, оберегая ее. Ах, если бы ребе Исаак знал, что кто-то оберегает его возлюбленную дочь и готов защитить ее, не так бы болело его сердце!
Рахиль была не только красивой, она была еще и очень гордой девушкой. Она глубоко презирала горожан, из-за которых вынуждена была тайком выбираться из дома и пробираться по улицам Риги, чтобы оказаться на берегу Даугавы и вдохнуть свежий запах речной воды, увидеть отражение стройных башен и красных черепичных крыш красавицы Риги в серебристых водах реки. Почему она должна бояться рижских бюргеров, ведь она не сделала им ничего плохого! А ее отец! Как может он терпеть бесконечные оскорбления!
Рахиль любила своего отца и почитала его как благородного человека. Девушка уважала и других жителей еврейского подворья – никто из них никогда не позволял себе напиться до свинского состояния, как частенько это случалось со славными бюргерами Риги, оскорбить женщину, ударить ребенка, разгромить дом… Рахиль нисколько не сомневалась в том, что ее народ избран Господом – весь ее опыт говорил об этом, и только одного не понимала Рихиль: почему никто на еврейском подворье никогда не оказывал отпора тем, кто нападал на них. «Ты же сам учил меня мудрости праведного Баала Шем Това, – говорила с укором девушка отцу своему, – что не надо никого бояться, потому что с нами Бог», – но ребе Исаак все равно боялся, он смертельно боялся за дочь.
А здесь надо сказать, что ребе Исаак был давним почитателем праведного ребе Баала Шем Това и учил евреев своей общины, в том числе и Рахиль, согласно мудрости старца из Меджибоша. Рахиль с самого раннего детства слушала рассказы о жизни праведного целителя, мудреца, возлюбившего простых людей и несущего им здоровье и радость жизни. Больше всего восхищало девушку, что никого не боялся великий каббалист и целитель, что мог он защитить евреев от погромщиков, что учил их быть счастливыми и улыбаться миру. Грустно было Рахили в стенах своего дома, где кроме алых роз в ее садике не было больше у нее радостей, видела девушка страх отца своего и других жителей еврейского подворья и понимала, как важно дать людям радость в это тяжелое время.
Особенно любила Рахиль историю, как Баал Шем Тов, будучи двенадцатилетним мальчиком, помогая учителю, вел детишек в синагогу, а дорога проходила через лес. И вдруг прямо перед ними из леса вышел огромный волк. Волк зарычал на детей и, верно, бросился бы, если бы не мужество Баала Шем Това. Мальчик, крича во всю силу своего голоса молитву, с голым руками бросился на зверя, и волк скрылся в чаще. Двенадцатилетний мальчик не испугался лютого зверя, а взрослые мужчины из еврейского подворья в Риге боятся всего на свете!
Еще ребе Исаак рассказывал Рахили, что, когда праведный Баал Шем Тов перебрался из местечка, расположенного недалеко от города Броды, в Меджибош, он в том местечке вместо себя оставил своего ученика. И когда дошли в местечко вести о том, что спешат сюда казаки, что хорошо бы спасти свою жизнь, а сохранить дома и ценности нечего и мечтать, вспомнил ученик праведного Баала Шем Това, что делал в таких случаях его учитель.
А Баал Шем Тов, когда нависала угроза над его общиной, шел в лес, всегда на одно и то же место, читал заклинание из Каббалы, молился, и Господь отводил опасность. Вот и пошел его ученик на то самое место, и взмолился он Господу, прося спасти общину. Ученик не знал заклинания из Каббалы, знал он только молитву и место в лесу, но Господь тогда уберег общину от погрома. Вскоре и ученик перебрался из этого местечка в Меджибош, так как хотел быть поближе к своему учителю, а вместо себя оставил он своего ученика. И снова нависла над общиной опасность погрома. Пошел тогда ученик ученика праведного Баала Шем Това в лес, на то самое место, где молился Господу сам праведник.
Но ученик ученика не знал ни заклинания из Каббалы, ни молитвы, знал он только место в лесу, и на этом месте просил Господа защитить общину. Господь услышал просьбу Своего слуги, и охранил общину от погрома. Вскоре же и этот ученик перебрался в Меджибош, оставя вместо себя своего ученика. И снова нависла над общиной опасность погрома. А этот ученик не знал не только заклинания из Каббалы и молитвы, он и места того, на котором молился праведный Баал Шем Тов, не смог найти в лесу. Заливаясь горькими слезами, просил он Господа спасти общину, потому что он же помнит, как просил Господа об этом сам праведный Баал Шем Тов. Господь и на этот раз спас общину именем праведника. Впрочем, вскоре все евреи перебрались в Меджибош под защиту крепостных стен и, что намного важнее, молитвы праведного Баал Шем Това. Воистину нечего бояться тому, с кем рядом Господь.
И вот как-то раз сидела Рахиль на берегу Даугавы, наслаждалась свежим запахом речной воды, любовалась отражением стройных башен и красных черепичных крыш в серебристых водах реки и размышляла над словами праведного Баала Шем Това о том, что вся земля наполнена Богом – так прекрасна была Рига, отражающаяся в водах Даугавы, что открылась девушке истинность слов праведника. А за Рахилью наблюдал влюбленный в нее Якобс. Юноше и в голову не приходило познакомиться с девушкой – он считал себя недостойным ее, как часто бывает с влюбленными. Но это и к лучшему – Рахиль ни за что бы не стала разговаривать с Якобсом, она не доверяла горожанам.
Якобс никогда не слышал о праведном Баале Шем Тове, но думал он примерно о том же, о чем и Рахиль, только смотрел юноша не на серебристые воды Даугавы, а на алую розу в черных волосах возлюбленной. И так он был очарован этим дивным зрелищем, что не заметил свою подружку, синеглазую Лайму. Лайма и Якобс выросли вместе – они были соседями, и Якобс даже не догадывался, что Лайма влюблена в него.
Якобе смотрел на алую розу в волосах Рахили, а Лайма – на Якобса, и восторженное лицо юноши ей совсем не нравилось. Рахиль, наконец, собралась домой, в еврейское подворье, Якобс, как всегда, поспешил за ней, а за ним – Лайма, наверное, для того, чтобы окончательно убедиться в своем горе. Проводив Рахиль, Якобс отправился на берег Даугавы, чтобы побыть там, где так любит проводить время прекрасная еврейка, а Лайма – к старой Беатрисе. А вся Рига знала старую Беатрису как ведьму, и многие жители Риги ходили к ней, кто для того, чтобы любимого приворожить, кто – от порчи избавиться, а кто и для того, чтобы порчу навести. Вот за этим, последним, и пришла синеглазая Лайма к старой ведьме Беатрисе. А почему бы девушке не попробовать приворожить Якобса? Плохо, конечно, да все не так, как испортить человека.
Дело в том, что Лайма до этих самых пор нисколько не сомневалась в его любви, хотя то, что она принимала за любовь, было лишь проявлением дружеской привязанности и теплого характера юноши. Лайма же считала иначе и была уверена, что еврейка как раз и приворожила Якобса – девушка, как и многие жители Риги, не сомневалась в том, что каждый еврей находится в теснейших отношениях с самим сатаной, так что никому из них ничего не стоит охмурить простодушного парня, разумеется, чтобы потом погубить его душу на радость своему покровителю и приятелю сатане. Поэтому Лайма решила первым делом извести соперницу, а уж потом вплотную заняться Якобсом.