— Как на кладбище.
* * *В одиннадцать я покинул свой офис. Лифт в это время открылся, и я кинулся за угол. И оказался прав в своих опасениях! Из кабины вышла Мария Семеновна с 19-го этажа и яростно зазвонила в дверь. Сейчас опять будет умолять, чтобы я отыскал ее любимую кошечку, пропавшую уже дней десять назад.
Не желая рисковать, я на цыпочках добрался до лестницы и менее чем через минуту оказался на первом этаже — в баре «У Толика».
Сегодня воскресенье, и бар в этот ранний час пустовал. Большинство еще, наверное, отходили после вчерашней гулянки.
Я кивнул Толику и направился к выходу.
— Эй, Гера! — окликнул меня бармен.
Я обернулся. Единственный глаз Толика уставился на меня. Потом он вдруг отвел взгляд.
— Ты это… прости меня, в общем. За параноика. Я вчера видел, как этот… в синей куртке к тебе подсаживался.
— Извинения приняты, — добродушно ответил я. — Удачного дня, Толик.
— И тебе тоже, Гера.
На улицу я вышел, уже улыбаясь во весь рот. День начался удачно! Ни разу я не слышал, чтоб Толик хоть перед кем-нибудь извинялся.
* * *До встречи с Китайцем оставалось почти два часа, и я решил почитать газету. На соседней улице я заметил разносчика газет и свистнул ему. Робот тут же примчался на зов — я опустил в щель евро и оказался обладателем утренних новостей Статики. Присел на скамеечку в парке (который так можно было назвать только условно — в нем росло несколько кривых карликовых деревьев, да и те были готовы зачахнуть в любой момент), посмотрел на небо — легкие перистые оранжевые облачка улыбались мне сверху. Может, и правда, пора стряхнуть со своих ног пыль этой захудалой планетки?
Рядом плакал ребенок. Я оглянулся: какой-то мальчик лет шести, ноги-руки худенькие, как спички, сидел на корточках перед карликовым кустом и, заливаясь слезами, жевал сорванный листик.
— Тут есть витамины? — спросил меня мальчик. — Мама сказала, что витамины есть там, где зеленое. Моя мама болеет, а отец работает. Маме не хватает витаминов, сказал дядя доктор, вот она и болеет. Я пошел искать витамины для мамы. Но листики невкусные, мама их не будет есть…
Малыш говорил и говорил, не останавливаясь. Я подозвал его, и мы вместе купили в автоларьке четыре запечатанных стакана витаминного напитка.
— Он невкусный! — скривился мальчик.
— Действительно, — пробормотал я, проклиная себя за это глупое и ненужное проявления доброты. Мы зашли в какой-то магазинчик, и я купил крохотный пакетик апельсинового сока (сто евро!). Наличные деньги у меня закончились, настало время обналичивать карточку Барона. Около магазина я обнаружил банкомет и тут же стал обладателем еще пятисот евро.
— Где ты живешь, малыш? — спросил я у мальчика. — Веди.
В мыслях я уже обзывал себя последним уродом и кретином. Что стоило отдать пацану сок и отпустить восвовяси? Нет, захотелось геройствовать до конца…
Малыш шагал впереди — ноги и руки у него все время дрожали, похоже, мальчишке самому не хватало витаминов. Как, впрочем, и белков с жирами.
Он жил в доходном доме, на краю русского района. Мы прошли мимо спящей консьержки — обширной старушки с черно-белым платком на голове — и пешком поднялись на шестой этаж. На последних ступеньках у мальчик подкосились ноги — приходилось его придерживать.
Дверь в квартиру была открыта, мальчик вырвался из моих рук и с криком «Мама!» забежал вовнутрь.
Я осторожно зашел следом, разглядывая бедную, но все же чистенькую квартиру. Налево была крохотная кухонька, прямо — санузел, справа — единственная комната. Я достал сок и коктейли, зашел в комнату. На рваном матерчатом диване, который стоял посреди комнаты, лежала молоденькая симпатичная женщина. Ее глаза были закрыты, левая рука свесилась до пола. Мальчик сидел перед ней на коленях и непрерывно звал. Однако женщина не отвечала.
— Мама, мы принесли тебе витамины… — шептал мальчик, гладя руку матери.
Я поставил сок и коктейли на тумбочку рядом с диваном.
— Когда ты ушел, она уже не отвечала тебе? — спросил я, щупая пульс женщины. Его не было.
Что-то внутри у меня оборвалось.
Перед глазами маячило лицо Марины.
— Она молчала… она ведь уснула, правда? Сейчас она проснется, мы дадим ей сок и…
Я промолчал. Не умею я разговаривать с детьми. Особенно с теми, у которых только что умерла мать.
Я набрал номер службы спасения и с помощью мальчика продиктовал адрес.
— Что с женщиной? — спросил усталый дежурный.
Я смотрел на мальчика. Он — на меня. Жалобно, умоляюще…
— Она умерла.
И тогда мальчик взвыл, уткнувшись лицом в руку матери.
Я же уселся напротив, в стертое кресло. И стал ждать врача.
* * *Врач пришел в сопровождении дюжего бородатого санитара.
— Так-с, — сказал доктор, входя в комнату, — где тут у нас больные?
Это был живой старичок в белом халате. Он пощупал пульс женщины, посветил ей в зрачок карманным фонариком. Хотя и сам видел — все без смысла.
— Вы кем приходитесь мальчику? — спросил доктор меня.
— Никем. Я просто увидел мальчонку на улице. Он ел листья.
— Листья? — брови доктора-коротышки взлетели вверх.
— Да, — мрачно кивнул я. — Он хотел знать, есть ли в них витамины. Для мамы.
Доктор покачал головой.
— Его матери я уже ничем не смогу помочь. Однако и сам малыш в плачевном состоянии. Ему срочно необходимо свежее питание, витаминный коктейль…
Я кивнул в сторону тумбочки:
— Я кое-что принес ему.
— Вот и отлично, — потер руки доктор. — У твоего папы есть видеофон на работе? — обратился он к малышу.
Мальчик помотал головой.
— Ладно, — решил доктор, — посидишь пока у соседей. У тебя есть здесь знакомые соседи?
— Тетя Маша, — всхлипнул мальчик. — Она живет в соседней квартире.
— Вот и замечательно! Квартиру сейчас запрешь, а сам дождешься отца с работы.
* * *Он взял мальчика за руку и мягко, но настойчиво потянул его в коридор. Дюжий санитар потянулся следом.
Я смотрел в лицо женщины. Мне было очень жаль ее и мальчика… глупая девчонка, я ведь даже не знаю тебя. Наверняка ты прилетела с мужем на Статику совсем недавно — максимум два года назад. Искала лучшей доли? Хорошо на Статике было лет десять назад.
Да и тогда? Хорошо ли?
Люди, которых перемалывали жернова рыночной экономики, находились всегда.
Мой взгляд зацепился за тумбочку.
Пакетик с апельсиновым соком уже не стоял там.
Станер мгновенно оказался в моей руке, я одним прыжком выскочил в прихожую. Бородатый санитар, покраснев до ушей, держал руку в широком кармане больничного халата. От первого удара он отлетел к стене, расшвыривая жалкую одежду на импровизированной вешалке — гвоздях, вбитых в стену. Второй удар пришелся в солнечное сплетение. А потом я просто приставил станер к подбородку негодяя и… не нажал на курок.
Санитар плакал, размазывая огромными красными ручищами слезы по всему лицу.
— Прошу вас, у меня маленькие дети… Кирюша и Васенька… им по три годика. Им очень нужны витамины. Пожалуйста. Я прошу вас… я не хотел… не мне, честное слово… я бы не смог…
Я вырвал пакетик с соком из его ослабевших пальцев, и вернул его на законное место — на тумбочку. Посмотрел в последний раз на мертвую женщину. Прикрыл ее одеялом.
— Спи спокойно, — сказал я.
Когда я вернулся в прихожую, санитар все еще сидел на полу и рыдал. Руками он закрыл лицо, его плечи мелко тряслись. Доктор и мальчик молча взирали на эту картину с площадки.
Я присел рядом с санитаром.
— Как тебя зовут? — спросил я мягко.
— Петр, — ответил парнишка. Я вдруг понял, что он, действительно, очень молод — лет двадцать, не больше.
— Держи, Петр, — сказал я и вложил в его руку сотенную бумажку.
А потом быстрым шагом покинул квартиру.
* * *Вернувшись в парк, я увидел, что газета все еще лежит на том самом месте, где я ее оставил. Даже удивительно — никто не позарился… Хотя, что странного? Вот если бы на ее месте был апельсин или хотя бы банан.
Взглянул на часы: десять минут первого. Все в порядке. До встречи с Китайцем осталось совсем немного времени, но десять минут на газету еще можно выделить.
Первый же заголовок убедил меня в том, что встреча не состоится.
Он гласил:
СЕНСАЦИЯ! УБИЙСТВО ОФИЦЕРА!
Сегодня в два часа ночи по местному времени выстрелом в голову из снайперской гаусс-винтовки был убит капитан Григорий Сысоев. Преступника схватить не удалось. Генерал Малоев в интервью нашей газете заявил, что он приложит все силы, чтобы отыскать негодяя и покарать его в соответствии с законами нашей планеты…
* * *Ну и все в том же духе. А внизу — фотография Китайца в кимоно. Если бы не оно, я бы, наверное, не узнал друга — полголовы у Китайца отсутствовало. Оставшаяся половина скривилась в кровавой ухмылке, наверное, перед смертью Китаец вспоминал девочек из борделя «Оранжевая Луна». Пожалуй, это единственное, что еще радовало его на этом свете.
В сердце стало до невозможности пусто и гулко. Я комкал в руках газету, не зная, что делать. Только что погиб мой лучший друг. Возможно единственный настоящий друг на планете.
Когда рядом приземлилась полицейская машина, я даже не удивился. Я ждал ареста, перекрестного допроса, яркой лампы в воспаленные глаза, ледяного душа посреди ночи…
Воображение рисовало самые мрачные картины, однако старательно обходило другой реальный вариант — самый худший — меня посадят в тюрьму.
Однако из машины вышли не полицейские, готовые защелкнуть на моих руках парализующие волю наручники, а сам генерал Малоев. Раньше я его видел этого представительного мужика только мельком, в основном по стерео и в газетах. Малоев, как и Китаец, был родом из Казахстана. Одно время по всей Статике перешептывались о его амурных приключениях — поговаривали, что любвеобильный генерал переспал чуть ли не совсем женским высшим обществом планеты. Я бы не удивился. Малоев — высокий крепкий мужик, волевой подбородок вечно приподнят, шагает возвышаясь над толпой, хитрый взгляд презрительно скользит по обычным смертным, но улыбается девшукам и женщинам всех возрастов, а выправка выдает в нем настоящего военного в пятом или шестом поколении. Даром, что генералу недавно стукнуло шестьдесят лет.
— Вы хотели со мной поговорить? — спросил я, когда он приблизился.
Малоев кивнул.
— А выбор у меня есть? — поинтересовался я, разглядывая одинокого воробушка, который что-то чирикал, усевшись на кустик. Сколько их, гадов, завезли сюда три года назад — все передохли. Хотя, оказывается, не все. Некоторые выжили.
Губы Малоева сжались в трубочку. Наверное, это означало «нет».
Я грустно улыбнулся и последовал за ним в машину.
* * *Я сел спереди — рядом с генералом, а сзади расположились два угрюмых копа. Один сердито глядел в окно, другой притворился спящим — было видно, что обоим жутко не нравится ситуация, в которой они очутились. Копы и армия всегда враждовали на Статике.
Малоев сделал круг над парком, потом аккуратно направил машину в сторону Трущоб. Вел он уверенно, с каким-то даже достоинством, и я поймал себя на мысли, что если Малоев сейчас прикажет мне выпрыгнуть из машины, я не ослушаюсь. Таким людям как он не принято отказывать.
Ни в чем.
Поэтому я решил, что лучшей тактикой будет молчание, отвернулся и стал любоваться восходом местного Солнца.
— Ты знаешь, зачем я нашел тебя, — прохрипел, наконец, Малоев, неотрывно следя за дорогой. Голос его диссонировал с внешностью, и я расслабился. Все-таки идеальных людей не существует.
— Могу только догадываться, генерал, — ответил я.
— Вчера убили Китайца, — сказал Малоев и искоса посмотрел на меня.
— Я знаю.
— Говорят, ты был одним из последних, кто видел Сысоева.
— Это правда, — кивнул я.
Некоторое время мы оба молчали.
— Я поражаюсь твоему спокойствию, — наконец, сказал генерал. — Вчера убили твоего друга!
— Так все-таки Вы уверены, что это сделал не я? — с любопытством спросил я.
— Да, — неохотно кивнул Малоев, — мы знаем, что ты провел ночь в своем офисе. По крайней мере, с половины второго ночи и до одиннадцати утра.
— Откуда?
— Оптический жучок. В твоей спальне, — процедил генерал.
Я молчал. Лерочка! Ну, надо же. А я ведь верил тебе, девочка!
Надеюсь ты извлек урок, Гера?
Никому и никогда не верь…
— Твоя секретарша не виновата, — будто читая мои мысли, произнес Малоев. — Помнишь, в прошлом году к вам заходил электрик?
Я ничего не ответил. Может быть, все так и было. А с другой стороны я теперь буду поворачиваться спиной к Лере с большой опаской. Если, конечно, после разговора с Малоевым у меня будет такая возможность.
— Ты хоть знаешь, что происходит? — с прорезавшейся горечью вдруг произнес генерал. Настолько честно у него это получилось, что я ему, конечно, не поверил.
* * *Впрочем, я знаю… Сегодня убили моего друга — одного из немногих друзей на Статике. Да по всей Галактике, чего уж там.
Вслух я этого не произнес.
— Что ты слышал о скором прилете президента Макса-3? — спросил меня Малоев.
Ладно. Поиграем в открытую.
— Мало чего. С другой стороны я знаю, что вице-президент Макса-3 почти сутки уже на планете. Он нанял меня — отыскать его дочь.
— Что-то не то происходит сейчас на Статике, — скорбно покачал головой генерал. Ну прямо добрый дядюшка, заботящийся о своей планете.
— Прогнило что-то в королевстве… — буркнул я и умолк.
Не долетая метров ста до зоны Стазиса, Малоев взял курс на север.
— Кое-что из того, что ты сейчас услышишь, Герман, не должно выйти за пределы кара. Абсолютно секретная информация.
Я поднял правую руку.
— Клянусь. Чтоб вы сквозь землю провалились, генерал, если я совру.
— Посерьезней будь, Герман, — посоветовал мне генерал. — Впрочем, ладно. Я знаю, что человек ты не болтливый. Просто имидж себе создал такой… шутовской.
Много чего обо мне он знает, этот генерал.
— Примерно год назад, — продолжал Малоев, — наши ученые обнаружили под Стазисом богатые залежи урановых руд. Настолько богатые, что Статика могла безбедно жить на доходах с их добычи полсотни лет. А если экономить — то пару веков. Как сейчас помню — мэр подпрыгивал от радости, тут же дали несколько банкетов, рассыпался в обещаниях, кричал на всех углах о возрождении планеты… Штатские, мать их… — с презрением проговорил генерал.
Я молчал, разглядывая свои ногти. Давным давно стоило их постричь.
— …Порадовались, порадовались, а потом внимательно перечитали отчет яйцеголовых и приуныли: добыча руды не представлялась возможной. Напрямую, через Стазис, не пробиться — улицы Стазиса не берут ни лазеры, ни гранатометы. В обход — слишком дорого, наша экономика не потянет. Вот тогда-то мэр и решился на переговоры с Максом-3.
— Планета шахтеров, — кивнул я.
— Да. Переговоры проходили вполне успешно, уже через полгода было подписано соглашение о взаимном сотрудничестве. А через три дня должен прилететь президент Макса — окончательно оформить договор о добыче урана на Статике. Половина доходов с продажи руды должна перейти во владение Макса-3, но это все же лучше, чем ничего.
— Вы сказали «должен»? — переспросил я. — Насчет президента?
— Да. В сложившейся ситуации я не знаю, прилетит ли. Кто-то саботирует наш договор с Максом.
— Убийство Китайца еще ничего…
— Это не все, Герман. Сысоев наверняка рассказал тебе о том, что пропала научная экспедиция Юхансона и несколько наших парней?
Повредить мои слова Китайцу уже никак не могли, и я кивнул.
— Эти люди представляли Макс-3. Они должны были провести кое-какие исследования в Стазисе.
— Какого рода? — спросил я.
— Этот Юхансон был уверен, что знает, как можно пробить материал, из которого состоит Стазис.
— Таких ученых было полно на моей памяти. И еще с сотню до меня, — усмехнулся я.
— Но только один из них пропал.
— Как это случилось? — поинтересовался я.
— Они не вышли на связь. В районе 3Г лейтенант Клюверт отправил последнее сообщение. Они должны были связаться с Центром через полчаса, но… ни слуху, ни духу. Мы прождали контрольный час и лишь потом отправили на их поиски спутник-шпион. Шпион ничего не обнаружил!
— Слишком поздно, — покачал головой я.
— Кто же мог знать? — с горечью произнес генерал. — Такого раньше не случалось! А тут еще этот Барон с пропавшей дочерью, черт его подери! Рвет и мечет. Мэр давит на меня, сегодня целое утро орал в трубку. Поговаривают, ему видеофонил сам президент Макса-3, который намекнул, что если в течение ближайших двух суток не найдутся экспедиция Юхансона и дочь его вице-президента, то у Статики будут серьезные проблемы.
— А вам не кажется, что саботируют договор сами жители Макса? Чтобы получить после весь пирог целиком?
— Мы думали об этом, — кивнул Малоев. — Именно поэтому нам нужен сведущий человек не из нашей конторы, у которого есть все шансы справиться с этим делом.
— И этот человек — безработный детектив Герман Лукин? — спросил я. — В случае успеха, неизвестный герой, которому можно для очищения совести вручить медаль из фальшивой бронзы, а в случае провала — мальчик для битья, на которого полетят все шишки?
— Да, — торжественно произнес генерал. Наверное, он с таким же серьезным видом цеплял ордена одним своим подчиненным, а других отправлял на верную смерть.
— А как насчет оплаты?
Малоев зло взглянул на меня:
— Судьба всей планеты под угрозой, а ты говоришь о деньгах! Ты — патриот, Герман?
— Я родился на Земле, — усмехнулся я. — Статика — не моя Родина. Забудьте о моих патриотических чувствах, генерал. Считайте меня торгашом без всяких моральных принципов. Каким я собственно и являюсь.
— Ладно, — пробормотал Малоев, — потрясем мошну военного ведомства. Десять тысяч евро. Если к концу завтрашнего дня я буду знать местонахождение Алисии Барон и Юхансона.