Более худой громко фыркнул и мотнул головой.
- Говорите погромче, чтобы вас наверняка было слышно через микрофоны.
У них не было никаких оснований считать, что Бен сдержит свое обещание, а у него в тех условиях, в которых он находился, не было ни малейшей возможности убедить их в своей искренности. И все же их презрительное удивление само по себе ободрило его: теперь его лучший шанс заключался в том, что они его недооценивают. Бен громко застонал, встал и схватился обеими руками за живот.
- Сядьте! - решительно приказал один их охранников.
- Клаустрофобия... Я не могу... не могу находиться... в тесных закрытых помещениях! - каждое следующее слово Бен произносил все более и более надрывным тоном, срываясь на истерику.
Охранники переглянулись и презрительно рассмеялись - уж они-то не попадутся на такую примитивную удочку.
- Нет, нет, я говорю серьезно, - все настойчивее выкрикивал Бен. - Мой Бог! Как же мне вам объяснить? У меня... нервный желудок. Мне необходимо немедленно попасть в ванную, иначе... иначе со мной случится скандал! - Он играл роль капризного, слегка чокнутого американца, не боясь довести образ до гротеска. - При стрессах все это случается очень быстро! Мне необходимы мои таблетки! Черт возьми! Мой валиум! Успокоительное. У меня ужасная клаустрофобия - я не могу находиться в замкнутом пространстве. Умоляю вас! выкрикивая эту чушь, он все сильнее жестикулировал, как будто впадал в панику.
Тощий охранник ответил на его монолог несколько удивленной, но все же высокомерной полуулыбкой.
- Все, что нужно, вам дадут в тюремной больнице.
С безумным, отчаянным выражением на лице Бен шагнул к нему, его взгляд на долю мгновения метнулся к лежавшему в раскрытой кобуре оружию, но тут же вновь уперся в лицо охраннику.
- Прошу вас! Неужели вы не понимаете! - он размахивал руками уже совершенно дико. - У меня сейчас начнется приступ паники! Мне необходимо в ванную! Мне необходим транквилизатор! - с молниеносной быстротой он выкинул вперед обе руки и выхватил из кобуры короткоствольный пистолет. Затем отскочил на два шага, и на этом представление резко оборвалось.
- Руки за голову, быстро, - приказал он толстяку. - Или я буду стрелять, и вы оба умрете.
Охранники переглянулись.
- А теперь один из вас выведет меня отсюда. Иначе вы оба погибнете. Это хорошее предложение. Соглашайтесь, пока я не забрал его назад.
Охранники обменялись несколькими словами на своем швейцарском диалекте немецкого языка. Затем худощавый заговорил по-английски:
- С вашей стороны было бы чрезвычайно глупо пускать в дело эту пушку, если даже вы знаете, как ею пользоваться, в чем я лично сомневаюсь. Вы просидите в тюрьме всю оставшуюся часть жизни.
Это был не тот тон, который был нужен Бену: осторожный, нервный, но все же не испуганный. Похоже, что охранник не слишком встревожился из-за случившегося. Возможно, Бен слишком хорошо разыграл слабость в своем недавнем спектакле. По выражениям лиц и позам обоих было заметно, что они относятся к нему с изрядной долей скептицизма. Впрочем, он уже знал, что им сказать.
- Вы думаете, что я не стану стрелять из этой пушки? - совершенно будничным тоном проговорил Бен, не забывая, однако, яростно сверкать глазами. - На Банхофплатц я убил пятерых. Еще пара ничуть не ухудшит моего положения.
Эти слова действительно напугали охранников; вся снисходительность их поведения немедленно улетучилась.
- Das Monster vom Bahnhofplatz [Монстр с Банхофплатц (нем.)], - хрипло пояснил толстый своему напарнику; его лицо перекосила гримаса ужаса; кровь сразу отхлынула от багровых щек.
- Ты! - рявкнул на него Бен, не желая упускать инициативу. - Выведи меня отсюда. - В считанные секунды толстый открыл дверь своим электронным ключом. - А ты, если хочешь жить, останешься здесь, - грозно приказал Бен худощавому, который, как он все больше убеждался, соображал хуже напарника. Дверь за его спиной закрылась, и три приглушенных щелчка сообщили о том, что засовы электронного замка встали на место.
Охранник, подпрыгивая, как лягушка, бежал впереди. В таком строю он и Бен стремительно пронеслись по устланному бежевой ковровой дорожкой коридору. Изображение с телекамеры, вероятно, записывалось, направлялось на архивное хранение и анализировалось лишь при необходимости, а не контролировалось в режиме реального времени. Впрочем, узнать, так ли это, было совершенно невозможно.
- Как тебя зовут? - жестко спросил Бен. - Wie heissen Sie?
- Лаэммель, - задыхаясь, выговорил охранник. - Кристоф Лаэммель. - Он достиг конца коридора и повернул было налево.
- Нет, - прошипел Бен. - Не сюда! Нам не нужен парадный подъезд. Веди меня к черному ходу. Служебный вход. Откуда мусор вывозят.
Лаэммель замер на месте в растерянности. Бен приставил пистолет к его голове позади одного из красных, как свекла, ушей, чтобы тот почувствовал прикосновение холодного металла. Тут же снова оживившись, охранник повел его по задней лестнице, откровенно уродливой, являвшей собой разительный контраст с полированной роскошью предназначенной для публики части банка. Ничем не прикрытые низковаттные электрические лампочки, торчавшие на стенах каждой площадки, едва-едва рассеивали мрак на лестничной клетке, позволяя только различать ступеньки под ногами.
Тяжелые ботинки охранника загремели по металлической лестнице.
.- Тише, - приказал Бен; он говорил по-немецки. - Ни звука, а то я устрою очень громкий шум, и это будет последнее, что ты услышишь в своей жизни.
- У вас нет никаких шансов, - испуганным полушепотом проронил Лаэммель. - Ни одного шанса вообще.
В конце концов они оказались возле широкой двустворчатой двери, которая выходила на заднюю подъездную дорожку. Нажав на рычажок, Бен убедился в том, что дверь можно открыть изнутри.
- Вот и конец нашей маленькой совместной прогулке, - сказал он.
Как ни странно, Лаэммель хмыкнул в ответ.
- Вы что, думаете, что за пределами этого здания окажетесь в большей безопасности?
Бен вышел на укрытую тенью, несмотря на пасмурный день, дорожку и сразу же почувствовал освежающее прикосновение прохладного воздуха к своему разгоряченному лицу.
- Что будут делать Polizei, тебя нисколько не касается, - сказал он, все так же держа пистолет наготове.
- Die Polizei? - ответил Лаэммель. - Я говорю совсем не о них. - Он сплюнул на асфальт.
Бен почувствовал новый приступ страха. Ощущение было таким, словно у него в животе шевельнулся скользкий холодный угорь.
- О чем ты говоришь? - яростным голосом спросил он и, схватив пистолет обеими руками, поднял его на уровень глаз Лаэммеля. - Говори! - прикрикнул он. - Говори все, что знаешь!
Внезапно из горла Лаэммеля вырвался странный хриплый выдох, и в лицо Бену полетели теплые темно-красные мелкие брызги. Шею человека, к которому он обращался, пробила пуля. Неужели Бен каким-то образом не справился с оружием, нажал на спусковой крючок, даже не заметив этого? Впрочем, вторая пуля, ударившаяся в стену в нескольких дюймах от его головы, сразу ответила на этот вопрос. Поблизости затаился стрелок.
О, Боже! Только не то же самое снова!
Пока охранник еще падал лицом вперед, Бен пустился бежать по сырой аллее. Он услышал хлопок, как будто кто-то выстрелил из игрушечного ружья, затем грохот металла, и на большом мусорном баке, стоявшем слева от него, появилась похожая на оспину вмятина с дыркой в середине. Значит, стрелок находится справа.
Почувствовав прикосновение к плечу чего-то горячего, он поспешно нырнул за бак: конечно, это лишь временное убежище, но в шторм любой порт годится. Краем глаза он увидел, как прочь метнулось что-то маленькое и темное крыса, напуганная его появлением. Ходу! Оштукатуренная стена, отделявшая двор банка от двора соседнего дома, доставала ему до плеча. Бен засунул пистолет за пояс брюк и, ухватившись обеими руками за верх стенки, резким движением перекинул тело на другую сторону. Теперь ему нужно было преодолеть короткий переулок, чтобы попасть на Устериштрассе. Выхватив пистолет, он три раза подряд выстрелил неведомо куда. Он хотел, чтобы стрелок хоть ненадолго куда-нибудь укрылся, решив, что находится под обстрелом. Ему позарез необходимо время. Каждая секунда теперь была поистине драгоценной.
Последовала ответная стрельба, Бен слышал, как пули врезались в бетон, но он уже благополучно оказался по другую сторону забора.
Не теряя ни секунды, высоко вскидывая колени, будто мчался по беговой дорожке, он со всех ног устремился по переулку к Устериштрассе. Быстрее. Еще быстрее! "Беги так, словно спасаешь свою жизнь", - любил повторять перед соревнованиями его тренер по бегу. Теперь эта фраза из метафоры превратилась в факт.
А что, если там был не один стрелок, а больше? Но ведь не могли же они встревожиться настолько, чтобы посадить в засаду целый взвод! Мысли в голове Бена путались и выталкивали одна другую, не давая ничего додумать до конца. Соберись же, черт возьми!
А что, если там был не один стрелок, а больше? Но ведь не могли же они встревожиться настолько, чтобы посадить в засаду целый взвод! Мысли в голове Бена путались и выталкивали одна другую, не давая ничего додумать до конца. Соберись же, черт возьми!
Солоноватый запах, принесенный ветерком, дувшим от реки Зиль, непривлекательного узкого протока, впадавшего в Лиммат около Плац-променад подтолкнул его к следующему ходу.. Он перебежал через Гееснер-аллею. не обращая внимания на автомобили проскочил под носом у такси, бородатый водитель которого принялся сигналить и громко ругаться и лишь в самый последний момент нажал на тормоз. Но Бен уже оказался невредимым на другой стороне улицы. Перед ним лежала Зиль, стиснутая между набережными, сложенными из темно-серых грязноватого вида блоков шлакобетона. Бен отчаянно обшаривал глазами водную ленточку, пока не остановился на небольшой моторной лодке. На Зили таких было немало; в этой находился один-единственный пассажир: пухлый мужчина, судя по фигуре, большой любитель пива. Его глаза закрывали темные очки, а рядом лежала удочка, хотя он еще не приступил к рыбной ловле и даже не размотал снасть. Благодаря спасательному жилету его и без того массивная фигура казалась еще больше. По реке Бен мог бы попасть в Зильвальд, природный заповедник, начинавшийся в десятке километров к югу от Цюриха; там по берегам росли густые леса, и в реку впадали многочисленные ручьи. У горожан это было популярное место отдыха.
Пухлый человек вынул из пластикового пакета бутерброд с белым хлебом и бросил пакет в воду. Чрезвычайно антиобщественный поступок, если не преступление, по швейцарским меркам. Бен, полностью одетый, бросился в воду и поплыл к лодке. Одежда стесняла движения, не позволяя быстро плыть кролем.
Вода была студеной, пробирала до костей холодом тех ледников, в которых лежали ее истоки, и Бен почувствовал, что его тело начало цепенеть, хотя на то, чтобы преодолеть медлительную речку, ему потребовалось совсем немного времени.
Рыболов из моторной лодки откусывал большие куски от своего огромного бутерброда, каждый раз запивая еду пивом из бутылки "Кроненберга", которую держал в левой руке, и ни о чем не подозревал до тех пор, пока его маленький катерок вдруг не наклонился резко в подветренную сторону. Сначала были видны только посиневшие от холода кисти рук, а затем над бортом поднялась фигура полностью одетого мужчины. Сделав резкий рывок, он перевалился через борт, и в лодку хлынула вода с его дорогого костюма.
- Was ist das?! - закричал толстяк, от испуга выронив свое пиво. - Wer sind Sie? [Что это значит?! Кто вы такой? (нем.)].
- Я вынужден позаимствовать вашу лодку, - по-немецки ответил Бен, стараясь не стучать зубами от холода.
- Nie! Raus! [Ни за что! Грабеж! (нем.)] Убирайтесь! - Человек схватил свое крепкое с виду складное удилище и недвусмысленно размахнулся.
- Как хотите, - сказал Бен и, прыгнув к незадачливому рыболову, столкнул его в воду. Тот, поддерживаемый на плаву спасательным жилетом, смешно забарахтался, но все равно продолжал что-то негодующе бормотать.
- Берегите дыхание. - Бен указал на видневшийся поблизости мост, по которому проходила улица Зольштрассе. - На трамвае вы сможете добраться куда вам угодно. - Он протянул руку к замку зажигания и повернул ключ. Двигатель несколько раз кашлянул, затем взревел, и лодка, набирая скорость, устремилась к югу. Бен не намеревался забираться в Зильвальдский заповедник. Его вполне устроили бы и полмили вверх по реке. Растянувшись на шершавом фибергласовом полу лодки, он все же видел самые высокие дома и фронтоны магазинов на набережной Зили, универмаг "Мигрос", похожий на огромную коробку с закругленными углами, темные, словно покрытые многовековой копотью, шпили Шварценкирхе, расписанные бесчисленными затейливыми фресками стены Клатхауса. Бен понимал, что он беззащитен перед любым снайпером, который найдет подходящую позицию, но при этом хорошо сознавал, что враги вряд ли были в состоянии предсказать его образ действий. Он пощупал конверт в кармане пиджака; бумага ответила успокоительным хрустом. Вероятно, она была водонепроницаемой, но для проверки этого ни время, ни место были неподходящими.
Лодка набирала ход, и вот она уже оказалась между облепленными тиной каменными быками моста Штауффахерштрассе. Еще двести метров остались позади. А затем послышались безошибочно узнаваемые звуки большой скоростной автомагистрали, шорох шин, несущихся по истертому до зеркальной гладкости асфальту, свист воздуха, раздираемого угловатыми грузовиками и автобусами и обтекаемыми легковушками, отрывистые басовые и сопрановые вскрики гудков, единый гул моторов сотен несущихся быстрее ветра автомобилей. Все это сливалось в "белый шум", который то немного усиливался, то столь же незначительно ослабевал - звуковые колебания индустриального транспортного потока, мощный механический прибой.
Бен повернул ровно гудевшую мотором лодку к плавно изогнутой причальной стенке, выключил мотор и, как только услышал скрежет стекловолоконного корпуса о камни, выпрыгнул на берег. Совсем рядом находилась придорожная бензоколонка, где он оставил свой взятый напрокат "Рэнджровер". Считанные минуты езды отделяли его от Национальш-трассе-3, бетонной реки, в стремительное течение которой ему предстояло влиться.
Поворачивая рулевое колесо, чтобы выехать в другой ряд, Бен почувствовал боль в левом плече. Подняв правую руку, он легонько потер больное место. Но приступ боли повторился, на сей раз даже сильнее. Он убрал руку. Пальцы оказались липкими и темно-красными от начинавшей запекаться крови.
Маттиас Дешнер сидел на том же самом месте перед столом Суше, которое он занимал часом раньше. Суше с суровым выражением лица перегнулся к нему через стол.
- Вы должны были предупредить меня заранее, - сердито проговорил банкир. - Мы могли не допустить его к сейфу!
- Я сам ничего не знал заранее! - возразил Дешнер. - Они вошли в контакт со мной только вчера. Да и то лишь для того, чтобы узнать, не предоставлю ли я ему убежища. Нелепость!
- Вы хорошо знаете, каким бывает наказание за нарушение дисциплины в таких вопросах. - Лицо Суше покрылось багровыми пятнами от гнева и страха.
- Они очень ясно дали мне это понять, - без всякого выражения ответил Дешнер.
- Только сейчас? Что же это означает? Неужели они лишь недавно узнали о вашей возможной связи с объектом?
- Ну, конечно. Или вы считаете, что я имел хоть какое-то представление о том, в чем замешаны эти братья? Я не знал ничего. Ничего!
- Такое оправдание далеко не всегда помогало тевтону сберечь свою шею, если мне будет позволено прибегнуть к эпитетам.
- Дальний родственник попросил меня оказать ему услугу, - возразил Дешнер. - Меня не проинформировали о том, что это дело может оказаться важным.
- И вы ни о чем не спросили?
- Люди нашей профессии приучены не задавать слишком много вопросов. Я думаю, что вы не можете не согласиться с этим.
- Но теперь из-за вас мы оба подвергаемся серьезной опасности! - бросил Суше.
- Как только он появился, мне позвонили. Я мог предполагать лишь одно: что они хотели, чтобы он добрался до сейфа!
Послышался негромкий стук в дверь. Вошла секретарша Суше; в руке у нее была маленькая видеокассета.
- Это только что передали для вас из службы безопасности, герр Суше.
- Благодарю вас, Инга, - сладким тоном произнес Суше. - С минуты на минуту придет посыльный. Я хотел бы, чтобы вы запечатали кассету в конверт и отдали ему.
- Будет сделано, - ответила секретарша и вышла из кабинета, прикрыв за собой дверь так же беззвучно, как и открыла ее.
Глава 15
В современном восьмиэтажном здании на Шафхауссерштрассе, недалеко от Цюрихского университета, в комнате, заполненной мощными компьютерами и видеомониторами с высоким разрешением, сидели трое мужчин. Это была студия, арендованная у компании по производству мультимедийных средств информации, в которой занимались дублированием, восстановлением и редактированием видеозаписей для фирм и корпораций, осуществлявших слежку и надзор.
Один из присутствовавших, беловолосый худой человек в сорочке, без пиджака, казавшийся намного старше своих сорока шести лет, извлек видеокассету из цифрового видеозаписывающего устройства D-2 и вложил ее в один из видеослотов компьютера "Ксапфир", предназначенного для обработки видеоизображений. Он только что закончил изготовление цифровой копии видеозаписи, которую ему дали. Теперь он собирался увеличить изображение при помощи изготовленного в Великобритании видеокомпьютера, разработанного специально для МИ-5.
Молча занимавшийся своим делом беловолосый человек был одним из лучших специалистов по повышению качества видеоизображений МИД Великрбритании до тех пор, пока не перешел на службу в частную лондонскую охранную фирму, соблазнившись жалованьем, вдвое превышавшим то, которое платило ему государство. Два господина, находившихся в комнате вместе с ним, наняли его через фирму, в которой он служил, чтобы он выполнил для них оперативную работу в Цюрихе. Он понятия не имел, кто они такие, и знал только то, что ему обещали выплатить очень хорошее вознаграждение. Они оплатили его перелет из Лондона в Цюрих в бизнес-классе.