Бен быстро развернулся и поехал по круто спускавшейся под гору улице, заставив себя ехать неторопливо, как было принято в этом городе.
Кто-то только что пытался связаться с Россиньолем. Кто-то звонил из места, где телефонные номера начинались с кода 431.
Цифры плясали перед мысленным взором, и в конце концов в мозгу что-то щелкнуло.
Вена, Австрия.
Звонили из Вены. У этих людей есть преемники, наследники, сказала ему Лизл. Один из них, по словам Меркандетти, жил в Вене: сын чудовища по имени Герхард Ленц. После смерти Россиньоля он может выйти на первый план с таким же успехом, как и любой другой. Бен не ощущал уверенности - нет, ни в малейшей степени, - но по крайней мере это было возможно. Когда нет верных путей, приходится идти по тем, которые кажутся возможными.
Через несколько минут он оказался в сердце города, около Банхофплатц, где Джимми Кавано пытался убить его. Где все это началось.
Он должен попасть на ближайший поезд в Вену.
Австрийские Альпы
В дверь негромко постучали.
- Да?! - раздраженно откликнулся старик.
В комнату вошел врач в белом халате; низенький толстяк с круглыми плечами и выпирающим животом.
- Как дела, сэр? - спросил врач. - Как вам нравится номер?
- Вы называете это номером? - едко откликнулся пациент номер восемнадцать. Он лежал на узкой односпальной кровати, не сняв своего успевшего измяться костюма-тройки. - Это же какая-то поганая монашеская келья!
Действительно, обстановка в комнате была крайне простой - стул, стол, настольная лампа и телевизор. Каменный пол ничем не застлан.
Врач чуть заметно улыбнулся.
- Я доктор Лефквист, - сказал он, усаживаясь на стул около кровати. - Я рад приветствовать вас, но должен сразу же вас предупредить. Вам предстоят очень насыщенные и трудные десять дней. Вы пройдете самое развернутое физическое и психическое обследование из всех, каким вам когда-либо приходилось подвергаться.
Пациент номер восемнадцать не пожелал утруждать себя тем, чтобы сесть.
- Какого черта еще психическое?
- Поскольку, видите ли, не каждый человек годится.
- И что произойдет, если вы сочтете меня сумасшедшим?
- Каждый, не получивший приглашения присоединиться к нам, будет с изъявлениями нашего сожаления отправлен домой.
Пациент промолчал.
- Пожалуй, вам стоит отдохнуть, сэр: вторая половина дня будет утомительной. Вам сделают компьютерную томограмму, рентген грудной клетки, а затем проведут ряд психологических обследований. И, конечно, стандартный тест на депрессию.
- У меня нет депрессии! - рявкнул пациент. Доктор пропустил его выпад мимо ушей.
- Сегодня вечером вам не следует есть, чтобы мы могли точно измерить уровень холестерина в плазме, триглецериды, липопротеины и так далее.
- Не есть? Вы хотите сказать, что я должен голодать? Я не согласен сам себя морить голодом!
- Сэр, - ответил доктор, поднимаясь, - вы можете уехать отсюда в любой момент, когда захотите. Если же вы останетесь и если вы получите приглашение присоединиться к нам, то узнаете, что процедура будет продолжительной и весьма болезненной; в этом я должен заранее честно сознаться. Но это не будет походить ни на что из того, что вам когда-либо приходилось испытывать на протяжении всей вашей долгой жизни. Ни на что. Это я вам обещаю.
Кестинг даже не пытался скрыть своего удивления, когда через несколько часов Анна возвратилась с адресом. По правде говоря, Анна и сама удивлялась успеху своих действий. Она сделала то, что сочла целесообразным, и это сработало. Несколько раз прочитав с начала до конца досье Россиньоля, она обратила внимание на имя, принадлежавшее человеку, который мог оказаться полезным: цюрихского государственного служащего по имени Даниэль Тайн. Это имя повторялось несколько раз в различных контекстах, и дальнейшие запросы подтвердили правоту интуиции Анны Наварро. Гастон Россиньоль был первым работодателем Тайна и, как оказалось, в известной степени его наставником. В семидесятых годах Тайн и Россиньоль были партнерами в предприятии с ограниченной ответственностью, занимавшемся высокодоходными еврооблигациями. Россиньоль поддержал кандидатуру Тайна, когда тот захотел вступить в "Кифкинтлер", мужской клуб, в составе которого числилось большинство наиболее влиятельных жителей Цюриха. Теперь, удачно сколотив небольшое состояние, Тайн служил на различных почетных постах в кантоне. Он был как раз таким человеком, в должной мере приближенным к власти и к финансам, который мог бы гарантировать успех осуществления планов своего старого учителя.
Анна без предупреждения явилась к Тайну домой и выложила свои карты на стол. Ее объяснение было очень простым: Гастону Россиньолю угрожает серьезная и неизбежная опасность.
Тайн явно был встревожен, но все равно крепко держал язык за зубами. Впрочем, Анна была к этому готова.
- Ничем не могу вам помочь. Он переехал. Никто не может точно сказать, куда, да это никого и не касается.
- Кроме убийц?
В том случае если они вообще существуют, эти убийцы, - Тайн говорил с показным скептицизмом, но слишком уж быстро соглашался с ее предположениями. - Кто может поручиться за то, что они смогут найти его, если даже вы не смогли этого сделать. А ведь вы располагаете, я бы сказал, экстраординарными возможностями.
- У меня есть основания считать, что они уже преуспели в своих поисках.
Собеседник кинул на Анну острый взгляд.
- Неужели? И какие же это основания?
Анна покачала головой.
- Есть некоторые вопросы, которые я могу обсуждать лишь с самим Гастоном Россиньолем.
- Но почему вы предполагаете, что кто-нибудь может стремиться убить его? Он относится к числу самых уважаемых жителей Цюриха!
- Тогда зачем же ему жить, скрываясь? - вопросом на вопрос ответила Анна.
- Что за ерунду вы говорите, - после непродолжительного раздумья проронил Тайн.
Анна несколько секунд пристально разглядывала собеседника, а потом протянула ему карточку со своим именем и телефонами Управления специальных расследований.
- Я вернусь через час. Мне кажется, что вы тоже обладаете неплохими возможностями. Проверьте мою личность. Удостоверьтесь в том, что я именно та, за кого себя выдаю. Сделайте все, что сочтете нужным, чтобы убедиться в моих добрых намерениях.
- Но как могу я, простой швейцарец...
- У вас есть для этого свои пути, мистер Тайн. А если нет у вас, то есть у вашего давнего патрона. Я совершенно уверена, что вы захотите ему помочь. Я думаю, что мы с вами понимаем друг друга.
Через два часа Анна Наварро позвонила Тайну по его служебному телефону. Министерство экономики располагалось в облицованном мрамором здании в вездесущем стиле "боз ар", в котором строились едва ли не все здания конца XIX столетия.
Личный кабинет Тайна оказался просторным, хорошо освещенным солнечным светом, со множеством книг вдоль стен. Анну проводили к нему, как только она вошла в здание. Полированная дверь из темного дерева бесшумно, но плотно закрылась за ее спиной.
Тайн спокойно сидел за своим ореховым столом.
- Это было не мое решение, - подчеркнул он. - Это решение мсье Россиньоля. Я не одобряю его.
- Вы проверили меня?
- Вы были проверены, - осторожно подбирая слова, ответил Тайн, используя грамматическую форму страдательного залога. - До свидания, мисс Наварро. - Он протянул ей карточку.
Адрес был записан карандашом мелкими буквами на пустом месте слева от ее имени.
Первый звонок она сделала Бартлету, чтобы поставить его в известность о том, что добилась успеха.
- Вы никогда не перестаете удивлять меня, мисс Наварро, - ответил тот, и Анне показалось, что в его голосе проскользнули нотки подлинной теплоты.
Когда Анна и Кестинг ехали в Хоттинген, швейцарец сказал:
- Вашу просьбу о наблюдении сегодня утром одобрили. Для этого выделят несколько немаркированных полицейских автомобилей.
- А его телефон?
- Да, в ближайшие часы на его телефоне будет установлен "жучок". А в Mutterhaus будет дежурить офицер Kantonspolizei и контролировать разговоры.
- Mutterhaus?
- Штаб-квартира полиции. Мы называем ее материнским домом.
Машина неторопливо преодолела подъем на Хоттингерштрассе. Дома становились все больше и эффектнее, а деревья во дворах - все гуще. Вскоре они доехали до Хаусерштрассе и свернули в переулок, проходивший мимо казавшегося приземистым здания из бурого песчаника, стоявшего посреди заботливо ухоженного участка. Анна обратила внимание на то, что нигде поблизости не было ничего похожего на замаскированные полицейские машины.
- Несомненно, это верный адрес, - сказал Кестинг. Анна кивнула. "Еще один швейцарский банкир, - подумала она, - с большим домом и красивым садиком".
Они вышли из машины и подошли к парадной двери. Кестинг нажал кнопку звонка.
- Надеюсь, вы не будете возражать, если беседу начну я.
- Надеюсь, вы не будете возражать, если беседу начну я.
- Ни в коей мере, - с готовностью откликнулась Анна. Что бы ни означали на бумаге слова "международное сотрудничество", но существовал совершенно определенный протокол, и они оба хорошо его знали.
Выждав несколько минут, Кестинг позвонил снова.
- Он старик и уже несколько лет назад передвигался только в инвалидном кресле. Ему потребуется немало времени, чтобы проехать по дому из конца в конец.
Еще через несколько минут Кестинг проворчал:
- Не думаю, чтобы Россиньоль в его возрасте часто выходил на прогулки. - Он еще раз нажал на кнопку звонка и долго не отпускал ее.
"Я знала, что все идет слишком уж легко, - подумала Анна. - В чем же будет промах?"
- Возможно, он нездоров, - взволнованно произнес Кестинг. Он подергал дверную ручку, но дверь была заперта. Вдвоем они обошли дом и оказались перед черным ходом; эта дверь с готовностью открылась.
- Доктор Россиньоль, - негромко крикнул в глубь дома швейцарец, - это Кестинг из прокуратуры. - "Доктор". Такое обращение было, по-видимому, весьма почетным.
Тишина.
- Доктор Россиньоль?
Кестинг вошел в дом, Анна следом за ним. Свет был включен, откуда-то доносились звуки классической музыки.
- Доктор Россиньоль?! - уже громче позвал Кестинг и поспешно зашагал в глубь дома. Вскоре они оказались в столовой, где горел свет и небольшой магнитофон проигрывал музыкальную запись. Анна почувствовала запах кофе, яичницы, жареного мяса.
- Доктор... О, помилуй Бог!
Анна с ужасом увидела то, что Кестинг заметил несколькими секундами раньше.
Старик сидел в инвалидном кресле перед столом, на котором стоял его завтрак. Его голова свешивалась на грудь, широко раскрытые глаза уставились в одну точку. Он был мертв.
Эти люди сумели добраться и до него! Само по себе это не удивило Анну. А вот что ее по-настоящему ошеломило, так это был выбор времени - судя по всему, убийство произошло непосредственно перед их прибытием. Как будто убийцы знали, что здесь вот-вот появятся представители власти.
Она почувствовала страх.
- Черт возьми, - сказала она. - Вызовите "Скорую помощь". И бригаду по расследованию убийств. И, пожалуйста, не позволяйте им ни к чему прикасаться.
Глава 21
Бригада по расследованию убийств цюрихской Kantonspolizei приехала менее, чем через час. Полицейские тщательно сняли все на видеокамеру и к тому же сделали массу фотоснимков. Дом жертвы был тщательно обследован на предмет отпечатков пальцев, особенно парадная и задняя двери и три окна, в которые можно было забраться с земли. Анна попросила, чтобы специалист снял отпечатки пальцев и с инвалидного кресла Россиньоля, и со всех открытых частей его кожи. Чтобы избежать путаницы, отпечатки пальцев сняли и с трупа, прежде чем его увезли.
Если бы американцы не проявили такого интереса к Россиньолю еще при его жизни, то смерть старика, несомненно, рассматривали бы как естественную. В конце концов Гастону Россиньолю уже был девяносто один год.
Но вместо этого назначили вскрытие трупа, причем особое внимание следовало обратить на состав глазной жидкости. Патологоанатомическое обследование проводилось в Институте судебной медицины Цюрихского университета. Вполне обычное явление, так как в городе не было своего судебно-медицинского эксперта.
Анна возвратилась в гостиницу. Чувствуя себя совершенно измученной - ей так и не удалось ни на минуту заснуть во время полета из Америки, - она задернула занавески на окнах, разделась, надела огромную футболку, которую использовала вместо ночной рубашки, и легла в постель.
Разбудил ее очень резкий и неприятный телефонный звонок. На мгновение утратив ориентировку, Анна подумала, что она у себя в Вашингтоне и что сейчас глубокая ночь. Но, взглянув на светящийся циферблат своих часов, она увидела, что было два тридцать дня по цюрихскому времени. Она взяла трубку.
- Мисс Наварро? - спросил мужской голос.
- Это я, - спросонок голос у нее был хриплым и смахивал на карканье, но она тут же откашлялась и заговорила нормально. - Кто это говорит?
- Я сержант-майор Шмид из Kantonspolizei. Я детектив по расследованию убийств. Извините, не разбудил ли я вас?
- Нет, нет, я просто задремала. Что случилось?
- Поступили данные по отпечаткам пальцев. Есть кое-что интересное. Вы сможете найти дорогу к управлению полиции?
Шмид оказался приветливым человеком с широким лицом, короткими волосами и смешной маленькой челкой. На нем была светло-синяя рубашка, а на шее он носил золотую цепь.
И кабинет у него был приятным, залитым светом и скупо обставленным. Напротив друг друга стояли два стола из светлого дерева; Анна села за один, а хозяин кабинета - за другой.
Шмид рассказывал, поигрывая скрепкой для бумаг:
- Отпечатки пальцев были направлены в Kriminaltechnik. Отпечатки Россиньоля сразу отбросили, но осталось много других, большинство из которых не опознано. Он был вдовец, и поэтому мы предполагаем, что они принадлежат его домохозяйке и еще нескольким людям, работавшим у него в доме и на участке. Домохозяйка находилась в доме до утра, она приготовила хозяину завтрак и ушла. Кто-то наверняка наблюдал за домом и видел ее уход.
- У него была медсестра или сиделка?
- Нет, - ответил Шмид. Он выпрямил проволоку, из которой была сделана скрепка, и теперь азартно перегибал ее в разные стороны. - Вы, может быть, знаете, что у нас теперь тоже есть компьютеризированная база данных отпечатков пальцев, точно такая же, как и у вас. - Он имел в виду Автоматизированную службу идентификации отпечатков пальцев, в которой хранилось несколько миллионов образцов. - Отпечатки были отсканированы, оцифрованы и переданы по модему в Берн, в центральный банк данных, где их прогнали по всем доступным базам. Поиск оказался недолгим. Мы очень быстро получили ответ.
Анна вскинула голову.
- И?..
- Так вот, именно поэтому дело поручили мне. Отпечатки принадлежат человеку, который был задержан здесь всего лишь несколько дней назад, в связи со стрельбой около Банхофплатц.
- И кто же он такой?
- Некий американец по имени Бенджамин Хартман.
Имя ничего не сказало Анне.
- И что же вам о нем известно?
- Не так уж мало. Видите ли, я сам его допрашивал. - Шмид вручил Анне папку из тонкого картона, в которой находились фотокопии американского паспорта Хартмана, водительских прав, кредитных карточек и протокол допроса в швейцарской полиции с фотографиями анфас и в профиль.
Анна с замиранием сердца просматривала документы. Неужели это тот самый человек, которого она ищет, убийца? Американец? Около тридцати пяти лет, инвестиционный банкир из финансовой фирмы под названием "Хартманс Капитал Менеджмент". Судя по всему, семейный бизнес. Это, вероятно, подразумевало, что у него имелись немалые деньги. Живет в Нью-Йорке. В Швейцарию приехал, чтобы покататься на лыжах во время отпуска. Так он сказал Шмиду.
Но все это могло быть ложью.
Три остававшиеся в живых персоны из списка "Сигма" были убиты в течение того периода, пока он находился здесь, в Цюрихе. Одна жертва жила в Германии, куда без труда можно было доехать на поезде, так что такая возможность у него имелась. Второй находился в Австрии; тоже рукой подать. Но Парагвай? Чтобы попасть туда, пришлось бы совершить весьма продолжительный перелет.
Все же такую возможность нельзя исключать. Как и возможность того, что он работал не в одиночку.
- Что случилось на Банхофштрассе? - спросила она. - Он кого-то застрелил?
Скрепка, над которой все это время измывался Шмид, сломалась посередине.
- Была большая стрельба на улице и в подземной торговой галерее под Банхофплатц. Лично я не думаю, что это он стрелял. А сам он уверяет, что кто-то пытался пристрелить его самого.
- Есть пострадавшие?
- Погибли несколько случайных прохожих. И, по его заверениям, тот самый парень, который в него стрелял.
- Хм-м...- озадаченно протянула она. Любопытный рассказ. Интересно, много ли в нем правды? - Вы отпустили этого американца?
- У нас не было оснований для ареста. К тому же из его фирмы потянули за кое-какие ниточки. Ему было строго-настрого рекомендовано покинуть кантон.
"Да, это тебе не дома. Неужели в Цюрихе практикуется именно такой подход к исполнению законов?" - расстроившись, подумала Анна.
- А у вас есть какие-нибудь предположения о том, где он может сейчас находиться?
- Тогда он заверял, что собирается уехать в Санкт-Мориц. Гостиница "Карлтон". Но мы узнали, что он так и не появлялся там. А потом, не далее как вчера, мы получили сообщение, что он вновь появился в Цюрихе, в "Хандельсбанк Швайц". Мы попытались задержать его для дальнейшего допроса, но он убежал. Причем при его побеге произошел еще один смертельный случай, связанный со стрельбой. Такие случаи прямо-таки тянутся за ним.
- Удивительно, удивительно... - пробормотала Анна. - Можете ли вы выяснить, остановился ли Хартман в какой-нибудь другой гостинице Цюриха, или где-то еще в стране?