- Существуют подозрения, что он может путешествовать под именем Роберта Саймона и Джона Фридмана.
Значит, эти документы ни на что не годились.
Но почему так получилось? Бен вспомнил рассказ Лизл о том, какие меры принимались для сохранения открытого банковского счета, о том, как Питер пользовался помощью ее троюродного брата - кузена, как она называла его.
- Дешнер! - громко воскликнул он. - Судя по всему, они добрались до него. - И добавил, немного помолчав: - Я удивляюсь, почему они не назвали моего настоящего имени. Здесь указаны псевдонимы, но нигде не напечатано Бенджамин Хартман.
- Нет, это как раз блестящий ход. Посудите сами, они знают, что вы путешествуете не под своим настоящим именем. А объявление вашего настоящего имени только замутило бы воду. Вы могли бы обратиться к вашей учительнице английского языка из Дирфилда, которая под присягой заявила бы, что Бенни, которого она отлично знала, никогда не сделал бы такой вещи. Плюс к тому, у швейцарцев имеются результаты криминологической экспертизы после стрельбы, которые полностью обеляют вас - но все это зарегистрировано за Бенджамином Хартманом. А тем, кто ведет облаву, нужно, чтобы картина была как можно более простой.
Около города Круазийе они увидели вывеску мотеля и подъехали к современному приземистому бетонному зданию.
Бен давно называл про себя этот стиль "интернациональным уродством".
- Только на одну ночь, - сказал Бен, отсчитав несколько сотен франков.
- Документы? - поинтересовался стоявший с каменным лицом клерк.
- Они у нас в багаже, - извиняющимся тоном произнес Бен. - Я принесу их позже.
- Вы сказали, только на одну ночь?
- Ну да, - поддакнул Бен, смерив Анну с головы до ног театрально похотливым взглядом. - Мы приехали во Францию, чтобы провести медовый месяц.
Анна переступила через порог, прижалась к Бену и склонила голову ему на плечо.
- Это такая красивая страна, - сказала она клерку. - И такая мудрая. Я не в состоянии постичь ее.
- Медовый месяц, - повторил клерк и впервые улыбнулся.
- Если вы не возражаете, нам хотелось бы поскорее попасть в номер, подал голос Бен. - Мы ехали несколько часов подряд. Нам очень нужно отдохнуть. - Он выразительно подмигнул.
Клерк вручил ему ключ с прицепленной тяжелой прорезиненной гирькой.
- Прямо в конце коридора. Номер 125. Если вам что-нибудь понадобится позвоните.
Комната была скудно обставлена, пол покрывал унылый зеленый ковролин, испещренный множеством разноцветных пятен, а резкий запах освежителя воздуха не мог скрыть легкий, но безошибочно угадываемый дух плесени.
Закрыв за собой дверь, они сразу же высыпали на кровать содержимое пакета, который дал им Оскар, и свои недавние покупки. Анна раскрыла паспорт Европейского сообщества. Фотография была ее, но в нее были внесены при помощи компьютера кое-какие небольшие изменения. Анна несколько раз произнесла вслух свое новое имя, чтобы запомнить его и привыкнуть к незнакомому звучанию.
- Я все же не понимаю, чем это нам поможет, - сказал Бен.
- Как намекнул ваш Оскар, полицейские относят людей к различным категориям, даже не присматриваясь к ним по-настоящему. На профессиональном языке это называется профилированием. Если вы не кажетесь подозрительным, то вас беспрепятственно пропускают. - Анна взяла тюбик губной помады и, глядя в зеркало, принялась тщательно красить губы. Она несколько раз стирала помаду, пока не решила, что все сделано правильно.
К тому времени Бен уже ушел в ванную и принялся наносить на волосы густой пенистый краситель, выделявший резкий аммиачный запах. В инструкции было сказано, что следует подождать двадцать минут, а потом смыть краску. Там также предостерегли, что не следует красить брови, так как это грозит слепотой. Бен все же решил пойти на такой риск. При помощи кисточки он нанес вязкую жидкость на брови и застыл на месте, прижимая к векам скрученные бумажные салфетки, чтобы едкая краска не попала в глаза.
Ему показалось, что эти двадцать минут тянулись не менее двух часов. С трудом вытерпев положенное время, он встал под душ, сильно пустив воду, и открыл глаза лишь тогда, когда у него не осталось никаких сомнений, что вся перекись водорода смыта без остатка.
Выйдя из-под душа, он посмотрел на себя в зеркало и увидел вполне правдоподобного блондина.
- Поздоровайтесь с Дэвидом Пэйном, - обратился он к Анне.
Анна помотала головой.
- Слишком длинные волосы. - Она помахала электрической машинкой для стрижки, сверкавшей хромированным покрытием везде, кроме небольшой обтянутой пластиком части, за которую ее следовало держать. - Именно для этого нам и нужна эта игрушка.
Спустя десять минут его кудри оказались на полу, и он был готов надеть аккуратно сложенную форму армии США, которую подготовил для него Оскар Пейо. Превратившись в стриженого ежиком блондина, он сделался очень похожим на офицера, каким и являлся, если судить по знакам различия на зеленом форменном кителе. Он знал, что офицеры армии США обязаны носить знаки различия при воздушных перелетах. Это отнюдь не являлось самым незаметным способом путешествовать, но быть заметным так, как надо, могло оказаться самым верным средством сохранить жизнь.
- А сейчас лучше всего уносить отсюда ноги, - сказала Анна. - Чем быстрее мы уберемся из этой страны, тем меньше будет опасность. Время играет не на нас, а на них.
Взяв вещи, они прошли по коридору и вышли на стоянку автомобилей.
Дорожную сумку Анны они бросили на заднее сиденье синего "Рено". Туда же положили и пластиковый пакет, полученный от Оскара. Там лежала пустая бутылка краски для волос, остриженные волосы и прочий мусор, который они не хотели оставлять. В сложившемся положении любая, самая жалкая мелочь могла погубить их.
- Я бы сказала, что мы разыгрываем последние оставшиеся карты, заявила Анна, когда машина снова выехала на шоссе, ведущее на север. Штрассер был одним из основателей. Мы найдем его.
- При условии, что он еще жив.
- А есть ли хоть какие-нибудь намеки на это в досье, собранном Зонненфельдом?
- Я перечитывал его сегодня утром, - ответил Бен. - Если быть честным, то нет. А сам Зонненфельд думал, что Штрассер умер, возможно, даже несколько лет назад.
- То ли умер, то ли нет.
- Возможно, что и нет. Вы неисправимая оптимистка. Но почему вы думаете, что нас не сцапают в Буэнос-Айресе?
- Черт возьми, вы же сами говорили, что нацисты, пользующиеся всемирной дурной славой, открыто живут там уже десятки лет. От местной полиции нам следует меньше всего ожидать неприятностей.
- А как насчет Интерпола?
- Я о них подумала - они могли бы помочь нам отыскать Штрассера.
- Вы что, и впрямь спятили? Предлагаете прямиком впереться в логово льва! У них же обязательно есть ориентировка на разыскиваемых преступников, в которой проставлено ваше имя. Скажете, нет?
- Вы, судя по всему, ничего не знаете о том, какие порядки в учреждениях Интерпола. Никто не проверяет ваши документы. Вас считают тем, за кого вы себя выдаете. Я бы сказала, что иметь с ними дело, это не самая сложная операция. А у вас есть предложение получше?
- Зонненфельд сказал, что вдова Герхарда Ленца, вероятно, еще жива, задумчиво проговорил Бен. - Почему бы не допустить, что ей может быть что-то известно?
- Все возможно.
- Я постараюсь не забыть об этом, - сказал Бен. - Вы что, серьезно считаете, будто у нас есть шансы выбраться из этой страны неопознанными?
- Из этого аэропорта нет ни одного трансатлантического рейса. Но мы можем добраться до какой-нибудь из европейских столиц. Я предлагаю разделиться. Вполне вероятно, что они разыскивают мужчину и женщину, путешествующих вместе.
- Конечно, вы правы, - согласился он. - Я полечу через Мадрид, а вы отправляйтесь через Амстердам.
Они снова погрузились в молчание; на сей раз не столь напряженное и более приятельское. Бен несколько раз ловил себя на том, что его взгляд перескакивает с дороги на Анну. Несмотря на все то, что им пришлось сегодня перенести, она была потрясающе красива. Как-то раз их взгляды встретились. Анна постаралась скрыть смущение за немного кривой усмешкой.
- Извините. Я все время пытаюсь привыкнуть к вашему новому арийскому офицерскому облику, - сказала она.
Еще через несколько минут Анна извлекла из сумочки свой сотовый телефон и, резко нажимая на кнопки, набрала номер.
Голос Дэвида Деннина казался жестяным, неестественно четким, что служило безошибочным признаком цифровой шифрованной связи.
- Анна! - воскликнул он. - С вами все в порядке?
- Дэвид, послушайте. Вы должны помочь мне - вы единственный, кому я могу доверять.
- Я вас слушаю.
- Дэвид, мне нужно все, что вы сумеете раздобыть на Йозефа Штрассера. Он был чем-то вроде старшего и еще более жуткого братца доктора Менгеле.
- Я сделаю все, что смогу, - немного неуверенно, расстроенным тоном ответил Деннин. - Не сомневайтесь. А куда мне отправить материал?
- Бэ-А.
Он сразу понял, что речь шла о Буэнос-Айресе.
- Но ведь мне, конечно, не следует посылать файл в посольство, не так ли?
- Как насчет отделения "Америкен Экспресс"? - Анна назвала ему имя, на которое нужно будет отправить материалы.
- Правильно. Чем меньше высовываешься, тем лучше.
- Да, мне тоже об этом говорили. Насколько плохо обстоят дела?
- Великая страна, великие люди. Но у некоторых довольно хорошая память. Почаще оглядывайтесь, Анна, прошу вас. А я немедленно займусь вашей просьбой. - Этими словами Деннин закончил разговор.
Главное помещение службы безопасности и пограничного контроля аэропорта Лилль-Лескин представляло собой большую серую лишенную окон комнату с низкими потолками, оклеенными шумопоглощающей плиткой. Одну стену почти полностью занимал белый киноэкран. Цветные фотографии преступников, находящихся в международном розыске, висели под черно-белой надписью "DEFENSE DE FUMER" [курить запрещено (фр.)]. Девять сотрудников иммиграционной службы и пограничного контроля границы сидели на складных стульях из хромированных металлических трубок и бежевой пластмассы, а их босс Бруно Паньоль, директор службы безопасности, давал наставления новой смене. Среди заступавших на дежурство был Марк Сюлли, и он изо всех сил старался не показать, насколько ему все это надоело. Он не питал ни малейшей любви к своей работе, но в то же время нисколько не хотел потерять ее.
Только на прошлой неделе, напомнил своим подчиненным Паньоль, они арестовали семь молодых турчанок, прилетевших из Берлина с контрабандным грузом в животах. Их наняли для использования в качестве "мулов": они глотали презервативы, заполненные "белым китайским порошком". Обнаружение этих семи наркокурьерш было отчасти делом случая, но все же необходимо отметить Жана-Дэниела Ру (когда босс указал на Ру, тот привстал и поклонился, окинув товарищей по работе быстрым взглядом; он был польщен, но не хотел этого показать), который оказался достаточно внимательным для того, чтобы заметить первую из них. Поведение женщины показалось ему явно странным. Позже они узнали, что из одного плохо завязанного презерватива, находившегося в ее кишках, начало просачиваться содержимое. Фактически женщина получила чрезмерную дозу контрабандного наркотика. В больнице из ее кишечника извлекли пятнадцать шариков, завернутых в двойной слой латекса и перевязанных рыболовной леской. Каждый из этих шариков содержал несколько граммов чистого героина.
- А как их потом вынимают? - спросил один из офицеров.
- Выковыривают из задницы, - негромко, но внятно произнес Марк Сюлли, сидевший в заднем ряду.
Все остальные расхохотались.
Багроволицый директор службы безопасности аэропорта нахмурился. Он не видел в том, о чем рассказывал, ничего смешного.
- Курьерша чуть не умерла. Это отчаянные женщины. Они готовы на все. Сколько, по вашему мнению, ей заплатили? Всего лишь тысячу франков, жалкую тысячу франков, и за них она чуть не умерла. Теперь ей предстоит отбыть очень длительное тюремное заключение. Эти женщины все равно что ходячие чемоданы. Прятать наркотики в своем собственном дерьме! А наша работа - не допустить яд в страну. Вы что, хотите, чтобы ваши родные дети подсели на это? И чтобы какой-нибудь толстож..ый азиат на этом разбогател? Они думают, что могут спокойненько таскать свой груз у нас под носом. А вы, надеюсь, сумеете их проучить?
Марк Сюлли уже четыре года служил в police aux frontieres и отсидел сотни таких утренних пятиминуток. Каждый год лицо Паньоля становилось все багровее, а воротничок все туже сдавливал шею. Сюлли никогда не был тем человеком, о котором часто упоминали. Он и сам был о себе не слишком высокого мнения и нисколько не стыдился этого. Время от времени он принимался грызть ногти, но тут же одергивал себя. Босс однажды сказал ему, что он выглядит "неряхой", но когда Марк спросил его, в чем же это проявляется, тот только пожал плечами. В общем, никто и никогда не подумает поместить его на рекламный плакат в качестве идеального таможенника.
Марк знал, что он не нравится некоторым из его молодых коллег, тем, которые считали необходимым мыться с ног до головы каждый день, боясь, что от них будет пахнуть, как от нормального человека, а не как от ходячего куска ароматизированного мыла. Они щеголяли промытыми шампунем коротко остриженными волосами и мило улыбались симпатичным пассажиркам, как будто собирались назначить им свидание. Марк считал их дураками. Из этого ни в коем случае ничего не вышло бы. Предпосадочный осмотр был верным способом чего-нибудь нанюхаться, особенно в том случае, когда лезешь на дно чемодана какого-нибудь выходца из "третьего мира", но заманить таким образом кого-нибудь к себе домой просто невозможно.
- А теперь две новые ориентировки, поступившие из DCPAF. - Direction centrale de la police aux frontiere [Центральная дирекция пограничной полиции (фр.)] являлась национальным бюро, от которого они получали приказы. Паньоль пощелкал выключателями, и на экране появились фотографии, спроектированные прямо из компьютера. - Высший приоритет. Это американка. Мексиканского происхождения. Она профессионал. Если заметите ее, ведите себя с предельной осторожностью, будто имеете дело со скорпионом, понятно?
Понимающее хмыканье.
Сюлли, прищурившись, всмотрелся в изображение. Да, он не отказался бы дать ей пососать.
- Еще один, - продолжал директор службы безопасности. - Белый мужчина лет тридцати пяти. Вьющиеся каштановые волосы, зеленые или светло-карие глаза, рост приблизительно метр семьдесят пять. Возможно, что он серийный убийца. Скорее всего тоже американец. Очень опасен. Есть основания считать, что еще сегодня он находился в стране и что он попытается выбраться за границу. Мы раздадим фотографии на все ваши посты, но мне хотелось бы, чтобы вы как следует пригляделись к ним прямо сейчас. Если окажется, что они вылетели из Лилль-Лескина и что наши люди позволили им ускользнуть, то отвечать за это буду не только я. Всем понятно?
Все закивали, и Сюлли вместе с ними. Его раздражало, что Ру, этот краснощекий выскочка, так выехал благодаря случайной удаче с этой шлюхой из гастарбайтеров. Но кто знает? Может быть, сегодня наступит звездный час Сюлли. Он еще раз всмотрелся в фотографии.
Бен высадил Анну на остановке автобуса, привозившего пассажиров в аэропорт, а затем поставил синий "Рено" на долгосрочную автомобильную стоянку при аэропорте Лилль-Лескин. Они должны были войти в аэропорт порознь и вылететь различными рейсами.
Они договорились встретиться в Буэнос-Айресе часов через десять.
При условии, что не произойдет никаких накладок.
Анна посмотрела на светловолосого коротко стриженного американского армейского офицера и почувствовала уверен ность в том, что ему удастся остаться незамеченным. Но, несмотря на все слова, которыми она ободряла Бена, она вовсе не была уверена в том, что это удастся ей. Она не подстригла и не покрасила волосы. Конечно, она изменила прическу и подобрала себе другую одежду, но, как бы то ни было, ее маскировка была очень слабой и примитивной. Она ощущала где-то пониже желудка ледяной ком - это был страх, который сам поддерживал себя, так как Анна хорошо понимала, что ничто не выдаст ее так окончательно и бесповоротно, как проявление этого самого страха. Ей следовало сосредоточиться. Ее обычная повышенная внимательность к окружающему могла теперь погубить ее. Прежде чем войти в терминал, ей было необходимо полностью избавиться от страха и беспокойства. Она представила себе, будто идет по лугу, заросшему бермудской травкой и одуванчиками. Она вообразила, будто держит за руку кого-то сильного и надежного. Это мог быть кто угодно - ведь она отлично сознавала, что всего-навсего выполняет мысленное упражнение, - но человеком, которого она представляла себе, был Бен.
Сюлли пристально рассматривал пассажиров, проходивших через его пост, высматривая признаки излишней нервозности или чрезмерной сдержанности, а также тех, у кого было слишком много или слишком мало вещей, и, конечно же, клиентов, имевших сходство с фотографиями, полученными из DCPAF.
Его внимание привлек мужчина, стоявший третьим. Он был примерно такого же роста, что и подозреваемый, имел курчавые каштановые волосы и все время позвякивал мелочью в кармане - нечто вроде нервного тика. Судя по одежде, он был, несомненно, американцем. Возможно, у него имелись основания для нервозности.
Он дождался, пока человек предъявит билет и паспорт офицеру охраны авиалинии, а затем вышел вперед.
- Всего несколько вопросов, сэр, - сказал Сюлли, прожигая подозрительного пассажира взглядом.
- Да, конечно, - отозвался тот.
- Прошу вас пройти со мной. - Сюлли подвел пассажира к своему посту возле билетной стойки. - Итак, что привело вас во Францию?
- Медицинская конференция.
- Вы врач?
Вздох.
- Я торговый агент фармацевтической компании.