Вторая его странность – это сон. Спал же он всегда неукоснительно на левом боку. А на своем заду, на брюках, он огромной медной английской булавкой прикалывал записку. Мы, приходя домой, ее читали: «Разбудить во столько-то». Но с дедом тоже было порой трудно жить, особенно доставалось маме. Например, возвращается она с работы, спрашивает: «Дедуль, ты ел что-нибудь?» – «Да», – говорит он. «А что ты ел?» – «Как что? – отвечает. – Там, на кухне, стояла кастрюлька, я и похлебал немного». – «Господи, дедулька, милый! – кричит мама. – Что ж ты не спросил? Это же я мочалку поставила отмачивать!» Ну что тут скажешь? При всем при том дед свято верил во все, что пишут в газетах и говорят по радио…»
В 1952 году Якубович пошел в первый класс 350-й средней школы. Учился он средне, да и хорошим поведением не отличался (кличка в школе у него была Помидор). Зато в шестом классе увлекся художественной самодеятельностью: его первой и последней ролью был шут. Почему последней? Потому что в 8-м классе его из школы исключили, поскольку он умудрился прогулять целых три (!) месяца. Где же он пропадал все это время? Оказывается, он уехал в экспедицию в Сибирь. Причем все получилось совершенно случайно. Как-то он гулял по улице Качалова со своим другом Колькой Болотовым (он теперь артист МХАТа). Вдруг видят, на дверях одного из зданий висит объявление, что для работы в Восточной Сибири в экспедицию профессора А. Н. Вашкова требуются молодые люди. Поскольку посещать школу молодым людям жуть как надоело, а поездка в Сибирь сулила немыслимые приключения, ребята решили испытать судьбу и вошли в здание. Как ни странно, но их приняли всерьез и тут же направили в ЦНИИДИ – дезинфекционный институт. Там с ними побеседовал сам профессор Андрей Николаевич Вашков и дал окончательное «добро» на их зачисление в экспедицию. В тот же день им выдали по рюкзаку и приказали следующим утром прибыть на вокзал.
Как это ни удивительно, но когда Якубович сообщил своим родителям, что он уезжает в Сибирь, те встретили эту новость спокойно. Может быть, они думали, что сын шутит? Отец даже спросил: «Тебе десяти рублей на дорогу хватит?»
Рассказывает Л. Якубович: «Работа в тайге была такая. Я сидел в телогрейке и в трусах. В левой руке держал хронометр, в правой – карандаш. На пеньке у меня лежал блокнот. Я сидел и записывал: «12.10. Укус в правую ногу», «12.15. Укус в левую ногу» – и так далее. Дело в том, что ноги у меня были смазаны разными составами от москитов. Надо было исследовать, что из них эффективнее…
Но это не главное. Разговоры с Вашковым не забуду никогда! Вот уж эрудит, вот уж педагог! Он в свое время защищал кандидатскую диссертацию эпидемиолога на тему, как Александр Македонский проиграл войну из-за развития какой-то холеры. И ему за эту работу дали не кандидата наук, а сразу доктора, и не только по медицине, но и по истории! Во какой мужик…»
Так получилось, что экспедиция затянулась и вместо положенных трех месяцев продлилась почти полгода. Дело усугубил и пожар, который случился в один из дней в тайге, и экспедиция вообще оказалась отрезана от внешнего мира. Оголодавшие ученые вынуждены были вскрыть продуктовый склад, где из пищи были одни консервированные голубцы. Их ели в течение месяца, после чего у Якубовича случилось острое отравление. С тех пор он даже запаха тушеной капусты не выносит.
В Москву Якубович вернулся поздней осенью и, когда заявился в школу, узнал, что его отчислили за прогулы. Однако переживал он по этому поводу не шибко и пошел учиться в вечернюю, а заодно устроился работать на завод имени Туполева сначала токарем, а потом электромонтажником по грузоподъемным устройствам. В качестве наставника ему выделили некоего Федю, который неплохо знал свое дело, но имел одну слабость – пил сильно. В этом деле, по словам Якубовича, ему не было равных. Вот как это выглядело в натуре. Рано утром наставник и ученик встречались на проходной и шли к себе в бытовку, которая располагалась на четвертом этаже. При этом молодой Якубович поднимался наверх пешком, а Федя предпочитал это делать в лифте. Так вот, пока Якубович преодолевал несколько десятков ступенек и приходил в бытовку, его наставник уже успевал так набраться, что бревном валился на диванчик и спал до обеда.
Под стать Феде были и другие работяги, которые хорошо относились к 15-летнему Лене, но иногда позволяли себе над ним «поветеранить». Например, однажды они послали его чистить лифтовой приямок (это такая дыра глубиной в полметра ниже уровня первого этажа), а сами уехали наверх обедать и… забыли про него. Наверное, часа полтора Якубович орал благим матом, пытаясь привлечь к себе внимание, но все было тщетно. Ситуацию усугубляло то, что стоять в полный рост в приямке было невозможно, и Якубовичу пришлось все время заточения простоять на четвереньках. Поэтому, когда его все-таки нашли и освободили, он долго не мог разогнуть затекшую спину.
В другой раз товарищи по бригаде использовали его при краже дефицитного провода, который периодически похищался с завода. Обычно рабочие выносили его на себе, обмотав вокруг живота. Однако в тот период, о котором идет речь, руководство завода ужесточило пропускной режим и практически всех рабочих на «вертушке» при выходе обыскивали. И только самого молодого – Якубовича – эта участь миновала. Вот коллеги и решили воспользоваться этим обстоятельством. Короче, они уговорили парня обмотаться проводом и отправили к проходной. Но удача в тот день отвернулась от Якубовича. Увидев его растерянное лицо, вахтерша с испугом спросила:
– Парень, что с тобой?
– Плохо мне, – с трудом вымолвил Якубович. – Мне в эту… амбулаторию надо.
– Так куда же ты идешь, дурень? Амбулатория вон она, а не за проходной.
– Да?.. Значит, я там уже был… Меня теперь в больницу направили, – начал юлить Якубович.
Вахтерша не заподозрила никакого подвоха и пропустила воришку через «вертушку». А там его уже поджидали сообщники. После этого примерно с неделю тело Якубовича напоминало огромный болт с частой и аккуратной резьбой. И все же сегодня Якубович вспоминает о тех годах с восторгом. Вот его слова: «Я попал в рабочий класс. Настоящий, не беря в кавычки. Тот, что мы себе представляли по фильмам, по книжкам. Никто меня не тыкал носом, никто не кричал: «Идиот, что ты сделал?!» Отношение ко мне в бригаде не ограничивалось профессиональными рамками, они меня взяли в тиски и по жизни. Мне запрещалось курить, потому что сопляк совсем, 15 лет. Я очень этих ребят любил, я вообще обожаю людей, которые могут делать что-либо лучше, чем я. Всю жизнь искренне восхищаюсь: «Уй ты, а как вы это делаете?»
Окончив вечернюю школу, Якубович поступил в Институт электронного машиностроения и тут же записался в тамошний Театр студенческих миниатюр. Однажды труппу театра пригласили выступить в МИСИ имени Куйбышева (что на Разгуляе), и игра Якубовича очень понравилась «строителям». Ему предложили вместе сделать программу, а когда он согласился и программа имела успех, то и вовсе предложили перейти в МИСИ. Якубович с радостью принял это предложение, поскольку ничего не понимал ни в электронике, ни в радио и давно тяготился своим пребыванием в Элмаше. На втором курсе МИСИ (специальность – теплогазоснабжение и вентиляция) Якубович попал в КВН.
Рассказывает Л. Якубович: «Я однажды иду по лестнице, вижу – мне навстречу топает Андрюшка Меньшиков. Он мне говорит: «Мы тут собираем команду КВН. Хочешь с нами?» – «Да, – говорю, – конечно!..» И отдал КВН десять лет своей жизни – лучшие мои годы!.. Сколько человек вышло из КВН – вы подумайте! Всех не перечислишь: Мотя Левинсон, Слава Хоречко, Гена Хазанов, Хайт и Курляндский, Саша Савицкий и Юра Тимянский!.. И еще: Костя Данилин – теперь зам. министра, Вова Семаго – президент английского клуба на Таганке, Витя Шимарский – начальник огромной организации…
Мало кто знает, что те КВН, что показывались по «ящику», – это только часть КВН. А тогда, в мои годы, настоящие КВН начинались по окончании каждой встречи. Игроки из разных команд собирались в клубе МИСИ, разбивались на две команды – «русские» и «евреи». Кстати, во вторую принимали не только евреев, а всех по желанию. И желающих было очень много! Начиналась игра – боже, какие шутки, что за юмор, что за интеллект – высший класс! И судило нас то же жюри – Белла Сергеева, Марат Гюльбекян, Эльдар Пархомовский…
А однажды команда МИСИ приехала на очередную игру в Кишинев. Встретили нас прекрасно, а когда до начала передачи оставалось полчаса (в зале сидела публика, сцена была освещена), неожиданно к зрителям обратилась какая-то местная девушка. Она сказала: «Это несправедливо, что партер будет только за кишиневцев. Предлагаю быть честными. Правая сторона пусть болеет за наших, левая – за москвичей». И тогда вся левая сторона встала и ушла. То есть – вся! Ничего никто не мог понять. Так прошло минут десять. Вдруг служебный вход за сценой открылся и стали заходить эти самые ушедшие зрители. Каждый нес пластмассовую канистру. В ней плескалось молодое молдавское вино. Зрители с левой стороны партера заняли свои места, оставив за кулисами свой подарок… Мы еще не знали, что такое молодое молдавское вино. И каждый раз, уходя со сцены за кулисы, мы с ребятами принимали по стаканчику… Чем закончилась встреча, я не помню… Я подозреваю, что команда «хозяев» тоже занималась массовой дегустацией… Только Света Жильцова и Саша Масляков зло на нас косились: им-то пить не полагалось… Надо сказать, что левая сторона зала нас поддерживала жутко темпераментно. Думаю, что несколько канистр зрители взяли с собой на места… Мы тогда были просто счастливы!..»
Окончив институт, Якубович четыре года проработал инженером в конструкторском бюро на заводе имени Лихачева. Однако параллельно с основной работой он активно сотрудничал с телевидением – писал сценарии для таких популярных передач, как «А ну-ка, девушки!» и «А ну-ка, парни!», был автором эстрадных миниатюр (с одной из них победил на конкурсе и прославился на всю страну молодой артист Владимир Винокур), ездил с концертами вместе с ленинградской программой «Шоу-01». Это вскоре и решило его судьбу: в 1979 году он ушел с завода и стал профессиональным эстрадным автором. На этом деле он неплохо зарабатывал: за одну передачу им с Мариком Спиваком (его соавтор) платили до 150–200 рублей. На эти деньги они позволяли себе иногда шиковать. Например, однажды они пригласили своих невест поужинать в ресторан аэропорта Внуково. При этом выдумали красивую легенду: мол, будем ужинать в… салоне ремонтирующегося самолета. Невесты, естественно, совершенно обезумели от такой романтики и с удовольствием согласились. Однако, как выяснилось, самолет оказался настоящим, и женихи увезли своих невест в Тбилиси. Там они поужинали в одном из ресторанов и прилетели обратно. И хотя эта поездка лишила женихов всех средств и они потом целый месяц ели черный хлеб с селедкой и запивали газированной водой, однако этот день запомнили на всю жизнь.
Кстати, о личной жизни. В начале 70-х Якубович женился на солистке ансамбля «Горожанки». В 1973 году у них родился сын Артем.
В 80-е годы Якубович продолжал активно работать в жанре эстрадной драматургии – писал интермедии, сценарии для спектаклей, шоу-программ. Его соавторами долгое время были Виктор Биллевич и Владимир Николенко. Вместе с ними Якубович написал сценарий первого московского конкурса красоты, который проходил в 1988 году в Лужниках (на нем победила Маша Калинина). Этот конкурс Якубович вел вместе с прекрасной телеведущей Татьяной Веденеевой. Кстати, сегодня Якубович вспоминает о нем с любовью и ужасом вперемешку. Почему? А вы представьте себя на его месте: на отборочном туре проходило 300–400 девушек в день – и ему приходилось каждой говорить одну и ту же фразу: «Добрый вечер, здрасьте, будьте любезны, представьтесь, пожалуйста, как вас зовут?» Это дело едва не закончилось для него разводом. После очередного просмотра он приехал домой в час ночи, лег в постель, а жена возьми да спроси: «Ты где был?», на что Якубович машинально ответил: «Будьте любезны, представьтесь, пожалуйста, как вас зовут?»
Однако нет худа без добра: именно после этого конкурса судьба свела Якубовича со взглядовцами Владиславом Листьевым и Александром Любимовым. Они стали тесно общаться, в основном во внеслужебное время. Однако до поры до времени ни у кого из взглядовцев и мысли не возникало пригласить Якубовича работать на телевидение.
В 1989 году Якубович познакомился с очень интересным человеком – Арсением Игоревичем Лобановым, который считался одним из самых известных аукционистов в стране. В одну из встреч с ним Якубович набрался смелости, подошел к нему и сказал: «Я тоже хочу вести аукцион». Как ни странно, Лобанов воспринял это заявление с пониманием, сунул смельчаку в руки молоток и сказал: «Давай!» Так Якубович стал аукционистом. Через некоторое время они с Лобановым стали работать вместе и вели аукционы по очереди.
В середине 1991 года судьба Якубовича сделала крутой поворот – его пригласили работать на ТВ. Вот как вспоминает об этом он сам: «Влад Листьев с женой Альбиной приехали ко мне, сидели у меня на кухне, пили чай, вдруг Влад предложил мне забрать «Поле чудес». Я чуть со стула не упал: «Как? Почему?» Полгода сомневался, прежде чем дать согласие. Наконец решился. В первый же свой съемочный день я чуть умом не тронулся от страха и зажима! (Дебют Якубовича в «Поле чудес» состоялся 1 ноября 91-го.) И если бы не помощь и поддержка Влада Листьева…
Но после третьей по счету записи я твердо решил: «Все, ухожу обратно на эстраду и в свое писательство». Но уйти мне так и не дали. Прихожу я в студию на свою последнюю запись и нахожу там целый синклит: Разбаш, Любимов и Демидов. И вот, стоя за этим самым пресловутым табло, слышу, как они хором говорят зрителям обо мне. Это было похоже на какое-то представление к званию Героя: дескать, на небосклоне ТВ взошла невероятная, сияющая, новая звезда в моем лице, чему все телезрители страны должны быть страшно рады… После чего меня там встретили таким громом аплодисментов, какого до этого я еще не слыхивал. И я понял: надо оставаться. Так они меня купили этим навсегда. Тем не менее даже сейчас, имея уже какой-то опыт, я себя не чувствую профессионалом. И, кстати, за все эти годы я так и не видел ни одной своей передачи. Почему? Ну не люблю я на себя смотреть со стороны, это всегда момент сравнения…»
В те времена, когда Якубович только появился за игровым барабаном в «Поле чудес», большинство телезрителей были искренне убеждены, что эта смена ведущих ни к чему хорошему не приведет. Люди успели уже полюбить Влада Листьева и никого иного на его месте не представляли. Но случилось чудо. Уже через несколько месяцев после своего дебюта Якубович сумел перетянуть на свою сторону всех сомневающихся и не только не уронил рейтинг программы, более того – поднял его еще выше.
В 1994 году Якубович решил расширить свой творческий диапазон и впервые снялся в кино. Правда, роль ему досталась эпизодическая (милиционер), но сыграл он ее вполне отменно. Фильм назывался «Московские каникулы», режиссер Алла Сурикова. О том, каким образом он стал артистом, рассказывает сам Якубович: «Существует такое понятие – «товарищество». Однажды мне позвонил мой близкий товарищ Леня Ярмольник. И сказал, что Аллочка Сурикова, замечательный наш режиссер, давно ничего не снимала. Было бы неплохо, если бы мы все вместе снялись у нее. И мы пошли сниматься. Все, кто участвовал в этом фильме, работали бесплатно. Потому что товарищи, понимаете?..»
К 5-летнему юбилею «Поля чудес» Якубович пришел с твердым ощущением того, что ему уже крайне тесно в рамках одной передачи. Он стал вынашивать идею новой программы, которая показала бы зрителю совсем иного Якубовича – умного, серьезного. Так родилась идея программы «Колесо истории», которая с весны 96-го прописалась на канале РТР и просуществовала на нем в течение нескольких лет.
Примерно в то же время в гараже Якубовича появился новый автомобиль, который вполне соответствовал его имиджу самого популярного телеведущего в стране – джип «Чероки». До этого он ездил на старенькой «Волге» (ласково называл ее Машенька), «Жигулях». Однако стоило ему пересесть на навороченную «тачку», как тут же случилась беда – ее чуть не угнали. О том, что произошло, рассказывает сам хозяин: «Машину едва не угнали прямо от телестудии. Этот случай меня возмутил до глубины души. Я с восхищением отношусь к профессионалам и допускаю, что в нашем обществе есть профессиональные угонщики. Но в данном случае меня обидела их полная профнепригодность. Выломали дверной замок, ладно, но зачем сворачивать замок зажигания и рулевую колонку? Они даже не смогли снять замок коробки передач! Видимо, в жуткой ярости от своего неумения работать по-человечески угонщики на прощание порезали ножом сиденья. Вот этой бестолковости я не переношу!..»
Помимо вождения автомобиля, у Якубовича есть еще одна страсть – он любит спортивный самолет. Эта любовь проснулась в нем весной 97-го. Сам он так объяснил причину ее возникновения: «Банально, но я давно мечтал о небе. В полете заново рождаешься, появляются новые ощущения, например, чувство свободы, которого так не хватает на земле. В небе нет врагов, недоброжелателей. Конечно, бывает и страшно, как без этого? Находишься ведь в нескольких тысячах метров от земли, и разные мысли лезут в голову. А до этого я однажды успел побывать в экстремальной ситуации в небе. Надо было срочно перелететь в другой город, и я уговорил экипаж подбросить меня с друзьями. Чуть не разбились по дороге. В самый жуткий момент я соблюдал полное спокойствие. Тем более что паниковать было некогда – приходилось стоять в салоне и усаживать на место всполошившихся приятелей. В тот момент меня посетила мысль, что в самолет я больше ни ногой. Но прошло время, исчезло ощущение страха, и я вновь зажегся желанием подняться в небо – уже как пилот. Тем более я не первопроходец в своем увлечении. До меня облюбовали воздушные путешествия Александр Любимов, Юрий Николаев, Сергей Лисовский. Я стремлюсь от них не отставать…»
Однако вернемся на несколько лет назад.
Примерно в середине 1995 года Якубович развелся со своей женой Галиной (она не имела никакого отношения к искусству, работала старшим экскурсоводом на ВДНХ). Почему это произошло? По его же словам: «У меня взрывной характер и в некотором смысле тяжелый. Очень сильно психологически устаешь на работе. Срывы… Так случилось, что мы развелись с женой исключительно из-за меня. Выносить этот характер немыслимо и невозможно, тем более что она человек вне искусства. Мне пришлось просто встать и уйти…»