– Как, Мак-Клостоу, у вас хватает наглости вытаскивать меня из постели из-за этой гнусной рыжей чертовки? Да мне от одного взгляда на нее становится худо!
– Но, Господи ты Боже мой, а вдруг она и в самом деле помирает?
– Меня бы это очень удивило! И потом – туда ей и дорога!
– Элскот, вы убийца! Я напишу на вас рапорт! Я добьюсь, чтобы вас лишили права заниматься медицинской практикой, и, клянусь рогами дьявола, если вы сию же минуту сюда не приедете, я сам прибегу за вами с револьвером!
– Ладно, Мак-Клостоу, еду!!! Но молите Небо, чтобы вы не побеспокоили меня просто так!
Чтобы не слышать доносившегося из камеры кошмарного хрипа, сержант прибег к спасительной помощи виски. Как ему оправдаться за необоснованный арест, если, паче чаяния, пленница вдруг умрет? Мак-Клостоу казалось, что врач нарочно до бесконечности тянет время, хотя на самом деле Элскот появился меньше, чем через десять минут.
– Наконец-то! Долго же вы канителились!
Доктор отшатнулся.
– Черт возьми, Мак-Клостоу, вы, похоже, выдыхаете чистый спирт! Интересно, какое количество виски надо вылакать, чтобы от тебя исходили подобные испарения?
– Плюньте на это и скорее идите к больной!
Больная сидела на койке и, мурлыкая песенку, делала маникюр. От удивления у Арчибальда отвисла челюсть, а Элскот язвительно заметил:
– По-моему, для умирающей она выглядит очень недурно, а? Мисс Мак-Картри!
– Кого я вижу? Доктор Элскот! В такой поздний час? Или, может, этот маньяк арестовал и вас?
– Прошу вас, мисс Мак-Картри, скажите мне, что у вас болит?
– Болит? Да ничего! А почему это вдруг я должна была заболеть?
Сержант даже икнул от горя.
– Но, раз у вас ничего не болело, зачем вы так страшно кричали?
– Кричала? Я? Окститесь, Арчибальд! И ведь я вам уже советовала поменьше налегать на виски!
Элскот, поглядев на полицейского, сухо проговорил:
– Я тоже так думаю, Мак-Клостоу… А рапорт придется писать мне, и пусть меня сделают английский полисменом, если я не добьюсь, чтобы вас отсюда убрали!
Когда врач ушел, Арчибальд вернулся к камере и сквозь прутья решетки бросил Иможен ключи.
– Возьмите их, а то как бы мне не поддаться искушению удавить вас своими руками!
В полночь, после того как мисс Мак-Картри дважды безжалостно нарушала лихорадочный сон сержанта, тот предложил проводить ее домой. Иможен отказалась. В час ночи Мак-Клостоу стал умолять ее уйти. Она отвергла и эту просьбу. Больше всего несчастного полицейского поражал удивительно свежий вид мисс Мак-Картри, в то время как сам он валился с ног от усталости. Вот уж никогда не думал, что у рыжих такое несокрушимое здоровье! В два часа Арчибальду пришлось тушить в камере пожар, поскольку Иможен вздумалось погреться у костра. В три она опустошила все запасы виски Мак-Клостоу. В четыре Иможен пела «В горах мое сердце»[6], а полицейский уже не знал, действительно ли она в участке или все это – нескончаемый кошмар. В пять часов, сквозь какой-то странный туман Мак-Клостоу слушал, как мисс Мак-Картри рассказывает ему историю своей жизни, причем всякий раз, Стоило сержанту закрыть глаза, она испускала дикий вопль, и в конце концов у бедняги Арчибальда началась чудовищная мигрень. В шесть утра верный Сэмюель Тайлер, немало беспокоившийся о том, что могло произойти ночью в его отсутствие, прибежал в участок и нашел своего шефа в полной прострации. Арчибальд Мак-Клостоу лишь бормотал, как молитву:
– Уйдите, мисс, прошу вас, уйдите!… Уйдите, мисс, прошу вас, уйдите!…
Констеблю пришлось умыть шефа холодной водой, и только это немного привело его в чувство.
– Ну, сержант?
Тот посмотрел на него совершенно безумным взглядом.
– А ничего, Тайлер… просто я сейчас совершу убийство!
– Да что вы такое говорите, шеф?
– Тайлер, я совершу убийство, а потом наложу на себя руки.
– Ну-ну, я вижу, вам нехорошо…
– Я ждал вас, Тайлер, чтобы вы могли все засвидетельствовать в суде. Я должен убить Иможен Мак-Картри… Для нас двоих эта земля слишком мала!…
– Возьмите себя в руки, шеф! Где она?
– В камере, я полагаю…
– Дайте мне ключи.
– Они у мисс Мак-Картри.
Впервые в жизни констебль подумал, что, пожалуй, Мак-Клостоу и впрямь спятил. Тем не менее он отправился в камеру. Иможен с милой улыбкой открыла дверь и пожелала Тайлеру доброго утра. Но Сэмюель вовсе не собирался шутить.
– Что вы сделали с сержантом, мисс Иможен?
– Спросите лучше, что я с ним сделаю!
Вместе с констеблем она вернулась в кабинет Мак-Клостоу. При виде ее тот жалобно застонал и прикрыл голову руками.
– Вам не стыдно, мисс Иможен? – сурово спросил Сэмюель. – Посмотрите, до чего вы его довели!
– Сэмюель Тайлер, я хочу подать жалобу на сержанта Мак-Клостоу за немотивированный арест.
– Не понимаю, о каком аресте вы говорите, мисс. Ключи от камеры были у вас. Значит, вы могли уйти отсюда, когда заблагорассудится.
– Констебль Сэмюель Тайлер! Вы получили от сержанта приказ запереть меня в камеру? Ну, да или нет?
– Нет.
– О!
Слушая перепалку, в которой мисс Мак-Картри против обыкновения не могла взять верх, Арчибальд возвращался к жизни. А Иможен окончательно вышла из себя.
– Вы подлый обманщик, Тайлер! Как вы смеете утверждать, будто не слышали приказа, данного вам в «Черном Лебеде»?
– Точно так же, мисс, как не видел пощечины, которой вы вчера утром наградили сержанта. По-моему, это справедливо. Возвращайтесь домой, мисс Иможен, и хорошенько отдохните – сегодня в два часа вам придется выступать свидетелем на заседании следственного суда.
Едва Иможен исчезла из виду, Арчибальд обнял Тайлера за плечи.
– Я этого не забуду, Сэмюель… Спасибо. И вот что, сходите-ка возьмите нам две порции виски – надо ж встряхнуться со сна… Пусть запишут на мой счет.
И, когда констебль уже собрался уходить, Мак-Клостоу добавил:
– Но если вам захочется внести свою долю, я, естественно, возражать не стану.
В зал заседаний мэрии набилось столько народу, что Питер Конвей лишь с огромным трудом поддерживал относительную тишину. После показаний доктора Элскота и Джефферсона Мак-Пантиша, которому коронер, не удержавшись, злорадно заметил, что, похоже, в его гостинице слишком высокая смертность, выслушали констебля Тайлера и сержанта Мак-Клостоу. Последний так путался, запинался и мямлил, что все заподозрили, уж не пренебрегает ли полицейский элементарными правилами трезвости. Никто, конечно, не мог угадать, что Арчибальд еще не оправился после бессонной ночи. Когда наступила очередь Иможен, зал мгновенно разделился на два клана: хулителей и симпатизирующих. Мэр принадлежал к числу первых, коронер – последних. А потому Питер Конвей счел нужным сделать вступление:
– Я счастлив снова вас видеть, мисс Мак-Картри, и убежден, что, как это уже случалось в прошлом, вы окажете Правосудию огромные услуги.
– Благодарю вас, господин коронер.
– А я позволю себе заметить, господин коронер, – не выдержал мэр Гарри Лоуден, – что вы обязаны вести слушания совершенно беспристрастно!
Конвей разозлился.
– И что означает ваше замечание, мистер Лоуден?
– А то, что пока не вынесено заключение, вы не имеете права делать комплименты особе, чья роль в этом деле еще не ясна!
Послышались одобрительные хлопки, и коронер окончательно вышел из себя.
– Насколько я понимаю, Гарри Лоуден, вы сейчас пытаетесь оказать давление на присяжных? Или вы забыли, что за подобные выходки вас могут обвинить в злоупотреблении служебным положением?
Лоуден встал.
– Питер, возьмите свои слова обратно, или я расквашу вам физиономию!
– Еще того не легче! Угрозы коронеру? Уж не воображаете ли вы, будто меня можно купить, как вы покупаете голоса во время избирательной кампании, мистер Лоуден?
Лишь втроем удалось усмирить мэра, во что бы то ни стало жаждавшего поколотить коронера. Наконец, видя, что противника крепко держат за руки, Питер Конвей торжествующе подвел итог:
– Вы подаете нашим гражданам довольно жалкий пример самообладания, господин мэр! И наверняка заронили в их души некоторые сожаления!
Гарри Лоуден разразился отвратительной бранью, вызвав всеобщее осуждение и навеки утратив поддержку избирательниц. Что до преподобного Родрика Хекверсона, то он встал и громко заклеймил позорное поведение главы городской администрации. Потом, наконец, воцарилось спокойствие, и мисс Мак-Картри могла дать показания. Коронер рассыпался в благодарностях и без особого труда убедил присяжных вынести заключение, что убийство совершено одним или несколькими неизвестными.
ГЛАВА IV
Она смотрела на них. Они, так же пристально – на нее, и между этими взглядами, с одной стороны – неподвижными, холодными и застывшими, с другой – лихорадочно возбужденным устанавливалась некая мистическая связь. Иможен укрепляла волю к действию, созерцая фотографии своих покровителей. Сначала она обратилась к Брюсу:
ГЛАВА IV
Она смотрела на них. Они, так же пристально – на нее, и между этими взглядами, с одной стороны – неподвижными, холодными и застывшими, с другой – лихорадочно возбужденным устанавливалась некая мистическая связь. Иможен укрепляла волю к действию, созерцая фотографии своих покровителей. Сначала она обратилась к Брюсу:
– Роберт, в Каллендере убили англичанина. Я догадываюсь, что для вас тут нет особой беды – от вашей руки их пало гораздо больше, но этот был всего-навсего перепуганным стариком и он, можно сказать, просил у меня помощи и защиты. Имею ли я право отказать его тени в том, что не сумела дать при жизни? Мы ведь воийы, Роберт, во славу Шотландии, а не убийцы, правда? С вашей и Божьей помощью я надеюсь найти виновника и посрамить тупицу Арчибальда Мак-Клостоу!
Потом она повернулась к изображению отца.
– Папа, я знаю, что на моем месте вы поступили бы так же. На кон поставлена честь дома Мак-Картри. Вы видели, что творилось на заседании следственного суда? Не вмешайся Питер Конвей, Гарри Лоуден и его дружки сумели бы меня опозорить. Вы должны помочь мне разделаться с Лоуденом, Элизабет Мак-Грю и всеми, кто думает, как они. Если я поймаю истинного убийцу бедняги Мортона, им останется лишь склонить головы, правильно? Что до Арчибальда Мак-Клостоу, посмевшего целую ночь продержать меня в тюрьме, я бы вас очень попросила, насколько это сейчас в вашей власти, послать ему какую-нибудь болезнь. Нет, не слишком тяжелую, но пусть немного поваляется в постели. А со всем остальным я и сама справлюсь!
Иможен строго соблюдала старшинство, и потому лишь теперь заговорила с Дугласом Скиннером.
– Дуг, дорогой Дуг, здесь, на земле, вы больше не можете меня защитить, но я знаю, вы сделаете все возможное, чтобы уберечь меня от вражеских ловушек и козней. Это ваш долг перед той, что едва не стала вашей супругой и до гроба останется верна вашей памяти.
Иможен душило волнение, слезы застилали глаза, и, чтобы победить слабость, она отхлебнула немного виски. Ставя на стол пустую рюмку, шотландка услышала дребезжание звонка у садовой калитки. Она выглянула в окно. У ограды стоял незнакомый высокий мужчина. Неужели убийца Мортона уже выследил ее? Иможен немного подумала, надо ли открывать калитку, но прятаться от опасности было совсем не в ее характере. Поэтому мисс Мак-Картри лишь достала на всякий случай маленький револьвер, подаренный ей Скиннером вкупе с разрешением носить оружие. Открыв дверь, Иможен отскочила и прицелилась в незнакомца.
– Что вам угодно?
– О, только не драться, мисс… – Мужчина вежливо снял шляпу. – Мисс Иможен Мак-Картри?
– Это я.
Гость улыбнулся.
– Я бы и сам догадался, даже не будь у вас в руках этой игрушки… Кстати, я бы очень попросил вас направить ее в другую сторону, мисс… никто ведь не застрахован от несчастного случая, верно?
– Не раньше, чем я узнаю, кто вы такой!
– Старший инспектор Дугал Гастингс из СИД Глазго. Вы позволите мне достать из кармана удостоверение?
– Пожалуйста.
Убедившись, что перед ней и вправду полицейский, Иможен пригласила его в дом.
– Еще вроде бы рановато, инспектор, – начала мисс Мак-Картри, как только они устроились в маленькой гостиной, – и я не осмеливаюсь предложить вам виски…
– Осмельтесь-осмельтесь, мисс! Я, как-никак, шотландец!
Они выпили за встречу, потом, как полагается, за здоровье друг друга, и Гастингс наконец приступил к объяснениям.
– Две недели назад я приехал в Каллендер отдохнуть. Живу у миссис Джеффри. Полагаю, вы догадываетесь, что привело меня к вам, мисс Мак-Картри?
– Джон Мортон, надо думать.
– Совершенно верно… Сержант Мак-Клостоу…
– Ужасный кретин, если хотите знать!
Инспектор расхохотался.
– Я вижу, мисс Мак-Картри, те, кто рассказывал мне о вас, не соврали. А насчет сержанта… пока я не успел составить определенного мнения, но, судя по тому немногому, что я успел увидеть, не удивлюсь, если оно совпадет с вашим… Вам известно, что Мак-Клостоу всерьез уверен, будто это вы оглушили и повесили беднягу англичанина?
– А чего еще от него можно ожидать?
– Не стану скрывать, мисс, я позвонил в Лондон и навел о вас справки. Вам дали блестящую характеристику. Кроме того, я кое-что слышал о ваших здешних подвигах три года назад.
Польщенная Иможен залилась краской, а Гастингс не без удовольствия наблюдал за смущением этой неукротимой воительницы. Но мисс Мак-Картри не привыкла расслабляться надолго.
– Я только выполнила свой долг, инспектор, – твердо проговорила она.
– Вот именно, мисс, вот именно. Зная о вашем обостренном чувстве долга, я и решился просить у вас помощи.
– Я готова.
– Благодарю вас. Но сначала не расскажете ли вы мне все, что вам известно об этой истории?
Мисс Мак-Картри описала, как Мортон прибежал в полицейский участок, жалуясь, будто только что столкнулся с привидением, как она пыталась выяснить у него подробности в «Гордом Горце», и о смятении англичанина, и обещании закончить рассказ позже. Иможен не стала скрывать, что ей не терпелось дослушать объяснения Мортона. Именно поэтому она отправилась в «Черный Лебедь», но обнаружила там лишь мертвое тело. Инспектор Дугал Гастингс, получив разрешение курить, спокойно попыхивал трубкой, но не упускал ни единого слова.
– Значит, он встретил привидение… – задумчиво пробормотал полицейский, когда хозяйка дома умолкла.
Иможен послышалась в его голосе легкая насмешка, и она тут же встала на дыбы.
– Вы что, тоже не верите в привидения, инспектор?
– Верю, конечно… Я же сказал вам, что я шотландец, мисс… Но я не верю в призраков-убийц!
– То есть?
– Джона Мортона убил неизвестный, забравшийся в его комнату через балкон. Судя по первым сведениям, полученным нами из Манчестера, где жил Мортон, это был человек весьма заурядный. До последнего года он служил дворецким в «Свиснэйнс Мэнор». Управляющий отозвался о Мортоне, как об очень добросовестном работнике. По его словам, тот звезд с неба не хватал, но хорошо знал свое дело и трудился на совесть. Вот уже десять лет с началом туристского сезона Мортон уезжал в какой-нибудь курортный городок и нанимался метрдотелем в местную гостиницу. Никаких пороков, никаких явных слабостей. Кроме того, давно овдовел. Счет в банке вполне обычный. Вот и все. Очевидно, Мортон погиб случайно или, точнее, из-за неожиданной встречи с кем-то. Следовательно, мисс Мак-Картри, в первую очередь нам надо ответить на два вопроса: кого Джон Мортон встретил в Каллендере и почему этот человек настолько испугался, что счел необходимым его убить? Мортон не уточнил, мужчина это или женщина?
– Да, он явно говорил о мужчине.
– Я думаю, нашего незнакомца бесполезно искать среди жителей Каллендера, скорее, это какой-нибудь припозднившийся турист. Сержанту и констеблю поручено допросить всех посторонних, но я, по правде говоря, не питаю особых иллюзий насчет результатов.
– В таком случае, инспектор, что же вы собираетесь делать?
– У меня самого, мисс, нет ни малейшей надежды выйти на след, если вы не согласитесь помочь…
– Я?
– Мисс Мак-Картри, вы – единственная, с кем откровенничал Мортон.
– Но он же мне почти ничего не сказал!
– Никто, кроме вас, об этом не знает… Допустим, вы распространите по Каллендеру Слушок, будто Мортон назвал вам имя убийцы или хотя бы описал его внешний вид… Если англичанин и в самом деле погиб из-за неожиданной встречи с кем-то, этот тип не сможет не отреагировать…
– И что вы под этим подразумеваете, инспектор?
– Любому другому я бы поостерегся сказать правду, мисс, но вас, судя по тому, что мне довелось слышать, ничем не напугать… А потому признаюсь без обиняков: я думаю, убийца попытается заткнуть вам рот.
– Ну, это еще никому не удавалось! – с гордостью заявила Иможен.
– Боюсь, тут все дело в степени решимости и в способах, которые человек может пустить в ход, – спокойно, не напирая на зловещий смысл слов, отозвался полицейский.
Тем не менее до Иможен вдруг дошло, что он имеет в виду.
– Вы намекаете, что он попробует меня…
– Разве этого не требует сама логика, мисс?
– Послушайте, инспектор, я приехала в Каллендер отдыхать, а вовсе не покончить с собой, изображая добровольную приманку для загнанного в угол убийцы! Существование еще не опротивело мне до такой степени, мистер Гастингс!
Полицейский, вместо того чтобы спорить, поддержал решение Иможен.
– Я все прекрасно понимаю, мисс, и не в моей власти заставить вас принять столь опасное предложение… хотя я бы, конечно, постарался подстраховать вас, ни на минуту не упуская из виду с утра до вечера. Однако отрицать, что дело рискованное, – значило бы соврать. И женщины, разумеется, вовсе не созданы для подобных испытаний.