– И вы, ваше сиятельство, должны гарантировать обмен габинчийских денег на равновесные ваши или королевские.
– Зачем это?
– Чтобы торговцы не прятали габинчийское золото, ваше сиятельство. Если они решат, что габинчийское золото шерифы у них отнимут, могут и не принести. Собьют молотком чеканку и продадут металл ювелирам.
– Это ты прав. Это ты очень прав, – согласился граф. – Впиши обещание в приказ, чтобы не боялись. Что еще?
– Нужно отправить в Габинчи собственное посольство, ваше сиятельство. С извинениями и описанием обстоятельств трагедии. С перечислением наших потерь, чтобы понимали, что мы тоже старались.
– Согласен. – Граф вздохнул. – Только не пустят они наше посольство к себе в долину.
– Скорее всего, не пустят. Но нам, ваше сиятельство, главное показать, что мы все понимаем и ждем понимания от них. Возместить их казну не составит труда, вряд ли они везли более сотни-другой золотых талеров. А если их намерения были серьезными, то они, ваше сиятельство, от них не откажутся. А что до грабежа, то их на дороге не в первый раз обижают, торговля – дело рисковое.
– Верно говоришь, Картоз. Вот только мало наших уверений, нужно как-то охрану, что ли, пообещать крепкую, чтобы сотни две кирасир, да с разведкой…
– Полагаю, ваша светлость, что, если удастся повесить хотя бы парочку злодеев и привести этот случай в письменном извинении, в наших обстоятельствах это будет самое наилучшее.
– Правильно, нужно кого-то повесить. А повесим мы тех, кто пустит в оборот габинчийские деньги. Прямо сейчас пиши приказ, я поставлю подпись, и отрядим пятерых курьеров на доклад для населения. Хотя, что там пятерых! Пошлем двадцать человек, чтобы уже сегодня все торговцы знали!
– Но докладывать торговцам нужно тайно, ваше сиятельство, чтобы дело раньше слухов развивалось.
– Непременно тайно, – согласился граф. – И это тоже впиши в мой приказ.
14
Остановившись напротив лавки купца Битнера, Клаус позвенел в кармане монетами и, ухмыльнувшись, двинулся дальше – в сторону центра города, где лавки были побогаче, а товар – подороже. Теперь он мог себе это позволить.
По случаю начала новой, богатой жизни Клаус с утра натаскал воды побольше и часть использовал, чтобы помыться. Сегодня он собирался основательно потратиться на одежду, и ему хотелось, чтобы от него пахло не потом, а только мятным щелоком.
Мимо проходили простые горожане: истопники, зеленщики, трубочисты и горничные, но Клаус чувствовал себя важнее их и даже выше ростом.
Вот лавка купца Циммермана, в ней есть большое стекло, через которое видно разложенные на полке товары. Такое стекло в городе пока в новинку, и многие останавливаются посмотреть. А чтобы не лапали, к стеклу приставлен приказчик с суковатой палкой.
Клаус останавливаться не стал и двинулся дальше, ловя запахи из двух расположенных на этой улице харчевен. В одной баранину варили, в другой жарили бараньи ребрышки. Прежде Клаус старался побыстрее миновать такие заведения, чтобы не было соблазна, а теперь он, напротив, пошел медленнее, потягивая носом и нагуливая аппетит.
После покупки обновок он собирался отобедать по высшему разряду.
Насладившись наконец своим тайным преимуществом перед простыми горожанами, Клаус вошел в лавку, которая ему понравилась и показалась достойной для покупки новой одежды.
– Здравствуйте, молодой человек, – приветствовал его седой торговец, оценив посетителя наметанным глазом. С виду тот выглядел небогатым, однако торговец был немолод и опытен.
Человека с деньгами он определял сразу.
Взяв палку с медным крючком, хозяин сдвинул в сторону тяжелую занавеску, и перед Клаусом открылась другая часть помещения, с высокими зеркалами в старых бронзовых рамах и карусельными вешалками, на которых висели одежды из бархата и шелка, тонкой шерсти и вышитого альпазона. От мысли, что все это он может купить, у Клауса перехватило дыхание, однако он нашел в себе силы отказаться от такой роскоши.
– Нет, благодарю вас, я хочу купить то, в чем можно ходить по улице, а это… Это для королей.
Торговец улыбнулся и задвинул тяжелые шторы.
– Что ж, молодой человек, давайте подберем для вас не столь броские, но столь же достойные вещи.
И Клаус стал внимательно выбирать, выслушивая советы торговца, соглашаясь с ним или возражая. Он и не подозревал, что всего через две улицы в такой же лавке выбирал обновки его приятель Ригард, который тоже едва дотерпел до утра, чтобы разодеться, как купеческий сынок.
Наконец Клаус выбрал все, что хотел, пришла пора платить. С чувством гордости он вынул из кармана золотую монету и положил на прилавок перед торговцем.
– О, золото! – произнес тот и приветливо глянул на расплывшегося в улыбке Клауса. – Одну минутку, я соберу сдачу, что вам причитается, и сейчас же вернусь.
С этими словами торговец вышел в узкую дверь и, едва прикрыв ее, сразу переменился в лице. Оказавшись в конторке, он подошел к окну и внимательнее рассмотрел монету редкой чеканки.
Сомнений не оставалось, это было габинчийское золото.
– Лиггит! Ты должен немедленно бежать к городскому шерифу! – обратился торговец к молодому человеку, составлявшему расчетные бумаги.
– А что случилось, папаша?
– Это те самые монеты, понимаешь?!
– Да ну?
Лиггит поднялся и бросил перо, не заметив даже, что поставил на пергамент кляксу.
– И каков он из себя, этот вор? – Лиггит испуганно покосился на дверь конторки.
– Мальчишка совсем, чуть помоложе тебя! Вот что, Лиггит, отдашь полуталер шерифу и сейчас же попроси составить на него вексель, а если он откажет… – торговец на мгновение замешкался. – Нет, сделаем так! Я сам побегу к шерифу, а ты пойдешь к мальчишке, отдашь ему сдачу – один талер серебром и пять крейцеров, а потом вызовешься проводить до дома – закроешь лавку и пойдешь.
– А если он откажется?
– Тогда проследишь за ним. Понял?
– Понял.
– Бери сдачу и иди, а я мигом, к шерифу и обратно.
Торговец надел бархатную шапочку, подвязал пояс и поспешил к черному ходу, а Лиггит достал из шкатулки деньги и, собравшись с духом, вышел в лавку.
– Добрый день, ваша милость, – произнес он, и его голос дрогнул. – Пока папаша отошел по делам, я принес вам сдачу, вот, пожалуйста…
Клаус взял монеты и ссыпал в карман. У него было отличное настроение, и он не замечал странностей в поведении молодого лавочника.
– Давайте я заверну заказ и доставлю его к вашему дому.
– Нет, – покачал головой Клаус. – Я хочу одеться прямо сейчас. У вас это можно?
– Конечно, ваша милость, как пожелаете. Тогда давайте я доставлю к вашему дому старую одежду.
– Нет, лучше завяжите ее в узелок, и я возьму ее с собой, – сказал Клаус. Он не желал, чтобы торговец узнал, на какой грязной окраине он живет. Сегодня сын прачки был богачом, и ему не хотелось портить этот праздник.
Переодевшись за перегородкой, Клаус сам связал старую одежду в узел и, попрощавшись с молодым лавочником, вышел на улицу.
Новые сапоги из коровьей кожи слегка поскрипывали, но почти не жали. Штаны из серой шерстяной ткани были жарковаты для такой погоды, зато выглядели очень дорого. Рубашка из беленого холста была с отложным воротом и даже на пуговицах, а у куртки, шитой из тонкого катаного сукна, имелась подкладка и кожаные хлястики на рукавах, чтобы стягивать на запястьях, когда холодно.
Поигрывая узелком, Клаус зашел в ближайшую харчевню, заказал жареного мяса с пивом и с затаенной радостью наблюдал за тем, как сновали перед богатым клиентом хозяин и его слуги.
Пообедав на пять крейцеров – примерно столько они с матерью зарабатывали за неделю, Клаус вышел на улицу и улыбнулся яркому солнцу, теплой погоде и почтительно расступавшимся перед ним простым людям.
Не зная, чем еще заняться, Клаус отправился на торговую площадь, а в паре десятков шагов позади него семенил вдоль стен Лиггит. Он сильно робел, ему казалось, что клиент вдруг обернется, узнает его и закричит на всю улицу. А то и ножик достанет, не зря же лордовы слуги про него указ зачитывали.
Это он только с виду обычный мальчишка, а на самом деле – соглядатай разбойников.
Перебегая от угла к углу, Лиггит опрокинул корзину с углем и дважды наступил в канаву, но в конце концов сумел успокоиться и начал преследовать разбойничьего приспешника более умело.
Вскоре он сообразил, что его подопечный держит путь на торговую площадь, а это сулило Лиггиту долгую беготню по городу, пока гуляка не отправится домой. Однако чего не сделаешь ради хороших отношений с шерифом? Возможно, тот доложит о лавочнике Венцеле самому лорду и им сделают большой заказ.
Тем временем, не подозревая о том, что за ним следят, Клаус вышел на шумное торжище и двинулся вдоль рядов, вызывая приступ энтузиазма у охрипших зазывал, ведь они видели в нем состоятельного покупателя.
Он прошелся до самой стены ратуши, где топтались в загоне несколько лошадей, у него даже мелькнула мысль, что неплохо было бы купить лошадь и бочку к ней, чтобы возить с реки воду. Однако содержать лошадь было негде, а на сарай и корм ушли бы остатки денег.
Нет, лошадь с бочкой покупать было рано.
Повернув на следующий ряд, Клаус двинулся в другую сторону, с заинтересованным видом ощупывая ткани, седла, нитки и пробуя орехи, соленые огурцы и маринованный чеснок.
Пройдя таким образом еще один ряд, Клаус уже собирался нырнуть в следующий, как вдруг возле лавочки торговца бусами увидел Ядвигу – одну, без сопровождавших ее подружек.
На ней было синее платье с кружевами и коричневые остроносые сапожки на каблуках. Полюбовавшись девушкой издалека, Клаус вдруг подумал, что теперь может подойти к ней, не боясь насмешек. Прежде она всегда смеялась над его бедностью, а теперь-то он в полном порядке.
Клаус посмотрел на рукава своей новой куртки, на сапоги и новые штаны. Даже преуспевающие приказчики из дорогих лавок одевались куда скромнее. Нет, он определенно имел право подойти к Ядвиге, и нечего тут бояться. Ну, почти нечего…
Подойти к ней напрямую и сразу заговорить Клаус не посмел бы, будь у него хоть целый сундук золота, однако ему подумалось, что можно будто бы случайно столкнуться с ней. А потом сказать: «Ой, Ядвига, а я тебя даже не узнал!» Как-то так.
Свернув в следующий ряд, Клаус пробежал мимо рулонов войлока, беленых тканей, горок моченых яблок и копченых колбас, выскочил напротив хомутов с ремнями, затем обошел через ряды сушеных трав и остановился, глядя на Ядвигу уже с другой стороны.
Но и здесь она казалась ему столь же неприступной.
В конце концов Клаус на дрожащих ногах двинулся в ее направлении, то останавливаясь, то снова делая несколько несмелых шагов. Ядвига же, не замечая ничего вокруг, примеряла одни бусы за другими, а продававший их торговец держал перед ней зеркальце и расхваливал свой товар, который, по его словам, мог сделать Ядвигу «королевной всех королевен».
Не дойдя несколько шагов, Клаус остановился, любуясь девушкой, а когда она поднимала брови и чуть наклоняла голову, он невольно повторял ее движения, и если улыбалась, он улыбался тоже.
Ядвига сняла бусы и, бросив их обратно в шкатулку, неожиданно повернулась в сторону Клауса, даже не удивившись его появлению.
– Что кругами ходишь, прачкин сын? – спросила она с усмешкой, но совсем не тем тоном, каким обычно бросала свои обидные оскорбления.
– Я… – Клаус чувствовал, что его бросает то в жар, то в холод. – Я просто зашел… Купить…
– Приоделся, я вижу. Ограбил кого?
Ядвига оставила лоток с бусами, потеряв к ним интерес, и подошла к Клаусу.
– Я не украл, я… – Клаус чувствовал, что от волнения не может выражаться связно. – Ядвига, я жить без тебя не могу…
Сказав это, он едва не потерял сознание, ожидая услышать от Ядвиги бранные слова. Но она лишь пожала плечами и прошла мимо, а он пошел следом, точно приклеенный.
– Ты слышала, что я сказал?
– А мне какое дело, что ты там сказал?
– Ну… Давай поженимся!
– Поженимся?
Ядвига остановилась и, повернувшись, смерила Клауса презрительным взглядом.
– Ну да… – совсем растерявшись, буркнул он.
– Нищету плодить будем?
– Я… Я заработаю, я везучий, честное слово!
– Мне не везучий, мне богатый нужен, – проговорила девушка с какой-то обреченностью в голосе. И пошла дальше, но Клаус не отставал, задевая всех встречных узлом со старыми тряпками.
– А если я добуду золота, Ядвига? Если я добуду много золота?!
– Когда добудешь? – не поворачиваясь, спросила она.
– Через год! – выпалил он, готовый в этот момент пообещать даже луну.
Ядвига снова остановилась и, переложив корзинку на другую руку, поправила волосы, а потом в упор посмотрела на Клауса своими карими глазами. Так близко ее он никогда не видел.
– Я последнее лето догуливаю, Клаус. Осенью замуж выйду за купца из Рейделя. Он с моим отцом дело объединять будет. Так что оставь меня в покое – я разговариваю с тобой в первый и последний раз. А теперь уйди, видеть тебя больше не желаю.
Сказав это, Ядвига побежала прочь, Клаусу показалось, что она плачет.
Преследовать ее дальше он не стал, не чувствовал ни рук, ни ног и не видел ничего вокруг. Он стоял, словно столб, а мимо проходили люди, задевая его и ругаясь.
«Вот дурак-то какой, всем мешается…»
«Эй, господин хороший, кисти не купишь? Глухой, что ли?»
«Хоть бы подвинулся, мы же с поклажей!..»
Клаус не знал, сколько он простоял в таком состоянии, а очнувшись, побрел домой, совершенно забыв, что на нем новая одежда и несколько золотых в кармане.
15
Когда Лиггит наконец вернулся в лавку и вошел в конторку, там, кроме отца, его ожидал человек в потертой кирасе и в шлеме с гербом лорда Ортзейского.
– Ну что, выяснил, где злодей обитается? – спросил Венцель-старший. – Говори господину помощнику шерифа, он должен это узнать немедленно!
– Выяснил, – кивнул Лиггит. – Он вовсе не на улице живет, а возле поворота канавы, той, что до самой реки тянется. Он прачкин сын, и зовут его Клаус, так соседи сказали. А грязь там повсюду и вонь такая, что…
Венцель-старший сделал Лиггиту знак, чтобы тот замолчал, и в наступившей тишине помощник шерифа откашлялся и поднялся со скрипучего стула.
– Итак, властью, данной мне шерифом, а ему лордом, приказываю организовать здесь головное руководство.
Помощник шерифа указал пальцем на конторский стол, Венцель-старший кивнул, хотя не понял, что тот имел в виду.
– А теперь следует немедля послать к шерифу конного курьера.
– Почему конного? – поинтересовался Венцель-старший.
– Так прописано в руководстве службы шерифа. «Извещать посредством отсылания оного с секретным письмом…» А оный – это курьер.
– У нас нет курьера, ваша милость, – осторожно сообщил Венцель-старший.
– А что же у вас есть?
– Осел. Для мелких нужд. А когда на галере товару много приходит, так мы до порта ломового извозчика нанимаем.
– Та-а-ак, – протянул помощник шерифа и поправил сползавший на глаза шлем. – Тогда поступим следующим образом. Ты, младший, будешь оным, то есть курьером, а вместо лошади пусть будет осел.
– А куда мне ехать? – спросил Лиггит, чувствуя, что становится причастным к важному государственному делу.
– Скачи к шерифу – он ждет от нас вестей, а дальше по его усмотрению.
– Не мешкай, сынок! Отправляйся прямо сейчас! – сказал Венцель-старший, и Лиггит выбежал через черный ход в небольшой дворик, где между отхожим местом и стеной лавки находился маленький загон для осла.
Когда Лиггит ушел, Венцель-старший предложил помощнику шерифа пива.
– О, с удовольствием чего-нибудь выпью, а то эта беготня совсем доконала, – пожаловался помощник. Он снял шлем и, положив его на конторский стол, провел ладонью по вспотевшей лысине.
Торговец принес из кладовки пиво, сыр и сухую колбасу, затем убрал со стола бумаги и налил гостю большую кружку.
– Мечемся, мечемся, и так целых полдня, – сообщил помощник шерифа и начал пить пиво, делая большие глотки и жмурясь от удовольствия. Отпив половину, он поставил кружку и вытер усы.
– Это ведь второй раз с этими монетами-то. По первому разу шериф сам побежал, а как ты пришел, так уже и мне пришлось мчаться. Это, я тебе скажу, целая банда орудует.
– Душегубцы? – уточнил торговец, стоя рядом с помощником шерифа и не решаясь сесть.
– Не то слово! Охранников перебили, возниц и купцов – тоже. И на дороге побросали, как собак каких-нибудь.
– Неужели этот молодой человек тоже душегубец, ваша милость?
– Да кто ж его знает? Может, и душегубец, а может, и нет…
Помощник шерифа сделал еще пару глотков и, помолчав, добавил:
– Должно, в ночь засаду будем делать. Возможна опасная сеча.
Так, за беседой, они просидели часа полтора. Помощник шерифа выпил пиво в кувшине, и торговец принес ему еще, однако не успел гость приняться за следующую меру, как в двери черного хода лязгнул замок, а затем в лавку ввалились Лиггит, шериф и секретарь лорда – Картоз, немолодой человек в черной шляпе с полями и в черной накидке.
Помощник шерифа вскочил со стула и торопливо нахлобучил шлем.
– Где хозяин? – строго спросил шериф, от которого, как и от его помощника, уже сильно пахло пивом.
– Я здесь, – робко ответил Венцель-старший.
– Ага! Вот хозяин, господин секретарь! – громко произнес шериф и так хлопнул торговца по плечу, что тот ударился спиной о стену.
– Стало быть, именно вы владеете этим помещением? – уточнил секретарь, выходя из-за спины шерифа.
– Я, господин секретарь. Гилберт Венцель, торговец тряпошной продукцией и суконным товаром.
Хозяин лавки стоял навытяжку, хотя в солдатах никогда не служил. Он прожил в этом городе всю жизнь, смолоду занимался торговлей, но никогда в его лавку не приходил никто выше мэра города, а тут – секретарь самого лорда!