Буров криво, как обычно, ухмыльнулся:
– Ты мне-то баки не забивай? Нашел, наверное, в Садовом молодицу-разведенку, вот и ныряешь к ней! Угадал?
Полонин зарделся, словно его уличили в совершении постыдного проступка, но не признался, бросив:
– Да перестань ты, Жор, какая может быть разведенка? У меня семья!
Но Георгий не поверил:
– При чем здесь семья? Где жена, и где ты, здоровый мужик? Здесь ты свободен в своих действиях, и вряд ли ведешь аскетический образ жизни... Хотя зачем тебе какая-то разведенка, если под боком такая телочка, медицинская сестричка, обретается? А может, сразу нескольких баб, как арабский шейх, топчешь?
– Перестань, Георгий! С женщиной одной из поселка, признаюсь, ты угадал. Есть такая! Заведующая местной аптекой. Дама тоже замужем, но в душе очень одинока. Вот и сошлись как-то, но встречаемся редко, раз в неделю, когда муж ее, местный участковый инспектор, по делам службы в Переславль с ночевкой уезжает. Там у родителей он и ночует, ну а мы...
– Понятно, а как же сестричка? Она же всегда рядом, неужели не пользуешься случаем обслужить и ее?
Полонин вздохнул:
– Валя девушка серьезная, жениха своего ждет.
– А тот куда делся? – продолжал допрос Монстр.
– В армии служит.
– В армии? – искренне удивился Буров. – Так она еще мокрощелка? Сколько ей годков?
– Под тридцать, точнее не скажу. А жених – офицер-десантник, сейчас в Чечне.
Георгий задумался, произнеся:
– Это, конечно, в корне меняет дело. – И тут же, встряхнувшись, продолжил: – Ну, показывай, как обещал, свою клинику. Посмотрим, как защищены наши дети в местах массового отдыха.
Полонин предложил Георгию зайти в лазарет.
В приемном покое их встретила та, о ком товарищи только что говорили, помощница Евгения – Валя.
Красота девушки поразила Монстра, и тут же желание овладеть ею остро пронзило тело Бурова.
Медсестра же, не обратив особого внимания на гостя, поздоровалась и представилась:
– Здравствуйте! Меня зовут Валя!
– Доброе утро! Георгий, – представился в свою очередь Монстр.
Полонин добавил, указывая на Бурова:
– Это, Валя, мой студенческий приятель. Учились вместе и вот после стольких лет впервые встретились, хотя все время жили в одном городе.
Девушка осталась невозмутимой, сказав:
– Я рада за вас, Евгений Сергеевич, и за вас, Георгий.
Полонин спросил у помощницы:
– Ну, что у нас с Крыловым?
– Ничего особенного, подвернул ногу, я сделала все, что нужно, скоро будет бегать! Он шустрый у нас, второй раз уже за помощью обращается, а смена только началась, чувствую, доставит он нам еще хлопот!
Полонин резонно заметил:
– Для этого, Валя, мы здесь и находимся!
– Евгений Сергеевич, разрешите сходить в поселок?
Врач разрешил:
– Конечно... что за вопрос.
Девушка, сбросив белый халат и шапочку, переоделась в коротенькую юбку и легкую блузку, рассыпав по плечам свои светлые, золотистые волосы, вышла из лазарета.
Когда она проходила мимо мужчин, Георгий невольно проглотил слюну, вдруг обильно заполнившую его рот. Он посмотрел на Полонина, спросил:
– И ты, Евгений, не можешь обломать эту соску? Ты что, Женя? К черту ее жениха, гоняет по горам Чечни местных аборигенов, и флаг ему в руки, пусть воюет, коль дурак, а девочка эта голодна в плане секса. По глазам видно, так и ждет, когда ты наконец предложишь ей ночь! Бутылочка шампанского, свечи, прочие прибамбасы, места тут у вас предостаточно, небольшой разговор, и... вперед! А ты, как лопух, какую-то старуху раз в неделю имеешь и то в опасении, не вернется ли неожиданно ее муж? Нет, не тебя надо было посылать сюда, а меня, я уж как-нибудь, да раздвинул бы ноги этой недотроге, будь уверен! Кстати, поверь моему богатому опыту, что девочки, строящие из себя этакий эталон невинности, на самом деле оказываются самыми что ни на есть шлюхами. Диву потом даешься! Надо только подход к таким правильный найти. Или силой брать.
Полонин улыбнулся, проговорил:
– Ты, Жора, ни капли не изменился в отношении женщин, все такой же ловелас. Продолжаешь волочиться за каждой юбкой. Поэтому и семьей не обзавелся?
Георгий с сожалением и долей презрения посмотрел на институтского товарища, ответил:
– А на черта она мне, семья эта? Иметь рядом постоянно чем-то недовольную жену, писк детей? Терпеть их не могу! Другое дело – свобода! И за бабами, Женя, я не волочусь, они сами с радостью и совершенно добровольно ныряют ко мне в постель.
– Может, прекратим этот разговор? Посмотрим лазарет, оценишь профессиональным взглядом нашу ЦКБ...
Буров с неохотой согласился, все равно делать было нечего:
– Ну, пойдем глянем на твою санчасть.
Они обошли все помещения здания.
В комнате, смотрящей окнами на лагерь, временно жил сам Полонин, напротив – обиталище Валентины, окна ее комнаты выходили на овраг. Рядом с ее комнатой пустовало третье помещение, где должен был бы жить фельдшер, но тот на третью смену назначен не был. Высокое медицинское начальство пришло к выводу, что лагерю будет достаточно врача с медсестрой.
Все равно сложные заболевания или травмы лечились в местной больнице, там же принимал и стоматолог.
Комната фельдшера пустовала, но была оборудована и кроватью, и столиком со стульями, и шкафом, и даже стареньким телевизором. Окна закрыты стандартными больничными шторами. «Интересно, какой интерьер в комнате девочки, – подумал Монстр, – вот бы взглянуть, наверняка не такой, как здесь». Но проверить свое предположение у Георгия не было никакой возможности.
Полному обходу здания вдвоем помешал посыльный мальчишка, прибежавший сообщить Полонину, что врача срочно вызывает в столовую сам начальник смены.
– Это теперь надолго, Жора, – вздохнул Евгений, – дотошный мужик этот начальник, из бывших военных, привык, блин, в армии строить подчиненных, ту же практику и здесь пытается применить. Ты вот что, хочешь, побудь здесь, а то пройдись по лагерю или по лесу вокруг. Особенно красиво на спуске к реке. А я пошел. Не дождешься, не обижусь, видишь, как получилось, а этот отставник меня не менее чем часа на три задержит, но на день рождения жду непременно, ты понял, Жора?
– Понял! Но я на твоем месте послал бы этого начальника на хер, и все дела. Чем он может навредить тебе? Ничем! Сейчас не советские времена с их профсоюзами, парткомами и активом общественности.
Полонин проговорил:
– Не все так просто, как ты представляешь, но это отдельный разговор, тебе совершенно ненужный! Отдыхай, Жора, а я пошел. Черт бы побрал этого самодура, сдался я ему, и именно сегодня! Но ничего не поделаешь, служба! Пока, Жорик!
Георгий придержал Полонина:
– Подожди, Жень, а как же лазарет?
– Будешь уходить, просто захлопни дверь. Валя придет – откроет. Она надолго из лагеря не уходит!
– Да? – задумчиво спросил Георгий. – Что ж, это совсем неплохо...
– Ты о чем?
– О личном! Ну что встал? Беги, начальство заставлять ждать не рекомендуется!
Полонин ушел, Георгий, выйдя на улицу, закурил.
Ему не давала покоя мысль о медицинской сестре. Вот бы кого подмять под себя. Но для того, чтобы уломать недотрогу, нужно время, а следовательно, необходимо жить здесь, что было невозможно. Хотя проститутка Светка внешне ничем не хуже сестрички, но та – жертва с уже решенной им участью, а эта... эта... совсем другое дело.
Буров закрыл дверь лазарета, обошел здание. Остановился возле заболоченного оврага, посмотрел на тыльную сторону здания, подошел к крайнему окну одной из больничных палат, оно было открыто! Вернее, закрыто, но не заперто на задвижки. Георгий задумался. Затем посмотрел на овраг. Перед ним раскинулось почти круглое, заросшее высокой травой пространство диаметром метров в сорок. По кромке оврага и проходил забор лагеря. Но пройти к нему было можно, взяв немного правее. Там – поляна, правда, тоже заросшая, но уже кустарником. Но почва, судя по растительности, твердая!
Забор представлял собой препятствие разве что для детей начальных классов.
Для более взрослых людей перемахнуть через него не составляло никакого труда. За ограждением – пустырь, больше похожий на поселковую свалку, далее котельная, за ней густая полоса тополей, и уже за посадкой ряд небольших одноэтажных домов барачного типа.
Почти рядом, за забором, грунтовка. Это, наверное, та дорога, что отходит от стоянки перед пропускным пунктом в лагерь, где он оставил машину, и вела эта полевка, скорее всего, вокруг лагеря, к старице. Предположение позже можно будет проверить. Зачем? На это у Георгия ответа не было, но что-то внутри, может, чутье зверя, подсказывало, что подобное знание местности лишним не будет.
Он вышел к дороге, у которой стоял лазарет.
Прошел по лагерю, через тыльные ворота, где дежурный наряд отсутствовал, по деревянной лестнице спустился к берегу реки.
Вот пляж, участок реки, огороженный плавучей лентой, ограничивающий свободу купающихся детей.
Вот пляж, участок реки, огороженный плавучей лентой, ограничивающий свободу купающихся детей.
Как все это знакомо! В детстве Жора не раз отдыхал в пионерских лагерях. Не здесь, в других местах, но все они были похожи.
* * *Вдоль старицы также пролегала дорога. Та ли это грунтовка, что проходит вдоль забора, или другая? И куда она ведет?
Буров спустился к реке, искупался, освежился.
В лагерь поднимался лесом. Да, места здесь были красивы и, несмотря на близость достаточно большого поселка с железнодорожной станцией и лагеря отдыха, глухи. Деревья – в основном сосны. Тополя только в Садовом, грунт песчаный. Яму тут вырыть можно быстро.
Но почему он думает об этом? И опять на свой вопрос ответить Монстр не смог! Молчал и зверь, заставляющий его исследовать местность, ничего не объясняя. И мужчина следовал внутреннему приказу. Он тщательно осмотрел окрестности, не заметив одного, главного! А именно, что за ним внимательно и давно, с момента появления в лагере, следит морщинистый человек, одетый в лохмотья бомжа.
Его Монстр не заметил. А тот продолжал следить за Георгием, начав наблюдение от лазарета, где впервые увидел чужака в окне санчасти из своего картонно-травяного укрытия в осоке, на самом краю заросшего оврага.
Но о том, что находятся под контролем, ни Буров, ни зверь, живущий в нем, не догадывались.
Между тем Георгий, обойдя окрестности лагеря, направился к поселку, в слабой надежде встретить там Валю. Проводить ее, если получится, до лагеря и тем самым завести более тесное, хотя ни к чему пока не обязывающее знакомство.
Остальное, в этом он был уверен, непременно придет позже, и он найдет путь к ее телу.
Но девушку он так и не встретил.
Может, у нее тут родственники жили, и Валя зависла у них, тогда искать ее не было смысла, а может, пока он плескался в реке, красавица, сделав свои дела, вернулась в лагерь. Все могло быть. Он прошел к железнодорожной станции, аккуратно переписал расписание пригородных поездов. Если бы Георгия спросили, для чего ему это, он ответить также не смог бы. Переписал, и все! На всякий случай! От станции он вернулся в лагерь.
Лазарет был открыт. А в приемном покое сидела за своим столиком Валя!
Да, она успела вернуться до того, как ее отправился искать в поселок Буров.
Георгий присел напротив стола на кушетку, медсестра что-то писала. Он спросил:
– Евгений еще не возвращался?
– Нет еще! – сухо, как показалось Георгию, ответила девушка. – Если вы проголодались, я могу устроить вам обед.
– Нет, спасибо, я сыт этим воздухом, этой замечательной природой и... присутствием рядом такой необыкновенно красивой дамы. От всего этого у меня просто кружится голова.
Валя продолжала оставаться невозмутимой:
– Хотите прилечь? Можете занять комнату фельдшера и отдохнуть. Головокружение и пройдет!
– Но, к сожалению, не пройдут причины, особенно последняя из них, что вызвали это состояние.
– Что ж поделать, – без всяких эмоций ответила девушка.
Она разговаривала рассеянно, особо не вникая в то, что тот неприкрыто делал ей комплементы. Поэтому, наверное, и еще от зноя, который палил сегодня, она невольно раздвинула под столом ноги. И эти открытые, стройные ноги и обнажившиеся белые кружевные трусики, что невольно увидел Георгий, ударили ему в голову страстным желанием наброситься прямо здесь на эту красотку. Но он не мог сделать этого, как был не в силах и наблюдать в таком виде Валю.
Часто задышав, мужчина вышел на улицу.
Дрожащими руками еле прикурил сигарету, которая запрыгала в его губах. Что медсестра сделала с ним! Он теперь просто не мог не заиметь ее! Как не мог и находиться рядом! Только по одному его взгляду она поняла бы его истинные намерения, далекие от обычного знакомства и товарищеских отношений, которые поддерживал с медсестрой идиот Полонин. Тем более он не мог и сделать ей пошлое предложение. Ее непременный отказ повлек бы непоправимые последствия.
Надо уезжать отсюда. Остыть! Подготовить себя, тем более скоро им все равно придется встретиться на дне рождения Евгения, на котором не быть она не сможет! Вот тогда, после вина, можно будет попробовать, да что там попробовать, просто взять и трахнуть девицу! Даже применив силу, если она, сука, взбрыкнет. Зверь уже начал выказывать пока еще слабые позывы к насилию, которые совсем скоро перерастут в жесткие требования жертвы! Но к этому времени созреет проститутка Светка! Или все же притянет к себе медсестра?
Как бы то ни было, сейчас ему следовало ухать отсюда и созвониться со Светланой, сегодня она должна быть свободна от работы в «Лакомке», она и снимет его напряжение на время. Да, попробовать провести с проституткой время в условиях, когда она не зависит от фирмы, и в результате решить, как и где назначить еще одну, уже последнюю для путаны встречу! А эту недотрогу оставить на потом. Никуда она не денется от Монстра.
Он вернулся в приемный покой лишь для того, чтобы сказать:
– Валя, мне очень приятно было познакомиться с вами, увидеть своего товарища, вообще побывать здесь, но, как это ни прискорбно, дольше находиться в вашем райском уголке я не могу. Я должен быть в городе!
Георгий еще тешил себя надеждой, что эта явно голодная недотрога предложит ему остаться или хотя бы выразит сожалению по поводу его отъезда, но Валя ничего подобного не сделала, лишь спросила:
– Евгению Сергеевичу что-нибудь передать?
Это взбесило Георгия, но он сумел скрыть эмоции:
– Нет, Валюш. Скоро, надеюсь, вновь встретимся, на дне рождения нашего дорогого врача. Не обещаю, что буду непременно, но постараюсь!
И опять холод со стороны девушки.
Могла же, сука, хотя бы сказать, мол, приезжайте непременно, мы будем рады вам! Нет, уткнулась в свою тетрадь, только шире расставив ноги и проговорив:
– Тогда до свидания, Георгий!
– До встречи... Валюша!
Крайне раздраженный, Георгий вышел из лазарета.
Постоял, покурив возле урны, в надежде увидеть сокурсника, ничего подобного. Евгений не появился.
Буров выругался про себя и пошел к стоянке. От хорошего настроения, которое сопровождало его с утра, не осталось и следа.
За его уходом проследили глаза человека без возраста. Он отметил, что «семерка» гостя поехала не в город, по шоссе, а, выйдя на грунтовку, двинулась по ней мимо лагеря, спускаясь к старице.
* * *Бомж достал грязную тряпицу, в которую были завернуты инсулиновый, заправленный темной жидкостью, шприц и жгут. С этими принадлежностями наркомана он нырнул в свои заросли. А через час в его шалаш пришла очень полная женщина с усталым лицом. Она принесла с собой в судках обед, спросила у сморщенного человека без возраста:
– Как ты, Борис?
– Лучше всех! – недовольно ответил наркоман.
Женщина поняла его состояние:
– Опять укололся? – укоризненно спросила она.
Борис огрызнулся:
– Тебе до этого какое дело?
– Ох, господи, – тяжело вздохнула женщина, – ну за что ты наградил меня таким братцем? За какие такие грехи?
Бомж ответил агрессивно:
– А кто просил тебя заботиться обо мне? Я не инвалид, и сам могу себя прокормить. Если на кайф деньги есть, неужели, думаешь, твоей параши из столовой купить не смог бы?
– Ну так и иди в город! С глаз долой, неблагодарная скотина! Не тревожь душу! Не буду я знать о тебе ничего, мне и легче станет. Мне и мужу! Он еще не знает, что ты тут рядом пристанище устроил, а то разогнал бы в два счета!
Борис оскалился. Наркотик усилил его агрессивность.
– Разогнал бы, говоришь? А как насчет пики меж ребер, а? Ты не подумала, что запросто можешь остаться вдовой. Мне, Зойка, завалить твоего хорька, как два пальца... Помни это, ставь парашу на ящик и дергай в свою столовую. Не хера тут тебе рисоваться!
Полная, несимпатичная и несчастная женщина вновь как-то обреченно вздохнула, поставила прибор с пищей на ящик, служивший брату и столом, и стулом, и подголовником для сна, выложила хлеб, молча вышла из осоки, осмотрелась.
Судя по всему, никто ее прихода сюда и сегодня не заметил.
Обойдя лазарет, она пошла на место работы, про себя кляня и одновременно жалея брата. А виной такой жизни – наркота, будь она трижды проклята! Героин и в тюрьму Борьку привел, ну а после зоны вообще опустил ниже некуда! Хотя это было и грешно, и страшно, но Зоя искренне желала своему родному старшему брату, который когда-то, в далеком детстве, катал ее на санках по первому снегу, любил и всегда защищал сестру, скорой смерти!
Георгий же на машине по грунтовке спустился к пересечению с такой же полевой дорогой, идущей вдоль склона к реке. Недолго думая, он решил повернуть направо. И через пять минут грунтовка вывела его вверх на асфальт, дорожный указатель, стоявший на выезде, подсказывал, что отсюда можно попасть и в город, и к деревне Тарасовка, что раскинулась в глуши начинающейся Мещеры.
Мужчина развернул «семерку», вернулся по грунтовке туда, где вышел на нее при спуске от лагеря, поехал прямо. Дорога скоро пошла вверх и вывела Георгия к железнодорожной станции. Он через поселок вышел на трассу до Тарасовки, проехал туда, где ранее развернулся.