На полпути, возле моста через неширокую, обильно заросшую по берегам речку, остановился, включив аварийную сигнализацию. Вышел из салона, бросил пакет с уликами далеко в траву. Осмотрелся.
Кругом сплошная темень, и порывы ветра, пронизывающие насквозь. На дороге нет машин, безлюдье.
Он продолжил движение.
Пост ГИБДД прошел свободно.
Инспектор не обратил на него внимания, оживленно разговаривая со стоявшей рядом с ним явно пьяной дорожной плечевкой.
Машину оставил у дома, за трансформаторной будкой, поднялся в квартиру, где приступил к обычной процедуре утилизации одежды.
В три часа с четвертью, приняв душ, он уснул сном ребенка.
* * *Трофимыч, покинувший застолье, сделав обход лагеря, службой себя напрягать не стал, забившись в свою сторожку и свалившись на лавку. Водка взяла свое, сторож отрубился, едва коснулся головой свернутого старого бушлата.
Но спал он недолго.
Будучи хроническим алкоголиком, Трофимыч по утрам после бурного возлияния просыпался рано. И на этот раз рвотные позывы подняли его в пять часов.
Небезосновательно предполагая, что в лазарете должна была остаться водка, сторож поднялся и, тяжело вздыхая, поплелся к медицинскому пункту.
Как ни странно, но двери санчасти были закрыты изнутри.
Трофимыч обошел здание и зашел к нему со стороны оврага.
Толкнул окно одной из палат. Оно открылось. Кряхтя, сторож с трудом проник в помещение и пошел по коридору в жилой сектор медицинского персонала.
Двери комнат Полонина и Вали были закрыты, да и понятно: рано еще. И будить их не надо. Водка могла быть только там, где они накануне пили.
В предчувствии скорого облегчения Трофимыч толкнул дверь комнаты, сделал шаг вперед и... обмер, открыв непроизвольно рот при виде кровавого зрелища. Его тут же вырвало, и от желания похмелиться не осталось и следа. Он проговорил:
– Твою-то мать!
И рванулся из комнаты. В приемном покое остановился.
Черт! А ведь надо ментов вызывать и «Скорую помощь». Эх, врач, врач, что ж ты, вражина, спьяну наделал-то?
Трофимыч вернулся в комнату, сдерживая новые приступы рвоты, подошел к привязанной к столу медсестре. Потрогал тело. Оно было твердым и холодным. Сделав еще шаг, увидел под столом большую лужу крови. Нагнулся к голове медсестры и тут же отшатнулся к стене, где его вновь вывернуло, после того как он увидел резаную рану на шее Валентины.
– Господи... – только и прошептал он.
Сторож вновь метнулся было к выходу, забыв о враче, но тот в этот момент двинул ногой, о которую споткнулся Трофимыч, еле удержавшись при этом от падения.
Он подошел к столу, ударил по ноге голого врача.
Евгений что-то промычал в ответ.
– Женька, – крикнул сторож, – а ну вставай, мудак... Ты чего это, сучонок, с Валькой утворил?
Полонин поднялся, мутными красными глазами удивленно посмотрев на свое отчего-то совершенно голое и окровавленное тело, на руку, продолжавшую сжимать нож, который тут же бросил на пол, перевел взгляд на стол и едва устоял на ногах, рванувшись в сторону стены. Она и задержала его, заставив обернуться и вновь посмотреть на то, что лежало перед ним на столе. Перевел взгляд на сторожа, побледнев как смерть:
– Это... что... Трофимыч? Что... это?
Охранник попятился к двери, проговорив:
– Тебе виднее, врач!
– Ничего не понимаю! Валя... ох, господи... она же мертва? Мертва, Трофимыч... как же... это?.. Кто?..
Но сторож уже бежал на выход.
Открыв дверь, он кинулся к домику начальника лагеря...
Через двадцать минут прибыли наряд поселковой милиции и бригада неотложки.
* * *Ничего не понимающему врачу дали под стволами автоматов возможность одеться, сцепили руки сзади браслетами, вывели из лазарета, усадили в зарешеченный отсек милицейского «УАЗа», увезли в местное отделение. Капитан, начальник милиции в поселке, приказав ничего не трогать на месте преступления, отправил машину «Скорой помощи» обратно в больницу, соединился по рации с дежурным по поселку:
– Миша?
– Я, товарищ капитан!
– Немедленно сообщай в область о том, что в молодежном лагере отдыха совершено зверское убийство с изнасилованием медсестры. Убийца задержан. Пусть высылают следаков!
– Есть!
* * *В шесть утра Климову позвонил Савчук, сообщил, что в Садовом взяли маньяка.
– Да? Как взяли?
– На месте преступления. Врачом оказался! В лагере на время сезона работал. У него вчера день рождения был, он с медсестрой своей хорошо поддал. Сторож с ними в компании был, потом ушел. Ну, тут этот козел и сорвался. Завалил девку на стол, привязал к ножкам, ну и дальше, как и во всех предыдущих случаях. Насилие и убийство с особой жестокостью. Только на этот раз не рассчитал силенки, голову от водки потерял. Сам возле жертвы с ножом в руке и вырубился. Около пяти утра их тот же сторож и обнаружил!
Климову сообщение не понравилось:
– Сава, а тебе не кажется, что все это как-то уж очень просто? Маньяк, даже малейшего следа которого столько времени не удавалось обнаружить, и вдруг валит жертву чуть ли не на виду у всех и засыпает рядом с ней! Что же он нигде ранее не заснул возле своих жертв?
Савчук вздохнул:
– А такие дела, Клим, как правило, просто и заканчиваются! Маньяк со временем начинает мнить себя сверхчеловеком, считать себя умнее всех, утверждается в своей неуловимости и превосходстве над остальными людьми, в результате и попадается по-глупому! Да и водки он вчера выжрал чуть ли не смертельную дозу. А выпей меньше, глядишь, и успел бы за ночь замести следы. Короче, прокололся, что рано или поздно произошло бы в любом случае!
Но Климов своего мнения не изменил:
– И все же, Сава, не спеши радоваться. Вспомни, скольких невинных людей вместо истинных маньяков к стенке поставили? Ты сам разберись со всем! Следакам, им лишь бы дело закрыть! А возможный настоящий убийца радоваться будет и станет в сотни раз опаснее!
Савчук ответил:
– Вот так всегда! Тебе, Клим, лишь бы настроение испортить.
– А с чего оно у тебя, Леня, может быть хорошим? С того, что еще одну женщину какой-то ублюдок на тот свет отправил, перед этим заставив пережить страшные страдания? Мое мнение, если хочешь его знать, дело здесь нечисто, чую я какой-то подвох, Сава!
Катя, начавшая готовить мужу завтрак, спросила из кухни:
– Что там у Савчука произошло, Саша?
– Леня сообщил, что маньяка, который терроризировал город, с поличным взяли.
– Правда? Ну и слава богу! Давно пора было отловить этого нелюдя!
– Кто бы спорил, Катя, но маньяка истинного, а я что-то сомневаюсь, не знаю почему, но сомневаюсь, что милиция взяла того, кого следовало бы взять!
День в офисе прошел спокойно, посетителей не было.
Климов посмотрел на часы, закурил. Ему не давала покоя новость из поселка Садового. По времени предполагаемого убийцу уже должны были допросить.
Александр вызвал друга по сотовому телефону.
Голос подполковника отчего-то утратил прежний утренний оптимизм:
– Раскололи маньяка?
– Нет, твердит одно и то же, ничего не помнит после того, как девушка вышла в туалет, а он начал уборку в комнате. Потом провал в памяти! Очнулся, медсестра мертва, а он на полу в луже крови голый и с ножом в руках, которого у него никогда не было. Клянется, что убить Валентину не мог. Объяснить происшедшее не может. Вот и все его ответы на вопросы следователей. А вообще, он еще не в себе. Сейчас над ним психиатры колдуют. Что еще? Экспертиза нашла у него в крови убойную дозу спиртного, хотя сторож утверждает, что этот Полонин пил граммов по пятьдесят за раз. Этот же охранник говорит, что врач за все время, пока они знакомы, а это два с небольшим месяца, и выпил на дне рождения первый раз. А до этого даже к пиву был равнодушен. После психиатров вновь допрос. Проведу сам.
Климов спросил:
– Ты на месте преступления был?
– Был.
– И какие выводы сделал?
Савчук раздраженно попросил:
– Слушай, Клим, давай хотя бы на время закроем эту тему? Извини, но мне не до твоего любопытства. Как только чего путного добьемся, я тебе сообщу, лады?
Позвонил Савчук утром следующего дня.
– Привет, Клим! – Голос его звучал хмуро.
– Привет, – ответил Александр, – что, плохие вести?
– Хуже некуда! Полонин этой ночью покончил жизнь самоубийством.
Климов, никак не ожидавший такой развязки, спросил:
– И как же это ему удалось сделать в одиночной камере под особым наблюдением специальной охраны?
– Изобретательным оказался, мать его... Поздно вечером попросил у охранников карандаш с бумагой, сказал, заявление надо написать. Эти мудаки из СИЗО и повелись, пошли ему навстречу, объясняя, что, мол, думали, признанку маньяк накатает. Ну, Полонин и накатал. Сначала две записки матери и жене, что никого не убивал, ни в чем не виноват, объяснить произошедшее не может. И не может жить, не имея возможности оправдаться. А потом карандаш себе в горло и вогнал!
Климов задумался, проговорив спустя минуту:
– Да, дела! И что ты, Сава, обо всем этом думаешь?
– Ничего не думаю! Чего теперь думать? Прокурор настаивает на закрытии дела, признав убийцей Полонина. Петров сомневается, но и ему лишние хлопоты ни к чему...
– Все ясно, – проговорил Климов, – что ж, поздравляю! Только мне очень интересно будет взглянуть тебе в глаза, если преступления подобного рода вскоре продолжатся!
Савчук огрызнулся:
– Да иди ты, Клим, со своим карканьем! Думаешь, я не понимаю, что произойдет, если Полонина подставили, а маньяк остался на свободе? Но что делать-то? Кого искать? Только и остается, что ждать, как оно все сложится дальше! Но под маньяка, если принять версию, что мы взяли того, кого надо, может начать работать еще какой-нибудь псих! Таких случаев в практике было предостаточно!
– Э! Нет, Сава! Конечно, очередной псих, как ты говоришь, может объявиться и начать действовать под маньяка! Вот только точно скопировать почерк предшественника он не сможет! И ты, как опытный мент, и я, как бывший разведчик, об этом прекрасно знаем. Нет, Леня, если Полонин был на самом деле невиновен, то скоро мы узнаем об этом. Совсем скоро. Закрывать дело нельзя, попробуй убедить в этом генерала.
17. КЛИМОВ Неожиданный заказ
Около десяти часов в дверь офиса Климова постучали.
– Открыто, – крикнул Александр.
В кабинет вошла женщина лет пятидесяти в черной траурной одежде.
– Здравствуйте. Меня зовут Лидия Ивановна Полонина.
– Понятно! Ну а меня Александр Юрьевич Климов.
– Сейчас наша фамилия склоняется на все лады и всеми, кому не лень. Как же, Евгений, мой сын, – маньяк!
Женщина поднесла к глазам платок.
– Может, приготовить кофе или чаю?
– Спасибо, Александр Юрьевич, но я пришла не за этим!
Климов ответил:
– Это я уже понял, но, извините, почему вы пришли именно ко мне?
Лидия Ивановна ответила не раздумывая:
– Я слышала, что вы бывший офицер, прошедший Афганистан. Откуда я это узнала, не столь важно. Важно то, что и мой муж, отец покойного Евгения, был военным, летчиком, командиром вертолетной эскадрильи в том же Афганистане, будь он проклят!
Климов спросил:
– Ваш муж погиб там?
– Да! – Помолчав, объяснила: – Ему до возвращения в Союз оставалось менее недели, когда он в паре с другим вертолетом вылетел на боевое задание. Хотел проститься с этим чужим, но, видимо, ставшим для него родным небом. Их полет длился двадцать минут. Неожиданный обстрел с земли повредил ведомую машину, и подчиненным Виталия, так звали мужа, пришлось совершать вынужденную посадку. К подбитому вертолету сразу же устремились душманы. Муж мог улететь и вернуться домой живым... Но не таков был его характер, и он принял решение посадить свой вертолет, чтобы забрать ребят с подбитой машины! Но и его «вертушку» уже при подъеме враг вывел из строя! Четверым летчикам пришлось принимать свой последний бой на земле! Мне об этом рассказали офицеры, доставившие гроб с его останками. Позже в военкомате мне вручили орден Красного Знамени, его последнюю, посмертную награду.
Женщина вновь поднесла платок к глазам. Климов налил в стакан воды из графина, передал Полониной.
– Мы остались с сыном одни, а вот теперь одна осталась я!.. Скажите, вы интересовались подробностями того, что произошло в лагере «Лесок», и тем, что последовало далее?
Климов ответил:
– Да, интересовался! Но не настолько подробно, чтобы сделать какие-либо выводы!
– Но вы тоже, как и следственные органы, придерживаетесь мнения, что маньяк – мой покойный сын?
– Нет, у меня насчет этого несколько иное мнение, но что-либо утверждать я не могу, так как не имею необходимой информации, но сомневаюсь не только в том, что Евгений маньяк, но и в том, что он причастен к трагедии в лагере.
Женщина, взглянув на Климова, спросила:
– Вы серьезно думаете, что Женя не совершал преступления в Садовом?
– Скажу иначе, я думаю, что преступление вполне мог совершить другой человек, умело подставив вашего сына.
– Спасибо! Вы – первый, кто хотя бы сомневается в виновности Евгения. Поэтому-то я и пришла к вам! Со смертью сына оборвалась и моя жизнь. Я держусь только надеждой, что справедливость восторжествует и истинный убийца будет найден. Скоро оборвется и жизнь супруги Жени...
Климов удивился:
– Это еще почему? Что за страсти вы говорите, Лидия Ивановна?
Женщина вновь подняла платок к глазам:
– К сожалению, это не страсти, это горькая правда! Жена Евгения... смертельно больна, и жить ей осталось недолго. Таков приговор врачей! Я продала их квартиру, которая была оформлена на меня, и вот здесь, в конверте, 10 000 долларов. Эти деньги я готова передать вам, если вы поможете мне. А именно найдете истинного убийцу, тем самым пусть посмертно, но реабилитируете сына перед обществом. Если этой суммы будет недостаточно, я продам и свою квартиру, я продам все, чем владею, но нужные деньги достану. Лишь бы вы нашли этого маньяка!
Климов встал, обошел стол, сел напротив женщины, сказал:
– Лидия Ивановна, мне понятны ваши чувства, но не надо бросаться в крайности. И давайте сделаем так, я возьму пять тысяч, остальные деньги заберите. Указанной суммы, в получении которой я сейчас же дам вам расписку, вполне хватит для работы подобного рода.
Полонина взглянула на Александра:
– Значит ли это, что вы беретесь за дело?
Климов ответил:
– Да! – И, чуть помолчав, добавил: – Я принимаю заказ к исполнению, но обещать вам, что непременно отыщу убийцу, не могу. Потому как пока не имею никакой базы для начала следствия, а соответственно, и уверенности в том, что обязательно обезврежу настоящего маньяка. Но даю слово, что приложу все силы и опыт к тому, чтобы уничтожить эту мразь, прошу прощения за резкость! В этом можете не сомневаться!
Женщина поднялась:
– Я буду молить бога за вас! А деньги... все же возьмите их все, это моя просьба, они облегчат вам работу. И не возражайте! Для меня в этой жизни больше не осталось никаких ценностей!
– Ну, раз вы настаиваете... – пришлось Климову согласиться.
Он бросил пухлый конверт в ящик стола.
Климов проводил до выхода из здания эту скорбную женщину и, идя рядом с ней, почти физически ощутил прикосновение к себе холодного дыхания смерти. Такого с ним даже в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях на войне никогда не было, а тут...
Возвращаясь в офис, он подумал, что это было? Черт его знает! Но жизнь еще при жизни в этой женщине действительно погасла!
Он получил заказ, значит, надо связываться с Леонидом и начинать работу.
Климов набрал номер телефона Савчука:
– От меня только что вышла Лидия Ивановна Полонина.
– Жена врача из лагеря?
– Его мать!
Савчук вздохнул:
– И, естественно, она не допускает даже мысли, что ее сын был способен на убийство, и попросила найти настоящего убийцу, так?
– Ты догадлив!
– А ты наивен! Потому что наверняка принял заказ. Или я ошибаюсь?
– Да, я принял заказ и десять тысяч баксов.
– Но ты понимаешь, насколько мутное это дело? А если Полонин и был маньяком? Что тогда будешь отвечать женщине?
– Правду!
Савчук задумался, затем сказал:
– Что ж, работай, раз подвязался. Ко мне на данный момент какие вопросы будут?
– Неплохо бы было посмотреть копии протоколов, составленных следственной бригадой, с места преступления, показания сторожа и заключение экспертов в части схожести почерка действий убийцы в лагере и других местах.
Савчук задумался:
– Хорошо! Этот материал я тебе достану. Что дальше?
– А дальше, Сава, видно будет! Пока проанализирую документы.
– Так! Сейчас, у нас 11.20. Подъезжай к УВД часам к двум.
Посмотрев документы следаков, показания и заключение судебно-медицинской экспертизы, нужно будет ехать в «Лесок». Ночью. Примерно в то же время, когда убийца находился там одиннадцатого числа. Войти в обстановку, оценить ее. Представить, как могло произойти убийство. И решить, что самое главное, был ли там посторонний человек или все же Полонин является убийцей? Да, здесь, в офисе, можно строить лишь догадки и намечать планы, ответ же на вопрос, кто маньяк, находится где-то там, в молодежном лагере отдыха.
Так и сделаем. Перед бессонной ночью надо хотя бы часа три вздремнуть. Климов на своей «девятке» отправился домой. Катя находилась на работе, в доме царил бардак – шел ремонт квартиры. Александр принял душ, лег на софу и заставил себя уснуть, поставив таймер на 13.30.
В 14.00, оставив Кате записку о том, чтобы этой ночью она не ждала его, Климов вошел в здание УВД и поднялся в кабинет Савчука.
Тот подписывал какие-то бумаги, которые ему подкладывала секретарь-прапорщик.
Наконец Алевтина Александровна сложила документы в объемную папку и покинула кабинет.
Савчук поднялся, потянулся:
– Ух, такую-то мать! Сколько же бумаг разных ведется в управлении, с ума сойти!