«Надеюсь, для ее же блага, что она просто прочитала слишком много романов», – подумала Эмили, а Энид изумленно спросила:
– У вашего отца есть поместье? – Конечно, девушкам было любопытно узнать побольше о семье новой учительницы и причинах, побудивших ее принять это место, так же, как и ей хотелось познакомиться с ними.
– Было, но мой отец уже давно умер, – спокойно ответила Эмили. – А мой брат не смог поддерживать благосостояние поместья и продал его.
Вот так, чистая правда без лишних объяснений. Лучше она сама расскажет им о себе, чем позволит миссис Вильерс или мисс Брент придумывать о ней какие-нибудь сплетни.
– И вам пришлось стать учительницей, – послышался голос кого-то из учениц.
Эмили кивнула и направилась дальше по проходу, намереваясь хорошенько рассмотреть и другие рисунки, когда мисс Найт вдруг с досадой швырнула свой картон на пол.
– Что произошло, мисс Найт? Вы уронили рисунок? – Эмили спрятала в складках платья сжатые в кулаки руки и пошла к Филлис.
– Мне не нравится рисовать какую-то чепуху, и я терпеть не могу осень! – воскликнула мисс Найт.
Эмили запоздало вспомнила предупреждение Хелен о том, что мисс Сэмпсон и ее кузина враждуют с мисс Найт, и одобрение учительницы в адрес этих девушек Филлис восприняла как укол в свой адрес.
– Что ж, вы достаточно ясно высказали свое впечатление об этом времени года, чтобы была нужда в рисунке, – неожиданно легко согласилась преподавательница. – Ступайте и отдохните, пока ваши подруги закончат свои работы.
– Мне… уйти? – переспросила оторопевшая девушка.
– Я думаю, вам скучно здесь, мисс Найт, – мягко продолжила Эмили. – Все девушки заняты работой, а вы свою уже закончили. Поднимите картон и ступайте.
Резкость последних слов контрастировала с едва ли не нежностью первых, и Филлис залилась краской. Ее, признанную всеми, или почти всеми, предводительницу класса, выгоняют вон! Ну нет, этого она так не оставит – было написано на ее лице. Под внимательным взглядом мисс Барнс и девятнадцати учениц Филлис подхватила свой картон и бросилась к двери, но тут же опомнилась и вышла, не теряя достоинства, как это и подобает королеве.
– Возвращайтесь к вашим рисункам, девочки, – Эмили постаралась призвать учениц к порядку, и тут уж никто не осмелился ей возразить.
Остаток урока прошел в тишине, но Эмили прекрасно понимала, как хочется девушкам поскорее обсудить случившееся. Во время чаепития старший класс, должно быть, начнет жужжать, как целый рой пчел, возбужденных вмешательством злоумышленника в их маленький мирок.
Эмили посмотрела на другие рисунки мельком, отметила про себя несколько занятных образов и две или три действительно талантливых работы, и вернулась к своему столу. Ей мучительно хотелось узнать, что же рисовала на своем картоне Филлис Найт. Может быть, тогда она смогла бы лучше понять эту девушку? Пожалуй, это ей вряд ли когда-нибудь удастся, они с Филлис стали врагами, едва взглянув друг на друга. Неужели мисс Найт злится на нее из-за того, что она заняла место мистера Реддока? Неужели ревность мисс Брент была небеспочвенной? Тогда натура Филлис слишком испорченная, чтобы можно было надеяться на ее исправление. «Избалованные, взбалмошные девушки могут под влиянием разумных и терпеливых людей превратиться в милых леди, но порочный нрав в столь юном возрасте уже трудно исправить. Так считает Маргарет, и, кажется, мне придется с ней согласиться, – думала Эмили, ожидая конца урока. – А ведь я не сделала ей ничего дурного! Как же тогда назвать мисс Найт, если она поощряла ухаживания мистера Реддока, а потом с легким сердцем рассталась с ним, когда его изгнали из школы? Так ли он виновен?»
Этих размышлений хватило мисс Барнс как раз до конца урока, и вскоре она уже собирала рисунки и прощалась с девушками до завтрашнего утра, когда у них должен был состояться новый урок.
На сегодня занятий у нее больше не было, и Эмили решила отнести рисунки в свою комнату и внимательно рассмотреть их после чаепития. «Надо показать их Хелен, она наверняка скажет что-нибудь остроумное и точное о каждой девушке, а рисунки помогут мне лучше представить ее слова», – решила мисс Барнс и приветливо простилась с ученицами. Урок оказался тяжелым для нее, но все могло бы быть гораздо хуже.
Все и было хуже, как вскоре узнала Эмили, когда миссис Аллингем пригласила ее в свой кабинет после того, как все попьют чая.
6
– Итак, мисс Барнс, в первый же день вы вынудили меня провести с вами серьезную беседу, – невыразительным тоном начала директриса после того, как Эмили уселась напротив нее. – Кажется, не далее как вчера я предупреждала вас о том, какие чувствительные натуры у некоторых наших учениц и как много мы должны стараться, чтобы научить их быть благонравными и добродетельными. Строгость, конечно, необходима, но в разумных пределах. Ваше обращение с мисс Найт сегодня непозволительно.
В конце фразы она едва заметно повысила голос, и Эмили нервно стиснула руки. «Нельзя научить быть благонравной, девушка либо обладает этим качеством, либо нет», – хотелось сказать Эмили, но она побоялась. Вместо этого Эмили постаралась описать случившееся так, как оно было на самом деле. Похоже, до нее мисс Филлис Найт уже успела изложить директрисе свое ви́дение конфликта, и трудно было предположить, чьему мнению миссис Аллингем доверится – давно знакомой ей ученицы, пользующейся к тому же привилегиями, или молоденькой учительницы, прибывшей лишь накануне и тут же пытающейся искать справедливости? Эмили была слишком молода, чтобы посчитать ответ однозначным, а потому попыталась отстоять свою правоту.
– Мое обращение с мисс Найт отнюдь не было жестоким или предвзятым, миссис Аллингем, – стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, заговорила Эмили. – Все девочки могут подтвердить, что мисс Найт швырнула на пол свой рисунок и громко заявила, что не желает выполнять задание.
Миссис Аллингем нахмурилась при упоминании о девятнадцати возможных свидетельствах, ведь среди учениц также были те, к мнению которых она считала себя обязанной прислушиваться.
– Девочка, вероятно, очень устала. У мисс Найт хрупкое здоровье, вы могли и не знать об этом, но она часто пропускает занятия из-за болезни, а после этого становится чрезмерно чувствительной ко всему, что ей говорят. – Ласковая укоризна, неожиданно пробившаяся в интонациях миссис Аллингем, напугала Эмили еще больше, чем сухой бесстрастный тон.
– Именно так, миссис Аллингем! – с воодушевлением воскликнула Эмили, словно полностью соглашаясь со сказанным. – Я поняла, что мисс Найт не способна продолжать работать над рисунком, и предложила ей пойти отдохнуть.
Миссис Аллингем помедлила, на ее узком лице явственно обозначился более глубокий, чем до сих пор, интерес к мисс Барнс. Похоже, новая учительница оказалась весьма находчивой и решительной, несмотря на свой юный возраст. Такие склонности можно использовать во благо школы, а можно и во вред, смотря кто будет оказывать влияние на мнение и поступки мисс Барнс. Миссис Аллингем предпочитала сама направлять свое стадо, а потому вполне благосклонно кивнула.
– Что ж, я рада, что вы поняли девочку и понимаете меня. Вероятно, мисс Филлис Найт еще не вполне освоилась с вашей манерой говорить и усмотрела в ваших словах что-то обидное. Я надеюсь, на следующем уроке от этого недоразумения не останется и следа.
– О, можете быть уверены, миссис Аллингем, я не стану нагружать мисс Найт, да и других девочек, тяжелой работой, – совершенно искренне ответила Эмили, и ей было позволено покинуть кабинет директрисы.
В своей комнате Эмили присела у стола. Кажется, она повела себя неосмотрительно, когда противоречила миссис Аллингем. Что с ней будет, если директриса откажет ей от места? Рекомендаций она не получит, и найти новую работу ей вряд ли удастся. Не пойдет же она гувернанткой в одну из давно знакомых ей семей, к детям, со старшими братьями и сестрами которых она прежде встречалась на балах и обедах! Такого унижения ей не перенести!
Эмили недавно исполнился двадцать один год, и она еще не научилась плести интриги, но сейчас она понимала, что свойственная ей прямота и насмешливость – не лучшие качества для того, чтобы удержаться в школе.
– Я буду стараться, – сказала она себе. – Но если меня станут вынуждать поступать подло и низко, мне придется уйти. Отец бы не стал гордиться мной, и я не могу допустить, чтобы он осуждал меня, глядя с небес на свою дочь!
Успокоившись немного, Эмили спустилась в большую комнату, отведенную для вечерних занятий. В этой зале и в холле толпились почти все младшие ученицы, ведь им было запрещено проводить время в спальнях до тех пор, пока не наступит пора ложиться в постель. Группа старших учениц болтала возле одного из двух каминов, и Эмили догадалась, что эти девушки недостаточно богаты, чтобы занимать отдельные комнаты. Ни мисс Найт, ни кузин Сьюзен и Энид в общей зале не было. Скорее всего, они болтали и смеялись в своих спальнях, и наверняка темой для болтовни была новая учительница живописи.
Возле одного из находящихся в зале столов собралась группка девочек с пяльцами и шитьем. Миссис Фирман ласково говорила с ними, и Эмили согласилась с Хелен – ученицы любят эту хлопотливую женщину.
В другом углу залы за роялем сидели две ученицы лет тринадцати-четырнадцати и пытались играть в четыре руки. Получалось плохо, девочки смеялись, их подружки дразнили неумелых исполнительниц, а мисс Брент, медленно обходившая залу, то и дело бросала на проказниц неодобрительные взгляды.
Девочки читали, играли, беседовали, среди них были и учителя, предпочитавшие общество уединению своих комнат, и Эмили вдруг почувствовала тепло и уют этой почти домашней атмосферы.
Хелен в зале не было, и Эмили подошла к миссис Фирман. Она взяла с собой бумагу и карандаши, чтобы сделать набросок рисунка для вышивки. Улыбающаяся миссис Фирман велела одной из девочек пересесть и освободить место для мисс Барнс.
– Рада, что вы присоединились к нам, дорогая. Терпеть не могу сидеть одна, когда здесь так шумно и весело! – воскликнула миссис Фирман.
– И вам не мешает весь этот шум? – Эмили невольно обернулась в сторону мучительниц рояля.
– О, вовсе нет! Я его почти не замечаю, а вот если бы он прекратился вдруг, сразу подумала бы, что что-то случилось, что-то плохое, – тут же ответила миссис Фирман. – Я хочу, чтобы вы придумали узор для подушек, которые украсят диван викария, к его дню рождения мы с девочками обычно готовим какой-нибудь подарок.
– Я охотно помогу вам, миссис Фирман, если только вы скажете мне, что именно должно быть изображено на подушках – цветы, птицы или китайские узоры?
– Китайские узоры для нас еще, пожалуй, слишком сложны, – засмеялась миссис Фирман. – А вот райские птицы как нельзя лучше подойдут к обоям в гостиной викария, супруга преподобного, миссис Кольер, обожает птиц и отделала комнату обоями с нарисованными на них птицами, а еще купила попугая. Викарий терпеть его не может, но ему пришлось смириться.
Эмили рассмеялась вместе с миссис Фирман. В этой женщине было что-то материнское, и Эмили потянулась к ней так же, как и ученицы. Следующие полчаса она делала наброски, которые девочки тут же выхватывали из ее рук, передавали друг другу и наконец громкими восклицаниями привлекли к себе внимание мисс Брент.
Эмили вздрогнула, когда за ее плечом послышался низкий для женщины голос:
– Вы где-то видели подобные рисунки, мисс Барнс, или это импровизация?
Эмили выдохнула и постаралась ответить спокойным тоном:
– Полагаю, и то, и другое, мисс Брент.
– Что ж, весьма неплохо, особенно когда эти картинки будут раскрашены, – постановила мисс Брент и отошла от стола, чтобы вернуться к наблюдению за порядком.
– А мистер Реддок почти никогда не находил времени, чтобы немного помочь мне, – укоризненно заметила миссис Фирман, когда мисс Брент удалилась.
– Он не был любезным человеком? – Эмили очень хотелось побольше узнать о своем предшественнике, и она не могла удержаться от расспросов.
– Вовсе нет, дорогая мисс Барнс. Он, кажется, был даже слишком любезен. – Неприятное хихиканье за спиной снова заставило Эмили обернуться. На этот раз ее работой любовалась миссис Вильерс. Ее лицо можно было назвать красивым, портил его лишь чрезмерно вытянутый кончик носа, словно бы всегда устремленный туда, где можно поживиться занятной историей или узнать о новом скандале.
– Мистер Реддок – настоящий джентльмен, – решительно заявила вдруг добродушная миссис Фирман. – Благородный человек иногда попадает в неприятные ситуации именно из-за своего неумения вовремя осадить чрезмерно настойчивых молодых леди!
– Ну, тут я не могу с вами поспорить, – миссис Вильерс без приглашения уселась рядом с Эмили и бесцеремонно принялась рассматривать рисунки. – Прелестно, мисс Барнс, вы очень способны в рисовании. А как у вас дела с французским?
– Моя гувернантка много занималась со мной, и я достигла некоторых успехов, – скромно ответила Эмили. Несмотря на благожелательный отзыв Хелен, миссис Вильерс ей решительно не нравилась.
– Прекрасно! После Рождества, в первые дни нового года я хочу навестить родственников своего покойного мужа, – подвижное лицо миссис Вильерс приняло подобающее случаю постное выражение. – А в школе после отъезда мисс Леверли меня совершенно некому заменить! Вы ведь не откажете мне в этом маленьком одолжении, мисс Барнс?
– Конечно, нет, миссис Вильерс! Если директриса позволит и мои уроки не будут совпадать с вашими по времени, я охотно помогу вам, – Эмили твердо вознамерилась быть приветливой со всеми в школе, пока никто не задевает ее.
– Разумеется, миссис Аллингем не будет против! А если уроки совпадут, в этом нет ничего страшного! Ведь на ваших занятиях девочки работают руками, – защебетала довольная миссис Вильерс. – Вы можете беседовать с ними по-французски, пока они рисуют.
– Это и в самом деле хороший выход из затруднительного положения, – подхватила миссис Фирман. – А теперь, пожалуй, пора ужинать.
На ужин подали оставшееся от обеда жаркое. Мистер Хотчинс, сидевший рядом с Эмили, позабавил ее несколькими историческими анекдотами, которых, несомненно, знал огромное количество. Хелен о чем-то болтала с учителем географии, полным господином лет сорока с обрюзгшим лицом и неопрятными бакенбардами. Эмили не видела его днем и осведомилась о нем у мистера Хотчинса.
– Это мистер Уэмблтон, он живет неподалеку от школы в собственном домике и приходит только на время уроков, но иногда остается с нами на обед или ужин, если его жена уезжает в Брайтон погостить у друзей, – пояснил мистер Хотчинс.
– Он женился несколько лет назад на дочери нашего викария, – тут же вступила в разговор вездесущая миссис Вильерс. – Сделал удачную партию, как говорят. Мисс Кольер пробыла в девицах дольше, чем положено, и викарий был так счастлив, когда мистер Уэмблтон посватался к ней, что в качестве свадебного подарка купил для молодой четы дом.
Мистер Хотчинс только с легким укором покачал головой. Эмили догадалась, что он давно перестал обращать внимание на болтовню миссис Вильерс, и решила последовать его примеру.
– А когда обедает и ужинает мисс Брент? – спросила она, чтобы сменить тему беседы. – Весь день она наблюдает за ученицами, но ведь ей тоже нужно есть!
– Дежурный учитель завтракает раньше других, а обедает и ужинает во время, свободное от уроков. Иногда приходится целый день сидеть голодной, – пожаловалась миссис Вильерс, понизив голос, чтобы ее не услышала миссис Аллингем.
После ужина девочкам было позволено еще немного поиграть, после чего под предводительством мисс Брент они направились в свои спальни.
Уставшая за день Эмили была рада вернуться в свою комнату, где они с Хелен мило поболтали перед тем, как лечь в постель.
– Как видишь, ничего страшного с тобой сегодня не случилось, – жизнерадостно сказала мисс Эйвери. – Если не считать того, что ты заслужила порицание от директрисы.
– Ты уже знаешь об этом? – с легкой досадой переспросила Эмили.
– Конечно! Филлис сама рассказала мне перед ужином. По ее словам, ты дерзкая выскочка, которая не понимает, с кем надо вести себя уважительно. – Хелен все еще смеялась, когда Эмили осознала ее слова и очень удивилась.
– Тебя не было в общей зале перед ужином, значит, ты видела мисс Найт где-то в другом месте?
– Филлис так мила, что частенько приглашает меня выпить чая с ней и ее подругами, а я не так глупа, чтобы отклонять эти приглашения. Возможно, летом она даже позовет меня провести несколько дней в их поместье, как свою подругу, а не как учительницу, – с наивной гордостью сообщила Хелен, не замечавшая, кажется, изумления Эмили. – Представь только, как весело нам будет: балы, пикники, катания в колясках и на лодках!
– Разве учителям дозволено вступать в дружеские отношения с ученицами? – смогла лишь спросить Эмили. – Разве не из-за этого пострадал бедный мистер Реддок?
– Разумеется, миссис Аллингем не очень одобряет это, но к мисс Найт у нее особое отношение, да и ко мне она относится более снисходительно, чем к другим, – небрежно отмахнулась Хелен.
– По-моему, мисс Найт просто несносная избалованная девчонка! Не могу себе представить, что с ней можно подружиться, если только ты не склоняешься перед ее богатством, – Эмили чувствовала легкое разочарование новой подругой. Как Хелен могла быть такой… практичной?
– Ты или очень храбрая, или не очень умная девушка, – невозмутимо ответила мисс Эйвери. – Ссориться с мисс Найт означает навлечь на себя гнев директрисы. Конечно, Филлис – взбалмошная и эгоистичная особа, но ее связи могут быть нам полезны. Постарайся быть с ней поласковей, может, она простит тебя. Я постаралась объяснить ей и другим девушкам, что ты на самом деле очень милая, но тебе нужно добиться послушания учениц, чтобы хорошо выполнять свою работу. Они обещали держаться с тобой более дружелюбно и не срывать уроки.