– Люси, милая, к нам пришли, – мягко сказал лорд Сидни.
Они опустились на землю. Лорд Сидни отступил на шаг и отвесил поклон.
– Дорогие дамы, вы должны меня простить. При моей работе человек не всегда принадлежит себе.
Он проскочил мимо Ады и скрылся за пологом прежде, чем она успела что-либо спросить про Мальзельо. Ада повернулась к своей гувернантке.
– Все заняты подготовкой к Празднику Полной Луны, – пожаловалась она. – А я так хочу помочь Мэрилебон, но та не может выйти из шкафа. А еще Мальзельо что-то замышляет, я уверена, и…
Люси подошла и взяла Аду за руку. Ее собственная рука была холодна как лед.
– Я говорила о тебе с лордом Сидни. – Глаза ее сверкнули. – И о том, какая ты способная ученица.
На него произвели большое впечатление твои успехи в зонтичном фехтовании.
– Правда? – радостно сказала Ада.
– Ну конечно. Прости, мне пришлось отменить уроки. Я помогала лорду Сидни готовиться к Полнолунию…
Она бросила взгляд в зеркала, развешанные вдоль шатра.
– Знаешь, Ада, я уже триста лет не вижу собственного отражения… – сказала она. Как показалось Аде – с оттенком грусти.
– …Как-то давно мой портрет написал один молодой художник. Лорд Сидни очень мне его напоминает. Художник сказал тогда, что это его лучшая работа. Не знаю, что с ним сталось… Как бы мне хотелось сейчас на него взглянуть!
Ада заметила, что глаза Люси наполнились слезами.
– Лорд Сидни – такой славный, такой прекрасный человек… Ах, если бы все сложилось по-другому…
Гувернантка отвернулась.
– Прости, Ада, боюсь, сегодня я не смогу сосредоточиться на занятиях.
Люси подпрыгнула и взмыла в воздух, раскинув руки. Через мгновение, превратившись в летучую мышь, она, хлопая крыльями, уже подлетала к зеркальному шару, свисающему из небольшого купола в центре шатра. Облетев его раз, другой, третий, она проскользнула в одно из окошек купола и скрылась в ночи. «Даже Люси слишком рассеянна, чтобы проводить со мной время», – грустно подумала Ада.
Вдруг в животе у нее заурчало, и Ада осознала, что ничего не ела с самого завтрака. А ужин наверняка ждет ее в спальне. Вот бы это снова оказалось какое-нибудь творение Крестона Крутча!
После чего ей предстоит идти на собрание Чердачного клуба. И там им будет о чем поговорить.
Ада поймала свое отражение в одном из зеркал. Как все-таки печально, что Люси так расстраивает эта история с зеркалами.
Потом она снова улыбнулась сама себе. Ужин подождет; сначала надо еще кое-что сделать…
Глава девятая
Громкий и пронзительный паровой свисток – будто кто-то выдергивал по перышку из хвоста чайки – разнесся по всей округе. Ада, едва переступившая порог шатра, приросла к земле. Из-за нового ледника на нее двигался паровой трактор невиданных размеров: высокая черная труба, изрыгающая клубы дыма, паровой двигатель с круглым котлом и четыре огромных металлических колеса. За собою это чудище влекло четыре черных вагончика с задернутыми окнами и островерхими крышами.
Паротрактор вполз в ворота гостиного сада, еще раз издал резкое «ту-ту!» и замер перед входом в шпигель-шатер.
– Какая чудесная лунная ночь, – прошипел голос с водительского места. – А ты, верно, девочка Гот?
Обладатель этого голоса был лыс, бледнолиц, чрезвычайно лопоух, облачен во все черное и, как успела приметить Ада, отрастил ногти изрядной длины. Когда он спустился из кабины, за ним последовала такая же бледнолицая женщина и двое печальных детей.
– Мы – цирковое семейство Мрак-Стукеров, – представился водитель. – Я – Влад, а это, – он резко махнул рукой в сторону остальных, – моя жена Глад и наши дети, Млад и Блад.
Влад вытянул костлявый палец в сторону паротрактора.
– Трансильванский карнавал на паровом ходу, – пояснил он. И добавил безрадостно: – Это ярмарки краски. Разноцветные маски.
Ада проследила, куда указывал его кривой палец, и заметила, что на островерхой крыше каждого вагончика угловатыми буквами что-то написано.
– «Застенчивые кокосы», – принялась она читать. – «Козел Даррен, чудо памяти», «Цирк летучих мышей».
И на последнем вагончике:
– «Посторонним вход воспрещен».
– Мы здесь спим, – мрачно пояснил Влад.
Все четверо обменялись взглядами и снова посмотрели на Аду.
– Нет-нет, не надо ни о чем беспокоиться, – добавил Влад столь же невзрачно. – Нам не нужна никакая помощь. У нас все с собой. Мы всегда так. Не смеем задерживать. Увидишь лорда Бредни – передашь ему, что мы здесь.
Четверка Мрак-Стукеров грустно уставилась на Аду.
Ада не поняла, был ли это вопрос.
– Я с большим интересом жду вашего представления, – на всякий случай вежливо ответила она.
Затем вскочила на беговел и под неотступными взорами Мрак-Стукеров поехала прочь.
– Деревянные качели, – вздохнула Глад.
– Расписные карусели, – мрачно подтвердили Млад и Блад.
– Это ярмарки краски, – безрадостно повторил Влад.
Завернув за угол восточного крыла, Ада припустилась со всех ног, только гравий летел из-под колес «Малютки Тима». Обогнув западное крыло, она по брусчатке промчалась к беговельным гаражам. «Что за странные люди приглашены устраивать у нас карнавал», – думала она.
Но у гаражей останавливаться не стала, а проскочила и их, и стоящие за ними «расстроенные строения» с провалившимися крышами и подпертыми снаружи стенами, направляясь к старейшей части Грянул-Гром-Холла, заброшенному крылу[10].
Заброшенной эта старая часть здания называлась потому, что она действительно находилась за пределами той территории, куда можно было бросить взгляд. И по этой причине отчаянно нуждалась в ремонте, представляя собой запутанную вереницу давно забытых, обветшалых комнат, обсыпавшихся альковов, раскрошившихся будуаров.
Большинство комнат стояли пустыми, но некоторые из них были забиты остававшимся в небрежении хламом – тем сортом вещей, которые Ада просто обожала.
Она остановилась и прислонила «Малютку Тома» к стене. Потом открыла маленькую полукруглую дверь и вошла внутрь. В заросших паутиной и продуваемых всеми ветрами коридорах легко было заблудиться, но члены Чердачного клуба вели большую научно-исследовательскую работу.
О совершаемых здесь открытиях они, среди прочего, писали в своем информационном бюллетене «Каминная труба».
Ада точно знала, что ей надо и куда за этим идти. Она миновала несколько коридоров, повернула налево, потом направо, пока не дошла до знакомой двери. Открыла ее и вошла в длинную узкую комнату. Вдоль стен стояли свернутые в рулоны живописные холсты.
Ада сунула один рулон под мышку, вышла из комнаты и, не оглядываясь, помчалась вдоль затянутого паутиной коридора. Как только отец вернется из своего промо-тура, она расскажет ему о непрошеных гостях Мальзельо. А сейчас ей пора ужинать. Она выскочила из заброшенного крыла в парадный зал и через две ступеньки взлетела в свою спальню.
Там она прислонила холсты к каминной полке и скинула туфли. Ужин уже стоял на не-только-журнальном столике. Ада подняла крышку… и легонько вздохнула. На сей раз ее ждал фирменный сырвич миссис У’Бью (два ломтя хлеба с кусочком «Голубого громмера» между ними). А также стакан молока и щедрый ломоть «Запеченного Сканторпа».
Это был совсем не шедевр Крестона Крутча, но Ада съела все до последней крошки, включая леденцовую ручку зонтика, воткнутого в «Сканторп».
Она совсем уже собралась идти наверх на заседание Чердачного клуба, когда дверь стенного шкафа в ее гардеробной приоткрылась, и из нее показался кончик блестящего черного носа.
Ада оглянулась на дедушкины часы над каминной полкой. Почти девять. Заседание вот-вот начнется. Но горничная впервые высунула нос из своей каморки в Адином присутствии, и девочка не хотела ее разочаровывать.
– Смелее, выходи, – весело сказала Ада. – Садись рядом со мной на пятнистый диван, давай поболтаем.
Блестящий черный нос задрожал, и до Ады донесся короткий вздох.
– Здесь никого нет, кроме меня, – продолжала Ада. – Чего ты боишься?
Последовала долгая пауза. Ада уселась на диван и принялась внимательно изучать ногти. Краем глаза она следила, как Мэрилебон очень медленно выдвигается из стенного шкафа и крадется по турецкому ковру. В руках она держала красную бархатную накидку с отороченным мехом капюшоном. Ада уставилась на ноготь указательного пальца и ждала.
Миниатюрная медведица добралась наконец до дивана и робко опустилась на него.
Ада взглянула на Мэрилебон.
Ее горничная была облачена в фартук со множеством кармашков, из которых торчали иголки, нитки и мотки, а на носу у нее красовались большие очки.
Ада вскочила и схватила Мэрилебон за лапу.
– Тебе не о чем беспокоиться. То, что случилось с моей мамой, было ужасно. И ты так хорошо обо мне заботилась!
Ада почувствовала, как мохнатая лапа сжимает ее руку.
– Но, – продолжала она, поворачиваясь и глядя прямо в испуганные глаза Мэрилебон, – теперь, когда мы с отцом так сблизились и у меня появились друзья в Чердачном клубе, ты смело можешь уехать. И найти свое счастье в Боливии.
Мэрилебон подалась вперед и обернула красную накидку вокруг Адиных плеч. Затем протопала обратно к гардеробу и проскользнула внутрь.
Глава десятая
Ада помчалась – сначала по ступенькам главной лестницы до самого верха, потом по коридору мансарды, вдоль которого на длину всего восточного крыла тянулась вереница закрытых дверей. Из-за них до Ады доносился низкий рокочущий храп кухарок.
Девочка совсем потеряла счет времени. Ужин, беседа с горничной, примерка маминой накидки… Но больше всего времени, конечно, она потратила на то, чтобы как следует разглядеть в зеркале себя в этой накидке.
Красное одеяние почти доходило до пола, колыхаясь вокруг Адиных щиколоток. Отороченный мехом капюшон оказался необыкновенно мягким и теплым. Накинув его, Ада глянула в зеркало – и отражение показалось ей чрезвычайно таинственным. Но лучше всего в накидке была ее этикетка:
Добравшись до конца коридора, Ада свернула за угол в темный проход, где к стене крепилась стальная лестница. Распахнув свою накидку, Ада мигом забралась по ней и, открыв люк в украшенном лепниной потолке, забралась в просторное чердачное помещение.
– Прощу прощения! – закричала она. – Сильно я опоздала?
Ада замерла на пыльных досках и пригляделась. Чердак был пуст. В центре его одиноко стоял стол, сколоченный из фруктовых ящиков, окруженный шестью выполнявшими роль стульев угольными мешками, набитыми фасолью.
Дорогая Ада, мы монтируем шпигель-шатер. Ты знаешь, что по-немецки Spiegel значит «зеркало»?
С уважением,
Артур + К.Дорогая Ада, извини, что мы тебя не дождались, но Праздник Полной Луны уже завтра, и мы все ОЧЕНЬ заняты. Я помогаю г-ну Теркеру с лотереей!
С любовью, твоя ЭмилиДорогая Ада, на кухне очень-очень много дел!
Уильям Кейк сказал, что моя сахарная обсыпка для “Иерусалима” просто суперская!
Руби чмокиДорогая Ада, я делаю уроки по вычислительной математике.
Увидимся за завтраком.
Уильям Брюквидж, эсквайрАда подошла поближе к столу. На нем лежал экземпляр «Каминной трубы», рядом с ним – деревянная ложка, а на каждом мешке – записка…
В материнской накидке Аду распирало от счастья. Теперь она снова с грустью ощутила себя одинокой. Ей так хотелось поведать Чердачному клубу о странных артистах, приглашенных Мальзельо в Грянул-Гром-Холл, и посоветоваться о том, как помочь Мэрилебон. Но их тоже поглотил Праздник Полной Луны.
Что ж, по крайней мере, завтра на этом самом празднике она сможет поговорить с отцом. Лорд Гот как раз должен вернуться из своего промо-тура. Хоть на этом празднике он откровенно скучал, особенно во время номера с подушками, он знал, что добрые поселяне очень ждут его появления, и не хотел их разочаровывать. Ада плюхнулась на мешок с фасолью и машинально взяла в руки «Каминную трубу».
Девочка сама редактировала это издание. Она собирала воедино все интересные факты, которые удавалось раскопать членам клуба, а Эмили их иллюстрировала. Затем Ада отсылала их с громнетской почтовой каретой[11] в лондонскую типографию. Отпечатанные экземпляры рассовывались под дверь каждой служанки, а остаток тиража выкладывался на концертную эстраду, для любопытствую щих громнетцев. Некоторые из них собирали полную коллекцию номеров.
Ада и другие члены клуба часто слышали недоуменные толки о том, откуда же берется этот загадочный журнал, но никогда не признавались, что это их рук дело. Потому что, как твердо заявляла Эмили Брюквидж, «первое правило Чердачного клуба – никому не говорить о Чердачном клубе».
Ада положила газету и совсем было собралась спускаться, как вдруг увидела белого голубя, влетевшего сквозь слуховое окошко. Покружив под стропилами, он сел на фруктовый ящик. Ада отвязала от его лапки записку и прочитала:
Так не все о ней забыли!
Ада промчалась по коридору мансарды и, вспрыгнув на перила лестницы, покатилась вниз, мимо фресок охотников, подглядывающих за богинями, и юношей, заглядывающихся на собственное отражение в водной глади. Потом развернулась и покатила по третьему этажу, мимо размытых пейзажей. На следующем вираже, между третьим и вторым этажами, ее поджидала Фламандская школа – кухонные столы, заставленные снедью и посудой. Еще один поворот – и Ада съехала к парадному залу под пристальными взорами предыдущих лордов Готов, глядящих на нее с портретов, в количестве пяти штук. Ада спрыгнула на мраморный пол и понеслась мимо статуй к выходу.
К шпигель-шатру она добежала почти бездыханной. Толкнула двустворчатые двери, заглянула внутрь… и не обнаружила никаких следов лорда Сидни.
– Подымай, подымай…
Ада повернулась на мрачный голос и увидела, что позади нее стоят Влад и прочие Мрак-Стукеры. Влад сделал жест в сторону вагончиков, выстроившихся сбоку от шатра. Их стенки был подняты, а внутри горели свечи.
– Все готово. Можешь начинать, – печально улыбнулась Глад.
– Начинать что? – удивилась Ада.
– Сюда, пожалуйста, – мрачно сказали Млад и Блад, взяв Аду под руки и подводя к первому вагончику.
Над маленькой сценой вниз головой висели три короткоухие летучие мыши и летучая лисица. На Адиных глазах они взлетели, перевернулись и принялись кружить вокруг ее головы. Потом мыши спорхнули на сцену, подцепили коготками обручи и снова взмыли в ночное небо. Летучая лисица по очереди пролетела сквозь каждое из них, после чего сделала сальто в воздухе, и все четверо вернулись обратно на насест.
– Отлично, Василь! Молодцы, девочки, – произнес Влад равнодушно.
Млад и Блад провели Аду к следующему вагончику. В нем оказались выстроены в ряд чашки красного дерева. На каждой было вырезано по слову.
– Ниф, Наф, Сараваф, Гивердогер, Бон, – прочитала Ада.
Млад вручил ей шпажку с зубчиками на конце и с насаженной на него зефиринкой.
– Расплавь на свечке! – буркнул Блад.
Ада послушалась и протянула шпажку к свечке, освещавшей сцену. Над ней поплыл сладкий запах. Почуяв его, из чашек поднялись морщинистые головы.
– А теперь кидай!
Ада швырнула расплавившийся кусочек в сторону чашек. Гивердогер мигом распахнул рот чрезвычайной ширины и схватил его зубами.
– Еще! – рявкнул Сараваф.
– Еще! Еще! Еще! – завыли Ниф, Наф и Бон.
– Мальчики, стоп! – печально, но твердо сказала Глад. Потом взяла Аду за руку и добавила: – Иди к Даррену.
Козел стоял на сцене в третьем вагончике, задумчиво жуя угол «Лондонского обозрения».
– Возьми любую страницу и спроси его о чем угодно, – предложил Влад, протягивая Аде газету.
Ада открыла ее и пробежала глазами.
– Какова ширина окружности регентовых панталон? – спросила она.
– Ме-е… Ме-е… Шестьдесят пишем, четыре в уме! – проблеял козел.
Ада взглянула на него с уважением.
– Сюда, пожалуйста.
Влад подвел Аду к четвертому вагончику, тому самому, на котором красовалась надпись «Посторонним вход воспрещен».
Дверца распахнулась, и из вагончика вышел лорд Сидни, сопровождаемый художником Максом Обманноком и поваром Крестоном Крутчем.
– Вы весьма пунктуальны, мисс Гот, – заявил лорд Сидни. – В нашей работе главное – все делать вовремя.
– В вашей работе… – повторила Ада. – Организации праздников, хотите вы сказать?
– В определенном роде, – улыбнулся лорд Сидни. – Видите ли, мисс Гот, мы – секретные агенты. На службе Его Величества принца-регента. Это, – кивнул он в сторону Мрак-Стукеров – агенты с 001 по 004 включительно. Крестон и Макс – агенты 005 и 006. А что касается меня, я…