Диана Винн Джонс Джо-бой
Юность — это время, когда мы заглядываем в себя, силясь разобраться, кто же мы на самом деле такие. Иногда, правда, лучше нам этого вовсе не знать…
Диана Винн Джонс выросла в Англии, в Эссексе, в деревне Тэкстед. Сколько она себя помнит, ей была присуща непреодолимая тяга к сочинительству. Эта-то тяга в итоге и сделала ее автором более чем сорока книг и принесла ей престижную награду — Международную премию фэнтези «За заслуги перед жанром», присуждаемую по совокупности достижений творческой жизни. Вероятно, наибольшую известность приобрел ее сериал «Ходячий замок» («Howl's Moving Castle»), кроме одноименной книги (по которой японский режиссер Хаяо Миядзаки снял знаменитый анимационный фильм) включающий романы «Воздушный замок» («Castle in the Air») и «House of Many Ways». Популярен и ее шеститомный сериал «Миры Крестоманси» («The Chrestomanci»), в который входят романы «Заколдованная жизнь» («Charmed Life»), «Волшебники из Капроны» («The Magicians of Caprona»), «Ведьмина неделя» («Witch Week»), «Девять жизней Кристофера Чанта» («The Lives of Christopher Chant»), «Conrad's Fate» и «The Pinhoe Egg». Следует также упомянуть два тома «Магидов» («The Magids») и три книги «Деркхольма» («The Derkholm»), равно как и более двадцати книг, выходивших вне сериалов. Многочисленные рассказы писательницы составили сборники «Кудесник на колесах» («Warlock at the Wheel»), «Stopping for a Spell», «Minor Arcana», «Believing Is Seeing: Seven Stories» и «Unexpected Magic: Collected Stories». С художественными произведениями Дианы Винн Джонс почти на равных конкурирует ее «The Tough Guide to Fantasyland: The Essential Guide to Fantasy Travel». Перу писательницы принадлежит и документальная книга «The Skiver's Guide».
В данное время она проживает в Англии, в Бристоле. Ее муж преподает английский язык в Бристольском университете.
* * *Хотите знать, что на самом деле вызвало полосу разрушений южнее Лондона?..
Его полное имя было Джонатан Пэтик, но его отец, Пол, всегда звал его Джо-бой. Мать, Лидия, никогда не звала его так, пока не скончался отец. Пол Пэтик, дитя англичанки и азиата, был рослым, крупным, общительным человеком, страстно любившим готовить и есть карри. Он был очень привержен своей азиатской половине, притом что жил в Суррее, как самый типичный англичанин, и там же работал врачом-терапевтом. Лидия, трудившаяся у Пола в регистратуре, предпочитала быть англичанкой. Мужнино карри она ела по принципу «чуть-чуть поклевать», каждое воскресенье готовила жаркое — и по ее инициативе Джо-бой получил самое английское образование, какое только возможно.
Когда Джо-бой думал об отце, во рту неизменно возникал вкус горячего, пряного, ароматного карри.
Пол умер загадочной смертью. Однажды после обеда он отправился навестить лежачего пациента. «Я сказала ему, — говорила впоследствии Лидия, — что в наши дни доктора по домам не ходят. Время больно дорого, чтобы вот так его тратить. А он лишь рассмеялся…»
Через два дня тело Пола было обнаружено на дне карьера неподалеку. Его машина лежала на боку в зарослях утесника у края карьера. Все говорило о самоубийстве, вот только никто не мог понять, отчего тело Пола казалось высохшим и бесплотным, словно он довел себя до смерти голодовкой. Этот вопрос так и остался без ответа…
То, что от отца остались буквально кожа да кости, очень мучило Джо-боя. Пол всегда был человеком полнокровным, «полным жизненных соков», как сформулировал для себя сын. Что произошло, ведь у Пола просто не было времени так страшно исхудать? Джо-бой никак не мог это уразуметь.
Лидия как могла справилась с несчастьем, постигшим семью. Продала вместительный дом медицинскому сообществу, сохранив за собой работу в регистратуре, и переехала с сыном в домик поменьше, расположенный поблизости. Так что в старших классах Джо-бой довольствовался мрачноватой комнаткой наверху этого дома. Оттуда были видны пыльное худосочное дерево и клочок неба, перечеркнутый телевизионными антеннами. Жилось Джо-бою не особенно счастливо, что, однако, не помешало ему еще до окончания школы перерасти покойного отца и стать даже шире в плечах.
— Ты, конечно же, пойдешь по его стопам, — сказала Лидия сыну.
И вскоре Джо-бой уже был студентом-медиком в той же учебной больнице, где некогда проходил практику Пол. В белом халате и со стетоскопом. На обходах в сопровождении консультанта. Джо-бой не возражал против такой участи. Он полагал, что, возможно, со временем отыщет причину, вызвавшую столь быстротечное истощение и трагическую гибель отца.
Завершался первый год обучения, когда Джо-бой слег. Его свалила болезнь не менее загадочная, чем кончина отца. Врачи полагали, что это была разновидность железистой лихорадки. Как бы то ни было, Джо-бой оказался в качестве пациента в больнице, где совсем недавно практиковался, и его изучали другие студенты. Там он провалялся целых шесть месяцев. Под конец он был слаб, как котенок, и истощен, почти как тело его отца, найденное в карьере.
— Лучше бы они тебя домой отпустили, — навещая сына, всякий раз вздыхала Лидия.
К весне ее желание исполнилось: Джо-боя действительно выписали из больницы просто потому, что медицина оказалась бессильна с ним разобраться. По прибытии домой Лидии приходилось помогать ему подниматься по лестнице, а по утрам — спускаться.
Суставы Джо-боя скрипели при каждом движении, а мышцы превратились в сущий кисель. Но по его мнению, самым скверным были изменения в сознании. Собственный мозг казался молодому человеку застойным, отупевшим, неспособным к сколько-нибудь серьезным раздумьям.
«Надо с этим что-то делать», — беспомощно твердил он себе.
Лидия старалась надолго не оставлять его одного. Она приходила домой в середине дня и готовила сыну на обед карри. Но поскольку она вовремя не научилась от мужа, у нее получалась безвкусная желтая жижа, в которой плавали разбухшие изюмины. Недели две Джо-бой безропотно глотал материно варево, но потом его терпение кончилось.
— Я сам буду обедать, — сказал он матери. — Мне всегда нравились бутерброды с сыром…
Лидия ничуть не расстроилась, наоборот, почувствовала облегчение.
— Ну, если ты точно уверен, — сказала она, — я в обеденный перерыв буду делать покупки…
Все-таки она аккуратно разложила на кухонном столе ингредиенты для карри. Джо-бой их игнорировал. Вместо готовки он днями напролет читал медицинские книги отца, силясь оживить мыслительные процессы в мозгу, а вечерами послушно ел карри, которое Лидия варила на ужин. Несколько раз, когда мать помогала ему затаскивать собственное ослабшее тело на второй этаж, Джо-бой пытался задавать ей вопросы врачебного свойства.
— Деточка, — всякий раз отвечала мать, — но ты же не думаешь, будто я в этом хоть что-нибудь смыслю?
В итоге Джо-бой сделал вывод, что выпутываться придется самому.
Он лежал на диване в гостиной и думал, насколько это реально. Было похоже, что загадочная хворь успела проникнуть в каждую клеточку его тела. Пытаясь рассуждать логически, он решил: раз я чувствую себя таким слабым и постоянно разбитым, значит, начать надо с попытки насытить тело энергией. Джо-бою понадобились все остатки сил, чтобы оглядеться в поисках, скажем так, высокооктанового источника. Камин оказался пуст, и, чтобы разжечь его, требовались силы — которых у него не было. Тем не менее он нутром чувствовал: огонь был ему необходим. По здравом размышлении он решил, что требовалась еще и вода. Нечто стихийное. Где бы только силы взять, чтобы добыть одно и другое?
В большое окно щедро вливался солнечный свет. Джо-бой кое-как доковылял туда и лег на пол.
И это сработало. Молодому человеку показалось, будто солнечный свет некоторым образом напитывал его тело. Пролежав на солнышке целых три дня, Джо-бой окреп достаточно, чтобы вспомнить: среди его личных вещей, распиханных в комнате наверху в присущем школьникам беспорядке, имелась старая бунзеновская горелка. С великим трудом преодолев лестницу, Джо-бой взялся за поиски. Горелка, замотанная в черный пластиковый мешок, обнаружилась в рукомойнике — Джо-бой за все время ни разу им не воспользовался. Вытащив горелку, он посмотрел на краны и проговорил вслух:
— Вода. Вот теперь у меня есть огонь и вода.
Вновь преодолев ступеньки, он присоединил горелку к неиспользуемому подводу возле камина и зажег. Потом проковылял в кухню и на всю катушку открыл кран холодной воды. Рухнул на диван — и попытался воссоздать самого себя.
Дело шло очень медленно. До того медленно, что Джо-бой временами приходил в отчаяние и тратил драгоценные крохи энергии на бесполезные вспышки ярости. А еще он не мог позволить себе так уж безраздельно углубляться в собственные клеточные структуры — еще не хватало, чтобы Лидия вернулась домой и обнаружила его энергетические источники — один пылающим, другой хлещущим во всю мочь. Это наверняка расстроило бы ее, она могла решить, что сыночек свихнулся. А еще она ужаснулась бы, заранее вообразив счета за воду и газ. Поэтому Джо-бой заводил будильник ко времени ее возвращения с работы и успевал торопливо выключить горелку и завернуть кран, прежде чем в замке входной двери поворачивался ключ.
Весь остаток года он занимался тем, что по очереди визуализировал и с тщательным трудом строил заново каждую частицу себя. Сперва приходилось перебирать клетку за клеткой, и процесс показался ему бесконечным. Однако к Рождеству оказалось, что он был способен работать с более крупными участками в один присест. Тогда же он восстановил печень и, соответственно, сразу почувствовал себя лучше. Однако начали проявляться странные побочные эффекты. И самый значительный из них состоял в том, что ему все время казалось — тело, которое он строил, находилось отдельно от него, где-то вовне. Он воображал его висящим в воздухе возле дивана.
Другой побочный эффект был еще круче. Выяснилось, что он может выключать бунзеновскую горелку и перекрывать кран на кухне, не покидая лежанки. При всей своей странности это обстоятельство позволило Джо-бою не вскакивать с дивана перед приходом Лидии с работы.
К тому времени Лидия стала каждый день повторять ему:
— Деточка, ты определенно выглядишь лучше, но все равно такой бледненький! Может, выйдешь на улицу свежим воздухом подышать?
Сперва Джо-бой в ответ только стонал. Но затем, более-менее приведя в порядок ненадежные ноги, он завернулся в просторное пальто и действительно выбрался в придорожный лесок.
Там пахло английской зимой. Деревья стояли голые, их ветви расчерчивали небо, напоминая вены в свежепеределанных глазных яблоках Джо-боя. Задрав голову к небу, он дышал полной грудью, отправляя в сплетение ветвей облачка пара и вбирая в себя дыхание леса. Спустя некоторое время юноше даже показалось, что он набрел на источник энергии, превосходивший и воду, и огонь. Он ушел оттуда домой, чувствуя едва ли не прилив сил. Даже ноги — и не только ноги, каждая косточка в его теле — поскрипывали как-то непривычно. Они словно бы сделались разом и легче, и крепче.
— Вот, стало быть, как надо кормить новое тело, — пробормотал он, идя по подъездной дорожке к дому матери. В лопатках таилось какое-то странное ощущение, словно там росла паутина.
С того дня Джо-бой повадился ежедневно ходить в лес. Ему стало казаться, будто у него необычайно обострилось чутье. Он с удивительной остротой вбирал мягкость дождя и еще острее — укус заморозка. А как пахли ярко-желтые цветки чистотела, распустившиеся у древесных корней!
Раньше он и не знал, что у них тоже есть запах…
К тому времени походы в лес перестали быть тяжким трудом, превратившись скорее в прогулку. И с каждой такой прогулкой ощущение паутины на лопатках делалось все сильнее. Однажды, когда он засмотрелся на цветущий куст, чьи желто-зеленые сережки наводили его на мысль о китайских рисунках, он вдруг осознал, что его лопатки вибрируют. Все мышцы там были странно напряжены. Джо-бою не понравилось это ощущение, и он расправил крылья. Они были большими, перепончатыми и еще очень слабыми, но обманываться далее было невозможно. Он менялся. Он превращался во что-то.
— Нет, точно надо поскорей заняться мозгами, — бормотал он по дороге домой. — Надо наконец во всем разобраться…
И он воссоздал свой мозг на следующий же день. Только это не особенно помогло. В голову ворвалось столько всего сразу — образы, чувства, непривычные ощущения, — что Джо-бой был повергнут в полное смятение. И не только в переносном смысле. Кое-как справившись с собой, он обнаружил, что катается по полу.
Когда ему удалось подняться, он сразу отправился в ванную комнату, разделся там догола и принялся изучать себя в зеркале. Истощенное долговязое тело было определенно человеческим. Страшная худоба волей-неволей заставила его вспомнить, как выглядел умерший отец. Джо-бой потянулся за одеждой, повернувшись к зеркалу боком, и периферическим зрением уловил в нем широкий темно-серый силуэт существа, в которое начал превращаться. У него были крылья и длинная, усеянная шипами морда. Оно ходило на четырех лапах. Шипы на голове переходили в спинной гребень и продолжались на хвосте, достигая стреловидного кончика. На Джо-боя смотрели огненные глаза, смотрели как бы сквозь глаза, принадлежавшие человеку…
И тогда Джо-бой повернул большую шипастую голову, чтобы длинная клыкастая пасть дохнула на зеркало. Наружу вырвался пар… а может быть, дым? Зеркало окутало розоватое облачко.
Вопрос о том, во что именно превращался Джо-бой, более не стоял…
В ту ночь Лидия несколько раз выходила из своей спальни и уговаривала сына прекратить расхаживать по дому.
— Кое-кому из нас завтра утром на работу, — упрекала она.
— Прости, мама, — говорил он.
К рассвету ему стало казаться, что он разгадал тайну смерти отца. У Пола, как и у его сына, было два тела. И одно из них принадлежало дракону. Вот, наверное, почему он так любил огненно-острый карри. Когда дракон пускался в полет, он на время оставлял изможденное и безжизненное человеческое тело без присмотра. Тело Пола обнаружили прежде, чем успел вернуться дракон. Это означало, что отец Джо-боя был до сих пор жив. Только не имел человеческой оболочки, чтобы вернуться в нее.
Джо-бой так вымотался, что проспал почти весь следующий день. А вечером отправился на поиски отца. Он оставил свое свежевоссозданное человеческое тело спать в постели, а сам, ступая на четырех лапах, отправился по дорожке в лес. Почему именно туда? Он решил, что лесные энергетические потоки сумеют указать ему местонахождение Пола.
В ту ночь энергетические потоки обладали необычайной силой. Они щедро лились сквозь Джо-боя, заставляя его иссиня-серую драконью оболочку едва заметно мерцать. Он стоял, попирая когтями влажные ветки, развернув крылья и испуская призывные, вопрошающие драконьи кличи. Около полуночи он уловил далекий ответ. Это был голос дракона. Кто-то еле слышно звал на помощь. Голос долетал издалека, с юго-востока…
Ветки полетели в разные стороны — Джо-бой галопом вырвался из леса, ища простор, чтобы разогнаться для взлета. Огромные перепончатые крылья разворачивались во всю ширь, но, похоже, до конца они еще не сформировались — никак не могли поднять его в воздух. Он захлопал ими что было сил, так, что от ветра затрещали деревья, но от земли оторваться так и не смог. Только хвост в бессильной ярости хлестал по асфальту.
В это время к шуму деревьев примешался звук соседской машины — кто-то возвращался домой из театра. Джо-бой не успел убраться с дороги. Сперва его окатил слепящий свет фар, потом — прежде чем он успел двинуться с места — машина, не сбавляя скорости, пронеслась сквозь него. И преспокойно свернула на подъездную дорожку к своему дому.
Никто не кричал, не поднимал переполоха, не бежал посмотреть на странное существо на дороге… Джо-бой шевельнулся и понял, что нисколько не пострадал. Он вообще ничего не почувствовал, когда налетела машина.
«Да я же невидим, — подумалось ему. — Я сделан из тумана!..»
Он ползком вернулся домой, прикидывая выгоды от невидимости. Значит, Пола было необязательно разыскивать исключительно по ночам.
Ему совершенно не хотелось спать, так что предрассветные часы он посвятил развитию крыльев. Странное это было чувство — трудиться над частью себя, которая как бы даже не существовала. Тем не менее Джо-бою все удавалось. Завершив работу, он уснул на диване.
— Деточка, — сказала Лидия, торопливо собираясь утром на работу. — Тебе стало хуже или ты просто ленишься?
Кажется, она не очень рассчитывала на ответ.
Джо-бой неторопливо позавтракал, а потом его драконья форма вышла из дома. Сначала он двигался очень осторожно, не будучи вполне уверен в своей невидимости. Но его не замечали, что называется, в упор, и, осмелев, он помчался по дороге, усердно работая крыльями, пока наконец, к его превеликой радости, земля не пошла вниз и под ним не замелькали одетые весенней зеленью деревья. Джо-бой развернулся над лесом и полетел туда, откуда прошлой ночью звали на помощь.
Сперва лететь оказалось трудно. Потом он наловчился улавливать попутные ветры и восходящие потоки воздуха — и парил, почти не шевеля крыльями. К тому же разглядывать поля и рощи внизу оказалось необычайно интересно. Всюду была зелень, всюду была жизнь!
Спустя какое-то время он заметил кирпичное строение с конической крышей, похожее на сушильню для хмеля, и решил, что, наверное, его занесло в Кент.
Тогда он решился закричать по-драконьи.
Ответ раздался практически сразу.
— На помощь! На помощь! Ой, слава богу! Скорее, я здесь!..
Голос показался ему женским.
Весьма озадаченный, Джо-бой спустился на восхитительно ароматную весеннюю травку. Кажется, в старину здесь простиралось общинное поле. Сбоку виднелась сушильня, явно перестроенная под жилье. Живые изгороди, плодовые деревья, симпатичные коттеджи…
— Где ты? — окликнул Джо-бой.
Прямо из-под его большой когтистой пятерни раздалось жалобное: