Идея не казалась Брагоньеру абсурдной. В королевстве действует шпион вражеского государства, в самом этом государстве происходят странные вещи, что-то готовится. Почему это нечто не может оказаться убийством правящей династии Тордехеша?
Положив на стол девственно-чистый лист бумаги и очинив перо, соэр облачился в традиционную бесформенную одежду, надел маску и, вызвав секретаря, осведомился, доставлена ли уже в Следственное управление госпожа Анабель Меда. Получив утвердительный ответ, приказал привести гоэту на допрос.
Анабель, не стесняясь в формулировках, выражала бурный протест против самоволия следователей, грозясь довести это безобразие до ушей вышестоящих властей.
Резко вырвав руку у державшего её солдата, она с возмущением метнула чёрный шёлковый шарф на стол Брагоньера — тот даже не вздрогнул, отстранённо-вежливым тоном предложив сесть.
— По какому праву меня похитили? — продолжала бесноваться гоэта. — Будьте уверены, графу Алешанскому обо всём станет известно, вы за всё ответите!
— Сядьте, госпожа Меда, — чуть более настойчиво повторил следователь и отпустил солдата.
Анабель фыркнула, но всё же села, смерив соэра презрительным взглядом.
— Я всё равно знаю, кто вы, могли бы обойтись без маскарада. Значит, сначала засадили за решётку мою подругу, теперь взялись за меня? Ну, и что же вы на меня повесите?
— Госпожа Меда, вынужден предупредить вас об ответственности за оскорбление должностного лица при исполнении. Ведите себя прилично, это в ваших же интересах.
— А в ваших интересах немедленно отпустить меня.
— Ваш любовник вам не поможет. Я настоятельно советую вам отвечать на мои вопросы чистосердечно, дабы избежать ненужных неудобств. Вы не на увеселительной прогулке, и ваше эмоциональное возмущение может закончиться совсем не так, как вы ожидаете. Вы подозреваетесь в пособничестве преступнице. Фактически доказанном пособничестве — вы же не станните отрицать, что помогли Эллине Тэр покинуть город?
— Стану. Чушь, глупые домыслы!
— Вижу, вы не настроены быть честной со мной. Что ж, ваше право! Я дам делу ход. Срок вашего тюремного заключения будет определён судьёй. Так же, как отказывающуюся сотрудничать со следствием, вас могут подвергнуть пыткам первой категории, без телесных повреждений, для выяснения обстоятельств важного государственного дела.
Анабель побледнела и попросила воды.
— Вижу, вы передумали, — подавая стакан, заметил следователь. — Рад слышать. А теперь, госпожа Меда, вы расскажете мне всё, что знаете об Эллине Тэр, подробно опишете, как помогли ей бежать, и, заодно, просветите насчёт своих отношений с первым префектом Сатии. После будете подвергнуты магическому тесту.
— Это незаконно! — взвизгнула гоэта. — Вы слишком много себе позволяете, господин соэр!
— Ошибаетесь, госпожа Меда, я действую исключительно в рамках закона. Видимо, у вас сложилось превратное представление о моих полномочиях. В королевстве Тордехеш нет места чёрной магии смерти, вызовам демонов и предательству, и я намерен искоренять это зло любыми доступными мне способами. Дабы вы не питали иллюзий: граф Алешанский не станет рисковать своим положением и добрым именем ради любовницы, обвиняемой в причастности к вышеперечисленному.
— Вы…вы с ума сошли! — не находя слов, выдохнула Анабель. — Какая измена, какие демоны? Точно, Вы сумасшедший!
Соэр молчанием отреагировал на её слова и взял в руки перо.
Допрос длился несколько часов, в ходе которых на лице гоэты сменилась буря эмоций. Следователь же задавал вопросы и делал комментарии в неизменном отстранённом холодном вежливом тоне.
Как ни сопротивлялась Анабель, ей всё же пришлось рассказать о своих отношениях с любовником, целях, побуждавших её поддерживать эту связь и планах на будущее. Брагоньер начал именно с этого, намеренно оставив самое главное — Эллину Тэр — напоследок.
— Не беспокойтесь, если сообщённые вами сведения не будут представлять интереса для следствия, они не покинут пределы этого кабинета. В любом случае, сотрудники Следственного управления не используют их в корыстных или личных целях, — соэр протянул ей бумагу на подпись. — Распишитесь, пожалуйста, в правом нижнем углу.
— С каких это пор в нашем королевстве принято унижать женщин и копаться в чужом грязном белье? — покусывая губы, стараясь удержать слёзы стыда и обиды (следователь задавал и откровенные вопросы, заставляя отвечать), пробормотала Анабель.
— Всё, что я спрашивал, — исключительно в интересах следствия, госпожа Меда. Никаких личных целей я не преследую. Быть может, временами был излишне резок — что ж, приношу свои извинения. Зато вы своей честностью оказали себе большую услугу. Разумеется, я проверю ваши показания, но, на первый взгляд, вы чисты перед законом. В отношении графа Алешанского. А теперь поговорим об Эллине Тэр. Расскажите всё, что знаете о ней, постарайтесь вспомнить все увлечения, всех подозрительных знакомых. Не проявляла ли она внимание к какому-либо виду магии? Не занимала ли у вас денег на дорогие покупки? Куда ездила, с кем общалась и, самое главное, где она теперь?
— Я не знаю, — фыркнула гоэта, резко чиркнув пером по листу. Роспись вышла размашистой, с дырой на месте первого соприкосновения с бумагой.
— Если не знаете, то предполагаете. Вас видели в тот день в её доме: вы собирали вещи подруги. Так же вы много времени провели в трактире «Белая мышка», в котором пряталась госпожа Тэр. Она просила вас помочь, или вы сами предложили?
Анабель задумалась. Вопрос именно в этой форме был задан не случайно — Брагоньер подталкивал её к правильному ответу, ответу, который мог бы смягчить степень её вины. Или, наоборот, загонял в ловушку. Ведь так и хочется сказать: «Да, это она настояла» — и попасться на лжи. Она ведь до этого не раз отрицала свою причастность к побегу подруги.
Придётся выкручиваться, только как?
— Да, я навещала Лину. Ей было очень плохо после нападения той твари в переулке. Кстати, почему вы не желаете выяснить, кто пытался её убить? — с вызовом спросила Бель. Лучшая защита — это нападение.
— Выясняем, госпожа Меда, но, боюсь, без показаний потерпевшей дело не сдвинется с мёртвой точки. Так где она?
— Понятия не имею! Я не видела её со вчерашнего дня. Как раз собиралась справиться о её здоровье, когда явились ваши солдаты. Между прочим, врач прописал ей постельный режим: у Лины сильно ушиблена голова.
— И есть незначительные ранения, полагаю. Об этом свидетельствует найденная кровь. Допустим, это объясняет, почему госпожа Тэр сразу не подала заявления о нападении, но почему она не вернулась к себе? Мне кажется, разумнее было бы лечиться дома.
— Дома? — взорвалась Анабель. — После того, как вы науськали на неё солдат, которые должны были связать её и притащить в тюрьму?
— Значит, ей было известно о предписании явиться в Следственный комитет? — довольно улыбнулся Брагоньер. Гоэта попалась, поддавшись порыву чувств, начала рассказывать то, что его интересовало. Можно было позволить себе скупые эмоции под маской. — Его вручили служанке, а та ознакомилась с ним хозяйку, верно? И предупредила о том, что её ждут провожатые. Госпожа Тэр же предпочла скрыться. Неразумно, можете передать подруге, что она лишь усугубила своё положение. Я ограничился бы домашним арестом, проявив сочувствие к её положению, а так… Под каким именем госпожа Тэр покинула город?
— Понятия не имею.
— Госпожа Меда, неужели мне снова придётся напомнить вам о том, с чего мы начали наш разговор? Пособничество подозреваемому в измене и вызове демонов наказуемо.
— Лина не изменница! И никаких демонов она не вызывала. Чушь! Лина таким не занимается, я за неё поручиться могу. И не только я — все гоэты подпишутся. Да, она попросила принести ей кое-какие вещи — только и всего. Или это тоже преступление?
— Вы так отчаянно упираетесь, госпожа Меда, так хотите скрыть правду…
— Я ничего не скрываю! У Лины много друзей, помочь бежать ей мог, кто угодно. А я весь вечер провела не одна, можете проверить. Но если уж вам так хочется обвинить меня, вы, несомненно, это сделаете.
— Я стараюсь быть объективным, госпожа Меда. Разумеется, непогрешимы только боги.
В дверь постучали, и в кабинет осторожно заглянул господин Зонер — тот самый молодой следователь, которому было поручено допросить служанку Эллины.
Брагоньер кивнул ему, и Зонер, поклонившись Анабель, подошёл к столу начальника и положил на него несколько исписанных мелким почерком листов бумаги. Соэр бегло ознакомился с их содержимым и, сделав какие-то пометки, убрал в стол.
— Сообщила всё добровольно?
— Под небольшим нажимом. Но пыток не применяли.
— Жаль, ничего интересного, всё это я уже знаю. Разве что госпоже Меда придётся признаться, что она ссудила подругу деньгами. Что ж, нынешнего имени госпожи Тэр мы не знаем, но вычислим по списку пассажиров дорожной повозки. Выехала через южные ворота и отправилась на юг, к каким-то знакомым. Предположительно, к морю. Описание внешности и одежды у нас есть — достаточно.
— Сообщила всё добровольно?
— Под небольшим нажимом. Но пыток не применяли.
— Жаль, ничего интересного, всё это я уже знаю. Разве что госпоже Меда придётся признаться, что она ссудила подругу деньгами. Что ж, нынешнего имени госпожи Тэр мы не знаем, но вычислим по списку пассажиров дорожной повозки. Выехала через южные ворота и отправилась на юг, к каким-то знакомым. Предположительно, к морю. Описание внешности и одежды у нас есть — достаточно.
— Тут ещё кое-что для вас.
Следователь достал из кармана вскрытый конверт и протянул Боагоньеру. Тот повертел его в руках, тщательно осмотрел со всех сторон, уделив особое внимание почерку отправителя, и лишь после этого достал из конверта клочок бумаги.
— Занятно, очень занятно. Госпожа Меда, можете быть свободны, мы договорим после. Разумеется, я настоятельно советую вам не следовать примеру подруги. Завтра к десяти утра прошу явиться для проведения теста на магические способности.
Дождавшись, пока гоэта уйдёт, соэр углубился в изучение четвертинки гербового листа бумаги. Гербовой бумаги Аварина. Грамота, выданная от лица монарха соседнего государства госпоже Эллине Тэр. За что, неизвестно — оборвано.
— Знать бы, кто этот таинственный доброжелатель, — следователь снял маску и нелюбимый бесформенный наряд. — Сдаётся мне, он же порадовал меня первым анонимным письмом. Сомневаюсь, что им двигало желание послужить во благо королевству. Значит, сам замешан, либо имеет зуб на госпожу Тэр.
Брагоньер отпустил домой подчинённого — уже вечер, пора, — убрал бумаги, тщательно проверил и запер ящики и, прихватив тёплый плащ, отправился на место происшествия.
Обычный переулок, место не глухое, но тихое. Ничего примечательного, никаких аномалий, видимого присутствия колдовства в воздухе.
— Ну, что? — следователь присел на корточки, в свете двух фонарей осматривая мостовую с каплями крови. Заметил и поднял длинный женский волос и предположительно шерсть какого-то животного.
— Это был не демон, — уверенно заявил один из присутствующих судебных магов. — Здесь работал маг. Если девушка видела животное, то, возможно, метаморф.
Брагоньер нахмурился:
— Существует вероятность ошибки?
— Минимальная. Нет и следа ауры, вообще никаких следов, что невозможно ни в случае с демонами, ни с оборотнями. Первые оставляют после себя сгустки тёмной энергии и остатки дыры перехода, вторые — медленно разлагающуюся зелёноватую слоистую ауру с сизым венчиком.
— Значит, он с помощью волшебства…
— Здесь не колдовали. Никаких следов. Если только тварь не создали и выпустили в другом месте.
Глава 6. Охота началась
Эллина чихнула, подумав, что воспаление лёгких станет достойным дополнением свалившихся на неё бед. Она тряслась по обочине второстепенной дороги, проклиная погоду, Следственное управление и таинственного недоброжелателя, толкнувшего её в негостеприимные объятия дождя. Он, на редкость противный, зарядил ещё прошлой ночью и с поразительной настойчивостью портил нервы не только гоэте, но и другим путешественникам, волей случая заброшенным на тракт.
Безусловно, выбери Эллина королевскую дорогу, а не кружной путь, путешествие стало бы приятнее, но гоэта не могла так рисковать. Вот и приходилось тащиться по уши в грязи посреди крестьянских подвод, хлюпать носом от разлитой в воздухе сырости, наглухо натянув на голову капюшон.
Сгорбившись, боясь, что противные капли затекут и за воротник, гоэта с нетерпением поглядывала по сторонам, надеясь наткнуться на соблазнительный дымок. Тарелка чего-нибудь горячего и весёлое пламя камелька сейчас превратились из мечты в насущную необходимость. Но вокруг тянулись все те же унылые квадраты полей.
Дав Звёздочке шенкелей, Эллина обогнала череду повозок — их скорость её решительно не устраивала. И, кажется, обрызгала пару человек грязью — иначе зачем им так ругаться и посылать на её голову проклятия?
Накаркали — впереди замаячила группка подозрительных всадников.
Эллина резко вильнула в сторону, не заботясь о чистоте собственной и чужой одежды, и замерла, настороженно вглядываясь в небольшой отряд.
— За что ты так невзлюбила меня, Сората! — простонала гоэта, жалея о том, что в училище не учат творить иллюзий. Они бы сейчас пригодились. — И это после того, как я столько денег оставила в твоих прудах. Чтоб ты ими подавилась, глухое создание!
Слова мысленно пришлось тут же забрать обратно — боги обидчивы, могут не слышать ваших просьб, зато не пропустят сказанного в сердцах слова.
Встреча с солдатами не входила в планы Эллины. Будь она полноценным магом, а не человеком с маленьким магическим даром, можно было попытаться прорваться, а так приходилось искать пути к отступлению.
Звёздочка недовольно фыркнула, когда хозяйка погнала её на бездорожье, но гоэта не обратила внимания на мнение кобылы. Перед глазами маячило заманчивое укрытие — стога потемневшей от дождей соломы. Хоть раз чужая нерадивость пойдёт кому-то на пользу.
Скользя по комьям грязи, лошадь, наконец, добралась до стогов и покорно остановилась, понуро опустив голову. Разделявшая её настроения Эллина аккуратно спешилась, выглядывая из-за своего укрытия.
Видимо, Сората действительно оказалась глуха — солдаты благополучно проехали мимо. Не сразу, конечно, предварительно бегло осмотрев все повозки на вопрос наличия разыскиваемой Следственным управлением Сатии преступницы. Сама преступница с замиранием сердца наблюдала за ними, стоя по щиколотку в воде.
Теперь Эллина была убеждена, что её приметы расписаны в каждом информационном листе. Радовало лишь то, что указы и прочие официальные бумаги доходили до глухой провинции с опозданием, во всяком случае, оставалась робкая надежда на то, что на юге будет спокойнее. Да и двигалась она с максимально возможной скоростью, игнорируя букет недомоганий.
Желанный трактир нашёлся часа через два, когда, как мрачно шутила Эллина, она согласилась бы работать бесплатным побудчиком — вряд ли кому-то удалось поспать рядом с громко кашляющей и чихающей гоэтой.
Наплевав на страх быть пойманной (в тюрьме хотя бы врач будет, всяко лучше, чем метаться в бреду в придорожной канаве), Эллина торопливо шмыгнула внутрь заведения с сомнительным названием, но, как оказалось, хорошей выпивкой.
Вопреки ожиданиям, тут не было накурено, так что хотя бы одной проблемы — головной боли, — удалось избежать.
Пристроившись возле стойки, гоэта искоса осмотрела прятавшуюся от дождей и забот публику и заказала нехитрый ужин: «Свежее, сытное и горячее. И выпить. Чем крепче, тем лучше».
Хозяин подозрительно покосился на неё — нечасто женщины балуются такими напитками, но промолчал.
— Вы бы к огоньку сели, а то совсем продрогли. Если желаете, то у меня наверху и комнатка найдётся.
— Не отказалась бы, — Эллина залпом осушила рюмку самогона.
В сумке должны быть необходимые травы, нужно заварить, а то болезнь на неделю свалит. Только для этого на кухню нужно попасть, с кастрюльками повозиться. Хорошо бы ещё паром из них подышать. А чтобы не приняли за магичку, вспомнить о том, что официально она для всех — вдова аптекаря.
— Хозяин, вы не будете против, если я немного повожусь на вашей кухне! Простуда совсем замучила, — улыбнулась гоэта и, не выдержав, громко чихнула.
— Да сколько угодно! Заплатите за ужин — и делайте, что вам угодно. Так комнатку берёте?
— Беру, — прогнусавила Эллина и потянулась за кошельком. До чего же корыстолюбивое создание!
За сумками пришлось выходить на улицу, в объятия дождя. Разумеется, перенести их никто не помог, но гоэта привыкла к тому, что со всем приходится справляться самой.
На кухне Эллина провозилась долго, использовав весь свой арсенал средств.
Снятая комната пришлась как нельзя кстати: организм гоэты всячески противился небрежному обращению со стороны хозяйки.
Перед тем, как лечь спать, Эллина немного поговорила с владельцем заведения, вскользь упомянув о проверках на дороге:
— Вы не знаете, кого они ищут?
— Понятия не имею, я с солдатами не болтаю. Не люблю я их: шуму много, а карман всегда дырявый. И вечно кружки бьют. Кого ищут… Да пёс их знает, ворюгу какого-нибудь.
У гоэты отлегло от сердца: сельские жители не проявляли никакого внимания к информационным листам, то ли в силу своей занятости, то ли отношения к подобным вещам, то ли и вовсе потому, что не умели читать.
Так что Эллина со спокойной совестью поднялась наверх и позволила себе немного поболеть. После такой бешеной скачки больше всего на свете ей хотелось залезть в постель, обнять грелку, заснуть и проспать до позднего утра. Надоело вскакивать на рассвете, пить капли от головной боли, завтракать всухомятку и опять целый день трястись в седле. А ведь с её простудой, недолеченным сотрясением и ушибами как раз это и противопоказано.