Кто не справлялся, получал ещё одно задание — и так до пяти за триместр. Затем преподаватель успокаивался до экзамена, чтобы с безразличным видом выслушать что-то невразумительное от отстающего ученика и поставить перед учебным советом вопрос о выполнении им программы курса. Обычно после этого бедолагу исключали — за непригодность.
На последних годах обучения, правда, было иначе: за каждого отстающего после каждого триместра, кроме последнего, третьего, учитель получал минус от директора, отражавшийся на традиционной денежной прибавке ко Дню весеннего (или зимнего) солнцестояния. Нужно ли говорить, как после этого преподаватель относился к нерадивому оболтусу? Такие годовые экзамены не сдавали. А несдача годового экзамена, в отличие от семестрового, приравнивалась к немедленному отчислению с обязательством вернуть училищу потраченные на питание и обучение за год деньги.
По окончании училища Эллина не подалась в лежавшую всего в паре миль столицу, а предпочла переехать в Сатию — не менее крупный, зато более дешёвый город, где ещё сохранились шансы найти хоть какую-то работу. Она не заставила себя ждать — помог один из преподавателей, которому, вопреки логике, девочка без особых способностей нравилась.
Задание оказалось непростым, потребовавшим работы в команде и изменения некоторых принципов, зато принесло деньги, на которые Эллина начала обустраивать свою жизнь в Сатии.
На этот дом она копила четыре года, до этого перебивалась по съёмным углам. Но с опытом и сложившейся репутацией заработок стал стабильнее и позволил повесить на столбе у калитки двухэтажного коттеджа в квартале, населённым представителями второго сословия среднего достатка, скромную жестяную табличку со своим именем.
Позавтракав и вымыв за собой посуду, Эллина нагрела воды, смыла с себя дорожную грязь и отправилась работать. Сегодня предстояло зайти к аптекарю, узнать, не спрашивал ли кто того, что там не продают, а потом посидеть часик-другой на постоялом дворе «Белая мышка» — негласном сборище гоэтов округи. Там они узнавали последние новости и, соответственно, возможных заказчиков их услуг.
Уходя, Эллина прихватила с собой баночку с кремом от оспин, чтобы отдать аптекарю, невесть где выискавшему человека, которому понадобилась подобная вещь.
Аптекарь платил за неё чекушку, а продаст наверняка дороже, но гоэту это не волновало — от любых денег не отказываются.
На всякий случай прикрепила записку с указанием, где её можно найти — она не дипломированный маг, чтобы разбрасываться клиентами. И самой нужно жить, и прислуге (кухарке и приходящему конюху) платить.
С настоящим магом Эллина нечаянно столкнулась на улице: тот о чём-то спрашивал прохожего.
Почувствовав на себе любопытный взгляд гоэты, с интересом рассматривавшей и незнакомца, и его коня, и отличительную вышивку на плаще, наносившуюся с помощью колдовства, маг на миг прервал беседу, одарив её мимолётным взглядом и снисходительной усмешкой. Разумеется, маги гоэтов не жаловали, но и не чинили препятствий в работе, не считая конкурентами.
Эллина сдержанно ему поклонилась и пожелала доброго дня.
Кивок ей вернули — она женщина, он мужчина, — но не более. Ответного пожелания не последовало. Впрочем, гоэта его и не ждала.
В «Белой мышке» было малолюдно — слишком рано для любителей эля, и Эллина без труда заняла местечко у стойки, аккуратно расправив подол, чтобы не торчали оторочка нижней юбки и не слишком чистые ботинки. Что поделаешь, на улице осень, а подъездную дорожку она никак не приведёт в порядок, да и на мостовой лужи встречаются.
Хозяин, добрый её знакомый, тут же предложил выпивку за счёт заведения, но Эллина до вечера не пила, разве что погода или болезнь заставят, поэтому отказалась, попросив кофе с молоком.
Пока служанка варила ароматный напиток, взглянула на себя в зеркальце и со вздохом припудрила нос.
Эх, была бы она симпатичнее и моложе… Хотя тогда бы её всерьёз не воспринимали и звали совсем для других целей. Впрочем, такое в её практике случалось, приходилось объяснять, что удар в пах — это больно, а разрешение на работу она не в постели директора училища нашла. Но, что греха таить, бывало пару раз, что отношения с клиентами перетекали в другую плоскость — все же люди, и ей тоже может кто-то нравиться. И она — хоть и не красавица, но уродкой не назовёшь. Заурядная, только и всего.
Эллина мелкими глотками пила кофе и слушала хозяина, делившегося последними новостями, сплетнями и предложениями работы. Все до боли банальны, но уж какие есть. К примеру, с утра купец первой гильдии искал кого-то, кто мог перевести бумагу с одного из «мёртвых», то есть не используемых в быту языков. Ими пользовались законники, врачи, аптекари, учёные и маги. Очевидно, речь о каком-то договоре.
Перевод — дело хорошее. Плата — за каждую строку, исчисляется в зависимости от срочности.
С языками у гоэты было неплохо, поэтому она решила взяться, пока кто-то другой не перехватил.
Уже на пороге Эллина столкнулась с мужчиной приятной, солидной наружности, разыскивавшего гоэта.
Предупредив порывистое движение своего коллеги, заседавшего с другой стороны барной стойки, она поспешила предложить свои услуги. Профессиональное чутьё подсказывало, что тут пахнет деньгами, и не чекушками, а полноценными лозенами.
— Чем могу быть полезна господину? — приветливо улыбнулась гоэта. — Надеюсь, смогу вам помочь.
— Мне нужен был гоэт, — мужчина внимательно рассматривал её.
— Он перед вами.
Эллина с готовностью извлекла из внутреннего кармана пальто (в городе она одевалась, как и пристало женщине среднего достатка) разрешение на работу и продемонстрировала его посетителю. Он тщательным образом изучил лицензию и предложил присесть, чтобы изложить проблему.
Судя по выражению лица, незнакомец предпочёл бы иметь дело с представителем своего пола, но не посмел отказать даме.
Эллина присела за галантно отодвинутый для неё стул и выслушала суть поручения. Коротко и по делу.
Человек, представившийся господином Нардегом (гоэта догадывалась, что фамилия вымышленная, а сам потенциальный клиент — не обитатель этого квартала), хотел, чтобы она ненадолго поселилась в его доме и расставила охранные заклинания (самое сложное и трудоёмкое из умений низших магов).
Эллина согласилась.
Выдержав паузу, заказчик добавил, что это ещё не всё. Он подозревал, что кто-то из домашних пытается его отравить, и просил проверить, оправданы ли его опасения.
Гоэта, нахмурившись, потёрла пальцем переносицу. Нет, вовсе не потому, что сомневалась, что справится, а потому, что догадывалась, какая реакция ожидает её со стороны неудавшихся отравителей, если господин Нардег не страдает паранойей. Кстати, неплохо бы узнать, кто он на самом деле.
Вопросительные взгляды через плечо на хозяина не помогли: тот лишь разводил руками. Значит, точно не из их квартала, а то бы либо она, либо владелец «Белой мышки» узнали его.
Повторный осмотр ничего не дал — добротная обычная одежда, безо всяких знаков гильдий, нашивок, эмблем. Пальцы в перчатках, так что, увы, наличие перстня не проверишь.
Видя, что гоэта колеблется, заказчик назвал цену, которую готов заплатить. Двадцать лозенов и полный пансион.
Сомнения сейчас же отпали — коллеги за такие деньги удавятся.
Эллина согласилась, но потребовала заключить договор — так надёжнее, не приворотное зелье же! Хотя (гоэта никогда этого не скрывала) за последним к ней лучше не обращаться: получалось один раз из десяти. Что поделать, издержки образования! Проходили только в теории в составе длинного перечня всяческих снадобий. И внимание, разумеется, уделялось вещам полезным, вроде, заживителя ожогов или мази от облысения.
Господин Нардег не стал возражать, велев принести письменные принадлежности, и размашистым почерком привычно набросал на листе второсортной серой бумаги требуемый документ, прописав все обязательства сторон. В нём так же были упомянуты суммы общего вознаграждения и аванса гоэты.
Эллина с нетерпением ожидала, когда он поставит подпись, — она должна быть подлинной. Нет, расписался за Нардега — какой-то закорючкой.
А перчатки так и не снял.
Экзема у него, или действительно скрывает перстень? Аристократ? Тогда почему обратился не к магу?
Мучаемая вопросами, Эллина прочитала договор, оставила роспись возле своего имени и, свернув, убрала бумагу во внутренний карман.
Заказчик вытащил кошелёк, отсчитал аванс и протянул ей. Четверть оговоренной суммы. Щедро.
— Что ж, многоуважаемая госпожа Эллина, жду вас в четыре часа пополудни на углу Тенистой улицы и Аптекарского переулка, — поднимаясь, произнёс господин Нардег и, поцеловав даме руку, удалился, оставив после себя привкус недоумения.
— Что ж, многоуважаемая госпожа Эллина, жду вас в четыре часа пополудни на углу Тенистой улицы и Аптекарского переулка, — поднимаясь, произнёс господин Нардег и, поцеловав даме руку, удалился, оставив после себя привкус недоумения.
Гоэта проводила его взглядом, затем подошла к заметно погрустневшему коллеге, поздоровалась и поинтересовалась, не знает ли тот её клиента. К сожалению, гоэт его никогда не видел и высказал те же предположения, что и Эллина: кто-то из знатных и богатых.
Гоэта корила себя, что не проследила, не вышла посмотреть, не ждёт ли господина Нардега слуга, конь, а то и карета. Но этот пробел она с успехом восполнила с помощью мальчишек, затеявших игру в разбойников на противоположной стороне улицы. Те в один голос утверждали, что вышедшего из «Белой мышки» человека никто не ждал, и что направился он в сторону храма.
Поборов желание потратить драгоценные силы на поисковое заклинание, Эллина вернулась домой, чтобы к трём часам быть во всеоружии.
Взяла сумку с баночками с агатовый пылью и прочими субстанциями для изготовления противоядий, походной ступкой, замусоленной до неприличия собственной книгой записей и, разумеется, хрустальный амулет на простом кожаном ремешке, ни разу не подводивший при определении наличия яда. Затем послала записку Урсуле с просьбой присмотреть за домом, привела себя в порядок и в половине третьего оседлала Звёздочку: хоть она и дама, не стоит заставлять себя ждать, лучше подождать самой.
Сидеть в дамском седле Эллина отвыкла, поэтому только радовалась, что не поддалась соблазну задержаться, апеллируя к тому, что место встречи всего в десяти минутах ходьбы от её дома.
Разумеется, лошадь можно было бы оставить, но гоэта не знала, где живёт заказчик, и не желала рассчитывать на его любезность. В конце концов, он не обязан не подвозить, не отвозить её. Да и вдруг повздорят, а живёт он за чертой города?
Как оказалось, старалась она зря: господин Нардег явился пешим, поэтому гоэте поневоле пришлось спешиться. С его помощью — мужчина галантно протянул руку. Заверил, что в лошади нет никакой необходимости, и отослал её обратно вместе с каким-то человеком, которого назвал своим слугой.
— Тут недалеко, госпожа Эллина, я не утружу ваши ноги, — улыбнулся он, забирая сумку.
Действительно, недалеко — на границе кварталов, в самом начале Тополиного проезда их ожидала скромная лёгкая повозка, запряжённая парой гнедых лошадей в такой же скромной упряжи.
Если господин Нардег что-то и скрывал, то всё предусмотрел: экипаж был наёмным.
Заметив, что Эллина внимательно рассматривает повозку, наниматель поинтересовался, всё ли в порядке. Гоэта смутилась, кивнула и, мысленно обругав себя за выказанные столь открыто подозрения, села в экипаж. Господин Нардег устроился рядом. Адреса вознице не назвал. Судя по тому, что извозчик его и не спрашивал, они обо всё договорились заранее.
Лошади затрусили по Тополиному проезду. Копыта дробью дождя прошлись по мосту, немного сбавив ход, простучали мимо одного из храмов и разошлись во весь дух.
Хорошо ориентируясь в Сатии, Эллина старалась отследить путь передвижения, но, очевидно, возница получил чёткие указания петлять, как заяц. То экипаж углублялся в торговые кварталы, то сворачивал на периферийные улочки квартала магов, а потом и вовсе покатился вдоль стен замка — самой старой части города, из которой он, собственно, и возник. Сейчас за мощными каменными стенами заседали чиновники.
— Простите, госпожа Эллина, но я вынужден попросить вас об одном одолжении, — господин Нардег извлёк из-за пазухи чёрный шёлковый шарф и протянул гоэте.
— Послушайте, господин, это переходит все границы! В договоре не было ни слова о том, что меня привезут в дом подобным образом, — возмутилась гоэта, велев остановить экипаж и решив сойти.
Но господин Нардег удержал её, набросил ещё пару лозенов сверх оговоренной платы.
— Госпожа Эллина, у нас есть два варианта: либо вы даёте мне честное слово хранить подробности поездки в тайне и не задавать лишних вопросов, либо согласитесь надеть этот шарф.
— Кто вы? — гоэта пристально вгляделась в лицо заказчика. — Правду, господин Нардег.
— Разве я плачу вам за эту правду? — усмехнулся он и, неожиданно порывисто наклонившись к ней, временно лишил зрения при помощи невесомого шарфа, приятно холодившего кожу.
Предупреждая бурные возражения Эллины, господин Нардег зажал ей рот рукой и обнял, фиксируя руки.
— Успокойтесь, госпожа Эллина, даю слово, что намерении у меня сугубо деловые. Пожалуйста, не кричите, сидите прямо. Около дома я сниму с вас повязку. Поверьте, так нужно.
Он отпустил её, отсев подальше.
Гоэта несколько раз возмущённо вздохнула, но промолчала.
Некоторые заказчики бывают со странностями. Хочется ему сохранить свой дом (а, скорее всего, не свой, а дом любовницы) в тайне — пусть так и будет. Лишь бы только оказался аристократом, а не ненавидящим магов всех мастей неврастеником или кем-то из тёмных. Они ведь неуравновешенны, перенимая черты существ, с которыми общаются, и вынуждены постоянно «сбрасывать» переизбыток энергии. Не все, разумеется, и не всегда.
Вот этого Эллина и боялась — попасть в руки к тёмному в период обострения. Тогда они становятся нелогичными и не предсказуемыми, во всяком случае, так говорили преподаватели в училище на обзорном курсе по видам магии.
Впрочем, одного некроманта она встречала и могла подтвердить, что его настроение и душевное равновесие зависели от баланса энергии в теле. Поддерживал он его достаточно простым, но действенным способом.
Но опасения Эллины оказались напрасны: господин Нардег привёз её в один из богатых кварталов Сатии.
Экипаж остановился возле каменного трёхэтажного особняка, и спутник гоэты поспешил освободить её от повязки.
Первым делом Эллина осмотрелась, убедившись в правдивости своих первоначальных предположений. Подобный особняк мог позволить себе только представитель первого сословия, либо очень влиятельный выходец из второго.
Господин Нардег помог гоэте сойти на мостовую, забрал с сиденья её сумку и расплатился с извозчиком.
На дребезжание дверного колокольчика вышел слуга, придержал перед ними дверь и принял у хозяина сумку гоэты.
— Приготовь госпоже Эллине комнату. Она ни в чём не должна нуждаться. В разумных пределах, разумеется.
Господин Нардег наконец-то снял перчатки. На пальце блеснуло перевёрнутое то ли камнем, то ли печаткой вниз кольцо. Гоэта не успела его рассмотреть.
— Полагаю, мне надлежит величать вас «благородным сеньором»?
Эллина отдала пальто и шляпку слуге и машинально взглянула на свои ботинки: не запачкались ли? Не хотелось испортить паркет и ковры уличной грязью. К счастью, в прихожей нашёлся коврик, о который можно было обтереть подошвы.
— Как вам будет угодно, я не настаиваю, — пожал плечами заказчик. — Полагаю, сегодня же вы сможете начать установку заклинаний. Ужин — ровно в восемь. Я не буду делать секрета из вашей профессии, но упомяну лишь о первой части вашей работы. Вторую вы должны проделать в тайне.
Гоэта кивнула и проследовала за подоспевшей служанкой наверх, в приготовленную для неё комнату. Она оказалась небольшой, с минимумом необходимой мебели, но ничуть не уступала спальне Эллины в собственном доме. Более того, многих вещей у неё не было, к примеру, этого большого напольного зеркала.
Исследовав своё временное пристанище, Эллина занялась делом: открыла сумку и извлекла из неё книгу с записями (к сожалению, сложные заклинания гоэта на память не знала) и волшебную палочку — обыкновенный кусок дерева со вставками металла для непосвящённых и простенький артефакт-усилитель для прочих. Её она купила четыре года назад, убедившись, что без палочки охранные чары выходят непрочными — опять-таки сказывается полная неразвитость дара. Заработки сразу же ощутимо выросли, а конкурентов стало меньше.
Особняк был большой, а требовалось замкнуть контуры на всех оконных и дверных проёмах, скрепив их точно выведенным охранным заклинанием, наложенным на начертанный рукою гоэта в неприметном месте специальный знак.
До ужина Эллина успела обойти только половину первого этажа, стараясь игнорировать настороженные взгляды прислуги. Но, видимо, те получили чёткие указания от хозяина не препятствовать работе гоэты.
Перед ужином Эллина зашла на кухню, проверить еду на наличие яда.
Кухарка, разумеется, была против, устроив бурное выяснение отношений с гоэтой, посмевшей усомниться в качестве еды. Но Эллина к такому привыкла, поэтому половину пропустила мимо ушей, на другую половину ответила в том же тоне, пригрозив пожаловаться хозяину дома, что та препятствует работе гоэты.
Женщина сразу стушевалась, насупилась и набросилась с руганью на помощницу.