Письма от Переплета приходили все реже. Акентьева жадно читала их от начала до конца, иногда зачитывала кое-что вслух Альбине. Та вежливо слушала и делала вид, что разделяет ее тоску по сыну. На самом же деле мечтала только об одном – чтобы тот как можно дольше задержался в своем «Тунецке». Она была уверена, что стоит Александру вернуться, и всей ее спокойной и, в общем-то, вполне счастливой жизни придет конец. Акентьевы так и не узнали ничего об ее сложных и странных отношениях с их сыном. Ни к чему было их просвещать…
Письма эти по-прежнему были лаконичны и бесцветны – совсем не такие должен был бы писать любящий сын, оказавшись в долгой разлуке с родителями. Альбина, впрочем, не сомневалась, что Переплета эта разлука нисколько не тяготит. По словам матери, Саша давно стал самостоятельным. Ее это умиляло. «Вот уж верно, материнская любовь слепа», – думала Альбина.
Как-то вечером фарфоровые колокольчики, украшавшие стену в ее комнате прямо над кроватками малышей, жалобно звякнули – сами по себе. Странно! Альбина задумалась, глядя на них. К чему бы это? Словно предупреждение. Но о чем? О себе не беспокоилась, только о детях. И как оказалось, причины для беспокойства были.
Звонок в дверь раздался около десяти утра. Альбина вытерла перепачканные в муке руки – затеяла испечь кекс к чаю. Отперла, не глядя, замок – была уверена, что вернулся хозяин дома, который утром выбежал за сигаретами и, как часто бывало, задержался в каком-нибудь кафе, болтая с приятелями.
Это было похоже на кошмарный сон – перед ней стоял Олег Швецов. Чужими были его глаза, и ничего в них не было, кроме ненависти и презрения. «Ну да, конечно, – подумала Альбина, – чего же еще ждать!» Он ведь был уверен, что они с Александром в сговоре, и вот, вернувшись из заключения, находит Альбину в его квартире. Она не собиралась оправдываться, объяснять что-либо.
– Ты! – сказала она только.
– Я! – коротко хохотнул Олег. – Не бойся, не сбежал…
Его освободили по амнистии. То, за что еще недавно коммерсанты вроде Швецова получали немалый срок, теперь стало нормой жизни. Если бы похлопотал еще немного – сумел бы снять с себя судимость, вот только хлопотать он не собирался. Не было у него ни денег, ни жилья, ничего не было.
Ей нетрудно было представить, сколько он передумал за это время. Нетрудно, потому что сама она столько раз снова и снова возвращалась к той встрече, когда он резал свои руки…
– Денег мне твоих не нужно! – сказал Олег, не сводя с нее глаз. – Как-нибудь выкручусь!
Альбина готова была откупиться, отдать что угодно, лишь бы он исчез. Ничего в душе не осталось, если и были какие-то сомнения, сейчас они исчезли совершенно.
– Впустишь или на лестнице будем разговаривать?
– Проходи, – Альбина, наконец, взяла себя в руки.
– А твой где? – спросил Олег, осматриваясь в прихожей.
Альбина видела, как он мысленно оценивает обстановку акентьевской квартиры.
– Мой – это кто? – уточнила Альбина.
– Сама знаешь, не придуривайся! Саша твой замечательный!
Из комнат вышла Акентьева и уставилась подозрительно на Олега. Тот поклонился насмешливо.
– Александр в Сибири вот уже почти три года, – сказала Альбина.
– Сослали?! – Олег поднял брови.
– Нет, просто уехал.
– А может, ты его от меня прячешь? – спросил он. – Чтобы чего не вышло! Не бойся, морду бить не буду, хотя надо бы. Я же не самоубийца. Хватит того, что вы оба мне всю жизнь поломали!
– Я тебе уже сказала, его нет, и никто тебе жизнь не ломал, о чем ты говоришь!
– Хватит! – Лицо его исказилось.
Акентьева подошла к Альбине и взяла ее за руку.
– Молодой человек, если вы не прекратите себя так вести, я вызову милицию!
Олег насупился.
– О, здорово, – сказал он. – Сначала в зону отправили… Думаешь, это снова получится?
– Прекрати! – потребовала Альбина. – Никто тебя в зону не отправлял! Ты сам влип, я пыталась тебе помочь – и тогда, и потом хлопотала, да все без толку!
– Только не говори мне, что твой милый Саша не мог устроить мое освобождение. Помнишь ведь, как он Моисея спас от суда? Он ведь у тебя прямо волшебник какой-то! Так почему же со мной не получилось, а?!
Он рассмеялся сквозь зубы, не дожидаясь ответа.
– Господи, как я вас всех ненавижу!
Альбина молчала, сжимая кулаки. Она ненавидела Олега не меньше, чем он ее, ненавидела за его слабость, за глупость, за то, что он пришел сюда теперь. Она допускала, что неправа. Но почему она должна быть всегда правой?!
– Где мои дети? – спросил он.
– Помнится, раньше они тебя не интересовали! – сказала Альбина.
– Где дети?!
– Дети еще спят. И я не хочу, чтобы ты их будил – ты же пьян, Олег!
– «Пьян!» – передразнил ее Олег. – Разве это называется – «пьян», Альбина?! После всего, что мне пришлось пережить, можно было спиться! Но я не спился. Наверное, ты разочарована? По глазам вижу!
– Я не знаю, что ты там видишь, – сказала она, – только детей я тебе будить не позволю. Если нужны деньги, я дам, приходи потом, когда протрезвеешь!..
– Да какое ты право имеешь, сучка, мне указывать?! – спросил он тихо. – Это же мои дети! Или все-таки его?! Может, ты с ним тайком трахалась, а папаша твой все знал, или как?! Вы оба меня ненавидели; пока я деньги в дом приносил – терпели, а как только появился этот, сразу поняли, что к чему. Я-то понять не мог, с чего это он полез голову свою подставлять с этим твоим евреем! Отсосала ему за это уже тогда… Ах, да, я забыл, ты таким не занимаешься, чистенькие вы все очень! Ты хоть представляешь себе, что мне пришлось вынести?!
Он сплюнул ей под ноги.
– Здесь тебе не сортир! – Альбина всеми силами пыталась превозмочь свой страх перед этим человеком. Чувствовала, что сейчас все зависит от нее – даст слабину, и считай, пропала.
А в руках одно полотенце.
– Уходи! – сказала она твердо. – Нам говорить не о чем. Протрезвеешь, можешь позвонить. Телефон помнишь?
– Помню, помню… – сказал Швецов. – Я все помню. Еще увидимся. Очень скоро увидимся. Я тебе клянусь, Альбина, ты у меня землю грызть будешь! Ты… – Он не договорил, махнул рукой, повернулся и пошел к двери. Еще раз огляделся, словно оценивая обстановку, и вышел на лестницу. Акентьева принесла из кухни половую тряпку и вытерла его грязные следы и плевок на полу.
– Ужасный человек, – бормотала она. – Если он еще раз придет в таком состоянии, лучше сразу позвонить в милицию…
Альбина хорошо понимала, что деликатная Акентьева не решается задать вопрос, который наверняка готов слететь с языка – как могла Альбина жить с ним. Трудно себе представить, что когда-то он был другим. Впрочем, Александр Акентьев куда страшнее, а с Олегом можно справиться. Слегка успокоившись, Альбина решила, что говорить с Швецовым категорически откажется. Просто не откроет дверь, и все. И милицию незачем впутывать.
Олег посмотрел на окна акентьевской квартиры – вдруг перепугалась слишком и решит слинять куда-нибудь вместе с детишками? А куда она может слинять? Всех ее старых друзей он знает – тоже не хотели говорить с ним, впрочем, подбросили на сигареты. Пария! Олег сжимал и разжимал кулаки. Во дворе его поджидал человек в ватнике, с испитым лицом. Отошли под арку и поговорили.
– Последишь, – разъяснил Олег, – там есть куда заныкаться на ночь, я посмотрел. Подвал, чердак, найдешь дыру какую-нибудь…
Бомж не спорил.
– Все сделаю! – сказал он и прижал руку к сердцу.
– Смотри, упустишь, я ведь не прощу!
– Я знаю, – сказал бомж мрачно. – Не упущу!
Олег кивнул и пошел прочь. Нужно было навестить еще двух-трех старых знакомых. Правда, толку от этих визитов не будет, он чувствовал – все старые знакомые от Олега Швецова отвернулись. Одних отпугнула его судимость, вторым было достаточно посмотреть на то, что он представлял собой сейчас. Кое-кого уже не было в живых. Швецов не испытывал никакого сожаления, узнавая о смерти того или другого коммерсанта. Так вам и надо, уроды!
Путь его через ставший чужим город был безрадостен. Хмель выветрился, Олег смотрел злыми глазами на приметы новой жизни – сколько времени было упущено, пока он сидел за колючей проволокой в богом забытой глуши. Из-за них сидел, из-за Альбинки-стервы и хахаля ее.
Денег вот в обрез, надо было взять, что она предлагала. Злился на себя за некстати накатившую гордость. Ничего, она за все ему заплатит. За все… Он уже клялся себе не раз. Нарочно пришел, чтобы напугать. Сам-то он достиг того самого дна, где уже все безразлично – все угрозы и даже смерть. Но хотелось сначала увидеть ее унижение.
Хорошо, что Акентьева нет в городе. Альбина сказала ему правду – слишком напугана была, чтобы лгать. Тем лучше – этот его визит был очень рискованным именно из-за него, Александра. Сбежал, сволочь. Интересно – почему?! Испугался чего-то, наверное. Смутные настали времена. Смутные – мутные. Тем лучше для него, для Олега.
Красивые девушки больше не обращают на него внимания, словно его и нет. А раньше он ловил на себе восхищенные взгляды, и на тех вечеринках, что они закатывали с товарищами по бизнесу, мог взять себе любую. И брал. Обычное дело – хватало его и на супругу, и на любовниц. Во всех смыслах. Оттащить бы за волосы одну из этих разряженных шлюх в ближайший подъезд и втоптать в грязь. Ему хотелось и плакать, и смеяться. А пуще всего хотелось выпить.
Красивые девушки больше не обращают на него внимания, словно его и нет. А раньше он ловил на себе восхищенные взгляды, и на тех вечеринках, что они закатывали с товарищами по бизнесу, мог взять себе любую. И брал. Обычное дело – хватало его и на супругу, и на любовниц. Во всех смыслах. Оттащить бы за волосы одну из этих разряженных шлюх в ближайший подъезд и втоптать в грязь. Ему хотелось и плакать, и смеяться. А пуще всего хотелось выпить.
Нужны были деньги. Зря не взял. Возвращаться нет смысла – не откроет. А то и ментов вызовет, а Олег уже наобщался досыта с людьми в погонах. Ничего, он свое возьмет. И очень скоро, как обещал. Денег нет даже на курево, впору встать у церкви, да там конкуренция большая… Кто ему подаст – здоровому бугаю! И в церковь заходить не было никакого желания.
– Что, бабка?! – ощерился он, обращаясь к морщинистой крошечной старухе, которая испуганно прижала к груди кошелку. – Веруешь?! Нет твоего бога, нет, слышишь?!..
Нет ничего, одна только тьма.
Кладбище. Вокруг могил за высокими оградами густо росла дикая малина. Малина и крапива. Все вокруг сумрачно. Тень и темные листья, качающиеся будто бы сами по себе. На душе тоскливо, пусто. Впору выть на луну, которая проглядывает сквозь кроны деревьев. Между могил – ажурные тени от решеток и старых крестов.
Покрытый мхом мрамор, в трещинах, позеленевшие памятники. Вот ангел с оторванным крылом, на шее свежий шрам. Часть изваяний варварски изуродована – обитатели кладбища пытались отпилить от них что-нибудь для пункта приема цветных металлов. В прошлом году одного из бомжей убило током при попытке стянуть кабель со столба электропередач. Сами же и похоронили.
Он подошел к склепу, тянуло жареным мясом. Голь на выдумки хитра – сноровистые обитатели кладбища ловили в силки чаек и ворон, голубей стреляли из рогаток. На охоту приходилось выбираться подальше – здесь, на старых могилах, птицам нечем было поживиться.
Из склепа доносились голоса. Олег прислушался, прежде чем войти, – хотел знать, что у них там на уме.
– Перебраться бы на Турухтановы острова! – говорил старик. – Там зимой-то получше, потеплее… Туда надо подаваться!
«Турухтановы острова», – повторял он любовно, так иная красотка вздыхает по Багамам. А Турухтановы, а точнее Турухтанные острова на деле были недалеко.
– Что же там такого хорошего, на твоих островах? – спрашивал молодой. – Может, там девки голышом бегают? Пиво бесплатно дают?
Подмигивал остальным – бомжи посмеивались.
– На островах тех, – рассудительно говорил Карлыч, – энергетика особенная!
– Какая-какая энергетика? – смеялся молодой. – Атомная?!
– Дурак! Энергетика есть понятие не только материальное, но и духовное! – кипятился старый.
– Ну да, там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит!
– Чудеса!.. – повторял старик обиженно, но за неимением более продвинутых слушателей, продолжал объяснять: – Есть там и чудеса! Вот, к примеру, зверьки там водятся такие, каких нигде не найдешь больше. Не знаю, как по науке называются, а может, и никак. Там их много, только увидеть их трудно. Если захочешь, они тебе и помогут – надо только подход знать. К совсем пропащим они не вяжутся, а вот если осталась в человеке еще сила, то можно и договориться…
– Это что ж, вроде чертей, что ли?! – Молодой едва не подавился от смеха. – Кровью подписывать надо договор, да?
– При чем здесь черти! – сердился рассказчик. – Я же говорю – зверьки. Некоторые их зверками зовут. А кто они такие на самом деле – леший их разберет.
Олег и сам думал об этих островах. Нужно будет туда перекочевать после того, как все сделает. Там его хрен найдут. А может, и искать не будут. Времечко такое. В зверьков-зверков он не верил, а обуздать тамошних обитателей из реального мира для него труда не составит.
Он вошел и сел на свою скамейку.
– Ходил к ней? – Глаза обратились к нему.
Ждали новостей. И курева. Олег приносил несколько раз сигареты – подкупал. Но сигарет в этот раз не было.
Швецов оглядел всю честную компанию – с такими в разведку не пойдешь. Разве что, как говорится – по чужим огородам. Дал понять, что обсуждать ничего с ними не намерен. Бомжи помолчали, потом снова стали спорить об островах, а Олег вытянулся на скамейке, размышляя о своем.
Альбина отошла от этой встречи только к вечеру. Акентьев-старший, вернувшись домой, узнал обо всем, что случилось, от жены. Альбина слышала, как они спорят за дверью. Ничего не поделаешь, она живет с этими людьми, она многим им обязана. Требовать сейчас, чтобы они не вмешивались в ее дела, было бы странно и несправедливо. Да и как она справится сама с этой проблемой – Альбина не представляла.
Владимир Акентьев вошел к ней в комнату.
– Вот что, Альбина, – сказал он. – Если ваш супруг снова посмеет вам угрожать, я обращусь к своим знакомым в силовых структурах… И не спорьте, я понимаю, что для вас это тяжело…
Альбина и не собиралась спорить. Ее дети должны быть в безопасности, чего бы это ни стоило. Она кивнула.
Тем же вечером, собравшись с духом, обзвонила знакомых Олега – тех, кого могла вспомнить. Хотела узнать, где он сейчас обретается. Никто ничего сказать не мог. Представляла его бродящим где-то в городе, озлобленного, ненавидящего.
Утром, собираясь в театр, предупредила детей, что прогулок в ближайшие дни не будет. Сослалась на плохую погоду. Малыши непонимающе смотрели в окна, за которыми вовсю светило осеннее, но еще вполне ласковое солнце. Ничего, для их же пользы.
Режиссер считал, что, скорее всего, Олег придет снова, но уже за тем, чтобы просить прощения. И денег. Судя по тому, что он узнал от Альбины и жены, других вариантов у Швецова просто не было. Времена суровые, даже люди с профессией и стажем не могут найти себя в новой жизни. Что уж говорит о таких, как Швецов.
– Вот увидите, Альбина, он еще на коленях будет просить у вас прощения! – сказал Акентьев.
Альбина вздыхала – она хорошо знала Олега: как бы ни переломала, ни изменила его зона, вряд ли он встанет перед ней на колени. Да и не нужно это было ей. И она оказалась права, Олег не появлялся. Осадное положение не могло продолжаться вечно – дети капризничали, просились гулять. Альбина не хотела, чтобы Олег Швецов превратил их и ее жизнь в кошмар. Спустя несколько дней она разрешила прогулки. Мадам Акентьева с возрастом стала домоседкой, ее мучили ревматические боли, она мазала больные суставы календулой и уксусом. Близнецы гуляли с няней, которую Альбина подобрала по рекомендации знакомых. После визита Швецова Свете были даны четкие указания, как вести себя с незнакомцами. Альбина не хотела пугать девушку, поэтому страстей не нагнетала. Наверное, зря.
Несколько раз на дню она звонила домой с работы – проверить, все ли в порядке. Мобильная связь была все еще очень дорога, Альбина обходилась городским телефоном. Неделя прошла спокойно. Хотелось верить, что Олег больше не придет. Но напрасно она на это надеялась.
Света разыскала ее на работе – на девушке лица не было. Альбина все поняла прежде, чем она начала говорить. Одного из малышей, Женю, у нее забрали в сквере, где они обычно гуляли. Как нарочно, рядом никого не оказалось. Наверняка следили давно и выжидали подходящего момента. Как она могла быть такой беспечной?! У Альбины оборвалось сердце, нужно было не отпускать близнецов дальше собственного двора.
Самым страшным было то, что мальчика увел незнакомец – Света хорошо запомнила похитителя и по фотографиям Олега не опознала. Нет, человек был моложе, явно из тех, кого теперь называют – без определенного места жительства. Значит, Олег не один. Это совсем плохо – если он сумел убедить кого-то, что нашел в ее лице подходящую жертву для шантажа, если у него есть помощники, значит, бороться придется и с ними.
Прежде чем отправиться в милицию, она забежала домой. Хотела посоветоваться с Акентьевой, проверить, все ли в порядке с Сашей. Мальчик, по словам няни, поднял страшный плач, когда уводили его брата. Сейчас он немного успокоился, Альбина прижала его к себе.
– Мама здесь, скоро и Женя будет здесь! – сказала она. – Он просто пошел погулять с дядей, но он скоро вернется!
Она не сомневалась, что ребенок у Швецова – сердцем чувствовала. Это, с одной стороны, успокаивало – по крайней мере она знала, кого искать, но что он хочет, что он задумал?! А главное – неизвестно, где он сейчас. Она надеялась, что Олег остановился у одного из своих старых знакомых, но те из них, чьи телефоны остались в записной книжке Альбины, о Швецове не слышали с момента его ареста. Не похоже, чтобы лгали.
– Если он что-нибудь сделает, я своими руками его убью, клянусь! – сказала она тихо.
Акентьева в ужасе качала головой – глаза у Альбины стали совсем безумными.
– Успокойся, – просила она, – ну что он может сделать, он же не сумасшедший! Заплатим, если надо. Не бойся, все будет хорошо!