Учу строить настоящие дома, засевать поля, выращивать урожаи, налаживаю добычу железной руды, строю кузницы и оружейные, создаю первые отряды самообороны, а потом уже и войска. Все это время расширяю город, подчиняю новые территории, строю там города, соединяю торговыми караванными путями, увеличиваю армию и вот уже начинаю осторожное завоевание соседей, а потом и мира…
Для меня, как и для Скоффина и для многих других, решающее значение в том, что могу засэйвиться и лечь спать. Неделю не включал игру, там все застыло на том миге времени, когда вышел из нее. А зашел и начал снова расширять империю, никто НПС не обложит меня матом, что долго не был в игре, что за это время чужой клан нас перегнал, что Ваську и Генку убили по моей вине, а был бы в игре, мы всех гадов замочили бы запросто… В однопользовательской я хозяин, в байме – только активный участник.
Так что и в нашем Реальном Мире играть не буду, не стану. Это для тех, кто бизнесом не занимается. У кого не только много свободного времени, но и голова абсолютно чистая, не занятая другими мыслями. А моя мысль одна, но на всю голову: как нам выжить, как выжать из нас, очень даже не тупых, но не умеющих собраться и показать себя во всех силе, – максимум? Ибо без работы на полную останемся на уровне тех, кто очень страшится переработаться и всю жизнь тлеет, тлеет, пока не затухнет.
Рядом с нашим офисом, в доме через улицу расположено небольшое кафе, мы приучились там обедать, что подняло доход кафешников вдвое. Две девчонки, что обслуживают, похоже, и держат эту кафешку, с любопытством присматривались к новым клиентам, а когда узнали, что мы не случайные, а работаем рядом, оживились, заблестели глазками, начали двигаться быстрее и улыбаться шире.
Как обычно, сдвинув два стола, мы быстро ели, спеша вернуться в свою уютную нору, Кулиев за время обеда обычно не раскрывал рта, то ли неприлично, то ли боялся, что кусок выпадет и кто-то схватит, зато Секира ухитряется есть быстрее всех и еще беспрерывно тараторит обо всем на свете, что значит – о байме…
– В баймах человек честен, – заявил он невнятно с набитым ртом, быстро проглотил и продолжал: – В рилайфе, он постоянно в маске. Он одевается так, как принято, говорит то, что положено, делает вид, что любуется Джокондой и якобы со вниманием слушает оперу, зато в байме он ведет себя… естественно. То есть сразу же хватает ружжо, меч или что-то там еще убивательное и смотрит, кого бы замочить.
Ворпед возразил:
– Ничего подобного! Я как раз больше люблю добывать ресурсы, крафтить…
– Ты не один, – отмахнулся Секира. – Но если какой гад посмеет меня там задеть хоть словом, я его тут же пришибу! Но дело не в убийствах, это уже крайности, однако в байме я не делаю вид, что мне нравится опера или что-то понимаю в японском хрякку или хрюкку.
– Хрекку, – поправил Ворпед. Подумал, сказал неуверенно: – Или хрукку?.. Ладно, пусть хрюкку, какая на хрен разница в этих хрюкках, их и сами туземцы не понимают, а только делают вид, чтоб свою косоглазость возвысить. Но в баймах, согласен, мы не прикидываемся, потому в разработке мы должны делать акцент не на условности общества, а на потаенные инстинкты человека…
Секира возразил:
– Извини-подвинься! Мораль общества и так ниже пояса. Только и слышу: секс и насилие, насилие и секс!.. да еще деньги любой ценой. А что тогда в играх? Только зарегился – и мочи всех?
Как всегда, не договорившись, повернулись ко мне. Я как раз рассматривал официантку, она принесла блинчики с мясом и наклонилась так, что я видел в глубоком вырезе платья небольшие острые груди с широкими коричневыми кругами.
– Ваша милость, отвлекитесь на минутку…
– Да трудно, – пробормотал я, – мне, как феодалу, показывают больше, чем вам.
Официантка улыбнулась поощрительно жадное внимание молодых парней льстит, ушла, демонстративно двигая из стороны в сторону тугим бесцеллюлитным задом и даже ухитряясь приподнимать ягодицы разом и по одной, явно не последняя в фитнес-группе.
Скоффин вздохнул.
– Да, ради этого стоит быть боссом…
Николай хмыкнул.
– Так только ради этого и становятся, чудак! А все остальное – тлен.
– Верная мысль, – заметил Аллодис. – Скинем шефа и сами станем ими?
Скоффин вздохнул еще тяжелее.
– Эх, если бы в шефы так просто… В семнадцатом всех до единого скинули! До сих пор от той пьянки голова трещит…
Я провожал взглядом официантку, пока она, обернувшись с понимающей улыбкой в дверях кухни, не исчезла.
– Баймы, – сказал я в затруднении, – да, это новый мир. Что хорошо и… плохо. Мы не можем ссылаться, мол, при Пушкине было вот так, потому и мы должны делать вот так. У нас нет прецедентов, а то, что есть, – это так, фотографии Люмпена. Или братьев Райт, не помню. Но Секира прав: в баймах человек не стесняется в той степени, как он связан даже при нашей свободной морали, где секс и деньги, деньги и секс… В баймах он еще… откровеннее. Потому с одной стороны надо давать возможность воевать вволю, убивать и грабить…
– Кого?
Я отмахнулся:
– НПСов, к примеру. Ими можно заселить целые области. А для любителей хардкора – схватки с себе подобными. Кроме того, нужно облегчить всякие телесные контакты. Скажете, такого в баймах еще не было? Так и байм не было, а пока только онлайновые игры!.. Да, к тому десятку движений, что есть в самых продвинутых играх, нужно разработать не меньше сотни наших собственных. Из них не меньше половины… гм… эротичного свойства. Ну, начиная с поцелуев и легкого петтинга до полного совокупления.
– И кач нужно затруднить еще больше, – сказал Скоффин и тоже оглянулся на дверь в кухню. – Или продлить лестницу.
– Лэвелов?
– Ну да. Усложнить и растянуть не от нуля до восьмидесяти, как в Линейке, где больше всего ступеней, а… скажем… до ста!
Девушка, сменив передник, появилась за барной стойкой. Аллодис фыркнул:
– Сто? Где восемьдесят, там и сто. Думаю, в шестом приложении они сами повысят кач до ста. Или до девяностого лэвела. Нет уж, если замахиваться, до сразу на сто пятьдесят – двести! А в аддонах еще повысим.
Николай не утерпел, сходил к барной стойке, якобы рассчитаться, чтобы девочек лишний раз не гонять к нашему столику, вернулся, развел руками:
– Эх, пришлось отказать такой красивой женщине…
Ворпед ахнул:
– Да ты что? Да как ты мог?.. Ну, Коля, ты и свинья, просто свинтус гигантус! А можно я сбегаю?
Он начал подниматься, Николай сказал печально:
– Иди, попытайся. Она просила сделать за нее курсовую по изменению текучести при сверхнизких температурах.
Ворпед сел, вид обалделый, пробормотал:
– А она сперва показалась такой красивой…
– Женился на красивой, – посочувствовал Николай, – оказалась – умной. И такие несчастья бывают, что делать. Ладно, чем красивее женщина, тем быстрее пролетают время и деньги, а работать надо…
Он опустил пустую чашку на стол, за ним начали подниматься остальные. Я уже видел по их лицам, как все бегом возвращаются в Реальный Мир.
Поднимаясь по ступенькам в офис, я напомнил:
– Не забываем, что делаем байму, ориентируясь на три основные группы населения…
– Три? – переспросил Ворпед и в растерянности поморгал добрыми глазами. – Я думал, всегда делят на две. Богатые и бедные, добрые и злые, худые и толстые, жадные и щедрые…
– Не перебивай, – сказал Скоффин ехидно. – Когда хотят умность свою показать, добавляют еще среднюю категорию.
Я поморщился:
– Разговорчики в строю! Я говорю о трех группах баймеров. Сейчас все уже… или почти все имеют возможность баймланить. И что же? Три четверти баймеров остается верны неонлайну. Мы много говорили об этом, но ни разу не была названа еще одна, думаю, самая главная причина. Кто-то может назвать ее?
– Жадные, – предположил Николай. – За онлайн платить надо.
– А те, – спросил я, – у кого анлимитэд?
– Дураки, – выказал догадку Секира. – Ничего не понимают. А вот мы – умные.
Мы прошли по коридору к дверям своего офиса, у окон по всему коридору стоят молодые женщины с сигаретами в пальцах. Пускают дым и с интересом посматривают на молодых мужчин, которые так уверенно о себе, что ах какие умные… У каждой в глазах: надо было проверить, насколько вы умные. А если еще и богатые…
Я первым вошел в офис, остановился посреди комнаты.
– Вон наш Зомлер, – напомнил я всем, – пришел в онлайн с великим азартом, помните? Начал мочить монстров, собирать луты, выполнять квесты… и вдруг – бросил. Я так и эдак возле него, пока не выяснил, что его несколько раз замочили сами игроки.
– ПэКа? – спросил Николай с недоумением.
– Да, Player Killer'ы. Им уже скучно, квесты пройдены, все монстры для них что мыши, вот и развлекаются тем, что мочат других игроков. Для кого-то это самое то: стараются накачаться так, чтобы бить других. Это ж самое интересное, как они считают, а вот для Зомлера это показалось настолько отвратительным, что он бросил играть. А таких, как он, треть игроков, если не больше…
– ПэКа? – спросил Николай с недоумением.
– Да, Player Killer'ы. Им уже скучно, квесты пройдены, все монстры для них что мыши, вот и развлекаются тем, что мочат других игроков. Для кого-то это самое то: стараются накачаться так, чтобы бить других. Это ж самое интересное, как они считают, а вот для Зомлера это показалось настолько отвратительным, что он бросил играть. А таких, как он, треть игроков, если не больше…
– Больше, – подал голос до этого молчавший Кулиев. – Больше. В игры вообще играет больше тех, кто в реальной жизни не преуспел. Так что таких, как ты, сказали, не меньше половины.
Я кивнул:
– Вполне возможно. Так что будет если не ориентироваться на них, но очень сильно принимать во внимание. Потому карту разобьем на три игровые зоны…
– Зоны?
– Территории, – поправился Кулиев.
– Острова?
Кулиев подумал, сказал с той же неуверенностью:
– Может, и острова…
Скоффин, наш главный оппонент всем и всему, возразил энергично:
– Ерунда на постном масле! Эти территории должны лежать прямо на континенте. Причем как раз поперек главных дорог.
В одной только монстры, квесты и прочие увеселения, в другой – клановые сражения, а игрок против игрока только в режиме P vc P, зато третий уже моделирует саму жизнь: никаких правил, сами игроки самоорганизовуются, если хотят полной защиты от ПэКашников, ибо против среднепрокачанного отряда не устоит никакой хайлэвельный ПэКашник… Чтобы у игрока был выбор: либо постараться поскорее проскочить опасную территорию напрямую, рискуя встретиться с пэвэпэшниками, либо обходить кружным путем.
Николай заметил, не оборачиваясь, до жути рассудительным тоном, словно покупал рыбу на базаре:
– Никто не мешает собраться группой и топать напрямик. Пэвэпешники, как правило, бегают в одиночку. А группа завалит любого героя… Кстати, это будет способствовать чувству коллективизма и взаимовыручки. Даже закомплексованные, что держатся в одиночестве, будут вынуждены сбиваться в пати.
Кулиев возразил мягким голосом:
– Не у всех, даже из одного клана, совпадает время, чтобы одновременно войти в игру и двинуться через опасную зону. Все-таки большинство из нас еще и работает, ходит в магазин, посещает родителей и какие-нибудь дурацкие дни рождения… Так что либо придется долго ждать, когда появится такой же, желающий перейти через опасное место, либо рисковать своей шкурой…
Скоффин сказал сварливо:
– Тогда этих опасных зон должно быть много. А то если одна-две, в них привыкнут вторгаться группами.
– И монстров надо туда попаснее, – предложил так же рассудительно Николай, в котором кровожадности больше, чем в снах Аттилы. – Чтобы и пэвэпэшники не чувствовали там себя вольготно.
– А лута из тех мобов поменьше, – уточнил Кулиев.
– Да-да, а то туда ломанутся за добычей, – согласился Николай и сразу сделал пару заметок в допотопном блокноте. – Так и сделаем… Если что не так, исправим в аддоне. А если критически, то выпустим отдельный патчик.
Скоффин вздохнул, почесал бритый затылок.
– У меня на этот отдельный патчик уже а-а-агромадный список. Почти на треть игры.
Аллодис сказал с сомнением:
– И что же, они так и будут толпой ходить?
– Не все же такие индивидуалисты, как ты! Многим как раз весь кайф собраться в группу и вместе бродить по карте. Шуточки, приколы, а заодно взаимопомощь, обмен добычей…
Ворпед подумал, кивнул.
– Вообще-то мне тоже нравилось ходить с Аликом, у которого девиз «Мир вам!», и ОлдПлэйером. Потом к нам прибилась Хрустальное Сердечко, так вообще было на кого равняться, кого опекать…
Я наконец прошел к своему столу, но все смотрят на меня, я не стал садиться, повернулся, встречая их вопрошающие взгляды.
– Вот-вот. Сперва такие вот отряды самообороны и взаимопомощи против чересчур агрессивных и уже прокачанных донельзя, а потом, возможно, выборные или оплачиваемые горожанами стражи на воротах или ключевых пунктах.
– А если эти ПэКашники тоже объединятся в отряды?
Я покачал головой:
– Опыт показывает, что так не происходит. А объединение сильных баймеров возникает лишь на основе кланов, где свои правила, порой – жесткие, дисциплина опять же. ПэКашникам же нравится именно беспредел, где могут показать всем – именно всем! – какие они крутые. В жизни это самые затравленные и угнетенные существа, тени своей страшатся, потому хоть в баймах пытаются отыграться, искупить кровью всех встречных свои обиды… Но мы отвлеклись! Главное, запомните: делаем три игровые зоны. Переход из одной в другую возможен без всяких формальностей, но всякий вступивший в другую зону подчиняется ее правилам. То есть ПэКашник нигде не может никого замочить по своему желанию…
– Кроме второй, – напомнил Скоффин.
– Кроме средней, – согласился я, – где существует режим P vc P. Там ПэКашник, как и любой другой, может вызвать кого-то на поединок, и если тот согласится, то замочит. Но в первой зоне даже вызвать на поединок не сможет! Только охота на монстров, сбор ценностей, квесты, постройка дома, женитьба, дети, огород, торговля и все прочее, привычное для неонлайновых… Словом, мы должны ориентироваться на всех баймеров, а не только любителей сплошной мочиловки в духе кээса, полужизни или дума.
Глава 12
Аллодис, как главный в разработке движка, загрузил всех вспомогательной работой, только Ворпед остался в сторонке: на нем дизайн игровых персонажей.
Я сам, как и другие, чаще всего останавливался именно возле его стола. У него все завалено фотографиями лучших фотомоделей, порнозвезд из инета, а также распечатками картин Валеджи, Ройо и прочих мастеров, которые женщин вырисовывали с особым тщанием и любовью. Все мы Ворпеду постоянно подаем советы, ведь научно установленный факт, что любой мужчина, даже абсолютно лишенный дара художника, все равно с удовольствием и тщательностью нарисует женскую фигуру. Или какую-то ее часть.
Я осмотрел эскизы женщин-воинов, одобрил:
– Прекрасно! Скоффину меньше работы.
– А Скоффину при чем? – удивился Ворпед. – Он же программирует их ИИ…
– Вот потому, – объяснил я. – Говорят же хвастливые женщины, что зато с такой фигурой я могу быть полной дурой? Досадуют на недостаток интеллекта у женщины только в случае, если у нее маленькая грудь. А есть интеллект у этих красоток, что у тебя на столе, или нет – кто заметит?
Николай подошел, заглянул через плечо.
– У меня, – вздохнул он горестно, – вся энергия на этих баб уходит. Поверишь ли, даже когда прихожу домой, рука не поднимается позвонить какой-нибудь… Это и называется сублимацией, да?
От своего стола ехидно бросил Скоффин:
– А я знаю и другое слово.
– А ты, кролик, не прислушивайся, – огрызнулся Николай. – Шеф, может быть, чтобы рисовать мужиков, наймем со стороны женщину-художницу?
Скоффин усомнился:
– Ну да, она ж будет рисовать только пенисы. Нет, нужна профессионалка! А лучше пара профессионалок. Или три.
Николай спросил с подозрением:
– Зачем столько? Вон баб рисует один Ворпед. И прекрасно справляется!
– Так то баб, – вздохнул Скоффин с безнадежностью в голосе. – Баб рисовать – удовольствие. Потому он и пашет за троих. Устал, но поет, вы же слышали его шипение… И в стрип-покер совсем бросил… Зато мужиков рисовать – нудно и неприятно. За такую работу хорошо платить надо. И доплачивать за вредность.
Николай сказал нерешительно:
– Может, тогда возьмусь я? Только чтоб доплачивали еще за жадность, хитрость, лень и неумение рисовать.
Николай разрабатывал систему миссионерства, которого, кстати, не знало православие, в то время как западный мир вырос на нем и во многом сформировался благодаря ему. Миссионеры несли Слово Божье во все уголки планеты, их убивали, сажали на кол, заживо сдирали кожу, распинали, сжигали, но они все шли и шли, самоотверженно проповедуя и встаскивая целые народы на более высокую ступень культуры.
И хотя все вроде бы делали одинаково, как выглядело со стороны, но миссионеры выплескивались волнами из разных монастырей, более того – разных религиозных направлений, и потому Николай самозабвенно наделял одних способностью файболить, другие призывали магию воды, миссионеры других конфессий могли подчинять диких зверей или замораживать на долгое время целое племя язычников… на уже принявших христианство это не действовало, и так далее, и так далее всем что-то да находил оригинальное.
Ему рьяно помогали Скоффин и Аллодис идеями, открыв, к своему изумлению, в миссионерстве гораздо больше возможностей, чем обладали языческие колдуны, маги и прочие визарды.
Секира посматривал со стороны с недоверием, а потом и сам явился с идеей:
– А самые-самые, ну, рейд-боссы или супербоссы континента будут дохристианскими языческими богами!..
Николай сказал твердо:
– Только не нашими! Наших не трожь.
– Да какие наши? – удивился Секира. – Мы ж христиане вроде?