Если карабкаться на Эверест, то сперва сто потов сгонишь, пока доберешься до самого Эвереста, если будоражить нервы, взбираясь на волну в шторм на доске вблизи скалистого берега, то в первую очередь надо доехать до такого моря, не все живут даже возле речки. Прыгать на мотоцикле через десять автомобилей… тоже недешево, а главное – можно убиться или остаться на всю жизнь в инвалидной коляске.
А комп есть у каждого! Эмоций – море. Вон Николая даже убили пару раз, но он вот он живой, брызгает слюнями, орет, адреналин его распирает. И в реале бросился бы убивать обидчика, но как это сделать, когда игрок живет, возможно, в Сингапуре или Южной Африке, да и не называют обычно свои реальные имена и адреса. Разве что самым-самым близким, с которыми хотят начать общаться и вне игры.
Адреналин – по доступной цене! На этом лозунге можно развернуть неплохую пиар-кампанию.
– Петр Васильевич, – вежливо позвал я. – У меня тут такая идея…
Коротко изложил, Кирич задумался не больше чем на долю секунды, сразу расплылся в улыбке.
– Ну, ребята, я рад, что вошел в вашу группу! Это великолепная идея. А ты, Володя, постоянный генератор идей. Без тебя здесь бы все рассыпалось. Это не комплимент, я же вижу, как ты разруливаешь нештатные ситуации. Я все понял, сейчас же составлю тезисы для пиар-кампании. Отшлифую, мы еще разок посмотрим и отправим в массмедиа.
– Только с финансами определитесь, – сказал я озабоченно. – Я в этом не копенгаген, но слышал, что одна минута рекламы стоит бешеных денег.
Он заулыбался шире, хлопнул меня по плечу.
– Думаю, обойдемся без этой подпитки. Когда идея яркая, неожиданная, даже с сумасшедшинкой, то массмедийщики сами начинают раскручивать, ибо интересный материал нужен всем. А идея немножко скандальная…
Я удивился:
– В чем?
– А ты подумал, как воспримут магнаты экстремальных видов спорта? Фабриканты горных лыж, парашютов, досок для серфинга, снаряжения для горного лазания? Владельцы шикарных отелей? Все эти фирмы, что специализируются на приеме и обслуживанию туристов-экстремалов?
Я подумал, по спине пробежал холодок.
– Не сомнут?
Он покачал головой:
– Поверь опыту бывалого человека. Это скандал, а газетчики в нем как рыбы в воде. Они сразу просекают, что стоит за той или иной статьей. Да, они просекают, ради чего мы помещаем первую статью, но это для них затравка для грандиозного скандала, а там пойдут и общечеловеческие ценности, как же без них, и мнения ведущих специалистов по смежным вопросам, начиная от лауреатов Нобелевских премий по психологии и медицине и заканчивая интервью с участковым милиционером, а тот заявит, что теперь на его участке стало тихо… Или, наоборот, бьют и режут, насмотревшись игр – это смотря какая сторона организует интервью. Но, повторяю, газетчики это просекают сразу, у них всегда есть контрдоводы и контринтервью… а нам скандал на руку.
Я сказал несчастным голосом:
– Я вообще-то человек мирный. Это я в баймах круть, а в реале стараюсь без скандалов.
– Все сделают другие, – пообещал он. – Специалисты по скандалам! Профи высшего класса. А что? Профи есть в любой области человеческой деятельности. Все, я пошел писать тезисы. Апрельские.
Глава 6
Вид от первого лица становится все круче. Иногда холодок по коже, когда бежишь, а навстречу выскакивает зверюка в три твоих роста. Как-то забываешь, что это всего-навсего упорядоченные полигоны. Руки судорожно хватают меч и щит, торопливо накладываешь на себя бафы, какие успеваешь, в первую очередь – заклинание скорости, чтобы успеть удрать, если чего…
Отшатываешься, когда внезапно из кустов вспархивает птица, а подходя к горной речке, инстинктивно ожидаешь, что холодной водой обожжет кожу. Можно, конечно, от третьего лица, тогда баймишь спокойнее, не на тебя ведь нападают, а на чара, которого ты водишь и которым дерешься, но я понимал, что абсолютное большинство будут играть от первого, так что вздрагивал, трясся, подрыгивал от неожиданности, охал и пугливо отступал, адреналин стекал в туфли, а сердце колотится, как у зайца, которого вот-вот поймают.
При попытке войти в один зачарованный замок попал в опасную ситуацию с монстрами и двигающимися платформами. Вообще-то ползут неспешно, это не в старых аркадах, где это и было главной фишкой. Можно прыгнуть на одну, выждать, когда подойдет другая, но я с самого начала компьютерных игр не люблю этот примитивный трюк и почти всегда проигрываю в таких аркадах, когда нужно быстро и безошибочно прыгать с одной на другую, избегая проносящихся над тобой топоров, да еще и отстреливаться.
Русский народ не имеет плана действий, вспомнил расхожую мудрость. Он всем страшен своей импровизацией. Но хотя Скоф, населявший эту локацию, вроде бы не совсем русский, а как бы даже еврей, если не брешет, а то вчера был еще исламским фундаменталистом, но уже и евреи пошли какие-то не такие, недаром же русские евреи от немецких отличаются, как чукча от скандинавов, хотя и те и другие на одной долготе. Или широте, неважно, всем им холодно.
Я отступал, торопливо включая всевозможные бафы и с ужасом видя, как быстро тает полоска маны. А вон тот гад вроде бы умеет дебафить, что совсем уж хреново…
Я кое-как перескочил через пропасть, не успел отереть пот, как набежали мобы, и я оказался снова оттеснен к краю. Отбивался. Уже подумывал о свитке мгновенной телепортации в город, как увидел вдали группу эльфов, среди которых мелькнула фигурка человека. Я заорал:
– Хэлп!.. Хэлп!…
Услышали, остановились, быстро оценили обстановку: стоит ли бросаться на помощь неизвестному, не ловушка ли, не слишком ли много мобов, наконец рассыпались в цепь и понеслись, как стрижи над землей. Не отбивайся я так отчаянно, залюбовался бы: самые быстрые бегуны – эльфийские лучники, у них скорость за счет слабых мускулов и невысокого здоровья.
У меня оставалось меньше трети жизни, когда стрелы посыпались градом. Я вошел в УЗ, содрогался от ударов, наконец мобы сообразили, что меня добивать еще долго, а за это время их самих перебьют, повернулись и с ревом бросились на лучников. Те прыснули врассыпную, а я понесся за ближайшим мобом, догнал и зарубил, лучники начали бегать вокруг меня, мобы за ними, мне оставалось только стоять в центре круга и рубить бегающих вокруг меня.
Когда пал последний гад, я великодушно отказался от дропа, спасибо за то, что спасли шкуру, ведь из города сюда топать двадцать минут, эльфы тоже отказались в мою пользу, благородные, гады, я раскланялся, предложил половину, сошлись на рэндоме: собрали все, мне выпало кое-что, я сделал вид, что обрадовался, человек-охотник спросил с удивлением:
– А ты долго держался!.. Какой лэвел?
– Да дело не в лэвеле, – соврал я, – я пользовался бутылочками жизни.
– Это дорого, – сказал он с сочувствием. – Свитка не было?
– Не было, – соврал я снова. – Спасибо, что спасли мою шкуру!
– Ну бывай, – сказал он и кивнул на молчащих эльфов. – Вот нанял… Еще не знаю, выгодно ли. Дорого стоят, но вроде бы и мобов бьем неплохо…
Я услышал в наушниках зов Секиры, он баймит под своим обычным игровым ником DoomAxe, с ним NickFear, это наш Николай, помахал рукой эльфам.
– Еще раз спасибо.
Они умчались дальше, я пошел по пеленгу и минут через семь увидел, как живописно расположились на поляне в тени огромных дубов с декоративно покрученными ветвями Vorped, Scoffin, Allodiz, kuliev, NickFears. Сбоку сидит в строгой позе мыслителя священник c ником ytrem. Я не сразу сообразил, что это Кирич.
Перед ними колышется невесомое пламя призрачного костра, на рогульках сама по себе поворачивается хорошо прорисованная коричневая тушка молодого оленя. При моем появлении вскочили. Кто отвесил церемонный поклон, кто встал на колени, кто станцевал, только Кирич остался недвижим, лицо каменное, я успел подумать, что новое поколение видеокарт позволяет поддерживать правдоподобную анимацию лицевых мускулов.
– Одетого еврея, – услышал я голос Николая, – можно спутать с христианином, раздетого – с мусульманином, а вот как его, гада, выявить среди чаров?
Скоффин сказал со вздохом:
– Они даже среди мобов есть… В смысле, я хотел сказать, мы даже среди мобов маскируемся.
– И как их найти? – спросил Николай с надеждой.
– Только еврей и может найти затаившегося еврея, – вздохнул Скоффин. – Но разве ж он скажет?
Кирич с вопросом в глазах посмотрел на меня пару раз, я не реагирую, спросил тихонько у Ворпеда:
– Что это они все о евреях?
– Шеф запретил ведьм, – ответил Ворпед тоже тихонько и кивнул в мою сторону. – Но кого-то ловить же надо? Как там в песне: погоня, погоня в горячей крови!
Кирич подумал, кивнул:
– А, понятно, почему у нас вдруг появились исламист, бандеровец и еврей. А буддистов нет?
– Так эльфов шеф разрешил, – сообщил Ворпед пугливым шепотом. – а то бы кто знает, кто еще здесь появился бы! Свято место… Мы заполнить его сумеем!.. Евреями тоже не рождаются, ими становятся по мере необходимости!
Кирич подумал, кивнул:
– А, понятно, почему у нас вдруг появились исламист, бандеровец и еврей. А буддистов нет?
– Так эльфов шеф разрешил, – сообщил Ворпед пугливым шепотом. – а то бы кто знает, кто еще здесь появился бы! Свято место… Мы заполнить его сумеем!.. Евреями тоже не рождаются, ими становятся по мере необходимости!
Мимо легко, едва касаясь земли, пробежала испуганная лучница, а за ней, сотрясая землю громким топотом, пронеслись три огра с дубинами в лапищах. Мы повскакивали, Ворпед бросился за ними вслед, крича:
– Остановись, длинноногая!.. Поможем!
Лучница развернулась и побежала к нам, по дороге получив чувствительный удар дубиной от одного из наиболее ловких гигантов. Мы встретили их обнаженными мечами, гиганты с ревом набросились на нас. Мы с Николаем и Скоффином рубили, Ворпед и Кирич нас лечили и бафили, девушка вытащила лук и с безопасного расстояния стреляла в страшных чудовищ.
Вскоре с гигантами покончили, Ворпед полечил дрожащую от ужаса малышку, завел с нею обходительный разговор. Лучница пугливо отвечала, потом я видел, как они сели вдвоем на некотором расстоянии от нас, чтобы и в нашей компании, и в то же время вдвоем.
Я шепнул Киричу:
– Чем хороша наша байма, что пока что удается избегать тупой прокачки и массовых сражений, которыми так гордятся игры предыдущего поколения!
Он оглянулся, ответил так же шепотом:
– Да, этот момент красив и хорош. Как думаешь, пойдут в пати?
– Скорее всего, – ответил я и добавил смайлик. – В принципе, спасенная выходит замуж за спасителя.
– Из благодарности?
– Ну, у нас не настолько торгашеский мир! Просто доказал, что может защитить женщину. И что достаточно благороден, чтобы броситься защищать совершенно незнакомую… но такую хорошенькую. А женщина должна чувствовать в мужчине надежную опору и быть за его широкой спиной, как за каменной стеной.
Он ухмыльнулся:
– Тогда делайте эти спины пошире.
Я сказал с сомнением:
– Да и так уж… Мужчины все настолько мускулистые, а женщины – прекрасные, то как бы не начало выглядеть пародией. У нас народ такой, только и смотрит, к чему бы прицепиться.
Ворпед сделал вид, что пьет из бутылочки, мы же на пикнике, я услышал даже бульканье – система передачи звуков, что началась с простенького ТС, позволяет слышать шуршание лапок бегущей божьей коровки. Николай вообще лег, наблюдал за быстро двигающимися облаками. Смену времен дня мы не стали ускорять, как в большинстве игр, у нас в сутках те же двадцать четыре часа, просто ночью всегда достаточно ярко светит луна, когда полная, когда серпиками, в это время выходят из нор особые хищники, что не встречаются днем, это еще одна эксклюзивная фишка нашей баймы.
Аллодис и Скоффин лениво обсуждали систему дальнейшего развития кланов и гильдий, возможности строительства собственного дома и даже замка… Все-таки решили не убирать возможность покупать дома и замки хоть за игровые, хоть за реальные, а не только строить. Самому или с помощью нанятых в игре ремесленников. Торговать можно не только шкурами убитых зверей, но и земельными участками. И товары можно продавать как самому, так и нанимать для этого торговцев, живых или НПСов, неважно.
Кулиев сказал мечтательно:
– Эх, сделать бы еще разрушаемые поверхности… Пока ни в одной байме такого не было…
Аллодис и Скоффин переглянулись, на лицах хитрые усмешки. Я тоже смолчал, знаю, что втайне пытаются втиснуть разрушаемость в движок, чтобы при захвате замка можно было не только приставлять лестницы и карабкаться на стены, но и разрушать их таранами, разбивать тяжелыми камнями из катапульт и требушетов. И даже, дабы упрочить свою ужасную славу, полностью снести замок врага с лица земли.
Николай приподнялся на локте, повертел головой, как чаша локатора, что старается засечь вражеские танки на пределе видимости.
– Я не понял, – сказал он с ленивым недоумением, – чего так страшились этих ПКашников?.. Вот сколько брожу, ни одного не видел! Они все лоу, редко – миддл лэвелы. Ни разу я не видел ПКашника хая. Когда иду в своем шестидесятом, любой ПКшник поспешит убраться с дороги.
Кулиев сказал рассудительно:
– А как иначе? ПКашники встречаются только в начальных локациях. Во-первых, только совершенных нубов и удается пэкашить, да и то большей частью с помощью разводов, во-вторых… ПКашники – сами нубы. Уже с сорокового лэвела я нигде не видел, в каких бы местах ни качался, ни одного помидора. Это как корь: одни болеют, другие нет, но у всех проходит в нубстве.
Ворпед проворчал:
– Детские травмы оставляют след на всю жизнь!
– И что? – возразил Кулиев. – Запомни или запиши ники этих гадов. Как прокачаешься выше, встретишь и убьешь. Как вон Лилюшка, глава нашего альянса, одного такого по имени Кadavr встречала потом и вовсю лупила, лупила и обзывала, вызывая на ПвП! Он уклонялся, а потом сказал, что лучше бы тогда сразу убила и насытилась местью, чем вот так…
Он прервал себя на полуслове, вскочил и помчался наискось по холму, подстегивая себя заклинанием скорости. Мы видели, как догнал какого-то воина в кожаном доспехе, коротко переговорил с ним, ударил, тот ответил двумя ударами. Ники обоих загорелись фиолетовым, что значит – оба в честном поединке, после чего Кулиев тремя ударами убил противника, что-то сказал распростертому у его ног трупу и бегом вернулся к нам.
Любопытствующий Николай спросил жадно:
– Что, бабу не поделили?
Кулиев отмахнулся:
– Если бы!.. А то этот сопляк вчера попался мне, обматерил, обозвал по-всякому, а потом ушел через телепорт…
– А что ты с ним выяснял?
– Спросил объяснений.
– И что?
– Он говорит, – объяснил Кулиев с усмешкой, – что это не он был.
– А кто?
– Младший брат, – ответил Кулиев с той же усмешечкой. – Пока он мылся в душе, братишка, мол, вошел в игру и успел кого-то развести, других обложить матом, а с одним подрался.
Николай тоже хохотнул, только всегда серьезный Скоффин сказал раздраженно:
– Неужели не понимают, что такие оправдания не катят? Твоя игра, твой перс – ты и отвечаешь!
Кулиев сказал с той же усмешечкой:
– Да мне другое смешно. Во всех семьях теперь «айн киндер», а в играх у всех оказываются братики и сестрички. Обязательно младшенькие, которые все и портят. Если верить такой статистике, то демографическая ситуация у нас поправляется!
Аллодис сказал раздраженно:
– Да ладно тебе. Ничего вникать во все эти… случаи. Рубить головы, то есть банить, без разговоров и объяснений. Вот и все.
А еще через неделю Аллодис пришел в офис измученный, под красными воспаленными глазами повисли круги. Тяжело рухнул в кресло, руки дрожат, едва не расплескал кофе.
– Ухожу, – сказал он глухо.
На него воззрились с удивлением, только Николай туповато спросил:
– Куда, по бабам?
– Из Реального Мира, – ответил Аллодис. – И вообще… Сколько можно? У меня есть миллион долларов? Есть больше. Я мечтал отдохнуть и оттянуться?.. Так чего же я продолжаю себя каторжанить?
Все замерли, только Николай ахнул:
– Ты чё? Одурел? Твои мозги всех наших стоят!
Аллодис помотал головой:
– Не могу. Надо уйти. У меня ничего не осталось: жены, друзей, вечеринок, кино, книг… Есть только Реальный Мир! Вы не задумываетесь, что мы изобрели самый мощный наркотик?
– Играй по часику в день, – легкомысленно сказал Ворпед. Ощутил фальшь, сказал извиняющимся голосом: – Трудно, знаю, но можно же себя как-то ограничивать?..
Все отводили глаза: ограничивать себя как-то не удается никому. Как только сядешь за комп, то уже оторваться трудно. В тягостном молчании я сказал невесело:
– Не мы, так другие сделают. А что, если и наркотик?.. Книги тоже наркотики. Есть книгоманы, есть киноманы, есть еще какие-то маны. Но человечество не вымерло. Согласен, мы сделали свой больше мощным. Но человечество не вымрет! Какая-то часть будет в работу влюблена больше, чем в игру. Они всегда останутся вне игры, потому что создавать ту же игру намного интереснее, чем в нее играть. Разве не так?
Аллодис ответил, пряча глаза:
– Так. Но я не могу работать постоянно, я выгораю быстро. Это вон Николай может медленно и неспешно делать работу целый день. А то и трое суток подряд. А я выкладываюсь за три-четыре часа, а потом… раньше было вино и девочки, а теперь вот эта зараза. Оказалось, что куда там девочкам…
Николай спросил удивленно:
– Что-то не врубаюсь. Ты же разработчик! Как ты можешь входить в этот разрабатываемый нами мир, словно это что-то… реальное?
– А вот такую гадость мы свагранили, – ответил Аллодис, улыбка кривая, в глазах стыд и попытка держать разговор на шутливой волне. – Убойную штучку, надо сказать. Молодцы мы… и сволочи изрядные.
Скоффин сказал с неудовольствием:
– Только не начинай про ответственность перед человечеством! И всякие моральные проблемы. Мы не атомную бомбу создали. Это пусть Оппенгеймер страдает, а мы сделали, а теперь совершенствуем развлекательную штучку для отдыха после работы.