– Отчего ж нет… Князь странников привечает. Только мне надо посоветоваться со старшим. Как он решит, так и будет.
– Отлично! – кивнул Глеб. – А кто у нас старший?
– Военный советник Балабан.
– Вот как. И где же он сейчас?
Пожилой охоронец снова сплюнул в пыль, вытер губы, на этот раз не так тщательно, как прежде, и произнес с ленцою в голосе:
– А кто ж его знает? Ходит где-то.
Глеб взглянул на Рамона. Тот пожал плечами. Глеб снова перевел взгляд на охоронца и сказал, чуть повысив голос:
– Ну, может, кто-нибудь из вас его разыщет? Мы подождем.
На ленивых лицах охоронцев появились усмешки. А пожилой бородач изрек:
– Балабан не любит, когда его отрывают от дел попусту. Будь вы странствующими скоморохами, еще куда ни шло. Песенку бы ему какую спели али б станцевали. Вот разве что сами что-нибудь споете. – Он насмешливо посмотрел на Глеба. – Как, страннички? Спляшете для нас?
Охоронцы заусмехались и загыкали. А Глеб пристально посмотрел насмешнику в глаза и отчеканил:
– У тебя очень длинный язык, бородач, но все же попробуй держать его за зубами. Иначе мне придется чуть-чуть его подрезать.
Охоронцы, не ожидавшие от мирных странников таких дерзких речей и привыкшие к тому, что путники, не разбирающиеся в тонкостях местной жизни, годятся лишь на то, чтобы быть предметом насмешек, выкатили на Глеба глаза.
– Что-о?! – проревел пожилой охоронец, когда смысл сказанных Глебом слов окончательно уместился у него в мозгу. – Да я тебя…
Бородач вскочил с лавки и рванул из ножен меч.
Глеб не шевельнулся. Он стоял перед охоронцами в полный рост, расставив ноги и заложив руки за спину, и, чуть склонив голову набок, смотрел на разъяренного воина, сжимающего в руке меч, спокойным, холодновато-ироничным взглядом.
Бородач ринулся вперед и рубанул Глеба мечом по голове. Первоход чуть сдвинулся, и бородач вместе со своим тяжелым мечом повалился в пыль.
Охоронцы помоложе захохотали.
– Так его, Пиреней! – весело крикнул кто-то. – Руби на щи!
– Эй, бездельники, чего тут у вас?! – рявкнул громкий, сухой и трескучий голос.
Охоронцы тут же повскакивали с лавок, быстрыми, привычными движениями оправили брони и шеломы, положили руки на кряжи своих мечей и вытянулись в струнку.
К воротам подошел хромой, невысокий человек с темным, безбородым, загорелым лицом, кривыми ногами и такими широкими плечами, что они казались ненастоящими. В лице человека было что-то восточное, но не хазарское, а скорей аравийское. Да и одет он был странно для русского воина – кафтан заморский, сапоги такие, какие носят северяне, на голове хазарская шапка, а на боку кривой печенежский меч в ножнах со вставками из слоновой кости.
Остановившись у ворот, Хромой бес (а Глеб сразу же про себя нарек его этим прозвищем) оглядел гостей и спросил:
– Кто такие будете?
Глеб поклонился и ответил:
– Мы странники. Путешествуем по славянским землям, беседуем с князьями, воинами и простым людом.
Хромой бес чуть прищурил карие, окаймленные густой тушью черных ресниц глаза и с усмешкой проговорил:
– Ясно. Вынюхиваете, значит.
Сказав это, он внимательно и остро вгляделся в лицо Глеба. Тот не повел бровью, а продолжал молча и спокойно смотреть на собеседника. Того, похоже, спокойствие странника немного смутило.
– Так что скажешь, странник? Вынюхиваете или нет?
– Смотря что ты имеешь в виду под словом «вынюхивать», незнакомец, – невозмутимо отозвался Первоход. – Мы интересуемся всем, что считаем интересным, а после делаем заметки для будущего свода. Свод сей, ежели будет создан, значительно облегчит жизнь не только странникам вроде нас, но и купцам.
– А также ратникам, желающим пополоскать сапоги в пыли заморских держав, – с усмешкой добавил Хромой бес.
– И самое благое дело можно обернуть во зло, – спокойно возразил Глеб. – Ножом можно резать хлеб и раздавать его нищим, а можно зарезать хорошего человека.
Хромой бес пристально посмотрел Первоходу в глаза и обронил:
– Ты не глуп. Нашему князю было бы интересно с тобой поговорить.
Глеб вежливо улыбнулся.
– Что ж мешает? Вот он я – весь здесь.
Хромой бес чуток помолчал, потом глянул на замерших по стойке «смирно» охоронцев, снова перевел взгляд на Глеба и заявил:
– Уж больно ловко ты дерешься для простого странника.
– А кто тебе сказал, что я простой странник? В былые годы я был неплохим ратником и служил хлынскому князю Аскольду, а после – его преемнику Егре.
– Князю Егре? Он ведь уже много лет как мертв.
– Верно, – кивнул Первоход. – Князь Егра мертв, а я, после войны с Голядью, повредил спину и не могу держать в руках ничего тяжелее…
Тут Глеб прибавил крепкое словцо, чем вызвал улыбки на физиономиях охоронцев и усмешку на смуглом лице Хромого беса.
– Вижу, – сказал, усмехаясь, Балабан. – Вижу, что ты не при оружии. Хотя… В наше тревожное время по дорогам бродит множество наемных убийц. Я слышал, что иные из них могут убить человека даже голой рукой.
Глеб вскинул брови.
– Голой рукой? Нешто такое возможно?
– Возможно, друг, возможно.
– Какой ужас. Никогда бы не подумал. Так ты устроишь нам встречу с князем Гостиваром, советник Балабан?
– Я бы с радостью устроил вам встречу с князем и с еще большей радостью поприсутствовал бы на этой встрече сам. Пресветлый князь любит поговорить с гостями из далеких земель. Однако сегодня, странники, вам не повезло.
– Как это?
– Да так. Князь Гостивар сегодня никого не принимает. Придется вам прийти завтра. А пока могу посоветовать вам хороший постоялый двор.
– Отчего же так? – поинтересовался Рамон своим мягким, вызывающим доверие голосом. – Отчего пресветлый князь не принимает?
– Оттого, что хворает.
Глеб и Рамон переглянулись. Рамон хотел что-то сказать, но Глеб остановил его жестом и, снова обратив взор на военного советника, сказал:
– Быть может, нам удастся его вылечить?
Советник Балабан приподнял брови и насмешливо обронил:
– Так ты лекарь? Никогда бы не подумал.
– Никогда не суди о людях по внешности, советник, – вежливо сказал ему Глеб. – На твоем лице почти нет шрамов. Какой-нибудь глупец мог бы решить, что ты не участвовал в сражениях, раз лицо твое чисто. А я скажу – шрамов у тебя нет, потому что ты умелый и ловкий воин.
Балабан прищурил раскосые глаза.
– Значит, и вправду лечишь?
Глеб кивнул.
– Да. Мы с моим помощником лечим людей лесными снадобьями и травяными настоями.
– И что, хорошо помогают?
Глеб чуть склонил голову в вежливом поклоне и ответил:
– Скажу тебе как на духу, советник: я не встречал еще болезнь, которую не смог бы вылечить.
– Что ж… Тогда, пожалуй, я проведу вас к князю. Но имейте в виду, странники: ежели прогневите князя, я сам срежу ваши никчемные головы с ваших никчемных плеч.
Слова эти были произнесены ровным, спокойным голосом, но было совершенно очевидно, что Балабан не шутит и в случае необходимости сделает то, что пообещал.
Балабан повернулся и зашагал к терему. Глеб и Рамон последовали за ним.
– Первоход, – тихо обратился к Глебу толмач. – Думаешь, князь – тот, кого мы ищем?
Глеб пожал плечами:
– Не знаю, Рамон. Но человек этот определенно во дворце. Я чувствую его присутствие.
– Эй, лекари! – окликнул, не оглядываясь, Балабан. – Чего вы там шепчетесь?
– Обсуждаем целебные зелья, которые можно приготовить из наших трав, – отозвался Глеб.
– Обсуждайте громче! Не люблю, когда бормочут у меня за спиной!
– Как скажешь, советник. Как скажешь.
3
Горница, куда Балабан ввел Глеба и Рамона, оказалась довольно просторной залой с выкрашенными в разные цвета и украшенными медной чеканкой стенами.
На широкой лавке, накрытой коврами и шкурами, лежал князь Гостивар. Князь оказался сухопарым, пожилым мужчиной с одутловатыми щеками и обозначившимся брюшком. Одет он был в белую ферязь, застегнутую золотой пряжкой. Вид у Гостивара был болезненный и усталый, лицо исказила гримаса боли, а на голове лежал бурдюк – по-видимому, с холодной ключевой водой или со льдом, наколотым на леднике.
Глеб и Рамон поклонились князю в пояс.
– Пресветлый князь, к тебе пришли иноземные лекари! – сообщил Балабан. – Этого вот… – Он указал на Глеба, – зовут Галеб Ибн Табак!
Князь посмотрел на Глеба, мучительно поморщился и проговорил недовольным голосом:
– Отчего такое сложное имя, когда сам ты похож на русича?
– Моя мать была родом из Персии, – вежливо ответил Глеб.
– Вот как? – Князь болезненно усмехнулся. – Далеко же она забралась, чтобы произвести тебя на свет, лекарь. – Он перевел взгляд на Рамона. – А как зовут второго?
– Раймонд, сын Гевеласа! – представился толмач и изящно и церемонно поклонился.
– Каков хлыщ… – усмехнулся князь и поморщился от нового приступа боли. – Я занемог, – сказал он, глядя на Первохода. – Если ваше лекарское искусство принесет мне облегчение, я щедро вас награжу.
– А если нет? – осведомился Глеб.
Князь прищурил морщинистые веки.
– Тогда прикажу Балабану спустить с вас шкуру живьем. Уж не обессудьте.
– Это справедливо, – согласился Глеб и незаметно сглотнул слюну. – Я постараюсь вылечить тебя, пресветлый князь.
Он посмотрел Гостивару в глаза. А глаза-то у князя были приметные. Небольшие, идеальной формы, с яркими радужными оболочками неопределенного цвета, по центру – зеленые, по краям – голубые, а в целом – как будто бы серые. Взгляд этих необыкновенных глаз был спокойным, холодноватым, но за холодом этим чувствовался неистовый огонь. Как если бы за ледяной стеной полыхал костер, отблески которого ложились на эту стену.
Князь покосился на советника Балабана и капризно проговорил:
– Балабан, тебе необязательно тут быть.
– Твоя правда, пресветлый князь, – с поклоном ответил военный советник. – Я оставлю здесь двух охоронцев, а остальных уведу, чтобы они не мешали.
Военный подал своим людям знак и ушел, прихватив с собой троих и оставив у двери двух дюжих охоронцев, таких молчаливых, непроницаемых и неподвижных, что их легко можно было спутать с мебелью.
Дождавшись, пока Балабан выйдет, Глеб дал знак Рамону отойти в угол и сесть на лавку, а сам уселся на резную скамеечку рядом с кроватью и повнимательнее вгляделся в лицо князя.
«Он? – подумал Глеб, старательно прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. – Или не он?… А ежели не он, тогда кто? А ежели он – то в чем заключается его Дар? Не размажет ли он меня взглядом по полу и не вывернет ли наизнанку, как рукавичку?»
С опаской поглядев на Гостивара, Глеб осторожно спросил:
– На что жалуешься, князь?
– На судьбу, – ответил тот.
– И чем она тебе не угодила?
– Тем, что заставляет меня страдать от головных болей, – последовал мрачный ответ. – И это при том, что я не пью ни брагу, ни водку.
– Ну, что ж… Тогда мы с тобой поговорим о твоей болезни подробнее, а затем уж я сделаю вывод и пропишу тебе лекарство.
Глеб думал, что князь заупрямится, но тот, поминутно поморщиваясь от боли, подробно рассказал ему о том, что чувствует, как и от чего возникает боль и благодаря чему проходит. Чем больше Глеб слушал, тем больше убеждался в том, что все это он уже слышал. Много лет тому назад, в Москве, от редактора отдела моды Кати Корольковой.
Раз в неделю или в две Катя заявляла, что она «полный неликвид», потому что у нее снова «эта проклятая мигрень». Далее следовало подробное и жалостливое описание симптомов и просьба ко всем «не дергать меня по пустякам, а лучше вообще оставить меня в покое».
Выслушав Гостивара, ходок сделал умное лицо и со значением проговорил:
– Пресветлый князь, похоже, что у тебя мигрень.
Зрачки Гостивара расширились.
– Миг… что?
– Рень, – сказал Глеб. – Миг-рень. Голова кружится или только болит?
– Иногда кружится, – ответил князь, поглядывая на Глеба взглядом, в котором затеплилась надежда.
– И болит всегда с одной и той же стороны?
– Да.
– И отдает в глазу?
– Да.
– Дай-как мне свою левую руку, – потребовал Глеб.
Гостивар нахмурился, но руку протянул. Глеб обхватил пальцами запястье властителя и послушал пульс. Потом сравнил со своим. Пощупал лоб князя (лоб был холодный), откинулся на спинку кресла и изрек:
– Пресветлый князь, я не самый гениальный диагност в мире, но думаю, что ты гипотоник.
– Кто я? – не понял Гостивар.
– Гипотоник, – повторил ходок. – Человек, страдающий от пониженного давления. Кровь струится по твоим сосудам медленнее, чем надо.
– Вот как? – Князь сдвинул брови. – И как же ее разогнать?
Глеб немного подумал, потом вздохнул и полез в сумку-ташку, притороченную к поясу. Охоронцы, стоявшие у двери, тут же лязгнули оружием, но князь вяло махнул рукой и сказал:
– Пускай.
Охоронцы не отозвались, оставшись на своих местах и по-прежнему внимательно следя за действиями пришлого лекаря.
Глеб тем временем достал из сумки оловянную коробочку, сковырнул ногтем крышку и протянул князю.
– Понюхай.
Гостивар понюхал. Посмотрел на ходока снизу вверх и хмуро осведомился:
– Что это?
– Жареные и перемолотые в порошок кофейные зерна. Берег для себя, но раз такое дело… Сейчас я тебе приготовлю отличный крепкий кофе. – Глеб повернулся к охоронцам: – Эй, вы! Принесите мне кружку с крутым кипятком. И другую – с холодной водой. Да поживее!
На непробиваемых физиономиях охоронцев появилось озабоченное выражение.
– Чего глазами лупаете?! – прикрикнул на них князь. – Тащите кипяток, раз лекарь говорит!
Охоронцы переглянулись. Один из них резко повернулся и шагнул к двери. А спустя пять минут князь уже держал в ладонях большую чашку с ароматным кофе, который Глеб разбавил холодной водицей, чтобы не ждать, пока он остынет.
Гостивар решился отведать диковинного напитка лишь после того, как Глеб сам отхлебнул. После двух глотков князь сморщился и сообщил:
– Горек твой напиток, лекарь.
– Он и должен быть горек, – рассудительно произнес Глеб. – Это ведь лекарское снадобье, а не вишневый компот. Кстати, совсем забыл…
Первоход снова полез в сумку-ташку. На этот раз охоронцы не стали хватать его за руки, но предостерегающе положили пальцы на рукояти своих мечей. Глеб же достал из сумки фляжечку с водкой, открутил крышку и плеснул немного водки в чашку с кофе, которую Гостивар держал в руках.
Князь унюхал запах спиртного, сурово сдвинул брови и спросил:
– Это зачем?
– Пей и не спрашивай, – сухо ответил Глеб.
– Но я не…
– Пей, если хочешь вылечиться.
Гостивар нахмурился, но спорить не стал. За несколько глотков он выпил весь кофе, поставил пустую чашку на стол и откинулся на шкуры и подушки.
Все время, пока он пил, Первоход пытливо разглядывал его и пытался угадать – человек ли князь или нет? На какое-то мгновение Глеб почувствовал такой напор неведомой Силы, что у него слегка закружилась голова. Что-то вроде легкой, едва ощутимой тени попыталось проникнуть ему под черепную коробку и ощупать его мысли. Глеб прикрыл веки, стиснул зубы и усилием воли выбросил «чужака» из головы.
Затем он взглянул на князя и вздрогнул. Гостивар смотрел на него пристальным тяжелым взглядом, от которого Глебу снова сделалось не по себе.
– Что дальше? – сухо осведомился князь.
– Дальше? – Глеб выдавил улыбку. – Полежи немного неподвижно. А там решим, что дальше.
– Ну, смотри, – с угрозой произнес князь Гостивар и расслабился.
Глеб бросил взгляд на Рамона. Тот сидел на лавке с невозмутимым видом. Однако спокойствие это было обманчивым. Глеб знал, что гибкое тело Рамона в эти секунды подобно сжатой пружине, готовой распрямиться в любой момент.
Прошло несколько минут. Князь посмотрел на Глеба и вдруг – улыбнулся.
– Мне легче, – выдохнул он. – Мне и в самом деле легче.
Глеб облегченно вздохнул, Рамон улыбнулся, и даже охоронцы, стоявшие у двери, слегка подтаяли и расслабились.
И тут Глеб почувствовал новую атаку. На этот раз чуждая, страшная тень так резко вторглась ему в мозг, что перед глазами у него ярко вспыхнуло, а затем глаза заволокло желтой пеленой. За мгновение до этого он успел увидеть, как Рамон вскинул руки к голове и сжал виски.
Поняв, что вот-вот потеряет сознание, Глеб вскочил со скамьи и бросился на одного из охоронцев. Рамон последовал его примеру – дикой кошкой прыгнул он на второго охоронца, намереваясь сбить его с ног. Чуждая тень выскользнула из головы Первохода, сознание его прояснилось, а в следующее мгновение он, быстро присев, ударил охоронца кулаком в пах, а затем выхватил у него из ножен меч, резко распрямился и со всего маху рубанул охоронца голоменью меча по медному шелому. И тут же повернулся ко второму.
А тот уже сбросил с себя Рамона, швырнул толмача об пол и разбил ему голову. Глеб сделал яростный выпад, и клинок его меча вонзился охоронцу в горло.
Первоход отпихнул бедолагу ногой и выдернул меч, а затем повернулся к первому охоронцу, который медленно сползал по стене на пол, и еще раз двинул ему голоменью по шелому.
Битва была закончена. Глеб склонился над Рамоном и быстро спросил:
– Ты как?
– Жи…вой, – с трудом ответил Рамон.
Глеб глянул на его окровавленную голову («с виду ничего серьезного, рассечена кожа, и только-то»), кивнул, потом повернулся к князю.
Тот сидел на своей крытой шкурами и коврами лавке и смотрел на Глеба угрюмым взглядом. В руке у князя Глеб увидел короткий, остро отточенный кинжал.
– Брось ножик, Гостивар! – сурово приказал ходок.
Князь сглотнул слюну, а затем нехотя швырнул кинжал на пол. Снова посмотрел на Первохода и спросил сиплым, подрагивающим голосом:
– Тебя наняли убить меня?
– Нет, – ответил Глеб и вытер рукавом потный лоб. – Я пришел к тебе за помощью, Гостивар.
– За помощью? – Брови князя приподнялись. – Но разве так просят о помощи?