Несмотря на ясность ума и шумное веселье вокруг, Кудреева неудержимо потянуло в сон. Он взглянул на часы – 20.00.
Андрей пытался понять свое состояние, найти причину необычным ощущениям. Не в последних ли практически бессонных ночах эта причина? Может быть! Кудрееву вдруг стало не хватать воздуха.
Он расстегнул ворот рубашки, потер грудь.
Семако вновь спросил:
– Не отпускает, Андрей Павлович?
– Нет, вообще со мной что-то непонятное происходит.
Кудреев обратился к Щукину:
– Виктор Сергеевич? Я покину торжество. Что-то не пошел коньяк на этот раз.
Андрей поднялся и, стараясь не привлекать внимания зала, прошел к выходу.
От стойки его окликнул бармен:
– Что, уже уходите, господин подполковник?
– Ухожу, а что?
– Да ничего. И правильно. Вид у вас не очень…
Кудреев вышел на улицу.
Порыв свежего ветра немного взбодрил его. Но всего на мгновение. Неожиданно все поплыло вокруг. Дома, деревья, кусты, заборы. Подполковник пошатнулся, выругавшись начавшим заплетаться языком:
– Черт! Не хватает еще грохнуться посреди городка.
Он, с трудом переставляя непослушные ноги, направился к дому. С каждым шагом идти становилось все труднее. Головокружение прекратилось, но ноги слушались плохо, и сильнее прежнего потянуло в сон. Андрей уже подходил к своей калитке, как оступился и наверняка загремел бы в канаву, если бы кто-то вдруг появившийся из кустов не поддержал подполковника. Он попытался разобрать, кто это помог ему, но смог определить лишь то, что с ним заговорила женщина. Вот только, кто она и почему здесь, он так и не понял. Какое-то безразличие овладело им. А голос шептал:
– Что же это с тобой, Андрюшенька? И надо было так набраться? Но ничего, сейчас, подожди немного, войдем в квартиру и в постель. Тебе отдохнуть надо.
Подполковник подчинился. Он не чувствовал, как из кармана достали ключ, как открылась, а потом и закрылась входная дверь. Упав на софу, Кудреев мгновенно отключился.
Людмила, а это она ввела Андрея в квартиру, стоя перед беспомощным офицером спецназа, довольно улыбалась. Затем она зашторила все окна, включила ночник, вырубив свет люстры. Достала из пакета бутылки коньяка и шампанского. Пройдя в ванную комнату, отлила часть «Арарата» в умывальник. Сама выпила фужер игристого вина. Раскинувшись в кресле, проговорила:
– Ну что, котик, попал? Попал! Еще как попал! Посмотрим, как теперь будет вертеться вокруг тебя эта драная овца, Воронцова. Эх, Андрюша, а еще командир целого отряда, к тому же самого спецназа! Недооценил ты меня, голубчик, недооценил! Получай, что заслужил! Не надо было относиться ко мне с пренебрежением. Грязная я для тебя? А Ольга чистая? Но теперь и ты по уши в дерьме! Что еще запоешь утром!
Официантка, допив второй фужер, поднялась с кресла, потянулась.
Пора придать комнатке надлежащий вид!
Людмила начала раздевать находящегося в глубоком наркотическом сне Андрея. Догола! Сняв плавки, оценила мужское достоинство подполковника:
– Ого! А инструмент у тебя, Андрюша, солидный, ничего не скажешь! Теперь ясно, почему так запала на тебя Воронцова. Эх, жалко, не поднять прибор. А то можно было оторваться от души! Это тебе не стручок Костика или обмылок Кравцова, это – вещь! Вот только сегодня бесполезная! Ну что ж! Может, и наступят времена, когда Кудреев приласкает Людмилу! Хотя, конечно, такой расклад маловероятен, и все же… Чего в этой жизни только не бывает!
Официантка набросила на голое тело подполковника простыню.
Его вещи разбросала на одном из кресел.
Принялась раздеваться сама. Так же догола! Разбросав свое белье поверх одежды Андрея, прилегла рядом с ним, выключив ночник. Теперь не мешало уснуть, но не получилось. Взглянув на Кудреева, яростно впилась губами в его шею. Когда оторвалась от тела, на нем красовались видимые даже в сумраке темной комнаты смачные засосы.
Людмила поднялась, взяла бутылку коньяка, из горла сделала несколько крупных глотков. Спиртное ударило в голову, одновременно вызвав взрыв желания. Но клиент, лежащий рядом, не мог удовлетворить ее. И это вызвало большую злость. Официантка дважды хлестко ударила подполковника по щекам. Кудреев никак не среагировал на удары.
Чтобы укротить разыгравшуюся плоть, пришлось проститутке вновь идти в ванную комнату. Вышла оттуда мокрая, но успокоенная. Догнавшись фужером шампанского, легла на софу, стараясь не касаться тела Кудреева.
* * *Тем временем на квартире Воронцова портниха из поселка закончила работу над костюмом Ольги. Отправив мастера домой дежурной машиной рембата, Дмитрий вызвался проводить сестру. Они подошли к дому Андрея в половине одиннадцатого. В окнах не было света, дверь закрыта.
Воронцов сказал:
– Наверное, еще не вернулся из кафе.
Ольга пожала плечами:
– Наверное. Да я и сама говорила ему, чтобы не спешил домой.
– У тебя ключ есть?
– Нет. Сегодня не взяла с собой.
– Тогда пойдем в Дом офицеров?
Брат с сестрой прошли до офицерского кафе. Дмитрий уже хотел зайти в него, но Ольга остановила его:
– Я сама, Дим.
– Как скажешь.
Воронцова прошла в зал. Остановилась у стойки, внимательно оглядывая зал. Веселье шло полным ходом, хотя и чувствовалось приближение финала. Часть офицеров, встав в круг, под ритмичную музыку пытались выдать чеченский национальный зикр. Другая часть пела, совершенно не обращая внимания на грохот динамиков. Третья откровенно дремала. И только за центральным столиком, наблюдая за подчиненными, относительно трезвым сидел Щукин.
Невесту командира спецназа увидел Костик:
– А?! Ольга Дмитриевна? Что же вы на входе встали? Проходите в зал, пожалуйста!
– Я не вижу Кудреева. Где он?
Бармен не успел ответить Воронцовой.
К Ольге подошел Щукин:
– Оля? Не ожидал.
– Виктор Сергеевич, а где Андрей?
– А разве он не дома? Андрей уже порядком как ушел отсюда.
– Понятно. Мы с братом прошли мимо дома, света в нем не было, решили, что Кудреев еще здесь, поэтому и пришли сюда. Да и ключ свой я сегодня не взяла с собой.
– Ясно. Выйдем на улицу.
Щукин вывел невесту командира отряда из кафе. Подошел к ним и Воронцов:
– Что за дела, Витя?
– Дело в том, что где-то часа три назад, после нескольких рюмок, Андрей почувствовал себя плохо. Не так, чтобы очень, но тем не менее решил уйти. Сказал, что будет дома.
Ольга спросила:
– Он был пьян?
– Ну-у, как все в то время, правда, Петя Семако говорил, что командир посетовал на головную боль. Да что гадать? Пойдемте домой к Андрею, наверняка он просто прилег, выключив свет.
– Но у нас нет ключа.
– Постучим. А не откроет, так у меня есть запасной ключ, извините, Ольга Дмитриевна, но так положено. Держите.
Они втроем вернулись к квартире Кудреева.
Ольга попыталась вставить ключ, но он не входил в скважину: изнутри был вставлен другой ключ.
– Он закрылся.
Воронцова указала на окна:
– И шторы плотно закрыты. Зачем он зашторил окна, когда никогда ранее не делал этого? Тем более выпившим?
Дмитрий взглянул на сестру:
– Ты на что намекаешь, сестра?
– Ни на что. Просто странно все как-то. А… если Андрей отравился и ему нужна помощь? Срочная помощь?
Воронцов покачал головой:
– И в знак этого он закрыл окна?
– Не ерничай, Дима, – сказал Щукин, – давай постучим, не откроет – вышибем дверь к чертовой матери.
Командир рембата остановил спецназовца:
– Погоди.
И прошел к окнам.
* * *Людмила слышала, как к дому подошли Воронцов с сестрой и Щукин.
Она оцепенела.
Да, Ольга должна была прийти, но одна. И, поняв, что жених спит, уйти. Чтобы появиться вновь утром. На это и рассчитывала официантка. Сейчас же обстановка резко изменилась. Если эти уроды взломают дверь, все ее старания пойдут прахом. Офицеры, да и Воронцова, увидев бесчувственного, пусть голого и в компании с ней, Людмилой, Кудреева, сумеют определить подставу. И тогда официантке не поздоровится. А главное, ее замысел раскроют. И останется она с носом, опозоренная на весь гарнизон. Тогда даже перед мужем не оправдаться. Если офицеры проникнут в квартиру, она сгорит. Без дыма сгорит. Что же делать?
Послышался шорох шагов под окнами. И Людмила поняла, зачем подошел к ним командир рембата. И она громко, подражая мужскому голосу, захрапела. Тяжело, с присвистом. Так, как нередко храпел ее муженек. Уловка удалась.
Воронцов от окна сказал Щукину с Ольгой:
– Не надо ничего ломать. Храпит наш Андрюша. Отсюда хорошо слышно.
Ольга подошла к брату.
Людмила, услышав это, усилила храп. Снаружи послышалось:
– Слышишь? Перебрал и вырубился. Обычное дело. Поэтому и ключ из замка забыл вытащить. А храп здоровый.
В ответ приглушенный голос Щукина:
– Неужели так развезло командира по пути домой? Хотя… вышел он из кафе, припоминаю, с трудом.
И вновь Воронцов:
– Ну все, хорош здесь торчать. Пойдем, Оля. Утром разбудишь своего благоверного.
Его поддержал и Щукин:
– Да! Это самое лучшее на данный момент. Пусть командир проспится. Ну, а я в кафе, пора заканчивать гулянку.
За офицерами и Ольгой захлопнулась калитка. Их шаги начали удаляться от дома.
Людмила облегченно вздохнула:
– Пронесло. Слава тебе, господи!
Приподнявшись на дрожавшей руке, официантка взяла бутылку шампанского и вылила остатки вина в рот. Откинулась на подушку. Нервное напряжение постепенно отпустило ее.
Вскоре Людмила забылась дерганым, рваным сном.
Что-то будет утром?
Глава 3
Проснулась Людмила в четыре утра. Кудреев еще спал. И спать по идее еще должен был как минимум до восьми часов.
Вот бы к этому времени явилась Воронцова. Но это уж как получится, в принципе ничего страшного не произойдет, если она заявится и раньше! Людмила встала, прошла в прихожую и, открыв входную дверь, вернулась в постель!
Уснуть больше она не смогла. Предчувствие близости достижения заветной цели будоражило ей кровь. Людмила, почти не переставая, курила.
Наконец рассвело. На часах было чуть более шести часов.
Официантка, отодвинув пепельницу, повернулась к Кудрееву, обняв подполковника, по-прежнему никак не среагировавшего на прикосновение голого женского тела.
* * *Ольга в эту ночь, как ни старалась, долго не могла уснуть. Чувство неотвратимо надвигающейся катастрофы не покидало ее. И причину этого своего состояния женщина объяснить не могла. Казалось бы, вечером все выяснилось. Андрей не рассчитал сил и опьянел сильнее обычного, в результате чего отключился. Что в этом странного? Ничего. Но почему это неотступающее ощущение скорой беды? Мысли бились в ее голове, словно птицы в клетке. Забылась она под утро. Но в семь часов была уже на ногах. Быстро умывшись, оделась и, стараясь не потревожить брата с супругой, вышла из их дома. Со стороны расположения казарм воинских частей доносился характерный шум. Там уже вовсю кипела жизнь, именуемая Службой. Городок же был пустынен и тих. Ольга чуть ли не бегом добралась до квартиры жениха в надежде, что сейчас увидит проснувшегося Андрея, его виноватый, такой родной взгляд, услышит слова неуклюжих оправданий. И все будет по-прежнему. Они позавтракают и вместе пойдут в часть. Так должно быть и никак иначе.
Ольга машинально достала ключ, переданный ей накануне Щукиным, совсем забыв, что вчера не смогла им воспользоваться. Ключ легко вошел в скважину. Его даже поворачивать не было никакой необходимости. Дверь оказалась открытой. А вот это уже странно. Выходил, что ли, ночью Андрей? А что? Лег рано, рано и проснулся, вот и решил подышать свежим ночным воздухом. Но в квартире темно! Опять лег? Странно.
Воронцова прошла в прихожую, оттуда в комнату, и… на пороге замерла. От увиденного зрелища ее словно пробило током. Ольга широко раскрытыми глазами смотрела на софу. На постель, в которой в обнимку голыми лежали ее Андрей и… официантка из кафе, Людмила Крикунова.
– Боже! – только и смогла проговорить Воронцова.
Она почувствовала, что пол уходит у нее из-под ног. Возможно, и упала бы, но удержалась за косяк, повторив:
– Боже!
На ее шепот открыла глаза официантка. Увидев Ольгу, она резко поднялась. Полностью обнаженная и не пытающаяся скрыть своей наготы.
– Воронцова? Вовремя ты! Ну что столбом стоишь? Проходи. Это все же и твоя хата.
Людмила начала одеваться. Кудреев по-прежнему спал.
Ольга так и не смогла найти в себе силы произнести еще хотя бы слово. Она словно окаменела.
Официантка же, одевшись, села в кресло и, закурив, продолжила:
– Тебя, дорогуша, никак столбняк хватил? Хотя, согласна, хватит, если увидишь такое. Только, знаешь, не надо ТАК на меня смотреть. Ты на своего жениха будешь пялиться, когда он проснется. Во всем, чему ты стала невольной свидетельницей, виноват только твой Андрюшенька.
Людмила, выдохнув дым, подняла бутылку из-под шампанского. Та была пуста.
– Я не собираюсь оправдываться перед тобой, девонька. Но чтобы между нами не было недоразумений, объясню, почему сейчас нахожусь здесь, а не рядом со своим законным мужем. Твой Кудреев силой затащил меня сюда. Мы встретились совершенно случайно, вечером, часов в восемь, может, чуть позже. Я вышла в медсанбат за таблетками, температура поднялась. Возле калитки и встретились. Андрей был не в себе. Таким я его еще не видела. Он, не проронив ни слова, вдруг схватил меня. Я попыталась вырваться. Куда там! От такого бугая вырвешься. И потом, я хоть и не трусиха, но на этот раз мне стало страшно от его безумного, животного взгляда. Я поняла, что лучше подчиниться, иначе запросто можно и жизни лишиться. Ведь ваши профи всегда с оружием ходят, даже по городку. Короче! Втащил он меня в хату, дверь закрыл и бросил, как куклу, на софу. Ну, а что было потом, думаю, объяснять не надо. Да! Перед тем как завладеть мной, Кудреев заставил меня выпить бутылку шампанского вперемешку с коньяком. Сам же он ничего не пил. И эти пузыри, что ты видишь на столике, опорожнила я. Соответственно, от такого коктейля потом ни хрена не соображала. И уснула, когда твой жених перестал насиловать меня. Признаюсь, хоть мне было и обидно, но… приятно! И все же я сопротивлялась. Даже укусила в шею. Можешь посмотреть, там синяки должны остаться. Вот так, красотка! А жених твой – зверь! Страшный человек! Для него баба – половая щель, не более. Этой ночи я ему никогда не прощу.
Ольга выкрикнула:
– Прекрати! Ты все лжешь! Не мог Андрей поступить так!
Людмила сощурила глазки, так же повысив голос:
– Не мог? А я лгу? Так какого хрена я до сих пор здесь? Если бы нам с ним нужно было просто переспать, то, будь спокойна, мы сделали бы это по-тихому, за час-два! И в десять вечера я была бы уже у себя дома. И никто, ты слышишь, никто и никогда не узнал бы о нашей связи! Зачем мне было оставаться здесь до утра? Чтобы вызвать скандал, который в первую очередь ударит по мне? И в результате я получу реальную перспективу потерять мужа? Думай своей башкой, Воронцова! И не ори на меня! Вон на своем дерьме, Кудрееве, отрывайся!
От криков женщин Андрей начал приходить в себя. Пробуждение от наркотического сна давалось ему с трудом. Подняв веки, он сначала не мог определить, где находится. И откуда слышатся голоса. Голова шумела, в глазах двоилось, как после общего наркоза, да еще и тошнота резкими позывами сотрясала желудок.
Женщины замолчали. Ольга продолжала стоять в дверях, Людмила сидеть в кресле.
Кудреев сел в постели, тряхнул головой, поднял взгляд, увидел Воронцову.
– Оля? Где я?
Ответили ему сбоку и сзади:
– Дома ты, красавец! Где же еще? Андрей повернулся на этот голос. Сквозь пелену увидел официантку.
– Людмила? И ты? Что… происходит?
Крикунова фыркнула:
– Он еще спрашивает?! Посмотрите на него! Это тебя надо спросить, что произошло! С чего это ты вчера сбесился?
– Я?.. Сбесился?.. Ничего не пойму!.. Оля?
Воронцова овладела собой.
– Ну, хватит, подполковник! Я смотрю, комедии ломать ты мастер. Ничего не поймешь? А может, и не помнишь ничего?
– Да!.. Не помню.
– Вспоминай. Вместе со своей подружкой и без меня. Спасибо тебе, родной. За все спасибо, сволочь!
Ольга сдернула с пальца обручальное кольцо, швырнув его в обнаженную волосатую грудь Кудреева, и, срываясь на плач, выкрикнула:
– Чтобы тебя рядом со мной близко не было! Я сегодня же подам рапорт о переводе в другую часть! Какая же ты, Кудреев, мразь?!
Воронцова, хлопнув дверью, выбежала из квартиры.
Людмила прикурила новую сигарету.
Андрей, подняв кольцо, поднес его к глазам, повторив:
– Что происходит?
Людмила хмыкнула:
– А ты действительно артист еще тот! Куда мне до тебя? Ольга правильно сказала, сволочь и мразь ты, подполковник. Кто бы знал, господи?
Кудреев постепенно отходил от гадости, которой угостила его официантка.
– Да что, в конце концов, все это значит? Какого черта ты здесь торчишь? И Оля, она…
– Беги догоняй свою Олю! Только что-то подсказывает мне, ты ей больше и даром не нужен! И, между прочим, она права! Это я еще простить могу, потому как женщина слабая, да и… люблю тебя, дурака! Воронцова же не такая! Она гордая! Но ты сам во всем виноват!
Кудреев закричал:
– Да в чем я виноват-то?
От крика вернулась головная боль. Сильная боль, отбросившая подполковника на подушку.
– В чем виноват, спрашиваешь? Да в том, что изнасиловал меня! Бросил свою невесту, затащил к себе меня и изнасиловал!
– Кого? Тебя? Разве тебя можно изнасиловать? Ты… сама… кого хочешь… но как же болит голова!
Андрей через силу поднялся, качаясь, прошел до шкафа. Там лежала специальная, боевая аптечка. В ней препараты, способные мгновенно привести в чувство любого человека. Ослабевшими руками и превозмогая тошноту, Кудреев вытащил из пластмассовой коробочки два шприц-тюбика. Один для снятия боли и последствий отравления. Другой – стимулятор жизнедеятельности. Ввел лекарства себе в руку. Они подействовали стремительно. Не прошло и минуты, как подполковник взглянул на действительность иными, трезвыми и разумными глазами. И от его взгляда Людмила сжалась.