– Да не маленький, сам понимаю, – чуть обиженно проговорил казах.
– Смотри, – я снова ткнул в карту. – Мы пойдем не прямо, а заберем чуть севернее. Там где-то фрицы сидят, попробуем ближе к ним пройти.
– Хорошо, мы туда и потопаем. Не засиживайтесь, – хмыкнул казах.
– Выходим через тридцать минут. Все, до встречи.
– Есть! – ответили мои дозорные, чем опять удивили меня.
Выйти удалось вовремя. Как только достигли леса, над головой вновь появился шум моторов.
– Как мы так успели-то, командир, ты их чуешь, что ли? – удивился Зимин.
– Ага, задницей. Она у меня на них настроена, – пошутил я и исчез вслед за парнями в лесу.
В лесу было хорошо, если бы не комары. Можно было подумать, что и войны нет. Кто-то чирикает на все лады, черника уже появляется, мы даже поклевали немного. Шли спокойным шагом минут двадцать. Идиллию нарушил Круглов. Побродив с Муратом, тоже стал появляться почти как тень.
– Серега, «наш орел» там. Мурат позицию выбирает.
– С чего решили, что фриц там? Видели, что ли?
– Нет, просто там все бегают, готовятся к чему-то, Мурат думает, что выдвинутся скоро.
– Ну, если казах так думает, то так и есть. Рассказывай.
Дело было сложным. Предателей, вместе с приданными фрицами, было около двух взводов. Но это ерунда. А вот то, что в километре – танковый взвод и минимум пехотная рота гитлеровцев, не есть гуд.
– Серег, это для нас уже слишком, – заявил Зимин.
– У Мурата есть идея, – вклинился Толя.
– Продолжай, – кивнул я, не обращая внимания на потуги Сани меня вразумить.
– Сейчас сам придет и расскажет, – ответил Круглов.
– Хорошо, подождем.
Ждать не пришлось, Мурат появился уже через десять минут.
– Серег, они выходят. Немчуры с ними десяток. Остальные – эти, «освободители».
– Сколько всего? И далеко ли?
– Выходят пешими, взвод уродов и, как и сказал, десяток немцев. Если рванем бегом, то успеем подготовить сюрпризы. Растягиваться они не будут, вряд ли у них задача лес прочесывать. Пойдут толпой.
– Все слышали, бегом марш! – скомандовал я и сам повернул в обратную сторону.
Предстояло заныкаться на пути противника, подготовить ловушки. Серьезного сделать уже ничего не успеем, но облегчить себе задачу реально.
– Серега, вон полянка чудная. Вано с пулеметом на пригорок – они у него как на ладони будут. Выход на поляну узкий, большинство здесь и останется.
– Вано, ты слышал. Дед – с ним, помогать будешь. Костян – на левый фланг, вон под ту березу, – я указал рукой на огромную толстую березу. Дерево было старым и очень большим, на высоте трех метров ствол разделялся на три отдельных.
– Командир, смотри, как ветки висят. Можно, я наверх? – предложил Иванов.
– Давай, только быстро лезь и сядь так, чтобы сразу не заметили. Вон как веточки удачно висят. Только прыгай оттуда сразу, как только в тебя полетит.
– Понял, – Костя полез на дерево. Какое-то время он сможет отсюда пострелять.
Мы рассчитывали на глушители, которые стали делать всем разведгруппам на МР-40. Ну и гостинцы, что сейчас устанавливает Мурат, лишними не будут. Он опутал растяжками всю поляну и подходы. Выманим сюда – и начнем.
– Серега, я пойду, позову загонщиков. А то еще свернут, куда не надо.
– Давай, Саня, только осторожней.
Зимин умчался назад. Правильно, надо же врага приманить как-то.
– Все по местам, – крикнул я, выкладывая магазины для МР-40. Мурат будет работать из снайперки. Свою винтовку я раскладывать не буду. Вряд ли будут цели для нее.
Вся опушка была как дачные участки в моем времени – соток шесть, не больше. Для МР-40 в самый раз. У нас на них глушители, что даст нам преимущество в начале. Попробуем первыми выстрелами уничтожить как можно больше врагов. Вперед им ходу нет, в стороны – тоже. Если попытаются отойти, будем их расстреливать как в тире.
Через четверть часа из леса вылетел Зимин. Несся как угорелый. Позади него, метрах в десяти, вылезли два немца, именно немца. Две приглушенные глушителем короткие очереди – и оба гитлеровца уткнулись в землю.
Сунувшиеся было за «первенцами» остальные, увидев трупы, нырнули обратно. Выстрелов им слышно не было, поэтому, чуть помедлив, начали высовываться. В первой шеренге были только предатели – форма у них другая немного и знаков различия никаких нет. За их спинами виднелась фигура в фуражке.
– Мурат! – тихо окликнул я казаха, тот лежал в пяти метрах от меня. Мурат только кивнул и приложился к прицелу. Скорее всего – понял. Выстрел, офицер ли там был или еще кто – по фигу, упал красиво, раскинув мозгами. Здесь надо отдать должное врагу, рассредоточились и залегли они очень быстро. А когда по нашему краю прошлась длиннющая очередь из МГ, стало даже страшновато.
Немчура и их пособники открыли беспорядочный огонь в нашу сторону. Видеть они нас не могли, стреляли на подавление. А мы спокойно ждали, изредка постреливая по наглецам, решившим высунуться. Один Мурат прибил пятерых ушлепков, ну и мы, может, по одному каждый. Остается еще целый взвод. Ага! Рванула растяжка слева, кто-то шибко умный в обход пошел. Я отполз к Мурату.
– Смотри лучше, сами эти вояки до маневра не «дойдут», кто-то ими рулит.
– Понял уже. Вроде видел какого-то попугая, расшитого серебром. Буду искать, – ответил мне казах, не отрываясь от прицела.
– Спроси у Костяна – может, он сверху видит? – предположил я.
– Ага, кстати, он еще не стрелял, его не видят.
– Вот и пускай себе молчит, корректировщиком поработает. Ты пулеметчика у них срезал?
– Конечно, сразу как тот стрелять начал. Других не видел, вроде бы только один ствол был.
– Ну, так и за тот кто-нибудь сейчас ляжет. Пойду-ка я свою фузею расчехлю! – я пополз назад, на свою позицию. Стрельба была уже довольно вялая, противник соображал – как нас взять.
– Чего, по трое сразу будешь валить? – до меня донесся смешок казаха. Отвечать я не стал. Орать не хотелось.
Довольно быстро снарядил семидесятку и откинул сошки.
– Саня, как там обстановка, – спросил я у Зимина. Лежа за бугорком, поля боя мне было не видно.
– Вылезай, тихо пока, – и правда, после второй растяжки слева, рванула одна и с другой стороны. Противник взял паузу.
– Отошли или лежат? – продолжал я.
– Кто впереди был – лежит, пытаются отползти. Но и в лесу шевелится кто-то. О, вон Мурат очередного положил. Давай, присоединяйся.
Быстро копнув пару раз лопаткой, сделал углубление под сошки, чтобы целиком не вылезать. Выставил прицел на минимум и установил винтовку так, чтобы над землей был один ствол с прицелом. Прильнув к оптике – охренел. Близко-то как. Хоть пальцы по очереди отстреливай. А еще я разглядел среди деревьев присевших солдат. Те, отчаянно жестикулируя, о чем-то спорили, думая, что их не видно. Ага, хрен вам по всей морде лица, а это у нас что?
Укрываясь под большими ветками кустарника, сидел человек в наушниках.
Бабах. А вот не надо никуда звонить. Ты в роуминге, исходящие здесь дорогие. Голова радиста перестала существовать. Разлетелась в пыль – еще бы, моей пулей, да с сотни метров. Грохот выстрела был серьезным, над поляной на несколько секунд повисло эхо.
– Серег, ну ни хрена у тебя «весло»… – пробормотал Зимин.
– Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети, – продекламировал я и невольно заржал. Надо же такое вспомнить. А главное ведь – в тему.
Поведя осторожно стволом по сторонам, я обнаружил пулемет. За ним пока никого не было, а может, Мурат уже убрал. Да по фигу, попробовать вывести из строя пулемет? А что? Может, и получится. Так, вот ствол, вот – банка с патронами. Да, зашибись оптика. Выстрелил, передернул затвор и посмотрел в оптику. Э, а где пулемет?
– Серега, ты чего, снарядом выстрелил, что ли? Там пулемет, кувыркаясь, в кусты улетел.
– Я старался! – лаконично ответил я. А про себя добавил: не хотел бы я, чтобы в меня такой снаряд прилетел. Пуля-то вообще-то не очень и большая, есть и намного больше, но сильна, сильна!
– Они валить собрались. Догонять будем? – снова подал голос Зимин.
– Всем, огонь, – прокричал я.
Мы ударили со всех стволов. В оптику я хорошо видел, как не успевшие далеко уйти враги падали один за другим. Пока перезаряжали оружие, раздался голос Мурата:
– Серег, они там сдаваться задумали.
Я глянул в прицел. Точно, даже тряпку белую где-то нашли.
– Осторожно, всем внимание. Саня, крикни им, чтобы сюда шли.
Зимин что-то кричал выходящим из-за деревьев солдатам противника, а я рассматривал их в оптику.
Офицер у немчуры все же был. Обер-лейтенант Клаус, как узнали позже, и приказал поднять ручки. Немец вовремя смекнул, что уйти им так просто не дадут, а жить-то хочется.
Сдались восемнадцать человек. Немцев среди них было шестеро, их оставили в живых. Предателей парни сразу поставили в рядок и расстреляли. Позже, во время беседы с офицером вермахта, я удивился его реакции на наше действие.
– Мы с вами враги, но нас вы оставили в живых, а своих расстреляли. Я не понимаю ваших действий, – заявил мне Клаус.
– И не пытайтесь. Ваши люди ничем не лучше, но вы верно заметили: мы – враги. А этот сброд уничтожал русских людей. Они нам – не свои. Как вы бы поступили, если бы ваши люди стали насиловать и убивать мирных немцев?
– Э, господин офицер, я затрудняюсь с ответом, – фриц явно был смущен.
– Господин лейтенант, войну ведут военные. А когда военные начинают истреблять мирных жителей – женщин, детей, стариков – это уже не война. Вы, наверное, тоже участвовали в таких «мероприятиях», спрос будет и с вас, но эту мразь мы будем резать как свиней.
Немец мотал головой и хлопал глазами. Было видно, что в такой ситуации он – впервые. Не то – что попал в плен, а, вообще, сталкивается с русскими так близко.
– Что будет со мной и моими солдатами, господин офицер, простите, не знаю вашего звания?
– В принципе – такое же, как у вас, герр обер-лейтенант. Как давно вы на фронте?
– Перевели в марте, до этого я был во Франции, с самого начала кампании.
– Отдыхали, значит? Ну, здесь далеко не Париж.
– Успел для себя это отметить – я был под Ленинградом. Во время прорыва блокады, моя рота перестала существовать, так я и оказался в тылу.
– В наказание? Строго у вас.
– Да, командующий армией был очень недоволен. Мне еще повезло, многие попали под трибунал. Действия ваших войск были очень эффективны, нас просто сминали. А ваши новые танки… Я разговаривал с танкистами – они стали бояться идти в бой. Ждут новую технику. Преимущество в панцерах недолго будет у вас, уж извините за откровенность, господин лейтенант.
– Когда же ожидать ваших новых танков? – поинтересовался я.
– Я слышал, что к концу лета. Но это неточная информация, я ведь не танкист. Я служил в пехоте, а теперь поставлен в подразделение, действующее совместно с РОНА.
– Много у вас таких уродов? – кивнул я в сторону трупов.
– Нет, здесь была рота. Но ее и так уже прилично потрепали, плюс вы убавили. Их используют для всякой черной работы. На передовую посылают только в экстренных случаях. Для разминирования, причем их не ставят в известность, что впереди – мины.
– Ну, это и так ясно. Станут ли гордые арийцы лезть в пекло, когда есть вот такие воины. Еще вопрос, герр Клаус…
– Пожалуйста, если смогу – с удовольствием отвечу, – немец попался нормальный. Обычный вояка: чего усираться, если все равно вытянут то, что нужно.
– Что за танки стоят недалеко от Старой Масловки? Сколько их и сколько пехоты?
– Танки на ремонт идут. Сам видел – здесь неподалеку ремонтная рота стоит. А пехота, наоборот, отправляется сегодня на передовую. Их подтягивали сюда на время приезда начальства. Собрали столько охранных войск, а все равно командующего прихлопнули. Говорят, издалека стреляли, и из чего-то большого и очень точного. Генерала теперь придется по кускам в Германию отправлять. Господин лейтенант, я видел у вас мощную винтовку. Это не вы, случаем, устроили налет на командующего?
– Вообще-то, вы не в том положении, чтобы спрашивать. Не все ли вам равно, герр Клаус?
– Вы правы, извините, это не мое дело. Что с нами будет – вы не ответили?
– Вы пойдете с нами до конца, а ваши люди помогут нам в деревне.
– Вы хотите прикрыться моими людьми? Это подло!
– Не вам говорить мне о подлости, герр Клаус, вас сюда не звали. Вам лично я гарантирую жизнь, пока это будет в моих силах. Ваши люди, повторюсь, помогут нам. Сколько в деревне осталось этих, из РОНА?
– Около взвода. Я говорил, господин лейтенант, их сильно потрепали в последнее время. Вам нужны они?
– Да, мое подразделение не будет ввязываться в бои с регулярной армией. Силы не равны, да и задачи у нас такой нет, но этих мы уничтожить обязаны! Вам, наверное, трудно это понять.
– Да уж, я так думаю, что у вас было совсем другое задание, а теперь вы уже явно занимаетесь не своим делом.
– Дело у нас одно, господин обер-лейттенант, РОДИНУ защищать, и мы будем это делать до последней капли крови.
– Фанатичность ваших солдат я уже отметил для себя.
– Вы думаете, что ваши соотечественники будут менее фанатичны, когда мы придем в Германию?
– Господин лейтенант, вы, правда, надеетесь победить? – фашист усмехнулся. Ну, сейчас я тебе отвечу.
– А вы еще разве сами не поняли, что вам уже конец? Скоро, совсем скоро, вы попятитесь обратно. Мы будем гнать вас поганой метлой и остановимся только в Берлине. А может… И не остановимся…
Фашист побледнел, но отвечать не стал, а только покачал головой. А я продолжил:
– В любом случае, вы свое отвоевали. Для вас война кончена. Если не будете делать глупостей, то даже вернетесь домой. После нашей победы, конечно.
– Я не был бы столь уверен в победе на вашем месте. Мы разгромили почти всю вашу армию за считанные недели, как вы собираетесь побеждать?
– Разгромили вы ту часть армии, что была не готова к войне в таком масштабе. Внезапность нападения, масса танков, уничтожение нашей авиации, все это дало вам некоторое преимущество. Но, помяните мое слово, уже скоро все будет по-другому.
– Это пропаганда ваших комиссаров. Мне приходилось слышать такое каждый день, – Клаус на глазах менялся, вон как его колбасит. Основную доктрину фюрера под сомнение поставили. Их отбросили уже дальше, чем это было в моем времени на этот момент. А они все равно не видят очевидного.
– Извините герр Клаус, но в начале нашей беседы вы показались мне умным человеком. Причем здесь комиссары, вы что, не можете сами анализировать?
– Все происходящее – лишь временные трудности. Вы смогли подтянуть свежие части, начали производить новые танки. Только благодаря этому вы сейчас имеете небольшой успех.
– А что же вам помешало в прошлом году, когда у нас не было ни танков, ни авиации, ни свежих войск?
Немец, опустив голову, молчал.
– Спасибо за интересный разговор, господин обер-лейтенант. Скоро выдвигаться, мне нужно вас покинуть.
– Вы обещали сохранить мне жизнь! – забеспокоился фашист.
– И сдержу свое слово, по крайней мере, до тех пор, пока жив. – Немец отвел взгляд, а я пошел к парням. Ребята не скучали – Зимин переговорил с пленными, узнал про рембат чуть больше меня.
– Серег, ну чего, придумал, как нам в деревню войти? А то у нас только на переодевание в предателей мозгов хватило, – начал допытываться Саня.
– А может – пленными? Там таких, – я показал на трупы, – немного осталось. Фрицам даем оружие без патронов, сами идем с пистолетами. Тихие у нас еще ресурс не сожрали, перестреляем всех, не успеют рыпнуться.
– Кто идет? – это Мурат.
– Все. Только Дед и Костян идут позади, несут оружие и ведут офицера. Его мы с собой заберем.
– А как же танки, что недалеко от деревни? – опять спрашивает Зимин.
– Если фрицы не врут, то они небоеспособны. Я больше опасаюсь пехтуры. Лейтенант сказал, что их должны сегодня отправить ближе к фронту, но вот, правда это или нет – не знаю. Проведем разведку, как обычно. Все равно войти в деревню я хотел поздно вечером, когда будет темно. Не думаю, что уроды выйдут встречать немцев с цветами. Наверняка винище глушат. Отстреляем и свалим.
– Тут мне пленные напели, что вчера шавки из РОНА притащили пленных солдат. Их долго били, потом заперли в сарае. Что с ними сейчас – никто не знает.
– Если живы, попробуем забрать с собой. Дай-ка мне карту.
Зимин разложил на земле карту и начал водить по ней пальцем.
– Смотри, вот эта Масловка, – я ткнул патроном от «Винчестера» в точку на карте. – Где-то здесь, – я показал севернее, – рембат. Деревня немаленькая – дворов пятнадцать, немцы не стали ее разрушать, здесь у них хорошее место для сбора техники.
– А почему же охрана доверена русским предателям? – удивленно спросил Вано.
– А вот хрен их знает. Может, некому больше. В любом случае, повторяю, сначала разведка, тщательная. Я пойду с Муратом. Кстати, Саня…
– Да?
– Ты бы узнал у фрицев, где в деревне лежбище командира РОНА.
– Сказали – в центре деревни, шестой дом слева. Он большой самый, не ошибешься. С командиром всегда два прихлебателя, с автоматами.
– О как! Фрицы, чего, специально запоминали?
– Да нет, просто гонору у этого командира много. Когда к ним фрицы приехали, то захотели выгнать ушлепков из лучших домов, а этот уперся. Да и вообще, уже намозолил глаза.
– Ясно, остальное попытаемся узнать сами. Всем чистить оружие, выдвигаемся через полчаса. МР-40 не использовать, там глушителям уже хана. Слышал во время боя.
– Серег, а чего их так быстро пробило? – спросил Вано.
– Так от стрельбы очередями. Наган так не стреляет, вот и живет дольше.
– Понятно. Так чего, их вообще снимать?
– Посмотрим, там видно будет.
Вычистив оружие, перекусили. Через лесок прошли быстро. Немцы мешать не пытались. На окраине залегли. До деревни было метров триста совершенно открытой местности – надо думать.