Остальные вопросы Эфенди взял на себя и вскоре "учебка" обрела второе рождение. С первым же набором слушателей, в медресе появились инструкторы - муаллимы - крепкие парни с армейской выправкой. Бывшим солдатом был и мулла - здоровенный носатый араб с огромными кулачищами. Звали его Абу-Аббас.
В быт будущих служителей культа Чига особенно не вникал, поскольку с презрением относился к любому порядку. Но даже он сообразол, что больно уж это дело походит на военную службу. День начинался с интенсивной зарядки. Обязательные водные процедуры включали в себя троекратное омовение. С первым звуком азана весь личный состав собирался на утреннюю молитву. В этом деле Абу-Аббас не терпел разгильдяйства: больные, хромые и хитрожопые стояли в общем строю. Утренняя молитва включала в себя два раката, полуденная, послеполуденная и вечерняя - по четыре, и последняя, закатная - три.
Муаллимы обучали "светским наукам". Больше всего часов уделялось взрывному делу. Чуть меньше - стрельбе и рукопашному бою. Тактику и стратегию партизанской войны освещали в общих чертах.
Эфенди не преподавал ничего, хоть и "пахал" больше всех. На него был замкнут весь процесс обучения. Инструкторы ни бельмеса не понимали по-русски. Чеченский язык был для них тоже мертвой латынью. Лекции читались на хреновом английском и старик, в качестве толмача, вынужден был присутствовать на каждом занятии. Он доносил до дырявых голов слушателей мысли преподавателей и, надо сказать, делал это с наименьшими искажениями.
Природа и свежий воздух, вкупе со здоровым образом жизни, очень способствуют пищеварению. Абу-Аббас в чудотворцах не числился - чтение сур и аятов никак не сказалось на скудости рациона. Поэтому все в Ущелье Шайтана элементарно хотели жрать. Заботы о хлебе насущном стали проблемой номер один. Часть из них Ичигаев взял на себя. Он сколотил из числа слушателей боевую мобильную группу. Людей отбирал тщательно, по личным, ему одному известным, критериям: не каждый вчерашний школьник, взявши в руки оружие, без раздумий пустит его в дело.
Раз в неделю, после закатной молитвы, они опускались в долину. Поначалу "интендантам" везло. Ночные набеги на земли гяуров давали хорошие результаты: с первой попытки "подломили" продовольственный магазин. Добычи было так много, что старый УАЗ, раскрашенный под "скорую помощь", еле стронулся с места.
Домой возвращались пешком - летели на крыльях удачи. Зауру казалось, что так будет всегда. Поверив в свою звезду, он поставил вопрос о расширении автопарка. Эфенди подумал и согласился. Так в группе появился КАМАЗ военного образца. Он сразу же себя оправдал: в следующей вылазке пал без единого выстрела продовольственный склад. Сонный сторож так испугался, что готов был связать себя самого. А сигнализация не работала - в городе не было электричества.
Все бы срослось, но на обратном пути их "подрезала" груженая фура. Для мальчишек с оружием это почти оскорбление. Трейлер остановили, шоферу набили морду и бросили его на обочине. А когда поднимали брезент, чтобы взглянуть на груз, из кузова ударили выстрелы.
Чига был ранен первой же пулей. Теряя сознание, он успел удивиться, что не смог устоять на ногах после столь незначительного удара и даже не видел, как его хваленый "спецназ" бросился врассыпную. Не бойцы, а уличная шпана: о том, что у них есть оружие, которое может ответить огнем на огонь, никто из курсантов даже не вспомнил. А как воевать в отсутствии командира их не учили.
Все получилось глупо до безобразия. Атакованный группой КАМАЗ не был засадой Он шел по своим делам - вез левую водку. По трассе его вела группа "братков" из Ростова, завязанная на власть. На дорогах в то время частенько "шалили". Вот хлопцы и взяли с собою оружие, в качестве лишнего аргумента. Но Заур об этом узнал, лежа в тюремной "больничке".
На дороге его подобрала машина ГАИ. Она оказалась там тоже случайно. В меру вмазанный лейтенант ехал к старой зазнобе в поисках любовных утех. Как он потом рассказывал, "Глядь: лежит на дороге премия - вся в вещдоках и без сознания!"
Ичигаев шел паровозом по старому делу. Светил ему "пятерик". У следствия не хватило ни ума, ни фантазии привязать его личность к торговле людьми и разбоям на Ставрополье. Рана в плече зажила, но рука еще плохо действовала: не желала подниматься выше плеча и сильно болела на непогоду - во время дождя хоть на стенку лезь! Но были в том и свои плюсы - полное освобождение от работ и "строгий постельный режим". Ну, это уже из черного юмора тюремного коновала. Чигу держали в следственном изоляторе. Так назывались подвальные помещения в районной ментовке: тесный квадрат три на четыре, многоместная деревянная "шконка", параша у входа, да маленькое окошко под потолком. Его и окошком трудно назвать: квадратик стекла размером с букварь, был небрежно измазан краской и забран решеткой.
Серьезные граждане сидели безвылазно, на небо смотрели нечасто: только по пути на допрос. Их выводили в наручниках, под строгим конвоем. Таких было мало, но зато каждый из них имел постоянное место на "шконке" и свой закуток для личного скарба.
Основной контингент изолятора составляли "суточники" - почти свободные люди. Подневольный "общественный труд" имеет прописку под солнцем, где много окурков и слабо с охраной. Они приносили "грев" и весточки с воли.
На ночлег в камеру набивалось человек до пятнадцати. Спали по очереди. Но к "тяготам и лишениям" относились с философским спокойствием: то, что совсем плохо, имеет тенденцию быть еще хуже. Настоящий кошмар начинался после рассвета, когда приходили в себя последние клиенты медвытрезвителя. Их заводили шумной бестолковой оравой и выдерживали до девяти утра, пока не закончится "пересменка" и не откроется городской суд. Пустел бачок с питьевой водой, у параши выстраивалась очередь из желающих поблевать. Табачный дым трамбовался под потолком, а потом опускался на головы сизой грозовой тучей.
В такой вот утренний час Ичигаева пытались убить: отморозок из "пришлых" подобрался к нему поближе и сходу махнул заточкой. Ни увернуться, ни защититься Чига не успевал. Он сразу смекнул, что это привет от далекого кровника.
Лезвие распороло рукав камуфляжной куртки и бицепс больной руки. Ударить прицельно злодею не удалось - в такой толчее не враз и прикуришь! На вторую попытку у него не хватило времени - вмешалась толпа. Говорят, что она слепа и бездумна, но это не так. Люди, хоть и с похмелья, а сразу смекнули, на чьей стороне правда. Кто ж позволит нормальному человеку проникнуть с ножом туда, где на входе снимают даже шнурки?
Убивать его, понятно, не стали. Просто избили до полусмерти. протащили на кулаках до самой "кормушки", а ножик утопили в параше.
До этого случая Ичигаев играл в "несознанку". Издевался над "следаком" - глупым, неопытным, неумелым. Летеха был полный лох: давил не на логику, а на совесть - насмотрелся пацан "кина" про Жеглова с Шараповым. Вот Чига и сделал ему подарок: быстренько "сознался в содеянном", да еще и взвалил на себя два бесхозных дополнительных эпизода.
В тюрьме стало полегче. В тюрьме появилась надежда: маляву о том, что его скоро выкупят, передал лично Аслан - уважаемый человек в чеченской диаспоре.
Аслан был настроен скептически. Недоверчиво качал головой: такого, мол, еще не бывало, система ГУИН - не рынок! Но Чига поверил. Да и как не поверить, если пару недель назад, три поддатых отчаянных черта развели на троих Советский Союз?
Глава 33
Оставшиеся перед выкупом дни, Ичигаев провел в карцере. Во время последнего шмона у него под матрацем обнаружили "мойку" и грамм героина. Ай да менты! - сами же, суки, и подложили! Он давно уже завязал с шаной, не кололся, не нюхал разную дурь. Куму, как никому, было об этом известно.
Чига поморщился и стиснул кулак здоровой руки. Происки кровника продолжались. Ну что ж, батано, надеюсь, до скорой встречи? - там поквитаемся.
Сосед по подвалу все так же сидит в углу в позе бывалого зэка. Трамбует его "следак", подводит под "вышку". А ментам что за разница? Им сказано, что Васька - опасный преступник, который пошел "в несознанку", они и рады стараться! Хотя, по большому счету, ему предъявить-то нечего. Типичный мужик, строитель. Сколотил бригаду шабашников, потому, что работы в государстве не стало. Зарабатывал хлеб насущный, исправно "отстегивал" "крыше". И, надо сказать, неплохо отстегивал. Руки у него золотые, бездарей рядом с собой не держал, заказчики выстраивались в очередь. И все б ничего, да пришел к нему очень большой человек с очень большим заказом. Нужно было построить дачу в курортном городе Сочи для одного из народных избранников. Построить "от рог до копыт": от фундамента - и под ключ.
Васька, само собой, всю очередь по боку. Погнался мужик за длинным рублем - вот оно боком и вышло.
Сосед по подвалу все так же сидит в углу в позе бывалого зэка. Трамбует его "следак", подводит под "вышку". А ментам что за разница? Им сказано, что Васька - опасный преступник, который пошел "в несознанку", они и рады стараться! Хотя, по большому счету, ему предъявить-то нечего. Типичный мужик, строитель. Сколотил бригаду шабашников, потому, что работы в государстве не стало. Зарабатывал хлеб насущный, исправно "отстегивал" "крыше". И, надо сказать, неплохо отстегивал. Руки у него золотые, бездарей рядом с собой не держал, заказчики выстраивались в очередь. И все б ничего, да пришел к нему очень большой человек с очень большим заказом. Нужно было построить дачу в курортном городе Сочи для одного из народных избранников. Построить "от рог до копыт": от фундамента - и под ключ.
Васька, само собой, всю очередь по боку. Погнался мужик за длинным рублем - вот оно боком и вышло.
Сначала закончились стройматериалы. Позвонили в Москву, по "секретному" телефону. Государственный голос ответил:
- Мужики, сами решайте такие проблемы. Вы же серьезные люди. Во всяком случае, так вас отрекомендовали. Депутат очень сильно занят, но скоро вернется из Куршавеля. Он гарантирует, что ваши расходы будут оплачены по двойному тарифу.
Работяги от радости напились: это ж надо, какая пруха! Мошной потрясли, скинулись и закончили дело.
Дом получился на загляденье, вот только на приемку депутат не приехал. Прислал четыре машины, полные лысых "качков" - надо понимать, вместо себя.
Качкам работа объективно понравилась - никого из шабашников не побили, только сказали, когда разговор зашел о деньгах:
- Дергайте отсюда по холодку и дорогу назад забудьте! Считайте, что вашу зарплату вы потратили на хирурга.
Натурально кинули мужиков, а такие обиды в сердце не выносишь, с годочками не остудишь. По горячим следам обратились они за правдою к собственной крыше. Те пальцы веером: "Да ща! Да на ра!" "Лукнулись", видать, да смекнули, что не туда и сами ужаснулись содеянному.
- Вы че, козлы? - орали блатные на Ваську, как на самого старшего, - под кого вы нас подставляете?! - И по мусалам, и по мусалам.
Помощники депутата тоже не остались в долгу. Обидно им стало: Это же надо! Какое-то там, дерьмо, на них, на крутых, ищет управу!
Разбирались с бригадой по своим, московским понятиям. Жену Васька похоронил, а дочку забрали в "дурку". Хотел мужик наложить на себя руки, да опять не судьба: налетели менты, из петли его вытащили, отвезли к следователю.
Худой кадыкастый щенок клонился к столу под погонами капитана. Был он прыщав, белобрыс и мерзко потел.
- Ты что ж, гражданин Сидоров, - спросил капитан, выдержав паузу, - на том свете решил скрываться от правосудия? Жену убил, дочку снасильничал. Поздненько совесть тебя заела!
У Васьки в руках оказалась массивная пепельница. Секунду спустя, она опустилась на потную плешь и взорвалась хрустальными брызгами. На этом допрос закончился.
Строптивого мужика долго "лечили" резиновым "дубиналом", но он словно окаменел. Замкнулся. Ни крика, ни стона, даже после удара под пах.
В ШИЗО он тоже молчит. Железный мужик! Кстати, ему до сих пор не придумали погремуху. Добрая слава идет впереди достойного человека, пусть даже, в образе двух обязательных конвоиров. На допрос и обратно Ваську водят только в наручниках.
- Слышь, чечен?
Заур подумал, ослышался и промолчал.
- Как тебя... слышь, Ичигаев?
- Говори! - в иерархии зоны Чига числился много выше мужика первоходка, но ответил корректно, как равному.
- Да это... как его? только что помнил и вдруг забыл! - Васька скривился от боли, наверное, попробовал улыбнуться, - во, вспомнил: что такое пояс шахида?
Как и все, Ичигаев смотрел репортажи из Палестины, но в тонкости не вникал.
- Сунул гранату за пазуху - и вперед! - озвучил он первое, что стукнуло в голову.
- Ага! А если на входе метало детектор? Как его обмануть?
- Пластид подойдет, а к нему простейший взрыватель... слушай, а зачем тебе это?
- Если вырвусь живым на волю, - в глазах заключенного вспыхнул холодный огонь, - обязательно такой сгоношу. Мне ведь много куда надо будет наведаться.
- На прогулку к Белому Дому? - Чига взглянул на Ваську с искренним интересом.
- Чем выше - тем лучше. Ты знаешь, о чем я сейчас подумал?
- Откуда ж мне знать?
- Вот, все говорят, Россия отсталая. А я тебе так скажу: это брехня. Мы идем впереди себя почти на столетие. Рано нам еще перестраивать, да играть, дуракам, в демократию. Сейчас самое время для Александра Ульянова и партии "Народная воля".
- Это точно! - Заур, хоть и хреново, но тоже когда-то учил историю, - без хорошего заряда пластида, никого из наших чиновников на пенсию не отправишь.
Замок лязгнул как-то не по-хозяйски, как фомка в руках неумелого шнифера. Заключенные замолчали, прислушались. Тот, кого пропустил коридорный, очень спешил. Воровские шаги стихли у двери ШИЗО, приоткрылась амбразура кормушки и чей-то свистящий шепот свежим ветром гульнул под сводами камеры:
- Ичигаев, принимай "грев", а то загнешься тут на хлебе да на воде. Смотри, маляву не проглоти.
Сверток был настолько солидный, что еле протиснулся в узкую щель и напрочь закрыл лицо почтальона. Чига спросил для проформы:
- Ты кто?
- Аслан передал, - уклончиво ответил посыльный. - там курево, колбаса и вареное мясо. Ну ладно, я побежал.
Заур покачал головой: грев для законника - дело вполне обычное, даже если его принесли в не совсем обычное время.
- Налетай, босота! - сказал он простецки и повернулся к сокамернику. Увидев, с каким вожделением тот смотрит на пачку "Примы", строго предупредил, - курить будем по очереди, ты - первый. Дым старайся пускать тоненькой струйкой и вертикально вверх.
Васька молча кивнул и чиркнул разовой зажигалкой. Ичигаев сглотнул слюну, отвернулся. Клочок папиросной бумаги был свернут в тончайшую трубочку. Он сунул его в потайное отверстие за подкладкой тюремной робы - потом почитаем, - все равно ни хрена не видно. Курить хотелось до одурения - скорей бы! Кажется, впервые он пожалел, что Эфенди так и не смог его отучить и от этой дурной привычки.
Потом он услышал сдавленный хрип. Тело мгновенно рванулось в сторону, реагируя на нештатную ситуацию. Разум подключился потом. Заур осознал себя в дальнем от входа углу. Он стоял, вжавшись спиной в холодную стену, прикрывая живот здоровой рукой. Под ногами корчился Васька. Кандидат в шахиды лежал, вцепившись руками в свою небритую шею, как будто пытался сам себя задушить. Глаза его стремительно стекленели. Не успевший погаснуть окурок валялся под правой рукой, исходя ядовитым дымом.
- Суки, - срываясь на визг, заорал Ичигаев, - врача! Вызывайте скорей врача - тут человек умирает!
Его трясло, как во время хорошей ломки. Он колотил кулаками и пятками в дверь, пытаясь унять эту мерзкую, тошнотворную дрожь.
- Ты что ли человек? - донеслось из-за двери. - Ты говно из-под желтой курицы! Не боись, ничего с тобой не случится. Это хорошие люди помирают, как мухи, а вашего брата без хорошего кирпича на тот свет не отправишь.
Голос был ленивым и безучастным, с акцентом на чистое "о". Так мог бы говорить робот, сработанный в лесах Вологодчины. Секунду спустя, приоткрылся глазок:
- Чаво тут у вас стряслось?
Как ни странно, от этого голоса Ичигаеву стало легче.
- Врача позови, деревня, - сказал он спокойно и сухо, - тут новенький... боюсь, что уже отошел.
Коновал из тюремной больнички констатировал смерть от инфаркта.
- Вишь, мужичок как посинел? - хрюкал он, потирая ладони, - знать, моторчик не во время прихватил. Лежать бы ему и не рыпаться, да ждать медицинской помощи. Глядишь, все бы и обошлось, так, Голобородько?
Был он пухлым и розовым, как подсвинок с родословной, весь светился здоровьем и благодушием.
- Знамо дело! - степенно ответствовал дюжий шнырь в синем халате, наброшенном на тюремную робу, - при инфаркте без укола никак!
Сам он, тем временем, бочком приступал к мертвому телу и ел глазами "бычок".
Пакет с передачей Заур отправил в парашу, а вот до окурка еще не дошли руки. Не уж то возьмет? - думал он, отворачиваясь, - скорее всего, скрысятничает. А я промолчу - мое дело маленькое, может быть, со второго раза Пилюлькин поставит более точный диагноз?
- А ну, не замай! - рыкнул несвежий голос.
Шнырь присел и замер на месте, а доктор испуганно хрюкнул: источая выхлоп стойкого перегара, в карцер вломился кум Славгородский. Внешний вид гражданина начальника не сулил ничего доброго. Он тяжело дышал, бордового цвета ноздри поднялись к уголкам глаз, излучающих ярость. Было видно, что на нижний этаж он спускался бегом. За кумом едва поспевала его ментовская свита.