— А как мы попадем в Амстердам? Я не жажду возвращаться в Хитроу: при попытке пересечь границу мы рискуем угодить за решетку.
— Знаю, знаю, я рассказала Айвори о наших проблемах. Он посоветовал добираться до Голландии на пароме, сказал, что прибывающие из Англии суда проверяют кое-как.
— А где мы сядем на паром?
— В Плимуте, это в полутора часах езды на машине.
— Но у нас же нет машины.
— Поедем на автобусе. Тебя что-то смущает?
— Сколько продлится наше плавание?
— Двенадцать часов.
— Этого-то я и боялся.
Кейра с сокрушенным видом нежно похлопала меня по руке.
— В чем дело? — насторожился я.
— Вообще-то в Амстердам ходят не совсем паромы, вернее, совсем не паромы, а грузовые суда. Почти все берут на борт пассажиров, а нам ведь что паром, что сухогруз — нее едино, правда?
— Была бы верхняя палуба, где я смогу двенадцать часов подыхать от морской болезни!
Автобус отходил в семь утра. Хозяин гостинички приготовил нам в дорогу бутерброды, пообещал Кейре, что с наступлением весны приведет в порядок могилу ее отца, попросил нас приехать снова, заверив, что поселит нас в том же номере, если мы заранее его предупредим.
В Плимуте мы отправились в управление порта, где дежурный офицер сообщил, что через час в Амстердам отправится английский сухогруз, и указал нам причал номер 5.
Капитан запросил с нас двести фунтов наличными и повел по внешнему коридору в кают-компанию. Нам отдали каюту одного из членов экипажа, но я сказал, что предпочитаю палубу — любую, где причиню меньше хлопот.
— Как вам будет угодно, но как только мы выйдем в море, станет очень холодно, а идти мы будем часов двадцать, не меньше.
Я повернулся к Кейре:
— Кажется, ты говорила о двенадцати часах?
Капитан расхохотался:
— На сверхскоростном судне — может быть, но такая старая посудина редко идет со скоростью больше двадцати узлов, и то, если ветер благоприятствует. Если вас укачивает, оставайтесь на палубе! Только оденьтесь потеплее.
— Клянусь, я ничего не знала, — сказала Кейра, скрестив пальцы за спиной.
Сухогруз отчалил. Ла-Манш был спокоен, но небо хмурилось, обещая дождь. Кейра целый час составляла мне компанию, а когда со всем замерзла, пошла в каюту. Старпом сжалился надо мной и послал вахтенного лейтенанта отнести замерзающему пассажиру дождевик и перчатки. Офицер решил выкурить, сигарету и развлечь меня беседой.
В команде было тридцать человек — офицеры, механики, боцманы, коки и матросы. Лейтенант объяснил, что погрузка — сложнейшая операция, от которой зависит безопасность плавания. В восьмидесятых сухогрузы тонули сотнями, да так быстро, что ни один моряк не успевал спастись. Погибли шестьсот пятьдесят человек. Груз ни в коем случае не должен сдвигаться с места, иначе корабль дает крен, заваливается на борт и переворачивается. Именно поэтому специальные устройства в трюмах все время разравнивают зерно. Выдохнув дым, лейтенант добавил, что это не единственная опасность, которая нас подстерегает. Если волна будет слишком высокой, вода через люки попадет в трюмы и корпус расколется пополам. Одним словом, что так, что эдак, потонем мы мгновенно. Но сегодня ночью, благословение Небесам, Ла-Манш спокоен, так что, если не поднимется ветер, нам ничто не грозит. Офицер выкинул окурок за борт и вернулся к работе, оставив меня размышлять о превратностях грозной судьбы.
Кейра несколько раз выходила на палубу, умоляя меня пойти в каюту, потом принесла бутерброды и термос с чаем. Есть я отказался, а чаю выпил, чтобы согреться. В полночь она ушла спать, пообещав, что к утру я непременно задубею от холода. Я закутался в плащ, свернулся калачиком у мачты, на которой горел сигнальный огонь, и задремал под скрип форштевня.
На рассвете Кейра нашла меня на палубе: я спал, лежа на спине и сложив руки на груди. Я проголодался, но аппетит улетучился, как только я переступил порог камбуза и почувствовал запах рыбы, прогорклого масла и кофе. Меня затошнило, и я пулей выскочил на палубу.
— Голландское побережье уже недалеко, значит, мучиться осталось недолго, — сообщила Кейра.
«Недолго» оказалось понятием относительным — лишь четыре часа спустя прозвучал туманный горн и машины замедлили ход. Судно входило в гавань Амстердама.
Мы сразу же сошли на берег. Таможенный офицер проверил наши паспорта, бегло досмотрел сумки, где лежали купленные в Сент-Моус сувениры, и козырнул, пропуская нас.
— Куда направимся? — спросил я у Кейры.
— Под душ!
— А потом?
Она взглянула на часы:
— Мы встречаемся с Айвори в 18.00. в кафе… — Она вынула из кармана бумажку с адресом: — …на площади Дам.
Амстердам
Мы поселились в «Гранд-отеле Краснопольски», не самом дешевом в городе, зато в пятидесяти метрах от места назначенной встречи. В конце дня Кейра отвела меня на центральную площадь, и мы смешались с толпой. Перед входом в Музей мадам Тюссо стояла длинная очередь, несколько туристов ужинали на террасе «Европаба» у газовых обогревателей, но Айвори среди них не было. Я заметил его первым. Он подошел и сел за наш столик у самого окна.
— Счастлив вас видеть, — сказал он. — Что за путешествие!
Кейра обдала его холодом, и старый профессор мгновенно понял, что легко не отделается.
— Вы сердитесь? — спросил он насмешливо.
— С чего бы это? Мы чуть не свалились и пропасть, я едва не утонула в реке, провела несколько недель в китайской тюрьме в шикарных условиях, как вы сами понимаете, в нас стреляли в поезде, в России спецназовцы у нас на глазах убили два десятка человек, а нас выдворили из страны. Избавлю вас от описания экстремальных условий, в которых мы путешествовали в последние месяцы, — старые самолеты, машины-развалюхи, тряские автобусы, не говоря уж о тележке с багажом, где меня зажало между двумя «Самсонайтами»[19]. Вы гоняли нас по всему свету, асами преспокойно ждали в своей уютной квартирке, пока мы сделаем грязную работу, я права? Вы принялись морочить мне голову с того дня, когда принимали в своем кабинете в музее, или это началось позже?
— Кейра, — нравоучительным тоном начал Айвори, — мы уже говорили об этом позавчера по телефону. Вы заблуждаетесь, у меня пока не было возможности все объяснить, но я никогда вами не манипулировал. Более того — я неустанно вас защищал. Решение начать поиски приняли вы сами. Мне не пришлось вас уговаривать, я всего лишь указал на некоторые факты. Что до риска, которому бы оба подверглись… Да будет вам известно, что мой ближайший друг заплатил жизнью, чтобы вытащить Эдриена из Китая, а вас — из тюрьмы.
— Какой друг?
— Его кабинет находился во дворце, там, напротив кафе, — печальным голосом ответил Айвори. — По этой самой причине я и попросил вас встретиться со мной именно здесь… Вы действительно привезли из России третий фрагмент?
— Услуга за услугу, — бросила Кейра. — Я уже говорила, что покажу вам новый фрагмент только после того, как вы выложите все, что знаете об амазонском камне. Убеждена: вам известно, где он находится, так что не пытайтесь отпираться!
— Он перед вами, — вздохнул Айвори.
— Перестаньте наконец говорить загадками, профессор, я наигралась досыта, да и вы, надеюсь, тоже. Не вижу на столе никакого фрагмента.
— Не валяйте дурака, поднимите глаза и посмотрите прямо перед собой.
Наши взгляды обратились на стоявший на другой стороне площади дворец.
— Фрагмент в этом здании? — спросила Кейра.
— У меня есть все основания так думать, но я не знаю, где именно. Мой покойный друг был его хранителем, но он унес с собой в могилу ключи к загадке, которые помогли бы нам найти камень.
— Откуда такая уверенность? — спросил я.
Айвори нагнулся к стоявшей на полу сумке, откинул клапан, достал толстый том и положил его на стол. Обложка сразу привлекла мое внимание — это был очень старый учебник астрономии. Я взял книгу и перелистал.
— Великолепный экземпляр.
— Согласен. — кивнул Айвоои. — первое издание. Подарок друга, я им очень дорожу. Взгляните на посвящение.
Я вернулся к началу и прочел вслух написанную на форзаце фразу: «Я знаю, эта книга Вам понравится, ибо она не имеет недостатков и в ней есть все, даже свидетельство нашей дружбы. Ваш верный шахматный партнер Вакерс».
— Разгадка скрыта в этой фразе. Я уверен. Вакерс хотел мне что-то сказать. Это не пустые слова. Но смысла я не улавливаю.
— Как вам помочь? Мы никогда не видели Вакерса.
— О чем я очень сожалею, Вакерс очень бы вам понравился, он был человеком редкостного ума. Эта книга — трактат по астрономии, вот я и решил, что, возможно, Эдриен что-нибудь сообразит.
— В нем около шестисот страниц. — заметил я. — так что на изучение уйдут не часы, а дни. Нет никакого другого следа? Мы даже не знаем, что искать в книге.
— Идите за мной, — сказал Айвори, поднимаясь, — я отведу вас туда, куда никто, ну, почти никто, не имеет доступа. О существовании этого места знали Вакерс, его личный секретарь и я. Вакерс знал, что я нашел его тайник, но притворялся, будто ни о чем не догадывается. Думаю, эта деликатность была проявлением дружеских чувств.
— Об этом он говорит в посвящении? — спросила Кейра.
— Да, — вздохнул Айвори, ради этого мы здесь и собрались.
Он оплатил счет и повел нас через площадь. Кейра шла, не обращая ни малейшего внимания на движение, и едва не угодила под трамвай, хотя вагоновожатый отчаянно сигналил. Я едва успел схватить ее за руку.
Мы попали в церковь через боковой вход и через величественный центральный неф прошли в трансент. Я любовался гробницей адмирала де Рейтера, и тут в приделе появился мужчина в темном костюме.
— Спасибо, что согласились встретиться, — шепотом произнес Айвори, чтобы не мешать молящимся.
— Вы были его единственным другом, и я знаю, что господин Вакерс одобрил бы мое решение. Полагаюсь на вашу сдержанность: если о нашей встрече узнают, у меня могут быть серьезные проблемы.
— Ни о чем не беспокойтесь. — Айвори дружески похлопал собеседника по плечу. — Вакерс очень вас ценил. Когда он говорил со мной о вас, я чувствовал в его голосе… как бы это поточнее выразить… дружеское чувство, да, именно так, Вакерс одарил вас своей дружбой.
— Правда? — В топе мужчины прозвучала трогательная искренность.
Он вынул из кармана ключ, открыл маленькую дверь в глубине часовни, и мы увидели узкую, спускавшуюся вниз лестницу. Одолев пятьдесят ступеней, мы попали в длинный коридор.
— Этот подземный ход тянется под площадью прямо до дворца, — пояснил наш гид. — Света здесь недостаточно, так что не отставайте.
Мы шли вперед, слыша лишь эхо собственных шагов, сумрак сгущался, и вскоре стало совсем темно.
— Еще пятьдесят шагов, и мы снова выйдем на свет, держитесь ближе к нейтральному желобу, чтобы не оступиться. Не слишком приятное место, я его терпеть не могу.
Мы оказались у второй лестницы.
— Ступени очень скользкие, держитесь за натянутую вдоль стены веревку.
Поднявшись наверх, мы увидели крепкую деревянную дверь с тяжелыми железными засовами. Помощник Вакерса повернул две большие ручки, и щелкнул язычок замка. Мы оказались в вестибюле, на первом этаже дворца. На белом мраморе пола были выгравированы три огромные карты. Первая изображала Западное полушарие, вторая — Восточное, третья, на редкость точная, — звездное небо. Я подошел, чтобы разглядеть ее поближе. У меня еще никогда не было возможности одним махом преодолеть расстояние от Кассиопеи до Андромеды, и прыгать из одной галактики в другую оказалось весьма забавно, Кейра кашлянула, призывая меня к порядку. Айвори и наш провожатый смотрели на меня с немым укором.
— Сюда, — сказал мужчина в темном костюме.
Он открыл еще одну дверь, и мы спустились по лестнице в подвалы дворца. Когда глаза привыкли к полумраку, мы увидели паутину мостиков над водой подземного канала.
— Мы под центральным залом, смотрите под ноги, вода ледяная, а глубина мне неизвестна.
Он подошел к балке и нажал на крепежный ключ из кованого железа. Две доски повернулись, открыв путь к противоположной стене. Только подойдя совсем близко, можно было заметить маленькую, скрытую в камне, невидимую в темноте дверь. Секретарь Вакерса впустил нас в комнату. Зажег свет. Всю обстановку составляли металлический стол и кресло. К стене был прикреплен плоский экран, на столе стоял компьютер.
— Больше ничем помочь не могу, — сказал наш провожатый. — Сами видите, ничего особенного тут нет.
Кейра включила компьютер, экран зажегся.
— Тут защищенный доступ, — доложила Кейра.
Айвори вынул из кармана листок и протянул ей:
— Попробуйте вот этот пароль. Я украл его. когда мы играли в шахматы у Вакерса дома.
Кейра набрала слово, нажала на ввод и вошла.
— Что дальше? — спросила она.
— Понятия не имею, — ответил Айвори. — Проверьте информацию на жестком диске. Возможно, там найдется нечто, что приведет нас к фрагменту.
— Жесткий диск пуст, осталась только программа для связи. Этот компьютер был предназначен исключительно для видеоконференций. Над экраном есть маленькая видеокамера.
— Быть того не может, — вскипел Айвори, — ищите, я уверен, что ключ к загадке где-то там.
— Мне жаль вас огорчать, но там совершенно пусто!
— Вернитесь к началу и скопируйте посвящение: «Я знаю, эта книга Вам понравится, ибо она не имеет недостатков и в ней есть все, даже свидетельство нашей дружбы. Ваш верный шахматный партнер Вакерс».
На экране высветилась надпись «в доступе отказано».
— Здесь что-то не так. сказала Кейра, — сами посмотрите: диск пуст, но объем наполовину загружен, значит, есть скрытый файл. Может, есть другой пароль?
— Ничего не приходит в голову, — пожаловался Айвори.
Кейра взглянула на старого профессора и набрала на клавиатуре слово «Айвори». На экране открылось новое окно.
— Думаю, я нашла свидетельство дружбы, о котором он говорил, но нам нужен еще один пароль.
— У меня его нет, — вздохнул Айвори.
— Ищите, думайте., что вас связывало.
— У нас было так много общего. Как тут выберешь? Попробуйте «Шахматы».
Снова мимо.
— Пробуйте еще, — приказала Кейра, — нужно нечто более сложное, что-то, о чем могли бы догадаться лишь вы двое.
Айвори принялся холить по комнате за нашими спинами, что-то бормоча себе под нос.
— Была одна партия, которую мы разыгрывали сотню раз…
— Какая партия? — спросил я.
— Знаменитый поединок, в котором сошлись два великих игрока XVIII века Франсуа Андре Даникан Филидор и капитан Смит. Думаю. Филидор был величайшим гроссмейстером своего времени. Он написал книгу «Анализ шахматной игры», которая долго считалась хрестоматийной. Попробуйте ввести его имя.
Увы, мы снова не получили доступа.
— Расскажите мне об этом Филидоре, — попросила Кейра.
— До переезда в Англию он играл во Франции, в кафе «Ла Режанс», где встречались крупнейшие шахматисты тех лет.
Кейра напечатала «Режанс», потом «кафе дела Режанс»… ничего не произошло.
— Он был учеником Легаля де Кермюра, — продолжил Айвори.
Кейра ввела слов «Кермюр», но успеха не добилась.
Внезапно Айвори вскинул голову:
— Филидор стал знаменит, победив сирийца Филиппа Стамму, нет, постойте, настоящая слава пришла к нему, когда он победил на турнире, где играл с закрытыми глазами одновременно на трех досках против трех противников. Этот подвиг Филидор совершил в Шахматном клубе на Сент-Джеймс-стрит в Лондоне.
Кейра напечатала «Сент-Джеймс-стрит» — ничего.
— Возможно, мы пошли по ложному пути и нам следует обратить внимание на капитана Смита? Или, например, не знаю… Назовите мне даты жизни этого вашего Филидора.
— Вряд ли я смогу, нас с Вакерсом интересовала исключительно его шахматная карьера.
— Когда точно состоялась знаменитая игра между капитаном Смитом и его приятелем Филидором? — спросил я.
— 13 марта 1790 года.
Кейра ввела последовательность цифр «13031790», и мы онемели от изумления. На экране появилась странная астрономическая карта. Судя по степени точности и ошибкам, я мог датировать ее XVII или XVIII веком.
— Невероятно! — воскликнул Айвори.
— Гравюра восхитительная, — согласилась Кейра, — но она не указывает местоположение того, что мы ищем.
Секретарь Вакерса поднял голову.
— Эта же карта украшает пол вестибюля дворца на первом этаже, — сказал он, подходя ближе к экрану. — Они разнятся всего несколькими деталями.
— Вы уверены? — спросил я.
— Я ступал по этому полу тысячу раз, я десять лет был на службе у господина Вакерса, и он всегда назначал мне встречи в кабинете на втором этаже.
— Чем эта отличается от той? — спросила Кейра.
— Рисунки не совсем те же, — ответил он, — линии между звездами расположены иначе.
Меня осенило:
— Когда был построен этот дворец?
— Строительство закончилось в 1655-м. — ответил мужчина.
Кейра ввела в компьютер четыре цифры. Карта на экране начала поворачиваться, откуда-то с потолка донесся глухой шум.
— Что у нас над головой? — поинтересовалась Кейра.
— Бургерзал, большой зал, где находятся мраморные карты. — сообщил наш провожатый.
Мы кинулись к двери. Голландец призвал нас быть внимательней: лабиринт из балок находился в нескольких сантиметрах над подземным каналом. Пятью минутами позже мы оказались в вестибюле дворца. Кейра подбежала к выгравированной на полу карте с изображением небесного свода, медленно поворачивавшейся против часовой стрелки. Совершив полоборота, она остановилась. Внезапно центральная часть приподнялась на несколько сантиметров. Кейра просунула ладонь в образовавшуюся щель и вытащила третий фрагмент, точно такой же, как два предыдущих. На ее лице отразились восторг и торжество победителя.