Всё было ясно. Радары у противника так себе, и оператор не смог определить истинные размеры цели. Приняли нас за контрабандистов, похоже, и передали сообщение бравым погранцам. И вот сторожевик, мирно отдыхавший в одной из здешних бесчисленных шхер, вышел на перехват нарушителя, явно забирая мористее, дабы отсечь пути к бегству. Обнаружили ли они наш радар по излучению? Кто знает… Вероятно, нет, иначе не шли бы навстречу так уверенно — контрабандисты покуда не имеют на борту радаров.
Ну что же, ребят ждёт большой сюрприз.
— Башенные и правый борт к бою! Светомаскировку соблюдать до последнего! Время подхода до точки?
— Двадцать восемь!
Хорошо, хорошо, думал я, разглядывая зелёный светлячок, быстро и уверенно ползущий навстречу своей гибели. Сторожевик шёл, очевидно, сверяя курс по показаниям берегового радара. Шёл с погашенными ходовыми огнями, по всей видимости, рассчитывая выскочить у нарушителя перед носом, ослепить прожектором… Фактор внезапности. Будет, будет вам фактор внезапности, ребята…
— Грогл, смотри! — старпом хищно наклонился к экрану. Он очень редко звал своего капитана по имени. И только в момент серьёзной опасности.
Одного взгляда на призрачно мерцающий экран хватило, чтобы понять — поименование капитана имеет под собой реальную основу.
— Отсохни хвост! Чего им не спится?!
Разрешение нашего радара было вполне достаточным, чтобы не питать никаких иллюзий — это уже не сторожевики. Жирные яркие пятна выползали из-за края экрана, я считал их, оскалив клыки. Один… два… три… четыре… пять. Вся броненосная эскадра.
— Спокойно! — услышал я себя будто со стороны. — Идём прежним курсом. Комендорам — потопить сторожевик с одного залпа, чтобы не успели сообщить. Прожектора и огонь только по команде!
— Грогл, мне это не нравится! — хвост старпома подметал пол не хуже метлы. — Ты уверен, что нас не ждали?
— Уверенным можно быть только в одном — личном депозите в Центральном банке! — рыкнул я. — Время до точки?
— Двадцать донгов!
— Приготовиться!
В смотровые щели, прорезанные в толще броневого стакана рубки, внезапно вместе с ветром полетели брызги дождя. Дождь, это хорошо… В дождь враг слеп совершенно, а мы зрячие, у нас радар…
Не будь дураком, осадил я себя. Берегового радара вполне достаточно, чтобы корректировать огонь всей эскадры. А вот удастся ли потопить сторожевик с одного залпа в ночной непогоде?
— Я готов, господин капитан! — передо мной возник агент, затянутый в чёрный блестящий гидрокостюм. Странно, но при виде чёрной блестящей колбасы вместо роскошного пушистого хвоста мне стало легче.
— Господин Крак, тебе следует поторопиться.
— В смысле?
— В самом прямом. Высадка произойдёт значительно дальше от берега, чем первоначально предполагалось.
— Это невозможно, — агент обнажил кончики клыков.
— Здесь я решаю, что возможно, а что нет! — я обнажил клыки на всю длину. — Чтобы у тебя не сложилось превратного впечатления, господин Крак, взгляни на экран. Видишь вот это? Это сторожевик, который встретит нас через три… теперь уже два донга.
— Сторожевик есть проблема для ударного крейсера?
— Проблема вот, — я указал на жирные зелёные пятна. — Это броненосцы, господин Крак. Они идут мористее, и я не собираюсь лезть в эту западню.
— Ты должен высадить меня в указанной точке, господин капитан, — агент тоже обнажил клыки на всю длину. — Более того, после высадки пройти вдоль берега, чтобы сбить со следа…
— Всё, я сказал! Свободен!
Я обернулся к экрану. Зелёный светлячок подобрался к самому центру, и если не мы, то он вот-вот зажжёт прожектор.
— Свет!
Вспыхнувшие прожектора разорвали непроглядный мрак дождливой ночи, и среди горбящихся волн возник размытый силуэт сторожевого корабля.
— Огонь!
Залп орудий словно обрушил небо. Казалось, ничто не может уцелеть после такого удара, но после того, как осели водяные столбы разрывов, обнаружился всё тот же размытый силуэт — кораблик резво разворачивался, стремясь укрыться в пелене дождя.
— Олухи бесхвостые! — рявкнул я. — Огонь по готовности!
Но рявкнуть «огонь» одно, исполнить же команду — совершенно другое. На перезарядку главного калибра уходит полдонга. Собственно, теперь уже неважно, отправится ли везучий сторожевик на дно сейчас или окажется настолько везуч, что доживёт до третьего залпа. Нет сомнения, в эти мгновения радист уже сообщает, какого рода нарушитель священных рубежей пожаловал в эти дикие края. Скверно, очень скверно…
Орудия наконец-то вновь выпыхнули пламя, и на этот раз удача отвернулась от везучего сторожевика — в ночи вспыхнул и замерцал маслянисто-оранжевый свет, впрочем, быстро погасший. Всё понятно, должно быть, после попадания снаряда главного калибра «Белого клыка» сторожевик разорвало и вывернуло наизнанку…
— Время до точки!
— Двенадцать донгов!
Старпом вновь развернулся.
— Капитан, давай высадим его, как условлено! Тут всего ничего осталось!
Я заколебался было — действительно, что такое двенадцать донгов на полном ходу? А парню пилить на утлом челноке с аккумулятором и слабосильным электромотором…
И в этот момент неподалёку ахнул первый разрыв.
— Агента в шлюпку! Машинам полный назад!
Меня бросило грудью на край пульта — корабль будто осел в воду, тормозя полным назад. Гулко ахнул невдалеке второй разрыв и чуть погодя третий, ещё ближе.
— Грогл, откуда бьют? — шерсть на старпоме стояла дыбом.
— Спокойно, Бргарр… Это ничего… Это береговая батарея…
— Мы вне зоны досягаемости! Когда они успели поменять орудия?!
Грохнуло совсем рядом. Я вновь оскалился.
— Всё просто, Бргарр. Орудия прежние. Они только увеличили угол возвышения.
— Отсохни хвост!
— Шлюпка спущена! — донёсся металлический голос из рупора.
— Полный вперёд!
Винты, бесцельно молотившие воду с нулевым шагом, вновь потянули корабль вперёд, и «Белый клык» начал стремительно набирать ход. Снова грохнул недолёт, за ним перелёт. Спокойно, главное, спокойно… Радар у них никудышный, совсем плохой радар, раз не смогли отличить ударный крейсер от контрабандиста… Не попадут, зря снаряды тратят…
Корпус сотрясся от страшного удара. Взвыла и тут же заглохла сирена.
— Попадание в машинном! Бронепояс пробит!
— Повреждения?! — рявкнул я.
— Четвёртая турбина встала… смещение… Третья встала… повреждение редуктора… — посыпались доклады.
Снова грохнул близкий разрыв, но это уже не имело особого значения. В поведении пятен на экране радара наметились явные перемены — шедшие вроде бы по своим делам броненосцы изменили курс и прибавили ход. Пять утюгов, двадцать стволов. Плюс батарея, ещё шесть стволов в двух трёхорудийных башнях. Нет, не ещё, а главные шесть. Вести дуэль с береговой батареей, корректируя стрельбу по радару, бессмысленно. Во всяком случае, это задача не для одного покалеченного крейсера, даже ударного.
И вне всякого сомнения, уйти от эскадры на двух уцелевших турбинах, к тому же по одному борту, не удастся.
Взрыв в голове!
Я поднимаю веки медленно, будто шкафы отодвигаю — так тяжелы. Размытые цветные пятна с явной неохотой уступают место реальности, и сквозь тающую зелень проступает лицо моей жены.
— Ну, Рома… — она смотрит на меня во все глаза. — Ну, я просто даже не знаю…
Я хватаю её руку, сжимаю до хруста пальцев. Как утопающий хватается за брошенную верёвку. Как будто, если я отпущу её, меня безвозвратно унесёт в бездну. Ирочка морщится, но терпит.
— Видела?
— Всё, от начала до конца, — кивает она. — Я никогда не слыхала о таком мире. Конечно, нужно будет показать твоим, запустить поиск, но… Могу предположить, Рома, что об этом мире не слышали даже сэнсэи.
Она смотрит на меня своими огромными глазищами.
— Куда же тебя занесло, Рома? И куда-то ещё занесёт?
Глава 2. Первый подход
Биан смотрит на меня долгим, изучающим взглядом.
— Странно… Вроде ты совсем неплохо летаешь теперь, не то что вначале…
— А при чём тут? — округляю я глаза.
— Тогда непонятно, где ты ухитрился так крепко удариться головой. Ну согласись, ничем иным твою идею объяснить невозможно.
Сотрудники нашей группы подтягиваются ближе, только Аина не покидает своего излюбленного коврика за ширмой с цветами. Впрочем, я улавливаю — она тоже бросила работу и с интересом следит за беседой. Ещё бы!
— Биан, я не шучу и головой не ударялся, — не принимаю я тона. — Я долго думал…
— …и наконец придумал, — заканчивает за меня шеф. — Вообще-то бремя доказательств должно лежать на тебе, но ради тебя я готов сделать исключение и разобрать этот бред по частям.
Биан усаживается поудобнее, привычно тянет мочку уха.
— Начнём с простого вопроса — отчего ты решил, что им это надо?
Я медленно киваю.
— Вопрос понят. Ну что же, любой сумасшедший уверен, что мыслит правильно. Значит ли это, что сумасшедшего не нужно лечить?
— Нет, не так. Сумасшедшим может быть индивидуум, но никак не всё общество. Нет никаких оснований считать их сумасшедшими — они мыслят вполне логично и чётко, хотя видят мир совершенно иначе, чем ангелы или сэнсэи. С таким же успехом можно считать сумасшедшими нас — ведь наш образ мыслей им чужд и непонятен.
— Кстати, они и считают нас сумасшедшими в глубине души, — вставляет слово Уот.
— Во-первых, не считают, а во-вторых, это их проблемы, — возражает Биан. — Но мы сейчас не об этом. Всякая операция имеет цель. Реальную цель, Рома. Цель, выдвинутую тобой, можно смело назвать химерической.
— Не согласен! — я упрямо тряхнул головой. — Самоубийц спасают даже вопреки их желанию!
— С чего ты взял? — округляет глаза шеф. — Разумное существо имеет право призывать свою смерть, и только самые близкие родственники могут вмешиваться. Связанные узами и имеющие право на данного разумного, поскольку он стал их частью. И никто больше.
Я прикусил губу. Действительно, ангельские взгляды на жизнь и смерть сильно отличаются от человеческих, и мне это уже давно и хорошо известно. Не стоит так подставляться.
— Хорошо, пусть так. Но они не хотят умирать, Биан. Они хотят жить, — неожиданно приходит мне на подмогу Иол. — Однако их не спрашивают. За них решает Повелитель.
— Хорошо, Летящий под дождём, — помолчав, соглашается Биан. — Да, это довод.
Я улыбаюсь. Вот за что я люблю своего шефа, так это за справедливость. Никогда не упирается рогом, если не прав.
— Ладно, первый пункт закрыли, — Биан снова теребит ухо. — Хотя убедить меня — это одно, а Верховный Совет — совсем другое… Тогда следующий вопрос — на кого там можно опереться?
Я снова благодарно улыбаюсь. Что значит многолетняя служба в органах… Сам не замечая, шеф конкретизировал вопрос. Ангел со стороны задал бы его примерно так: «как ты себе всё это представляешь?»
— На тех, кого я видел. На таких, как они.
— Вот как? — Биан выгибает тонкую бровь. — И сколько их там? Каков процент относительно живых на кладбище?
Я молчу. Да, это вопрос. Действительно, сколько? И насколько живых?
— Вот именно, — шефу отлично видны все мои мысли. — До сих пор ты видел двоих. Один из них давно усопший поэт, он же обходчик побережья — кстати, до сих пор восхищаюсь, классно ты тогда сработал… Второй — ныне живущий художник, он же обходчик подземных коммуникаций. Если ещё жив, конечно. Из сих двух видений ты заключил, что на Оплоте Истинного Разума полно творческих личностей, гениев и т. д., над которыми довлеет жалкая кучка злобных олигархов, Носящих Имя, с носителем Зла в галактическом масштабе, Повелителем Вселенной во главе. А может, всё наоборот?
Биан смотрит мне прямо в глаза.
— Одно-два дерева посреди пустыни — это не лес, Рома. И никогда не станут лесом. Аина! Аина, ты спишь?
«Я не сплю. Я думаю. О чём, можешь прочесть сам, не маленький».
— А ты вслух. И подойди сюда, пожалуйста, а то твой светлый облик теряется в гуще твоих замечательных цветов.
Аина дисциплинированно покидает своё излюбленное место, подходит к нам и усаживается по-турецки, замыкая как-то сам собой образовавшийся тесный круг. На душе у меня тепло — вот они, мои товарищи… Бросили работу ради моей идеи…
— Можно и вслух, — Аина смотрит задумчиво. — Сперва я скажу, в чём не прав ты, Биан. Идея Ромы не бред. Она вполне может сработать. Когда до всех — я подчёркиваю, до всех Истинно Разумных дойдёт, какой смысл имеет их «величайшая стройка»… не думаю, что защита любого дворца Повелителя устоит даже против одного корабля их Звёздного Флота.
Она переводит взгляд на меня.
— А теперь я скажу, в чём не прав ты, Рома. Я помню твою первоначальную, трогательно-наивную мечту — менять Повелителей очень часто, покуда они все не кончатся. Потом ты немного поумнел и понял, что запасы Повелителей на Оплоте Истинного Разума исчисляются миллиардами. Так вот — использовав ту информацию, что у тебя есть, при желании действительно можно не только уничтожить теперешнего Повелителя, но и вообще обрушить пирамиду.
Глаза Аины мерцают.
— Только это не будет спасением пропащего мира, Рома. Это будет началом конца, и притом скорого. Поверь, я не просто так болтаю — вопрос уже просчитывался в аналитической группе, я могу скинуть тебе нужные файлы. Мы живём долго, и ты, без сомнения, сможешь увидеть конечный итог своего грандиозного замысла. И когда ветер будет пересыпать мёртвые пески над голыми каркасами бывших теплиц и руинами мегаполисов, ты вспомнишь истинный смысл старинной человеческой поговорки — куда именно ведут дороги, вымощенные благими намерениями.
Я убито молчу. Аина, чувствуя моё состояние, протягивает руку и легонько гладит меня по плечу.
— Ты славный парень, Рома, нет сил, до чего славный. И всё-таки ты балбес, извини. Не стоит брать на себя непосильную ношу. Позволь им самим решать, как жить и как умереть. Всё, что мы можем для них сделать, — это наглухо заблокировать на их гниющем Оплоте. Тогда у Повелителя не будет шансов применить свою кварковую бомбу. И они поживут ещё немного. Но, если совсем уже откровенно — им давно пора умереть. Таково моё мнение.
Аина встаёт, и кружок моих коллег разом приходит в движение.
— Ну, будем считать это интеллектуальной разминкой, — подводит итог дискуссии шеф. — Всё, работаем, коллеги! Ну а с тобой, Рома, мы сейчас порхнём в аналитический отдел…
Я понятливо киваю головой. Видение, посетившее меня сегодня — тут без аналитиков не разобраться. И ещё вопрос, разберёмся ли с аналитиками.
— А вот и папа!
Я вваливаюсь в дом в самый ответственный момент — идёт передача по смене нашей ненаглядной дочуры. В буквальном смысле с рук на руки — прабабушка Ночная Тайна принимает из рук моей супруги бесценное сокровище.
— Папа, смотри, что мне прапрадед подарил! — Мауна показывает шар, немного уступающий размерами футбольному мячу, внутри которого плавно перетекают дымные цветные струи. — Он летает и поёт, и ещё смеётся!
Я беру в руки упругий мячик, и в недрах его появляется весёлый округлый глаз.
— Привет! Споём?
Да уж… Это не розовый кот с крылышками в очках. Мне становится даже неловко за убогость собственного воображения.
— Летящий поперёк, он мастер на такие штучки, — смеётся прабабушка, угадав ход моих мыслей. — Ну так до ужина?
— Да, к ужину мы непременно будем! — заверяет Ирочка. — Спасибо за помощь!
— Вам спасибо, — опять смеётся прабабушка. — Когда бы ещё выпала такая возможность — посидеть с этой вот роскошной куклой?
— Я не кукла, я живая! — резонно возражает Мауна. — Мама-папа, я буду по вам скучать, как только надоест играть. Прабаба, давай играть, пока я не заскучала!
На этой оптимистической ноте мы с Ирочкой выпархиваем из дому, и нас немедленно подбирает транспортный кокон. Процедура эта стала для меня настолько привычной, что нужная поза принимается автоматически.
— Ну здравствуй, муж мой, — Ирочка поудобнее устраивается рядом, тянется ко мне для поцелуя. Я охотно отвечаю. Не терять же впустую время, затрачиваемое коконом на перелёт… — Устал?
— Устал и соскучился, — честно отвечаю я.
Да, действительно, в последнее время мой рабочий график несколько переуплотнён. Дело в том, что я записался на курсы подготовки миссионеров. Моя жена тоже занималась там, поскольку перевелась в резерв миссии до окончания «декретного отпуска» — так она шутя называла время до Первого полёта нашей дочери. Так что нередко приходится мне прямиком со службы да на учёбу — еле домой успел сегодня заскочить…
Если совсем откровенно, я надеялся, что мы будем заниматься вместе, однако оказалось, что это не совсем так. Опытные миссионеры-резервисты занимались по другой программе, я же вместе с новичками штудировал азы. С удивлением я обнаружил, что мой опыт работы в службе безопасности малопригоден для миссионерской деятельности — как, скажем, опыт лесоруба немного значит в садоводстве. Полоть и сеять — две большие разницы.