Единственно угнетает мысль, что в Тарсмании, а особенно в столице, нам будет довольно сложно затеряться, а подвергать нас обоих опасности нет желания. А куда уехать? Полковник обещал что-нибудь придумать, и я ему верю.
Чужой и малознакомый человек сделал для меня гораздо больше, чем Даниэль и его родственники. Думаю, папа с неба точно видит всё это и рад, что я не одна, а с Хадерсоном. А беременность... думаю, мой папа простил бы и понял. Он всегда был человечным.
Мои пресные мысли разбавлял неожиданно воодушевленный полковник, решивший в скором времени подыскать другой домик. Чтобы нам с малышом было уютно, а вокруг строения не проезжая дорога, а небольшой сад, а ещё лучше прудик в придачу, с лебедями и карасями. Я снова попыталась вручить мужчине свои малочисленные драгоценности, чтобы продать и не задумываться о нашем содержании, а уж тем более о деньгах на новый домик. Но он гневно отказался, заявив, что пусть и не так богат, как мы, но грудь под пули столько лет подставлял не зря.
У полковника осталось две недели от отпуска, и он запланировал совершить небольшую поездку, чтобы купить эту мечту, загородный домик, дабы я не попадалась на глаза знакомым. Но его планам не суждено было сбыться.
Одним ранним утром, пусть не самым прекрасным за последнее время, но вполне сносным раздался настойчивый стук в дверь. Мы с Марфушей обе подскочили, я с просторной кровати она с небольшого, но мягкого диванчика и мигом понеслись одеваться. В последнее время уж слишком много стало неожиданностей, чтобы встречать их вот так, в ночных рубашках и полном неведении.
Мы осторожно вышли из своей комнаты и крадучись направились в ту сторону, где сейчас как раз должен быть этот незнакомый кто-то. Но, к удивлению полная тишина, отсутствие каких-либо посторонних звуков успокоили, но не удовлетворили любопытство. Я, с накинутой на плечи легкой шалью (подарок полковника, заявившего, что мне нельзя студиться, ведь я очень часто провожу время у окна) приблизилась и посмотрела с лестницы вниз. Скрипучая половая доска, на которую я нечаянно по пять раз наступала за день, и на этот раз меня не подвела, а издала свой душевный звук как положено.
-Ярослава, - голос Хадерсона раздался откуда-то снизу и я, уже не скрываясь, приблизилась к деревянным резным перилам, заглянула вниз.
Он сидел на низком стуле с вычурными ножками, а на коленях белел лист бумаги.
-Что случилось?- Я быстро сбежала со ступенек, придерживая шаль одной рукой.
-Завтра утром мне надлежит прибыть в полк. Того шаткого перемирия, которого добился твой отец, больше нет, - он потёр рукой глаза, словно не отдыхал эту ночь, а скакал, обдуваемый ветром.
-Вы вернётесь?- Прошептала я, чувствуя, что мелкая дрожь пробежала по рукам. И, несмотря на летнее время, несмотря на длинное домашнее платье и мягкую шаль, холод вновь пытается добраться, захватит уже душу цепкими когтями.
-Сядь рядом,- произнёс Хадерсон тихо, но твёрдо.
Я молча села на стульчик рядом, прижалась к его спинке и перевела взгляд на папиного друга, ставшего и моим добрым хранителем.
-Мне стыдно, но дом я так и не успел подыскать.
-Да не переживайте, я сама... - договорить мне не дали.
-Нет, не сама. Ярослава, ты остаешься здесь. Понимаю, что всё время сидеть взаперти это не выход. Продукты и вся готовка - на слугах, они по-прежнему остаются в доме, так что тут проблемы не будет. Деньги на расход я тебе оставлю, только выходи, пожалуйста осторожно, чтобы кто не встретил. Надеюсь, война долго не продлиться и я вернусь, как положено. Сегодня оформлю все на тебя, чтобы в случае чего,- он многозначительно и вместе с тем извиняясь, посмотрел на меня,- у вас был свой угол. Потом продашь и уедешь, тут не оставайся.
Кивнула, стараясь свыкнуться с мыслью, что уже завтра этого неунывающего человека рядом не будет, а я останусь. Радует, что Марфа со мной, впрочем, и со слугами Хадерсона я нашла общий язык. Да и с доктором была договорённость, что иногда он будет заходить, чтобы проверить моё состояние.
-Ярослава, просыпайся!- Тихий, но настойчивый стук в дверь раздался посередине ночи, и я вновь подскочила,- не бойся, это я, Якоб.
-Что произошло?
-Я придумал! Мы с тобой поженимся. Солдату отказывать не могут, особенно в такое время, а потому ждать не придётся.
-Что Вы, я так не могу,- мысль несомненно пришлась мне по душе в плане того, что рожу в браке, но все дополнительные обязательства..и я вовсе не хочу жить с полковником как с мужем!
Окинув взглядом подтянутого мужчину, еще раз отметила - хорош, несомненно. Но мне он как родственник, а делить общую постель...
-Девочка,- недовольно произнес он, что-то уловив в моем взгляде, - не о том думаешь! Ты сменишь фамилию, и к тебе меньше будет вопросов.
-Но ведь тот, кто будет регистрировать, - кажется, я сдавалась, но все еще цеплялась на какие-то существенные, на мой взгляд, аргументы,- может доложить обо мне... И потом вдруг Вы встретите свою женщину, а тут я!
-А мы не будем обращаться к служителям Храма. Сейчас война, все об этом знают, а значит, командир имеет право. Пойдем к моему генералу, он толковый. Правда вредный, зараза, но да у меня есть кое-что покрепче воды, как раз подойдет для такого случая. Конечно, тут не поле боя, да и пара из нас с тобой еще та. Но мы с тобой ни дня не прожили, а значит, развести разведут. Да мало ли, что можно придумать на этот счет!
- Надеюсь, вы собираетесь вернуться?- Мои сомнения таяли, как снежный ком весной.
-А вот это как Бог даст,- слова, глаза Хадерсона были настолько убедительны, что я решилась. Дать малышу другую фамилию, что возможно спасет его - это благо.
Мысль о том, что Даниэль может об этом узнать, о ребенке с другой фамилией меня даже не посетила. Он от нас отказался, а значит никаких прав больше нет.
Через час мы стояли в доме какого-то генерала, который с недоумением выслушивал, как он назвал " вполне обычные для солдат бредни". Простое бежевое платье, светлая шаль - вот и все моё одеяние невесты. Полковник при форме и орденах смотрелся более внушительно.
Важно вынув из сейфа бумагу, генерал что-то долго карябал и поставил печать.
-Всё, Хадерсон, держи свою бумагу. Жену поцеловать не забудь.
-Не забуду,- меня тут же совсем по-отечески к себе прижали и похлопали по плечу. - А теперь, уж простите меня, мой генерал, напишите нам разводную.
-Что?- От подобной фразы генерал, разбуженный в двенадцать ночи, покраснел и сжал кулак, готовый опуститься с шумом на стол.- Я что, на клоуна похож? Вы, полковник в своем уме? Может вас на комиссию к докторам? Вопрос о годности решить?
-Ярослава, выйди,- шепнул мой новоявленный муж, и я тут же исполнила его волю, ошарашенная подобным заявлением.
Он что-то придумал, но ясно это стало только спустя пять минут, когда Хадерсон вышел сосредоточенный, но уже со второй бумагой в руках. Он взял меня под руку с весьма довольным видом, и мы быстро удалились.
-Зачем?- Только и смогла я произнести уже дома, усевшись на мягкий стул у лестницы.
- Девочка,- полковник погладил меня по голове,- пусть мы и не расписались в Храме, но итак понятно, этот брак будет тяготить тебя, да и я все еще мечтаю встретить свою половинку. Но у ребенка будет законный отец, я. Мы были в браке, неважно что меньше суток, но и за это время многое могло произойти,например близость между нами и как следствие беременность. Но теперь никто не посмеет ткнуть в тебя и дитя пальцем. А дальше ты будешь вольна поступить, как желаешь.
-А что вы сказали генералу, почему он так быстро согласился?
-Генерал не просто штабная крыса, он достаточно долго воевал, чтобы понять простую вещь - человеческое благородство. А ещё понял одно - что я тебя люблю и вместе со своей фамилией хочу дать свободу. Подозреваю, старый перечник ещё чего-нибудь себе придумал себе, но это уже неважно. Главное вы с ним незнакомы, никто ничего не узнает, разве что про мои чудачества с молодой леди, вот и всё.
-Вы меня любите? - Я порадовалась, что сижу, а не стою.
Определенно, это ночь сумасшествий.
-Да, как дочь моего лучшего друга, не больше,- он усмехнулся и отдал обе бумаги в мои руки.
От этих слов мне точно стало легче.
-А эти бумаги действительны?- Мое сомнение никуда не делось. Это что за свадьба на дому? А с другой стороны, я даже читала про подобное в каком-то франкском романе, где командующий войском поженил своего подчиненного с его невестой перед боем.
- Действительнее не бывает. А главное взгляни,- он пальцем ткнул во вторую бумагу.
Я развернула глянцевый листок. Где прописано, что наш брак по желанию обеих сторон и ввиду отбытия мужа, расторгается, но только исключительно в силу его скоротечности. И мой бывший муж не против, если я при разводе оставлю фамилию 'Хадерсон'.
-Но разве так можно?
-А кто сказал, что нет? Ведь это светский брак,- Якоб Хадерсон с важным видом вручил мне обе бумаги и тут же довольный отправился в свою спальню.
Я развернула глянцевый листок. Где прописано, что наш брак по желанию обеих сторон и ввиду отбытия мужа, расторгается, но только исключительно в силу его скоротечности. И мой бывший муж не против, если я при разводе оставлю фамилию 'Хадерсон'.
-Но разве так можно?
-А кто сказал, что нет? Ведь это светский брак,- Якоб Хадерсон с важным видом вручил мне обе бумаги и тут же довольный отправился в свою спальню.
Спустя сутки полковник уехал, пообещав писать письма на адрес прислуги, но понятно, что адресованы они будут исключительно мне. Предлагать свои драгоценности в очередной раз не стала, не хотелось задевать этого человека, ведь он итак переживал, что в такой момент оставляет меня одну.
А я не одна, со мной моя Марфа, следившая за мной как старшая сестра, как настоящая верная служанка.
Дни сливались в однообразные моменты, и уже трудно было отличить утро одного дня от другого. Пришла пара успокоительных весточек от Хадерсона, сообщавших, что уже прибыли на границу, где в настоящее время идут не очень активные действия Перестрелка для солдат пока выглядит скорее развлечением, нежели серьёзным делом, но напряжение так и витало в воздухе, в любой момент, грозя перейти в нечто более серьёзное.
-Барышня, Ярослава, вы бы кофе-то пить перестали.
- Отчего же? - Удивилась я, так как слугам не полагалось встревать в подобное, а Марфа свои обязанности знала хорошо.
-Дитю вредно, да и нервы могут расшататься.
- Если только расшататься, - проворчала я и с тоской взглянула на любимый напиток. Действительно, не стоит его пить ежедневно, буду только по воскресным дням. - Эх, тогда неси рейнского, что ли,.. - произнесла я, с удовольствием наблюдая за округлившимися глазами девушки,- да нет, шучу, конечно. Налей тогда мне молочка.
-Тепленького?- Просияла верная служанка, - с печеньицем?
-С печеньицем, - подтвердила я, прислушавшись к себе.
Кажется, мысль о теплом молоке нам с малышом была больше по душе, нежели кофе. Живота ещё не было видно, да и ничего такого не ощущалось, но я-то знала, что внутри меня растет жизнь, поэтому мой малыш довольно часто был молчаливым собеседником.
-Марфуша, у тебя есть свободное время? - Произнесла я, после того, как мой завтрак завершился, а в животе расплылось приятное тепло. Кажется, многие ощущения я теперь выдумываю, относи их исключительно на счёт беременности, но мне нравится.
-Конечно, есть, барышня,- раскрасневшаяся служанка заулыбалась, глядя на выпитое молоко и пустую тарелочку из-под печенья.
У неё тут, в принципе, было много свободного времени, но она не отлынивала, а помогала, как могла. Из прислуги вообще постоянно в доме проживала семейная пара- кухарка и её муж(истопник, он же садовник и специалист по мелкому ремонту), а также их дочь, румяная Нелли, которая следила за чистотой в доме. Жила тут ещё и экономка Рени, она считалась как бы старшей над всеми. При необходимости нанимала дополнительно работников, но это было столь редко, что лично я никогда посторонних и не видела. Эти четыре человека и мы с Марфой составляли теперь жителей дома Хадерсона.
Мы быстро собрались, сказались экономке (отчего-то не хотелось игнорировать эту молчаливую женщину, во всём старавшуюся угодить мне) и отправились прогуляться по ближайшим лавкам. Уж так повелось, что в те редкие случаи, когда я выходила из дома (всё чаще в хмурые дни или ближе к вечеру, чтобы ненароком не встретиться со знакомыми или бывшими подругами), то обязательно брала с собой документы. Зачем, почему? Мне это и самой непонятно, но только в последнее время предусмотрительность жизнь спасала, не говоря о собственном достоинстве. Наверное, я излишне труслива, склонна к надуманным страхам, но те драгоценности, что удалось взять из нашего особняка, тоже взяла с собой, запихнув в особый карман. Знаю, что напрасно, что нет повода для паники, а люди в доме абсолютно благожелательны и надёжны. Но так я чувствовала себя увереннее, словно не цепочки с браслетом лежали в кармашке, а защитные амулеты, переданные когда-то для меня мамой.
Вот и в этот раз мы зашли в ближайшую лавку, торговавшую незатейливыми тканями, прицениваясь, сколько нужно взять разных отрезов, чтобы сшить малышу приличную одежку хотя бы на первое время, чтобы были пелёнки, в которых не стыдно было показаться доктору. На домашние нужды используем старые простыни, но ведь нужно было бы иметь и хорошие вещи.
Странно, но до этого времени я и не задумывалась об этом детском приданном. В первые дни, когда я поняла, что беременная, то представляла себе красивую детскую комнату, наполненную светом и лёгкими тканями с всевозможными кружевами и вышивкой. Но реальность оказалась слишком далёкой от мечты и наивных женских видений. Можно было понаглеть и использовать средства полковника, как он это регулярно предлагал, но я пока отказалась. Хотелось посмотреть, что я сама смогу сделать. Да и купить что-то на свои деньги гораздо приятнее, чем постоянно зависеть, пусть Хадерсона это не обременяет (как он всегда говорил).
У скупщика мне удалось продать кольцо, что подарил мне папа, правда гораздо дешевле его стоимости, но по-другому никак бы и не получилось. Закладывать вещи в ломбарде гораздо невыгоднее, а, значит, я просто радовалась собственной наличности. Единственным табу для меня было продавать мамины украшения, почти все из них были подарены папой.
Прикупив три разных ситцевых отреза, один шелковый, несколько аршин кружевных лент, цветные нитки, мы довольные и раскрасневшиеся вышли из лавки, радуясь этим нехитрым покупкам. Хмурый день нисколько не портил настроения, ведь впервые за несколько дней удалось вот так, свободно выйти и прогуляться.
-Может, в чайную заглянем?- Предложила я Марфе.
Распивать чаи со своими слугами было непринято, но в этой чайной господ было по минимуму, да и рангом они были гораздо ниже прежней меня, а до остального мне попросту не было дела. Я и раньше с самого детства частенько пила чай с блинами на кухне вместе с Марфушей, так почему бы именно теперь воротить нос?
Если честно, то я даже скучала без привычных прогулок по городскому саду, без катания там же на лодочках в большом пруду, что сдавались напрокат. Без посиделок с подругами у мадам Шоко за чашечкой горячего шоколада. Не скажу, что это были жизненно важные потребности, вовсе нет. Но они столько лет были частью моей жизни, что просто так лишиться их было грустно.
-Можно, - одобрила она, стягивая тонкую кофточку на своей пышной груди.- Только ведь вам не следует со мной-то..
-Пустое,- махнула я рукой на это замечание, с улыбкой мельком взглянув, как спутница никак не справляется с одеждой.
На девушку из-за этой анатомической особенности вечно заглядывались и наши работники в замке, и в столичном особняке. Однажды даже сватался какой-то парень, наш новый конюх, но на мой вопрос, почему отказала ему, Марфуша смущенно ответила, что у него один глаз косой. Я до того момента этому парню в лицо даже не заглядывала, а тут так специально прошла мимо, убедилась. Как есть косой. Спустя неделю этот несостоявшийся жених свалился с сеновала в конюшне в тот момент, когда я решила прокатиться на своём коне. Парень тут же кинулся прилаживать седло, но я краем глаза успела заметить какое-то движение на верху того самого сеновала, откуда свалился конюх. Повернулась и увидела, как мелькнул край одежды желтого цвета. Днём ранее я видела, как подобным платьем перед кухаркой хвасталась горничная Эмма, трудолюбивая, чистоплотная, но не обременённая особой моралью по отношению к другим холостым работникам.
В тот момент я весьма была солидарна с Марфушей по поводу отказа конкретно этому жениху. Не думаю, что она, как говорит кухарка 'засидится в девках', потому что девушка действительно красива. Плотная, но не толстая, круглолицая, с тугой русой косой, среднего роста, она заставляла встречающихся мужчин с удовольствием оборачиваться вслед.
Чайная, в которую мы зашли, была небольшая, но чистая. Прилавок с наименованием разных видов чаёв, плюс нехитрые пирожки с разными начинками, сдобные булочки в форме колечек и даже птичек. Мы выбрали небольшой столик с деревянными стульчиками, что весьма удобно стоял в самом дальнем углу. Никто не курил, не матерился, лишь тихие разговоры, а потому я почувствовала себя тут более-менее уютно. Моё платье, в котором сегодня пошла было гораздо скромнее того, что носила дома. Полковник возражал против подобного, но не хотелось, не только вводить человека в лишние расходы, но и привлекать к себе ненужное внимание.
-А хорош чаёк, Марфуша,- повторила я в третий раз, откинувшись на спинку стула. Всегда любила черный чай с добавками сушёной малины или земляники.
-Хорош, барынька, ваша правда,- вторила мне спутница, выпивая третий бокал. Она, как и её мать с отцом очень любили распивать этот напиток ежедневно, и обязательно после мытья, причем не по одной чашке, а непременно несколько. И пили непременно с баранками (так кухарка называла твёрдые колечки с дырочками), кренделями и каким-нибудь вареньем.