Как уже говорилось, американцы все-таки узнали о «ракетной» операции (это случилось 14 октября), что спровоцировало «Карибский кризис». В ночь с 27 на 28 октября мир стоял в пяти минутах от ядерной войны: тогда президент США Джон Кеннеди был готов отдать приказ напасть на Кубу, а Хрущев в таком случае готов был нанести ответный удар по США. К счастью, страшного исхода удалось миновать. Однако в той ситуации Хрущев повел себя по отношению к Кубе весьма оскорбительно. Впрочем, иного и быть не могло, поскольку Остров Свободы советское руководство рассматривало как свою новую союзную республику, а с ними они порой тоже особо не церемонились. Что же случилось?
Когда Хрущев узнал от Кеннеди, что американцы собираются бомбить ракетные стартовые площадки на Кубе, он стал торговаться с президентом США. В итоге руководители двух сверхдержав пришли к компромиссу: Хрущев согласился вывести с Кубы все ракеты, а Кеннеди в ответ пообещал не бомбить остров. Однако свое решение советский руководитель принял без всякого согласования с Кубой. В итоге, когда на следующий день эта информация была передана на весь мир открытым текстом (по Московскому радио), то возмущению кубинцев не было предела. Ситуацию усугубило еще и то, что когда в тот же день лидер кубинцев Фидель Кастро потребовал от США полного прекращения подрывной деятельности против Кубы, американцы цинично заявили, что эту проблему будут обсуждать и решать… с руководством СССР. Подобный ответ преследовал одну цель: унизить Кастро и заставить его порвать с Советами. И Кастро уже был готов сделать это, но Хрущев вовремя опомнился и отправил на Кубу утрясать конфликт мастера подобных дел Анастаса Микояна. И тот с миссий справился – конфликт уладил. Как заявит чуть позже Ф. Кастро: «Хрущев по отношению к нам допустил ошибку, причинившую Кубе боль, но это тем не менее не может затмить или аннулировать заслуженных им чувств нашей благодарности».
Глава 13 В водовороте проблем
Участие Рашидова в операции «Анадырь» было не единственным примером его активного присутствия в делах высшего советского руководства на международном направлении. Он продолжал был одним из важных игроков Кремля на другом направлении – советско-индийском.
Как мы помним, активное сотрудничество СССР и Индии началось еще в первой половине 50-х. И Узбекистану в этом деле отводилась ведущая роль как крупнейшей и авторитетнейшей республике в среднеазиатском регионе. В итоге в период с 1956 по 1961 год в ходе второго пятилетнего плана Индии из 16 проектов в сфере тяжелой промышленности 8 были построены с помощью Советского Союза и практически в каждом из этих проектов участвовал и Узбекистан. Всего же за вторую половину 50-х СССР оказал Индии экономическую помощь в размере 681 млн. долларов, что составило 27 % всей помощи, предоставленной СССР азиатским странам.
Между тем в конце того десятилетия советско-индийское сотрудничество ожидало серьезное испытание. Дело в том, что Китай все сильнее стал дистанцироваться от СССР, считая политику Хрущева в деле разоблачения Сталина ревизионистской. А после того как Китай и Индия в 1959 году вступили в вооруженную конфронтацию, а СССР взял сторону последней, китайские руководители сделали себе еще одну зарубку на памяти. А когда советское руководство заняло ту же позицию во время следующего китайско-индийского конфликта – в октябре 1962 года – Пекин назвал Москву предательницей коммунистического движения.
Именно тогда СССР начал поставку в Индию своего вооружения, а именно – самолетов МиГ-21. Кроме этого, советское руководство начало строительство в Индии заводов по производству этого истребителя-перехватчика. Поскольку Узбекистан продолжал играть самую активную роль в советско-индийских отношениях, позиции Рашидова от этого только усиливались.
Между тем было бы неверно утверждать, что все свое время Рашидов тогда посвящал государственным проблемам. Нет, он находил время и для других дел. Например, по ночам он продолжал писать книги и в те самые дни когда разворачивалась операция «Анадырь» на его столе лежала уже почти законченная рукопись романа «Могучая волна», который был посвящен строительству Фархадской ГЭС. Отметим, что Рашидов и в этом случае знал, о чем писал: в 1944 году в числе «десятитысячников» он приехал на эту ГЭС, чтобы участвовать в ее возведении.
Как и в двух предыдущих книгах Рашидова («Победители» и «Сильнее бури»), в центре этой также были судьбы двух молодых людей, влюбленных друг в друга: юношу звали Пулат, девушку – Бахор. Присутствовал в книге и популярный для советской литературы и искусства тех лет производственный конфликт: в центре его были 1-й секретарь райкома партии Джурабов (новатор) и чиновник райсовета Султанов (консерватор). Как будет вспоминать позднее сам Рашидов:
«Говоря об основных героях моих романов, критики отмечали «корчагинское начало» в их поведении (для людей несведущих поясню, что речь идет о герое романа Н. Островского «Как закалялась сталь» Павле Корчагине – одном из самых любимых героев советской молодежи. – Ф. Р.). В частности, это начало они усматривали в поступках Пулата («Могучая волна»). Я не думаю, что это утверждение стоит опровергать. «Корчагинское начало» ощутимо в характере не одного поколения советских людей. Истоки его – в нашей революции, в славных традициях борьбы рабочего класса. Оно воспитывается Коммунистической партией, всегда уделявшей и уделяющей громадное внимание молодежи. В наши дни это начало проявляется и в подвигах космонавтов, и в героическом труде строителей БАМа, и в славных делах хлопкоробов, освоителей целины. В нем в концентрированной, я бы сказал «материализованной», форме выражается и верность великому делу коммунизма, и высокая нравственность, и беспримерное мужество сознательных строителей нового общества. Оно типично для личности советского человека, нашего современника…».
Кроме этого, Рашидов много свободного времени посвящал спортивным проблемам республики. Так, он внимательно следил за успехами ташкентской футбольной команды «Пахтакор» у истоков создания которой, как мы помним, он стоял еще будучи президентом Узбекистана (в 1956-м).
В 1960 году футбольные власти страны приняли наконец решение включить большинство республиканских команд в высшую лигу и «Пахтакор» в том турнире занял скромное 14-е место. В следующем году результат был получше – 10-е место. Однако в 1962 году «Пахтакор» заиграл по-настоящему мощно, удивив большинство специалистов – такой прыти от него мало кто ожидал. Он попал в предварительную подгруппу «Б», где вместе с ним оказались такие гранды советского футбола, как московские клубы «Спартак», «Динамо» и «Торпедо», а также тбилисское «Динамо». Ташкентцы уступили «Спартаку» и тбилисцам, но сыграли вничью с «Торпедо» и «Динамо», а у большинства остальных клубов подгруппы выиграли. Таким образом «Пахтакор» набрал 23 очка (5-е место) и вышел в группу, где разыгривались места с 1-го по 12-е.
Тогдашние успехи «Пахтакора» были связаны с именем тренера Александра Келлера, который внедрил в игру команды собственное ноу-хау: он один из первых использовал на подстраховке позиционного игрока в защите (Олег Моторин), а также выдвинул на острие атаки сразу двух центральных нападающих (Геннадий Красницкий и Сергей Стадник). Замысел этого ноу-хау заключался в том, чтобы обеспечить надежность в обороне и открыть оперативный простор для тандема центральных форвардов, которых поддерживал тактически очень грамотный и техничный игрок (Идгай Тазетдинов). Кроме этого, от многих советских клубов, которые выезжали на «варягах» (приглашенных игроков из других клубов), «Пахтакор» делал ставку на своих доморощенных воспитанников.
Игры в подгруппе «Б» проходили с апреля по сентябрь, а в группе лидеров – с 25 сентября по 18 ноября. Как и весь Узбекистан (а в том сезоне средняя посещаемость матчей с участием «Пахтакора» в республике равнялась 52 тысячам зрителей), Рашидов не только с интересом следил за выступлением родной команды по телевизионным трансляциям, но по возможности лично посещал матчи с ее участием. Впрочем, так поступал не только он один, но и многие другие влиятельные государственные деятели страны. Ведь футбол в СССР был больше чем спорт: для большинства населения это была своего рода религия, а для политиков еще и любимая игрушка, которая помогала им доказывать свое превосходство над конкурентами на полях политической борьбы. Поэтому за всеми футбольными грандами страны стояли как реальные хозяева из спортобществ, так и закулисные – высокопоставленные партийные и государственные деятели. Так повелось еще с 30-х годов и спустя три десятилетия ситуация в этом плане нисколько не изменилась.
Например, ЦСКА «курировал» министр обороны (Малиновский), столичное «Динамо» – министр МВД (Круглов), киевское «Динамо» – президент Украины (Щербицкий), бакинский «Нефтчи» – 1-й секретарь республики (Ахундов), тбилисское «Динамо» – 1-й секретарь республики (Мжаванадзе) и т. д. Что касается Хрущева, то он футбол не жаловал, зато страстным болельщиком был тогдашний президент страны Леонид Брежнев, который болел сразу за два футбольных клуба – столичный ЦСКА и «Днепр» из Днепропетровска (Брежнев родился в тех краях).
Например, ЦСКА «курировал» министр обороны (Малиновский), столичное «Динамо» – министр МВД (Круглов), киевское «Динамо» – президент Украины (Щербицкий), бакинский «Нефтчи» – 1-й секретарь республики (Ахундов), тбилисское «Динамо» – 1-й секретарь республики (Мжаванадзе) и т. д. Что касается Хрущева, то он футбол не жаловал, зато страстным болельщиком был тогдашний президент страны Леонид Брежнев, который болел сразу за два футбольных клуба – столичный ЦСКА и «Днепр» из Днепропетровска (Брежнев родился в тех краях).
Поскольку у Рашидова было много недоброжелателей не только у него на родине, но и в Москве (ряд приближенных к Хрущеву деятелей опасались все возрастающего влияния хозяина Узбекистана, который, став кандидатом в члены Президиума осенью 61-го, явно выказывал желание войти в высший партийный ареопаг в качестве полноправного члена уже в ближайшее время, особенно после своего активного участия в операции «Анадырь» и в советско-индийских отношениях), они пытались всячески помешать Рашидову в его далеко идущих планах. Однако сделать это было трудно, поскольку в 62-м у хозяина Узбекистана дела шли как по маслу практически по всем направлениям: как в политике, так и в экономике. И даже то, что в том году республике грозил провал по сдаче хлопка государству (из-за плохих погодных условий будет собрано на 800 тысяч тонн хлопка меньше, чем в 1961 году), это не могло помочь недоброжелателям Рашидова поколебать его позиции в глазах Хрущева – ведь по остальным экономическим показателям все обстояло как никогда хорошо. В 1962-м Узбекистан увеличит производство стали на 12 тысяч тонн больше, чем в предыдущем году, угля – почти на 500 тысяч тонн, нефти – почти на 50 тысяч тонн, газа – на 1 020 млн. кубометров и т. д.
Между тем трудности в сельском хозяйстве вынудили Рашидова сменить куратора этого направления в составе Бюро ЦК – Г. Габриельянца. Вместо него в состав Бюро в августе 1962 года был введен А. Хайдаров (что касается Габриельянца, то его назначили заместителем председателя Совета Министров УзССР).
Тогда же возле Рашидова появились новые «глаза и уши» Москвы – 48-летний 2-й секретарь Владимир Карлов, который сменил на этом посту Федора Титова (Карлов до этого работал 1-м секретарем Калининского обкома).
Однако вернемся к футболу, поскольку, как уже говорилось, будучи любимой игрушкой политиков, он часто превращался для них в способ борьбы с конкурентами. Не стал исключением в этом деле и Рашидов, который мечтал, чтобы «Пахтакор» занял достойное место в первенстве-62, а его недоброжелатели, естественно, этого всячески не хотели. Между тем одним из любимых игроков Рашидова в составе ташкентской команды был 26-летний нападающий Геннадий Красницкий, что не удивительно, поскольку талантом этого игрока тогда восторгались многие болельщики, причем не только в Узбекистане.
Свою карьеру в футболе Красницкий начал в 1954 году, выступая за ташкентский «Пищевик». Четыре года спустя талантливого 18-летнего парня заметят тренеры «Пахтакора» и пригласят в основной состав. Буквально с первых же матчей Красницкий покажет себя во всей красе: благодаря высокой скорости, мощи и сильнейшему удару он станет лучшим форвардом-тараном в составе команды. Про удары Красницкого ходили легенды. Самый феноменальный случай произойдет в Лиме, куда Красницкий приедет в составе сборной клубов «Динамо». Москвичи играли против клуба «Спортинг Кристалл». В один из моментов Красницкий так мощно пробил с правой ноги по воротам соперников, что мяч… пробил сетку и улетел на трибуну. В газетах на следующий день написали, что если бы на пути мяча встал вратарь, то он наверняка стал бы инвалидом.
Не менее впечатляюще Красницкий выступал и в чемпионате СССР, являясь главным забивалой «Пахтакора» (например, в 1960-м он стал одним из лучших бомбардиров страны, забив 19 мячей). В итоге в 1961 году его пригласили играть за сборную СССР. Во многом благодаря стараниям Красницкого «Пахтакор» очень успешно выступал и в чемпионате-62. Вот почему именно его хотели убрать с дороги руководители и высокие меценаты клубов, соперничающих с «Пахтакором» за высокие места в турнирной таблице. Скажем прямо, шансы для этого у них были весомые, поскольку Красницкий в ту пору оказался в объятиях «звездной» болезни.
В начале сентября 1962 года «Пахтакор» занимал 5-е место во 2-й подгруппе, отставая от лидера, тбилисского «Динамо», всего на четыре очка, а от трех других конкурентов – столичных клубов «Спартак», «Динамо» и «Торпедо» – и вовсе на одно-два очка. Именно в этот момент, как будто по заказу, и случился скандал с Красницким. Он получился настолько громким, что его долгое время горячо обсуждала вся спортивная общественность страны. О его перипетиях люди узнали из статьи в «Комсомольской правде» от 7 сентября под названием «Кающаяся звезда». Ее авторами выступили заведующий отделом спорта газеты «Комсомолец Узбекистана» В. Емельянцев и журналист Н. Дадабаев. Писали же они следующее:
«Ташкентский «Пахтакор» ждали трудные матчи в Тбилиси, Харькове и Баку. Перед выездом капитан команды мастер спорта Геннадий Красницкий обнадежил болельщиков:
– Едем добывать очки!
Команда, действительно, уехала, но… без капитана. Тот решил продлить свой отдых и лишь через два дня соизволил пожаловать в Тбилиси. Был он явно не в духе и на поле не блистал («Пахтакор» тогда проиграл 0:4. – Ф. Р.). Совсем «сердитым» приехал капитан в Харьков и все 90 минут игры с «Авангардом» простоял на поле (ташкентцы и здесь уступили – 1:2. – Ф. Р.). Зато уж после матча он развернулся…
События начались в полночь. Центр нападения легко обошел защиту, состоявшую из дежурных администраторов, и ворвался в гостиницу. Отборная брань понеслась по этажам. Начальник команды У. Бектемиров пытался перехватить разбушевавшегося форварда, но досталось и ему. Только с помощью основного и дублирующего составов Красницкого удалось нейтрализовать. Утром ему купили билет и отправили в Ташкент. А Уктам Сулейманович Бектемиров только причитал: «Что будет, что будет?!».
Почему же так волновался начальник команды? Чтобы понять это, стоит оглянуться назад.
В минувшем сезоне перед игрой с московским «Спартаком» захмелевший ташкентский центр нападения оскорбил дежурную в Лужниках. Вечером, изрядно выпив, он решил выяснить у администраторов, хорошо ли они знают Красницкого. Дело закончилось очередным скандалом.
Дебошира пожурили. Так, не строго, по-семейному. Но даже и это обидело «звезду».
– Покупайте билет. Играть не буду. Улетаю в Ташкент… – куражился Красницкий.
Его уговорили остаться: ведь он забивал голы, которые приносили очки. А за очки прощали все. Красницкий мог опоздать на самолет, оскорбить товарища, нагрубить тренеру. Он мог не явиться на занятия в институт и сидеть три года на одном курсе с пятнадцатью «хвостами» в зачетке. И ему все сходило с рук, потому что он хорошо бил правой по воротам. А когда научился крепко бить и левой, его включили в сборную СССР и стали прощать больше.
Например, такое. Красницкий развлекался в ташкентском ресторане «Зеравшан». Сначала бил бокалы, потом попытался напасть на инкассатора. Когда же в зале раздались выстрелы, «звезда» сбежала. Конечно, его узнали, но, конечно же, опять простили.
Очередной дебош не помешал республиканскому Совету спортивных обществ возбудить ходатайство о присвоении Г. Красницкому звания мастера спорта СССР. И он стал мастером. Стал и капитаном команды. Но поведение его осталось прежним.
Победу над столичным «Спартаком» («Пахтакор» выиграл со счетом 3:2. – Ф. Р.) Г. Красницкий отметил в своем обычном стиле – явился в гостиницу пьяным. Что делать? Отстранить его от игр и отправить домой – значит обидеть «звезду». Придется руководителям команды держать ответ перед всеми его семью няньками – Федерацией футбола, перед республиканским советом Союза спортивных обществ и перед самим его председателем В. С. Митрофановым. Наконец начальник команды У. Бектемиров, собравшись с духом, позвонил в Ташкент:
– Шума не поднимайте. Чтобы не пошли разговоры по Москве. Дома разберемся, – распорядились оттуда.
А дома делали вид, что ничего не произошло. Дело замяли. Замяли, как и много раз до этого.
Спортивные руководители Узбекистана видели в Красницком не молодого парня, делающего первые шаги в большом спорте, а только футболиста, забивающего голы. Они по-прежнему славили капитана, считали его незаменимым. Дело доходило до смешного. Перед товарищеской встречей в Фергане на улицах города появились афиши: «Выступает «Пахтакор». За команду играет Красницкий и другие».
Что ж, «реклама – двигатель торговли». Болельщики валом валили на стадион смотреть аж самого (!) Красницкого.
А смотреть-то уж, честно говоря, было не на что. Пьянки сказались. На счету прославленного в прошлом бомбардира ныне всего четыре мяча и десяток дебошей…