Между тем Узбекистан продолжает вносить свою посильную лепту в общую победу над врагом. Достаточно сказать, что если валовая продукция промышленности республики в 1940 году равнялась 2 миллиардам 189,9 миллионам рублей, то в 1943 году она уже равнялась 3 миллиардам 185,1 миллионам рублей. Из них значительную часть составила стоимость вооружения и боеприпасов. Кроме этого, Узбекистан продолжал давать стране «белое золото» (хлопок), а также «черное золото» (уголь). Если в 1940 году республика выдала «на гора» 3,4 тысячи тонн угля, то в 1943 году эта цифра составила 72,5 тысячи тонн. Выпуск химической продукции увеличился в 7,5 раза, добыча нефти – более чем в три раза. Всего за время войны в Узбекистане было введено в строй 280 новых промышленных предприятий. А колхозы республики сдали государству почти на 8,5 млн. пудов хлеба больше, чем в последнем предвоенном году. Кроме этого они продали государству около 2 млн. пудов из личных запасов.
Со сдачей хлопка ситуация выглядела несколько иначе. Если в 1940 году республика сдала 1383 тысячи тонн, то в 1943 году всего около 500 тысяч (то есть, недостача составила 1 миллион тонн!). Это было следствием нехватки людских ресурсов, техники, а также удобрений. В итоге в начале 1944 года Усмана Юсупова вызвали в Москву на заседание Оргбюро, где кандидат в члены Политбюро Александр Щербаков чуть ли не с порога бросил реплику: «Товарищ Юсупов, в такое тяжелое для страны время Вы хотите оставить армию и народ без штанов?». Покинул высокий кабинет руководитель Узбекистана со строгим выговором, который в перспективе не сулил ему ничего хорошего.
Огорченный несправедливостью своего наказания, Юсупов тем же вечером, прямо из номера гостиницы, позвонил Лаврентию Берии. Выслушав его претензии, тот произнес только одну фразу: «Немедленно приезжай ко мне». Когда Юсупов приехал, Берия повез его на дачу к Сталину. И там произошло неожиданное – вождь не дал в обиду Юсупова. Более того, даже сделал ему подарок. Когда Юсупов вошел в кабинет Сталина и мельком взглянул на настенные часы, вождь поинтересовался: «Товарищ Юсупов, у тебя нет часов?». Получив утвердительный ответ, Сталин тут же подарил гостю свои собственные наручные часы (этот эпизод много позже будет отражен в художественном фильме о Юсупове, снятом узбекскими кинематографистами).
Результатом этой встречи станет то, что строгий выговор Юсупову будет отменен, а союзным министерствам будет дано указание оказать нужную помощь Узбекистану в сборе хлопка.
В итоге осенью того же 1944 года республика выполнит план по сдаче хлопка государству: будет сдано 820 тысяч тонн, что на 325 тысяч тонн больше, чем в предыдущем году. Всего же за годы войны Узбекистан сдал государству 4 миллиона 800 тысяч тонн «белого золота».
Отметим также, что за годы войны трудящиеся Узбекистана внесли из личных сбережений в фонд обороны 650 миллионов рублей, кроме этого в этот фонд поступило 4226 млн. рублей от государственных займов, выкупленных населением республики. На эти средства были построены танковые колонны и эскадрильи «Советский Узбекистан», «20 лет Узбекистана», «Колхозник Узбекистана», «Комсомолец Узбекистана», которые геройски сражались на фронтах Великой Отечественной войны.
Чуть меньше года Рашидов пробыл на посту директора школы. Затем, учитывая его предвоенный журналистский опыт, его вернули на прежнюю работу – назначили редактором все той же самаркандской областной газеты «Ленин йули» («Ленинский путь»). А спустя год – в июле 1944 года – Рашидов делает очередной шаг наверх: переходит на партийную работу. И это вполне объяснимо. Во-первых, в пору своего редакторства он проявил отменные качества руководителя, знающего людей и умеющего с ними работать, во-вторых – в те годы в партийных органах страны остро ощущалась нехватка опытных кадров, поэтому такие деятели, как Рашидов (молодые, амбициозные, да еще с фронтовым опытом) нужны были партии позарез. Все это и приводит к тому, что Рашидова назначают секретарем Самаркандского обкома ВКП(б), причем доверяют ему один из самых ответственных участков – подбор кадров. Все это было не случайно, а прямо вытекало из личностной характеристики Рашидова: ведь он не только хорошо разбирался в людях, но и умел налаживать с ними нужный контакт.
Отметим, что работа на этом посту самым существенным образом поможет Рашидову в его дальнейшей карьере: он наберется определенного опыта в партийных делах и познакомится с людьми, которые в скором времени помогут ему в дальнейшем восхождении на самый верх политического Олимпа.
Между тем возвышение Рашидова совпало с трагедией в его семье: 3 июля из жизни ушел его дядя Хамид Алимджан. Отметим, что на тот момент слава его уже гремела на всю страну. А в самом Узбекистане Алимджан был одним из самых влиятельных литераторов, с 1939 года возглавляя республиканский Союз писателей (в 1943 году он стал членом-корреспондентом Академии наук Узбекистана). Его перу принадлежали такие произведения, как поэмы «Айгуль и Бахтияр» (1938), «Симург» и «Край» (обе – 1939), «Счастье» (1940), «Зейнаб и Аман» (1941). Не менее плодотворно развивалась творческая карьера Алимджана и в годы войны, когда он написал еще целый ряд значительных произведений: сборник стихов «Возьми оружие в руки!» (1942), историческую драму «Муканна» (1943), поэму «Слезы Роксаны» (1944).
Смерти Алимджана сопутствовала нелепая случайность. В тот день он возвращался в Ташкент из области на грузовике. Причем ехал в кузове вместе с четырнадцатью своими коллегами-писателями. На одном из поворотов водитель не справился с управлением и грузовик перевернулся. Пострадали все, кто находился в кузове, получившие травмы различной тяжести. Однако только у одного человека эти травмы оказались несовместимы с жизнью – у Алимджана. На момент смерти ему было всего 34 года.
Отметим, что жена Алимджана поэтесса Зульфия (по фамилии – Исроилова – в Узбекистане ее никто не называл) после гибели мужа больше ни с кем не свяжет свою судьбу. В одном из своих стихотворений она напишет: «Как лед разлуки потускнел мой голос, живу одна, на сердце камень положив». На похоронах мужа Зульфия поклянется писать двумя карандашами – за него, и за себя. И каждую весну, которую он так любил, Зульфия будет посвящать ему одно стихотворение.
Что касается Рашидова, то для него гибель дяди была не меньшей трагедией. Ведь именно этому человеку он был многим обязан, в том числе и тем, что литература стала одним из главных дел в его жизни. Поэтому, когда Рашидов станет руководителем Узбекистана, он много сделает для того, чтобы увековечить память о Хамиде Алимджане в республике. Но вернемся в середину 1940-х.
Партийная должность Рашидова не становится преградой для его второй ипостаси – литературной деятельности. В ту пору он продолжает писать, причем как прозу, так и стихи. Естественно, учитывая фронтовой опыт Рашидова, многие тогдашние его произведения посвящены войне. И вот уже в 1945 году в свет выходит его дебютная книга стихов «Мой гнев», посвященная победе советского народа над фашистской Германией. Нельзя сказать, что стихи Рашидова представляли из себя нечто необычное – они вполне укладывались в русло официальной советской поэзии. Однако их несомненным достоинством было то, что в основе каждого из них лежали мысли и чувства человека, который не понаслышке, а воочию видел самую страшную войну в истории человечества. В результате выход этого сборника не остается незамеченным: Рашидова принимают в Союз писателей Узбекистана.
Отметим, что в годы войны большие потери понесли все народы СССР. Среди погибших военнослужащих по национальному составу наибольшие потери понесли русские – 5,7 миллиона человек (66,4 % всех погибших), украинцы – 1,4 миллиона (15,9 %), белорусы – 253 тысячи (2,9 %), татары – 188 тысяч (2,2 %), евреи – 142 тысячи (1,6 %), казахи – 125 тысяч (1,5 %), узбеки – 118 тысяч (1,4 %), другие народы СССР – 8,1 процента. Всего та война унесла жизни более 26 миллионов советских людей. Кроме этого, в центральных районах страны была разрушена практически вся промышленная инфраструктура. Однако даже в столь тяжелой ситуации у людей нашлись силы для того, чтобы в кратчайшие сроки поднять разрушенную экономику на ноги. В итоге уже в 1948 году в СССР была отменена карточная система (Советский Союз это сделал первым из всех воевавших стран) и промышленное производство перекрыло довоенный уровень.
Не отставал от этого процесса и Узбекистан. Главной отраслью сельскохозяйственного производства там продолжало оставаться хлопководство. Без него в стране не могли развиваться не только легкая и пищевая, но и некоторые отрасли тяжелой промышленности – автомобильная, авиационная, электротехническая, химическая, оборонная (из хлопка получали порох). Короче, по своему значению в экономике страны хлопок занимал одно из ведущих мест. Причем хлопок именно узбекский, поскольку почти 60 % общесоюзного «белого золота» давал Узбекистан (далее шли: Туркмения, Таджикистан, Азербайджан, Казахстан и Киргизия). В итоге, например, большая часть одежды, в которую одевались советские люди, выпускалась легкой промышленностью страны на основе именно узбекского хлопка.
Конечно, издержки у этого процесса тоже имелись. Например, безудержная гонка за валом приводила к тому, что посевы хлопчатника росли быстрее прироста поливных земель. Все это вело ко все большему напряжению баланса поливных земель, к недостаточному выделению земель под продовольственные и кормовые культуры. То есть, вместо того, чтобы в равной мере выращивать у себя и хлопок, и зерно, и фураж, Узбекистан вынужден был делать основной упор на выращивание хлопка, а зерно и фураж (как и многое другое) завозить из соседних республик.
Между тем первые послевоенные годы в истории узбекской экономики принято считать «золотым веком». Если до войны главным направлением индустриализации в Узбекистане было превращение его в одного из поставщиков сырья для промышленных предприятий в России (Москва, Ленинград, Западная Сибирь), то после войны это положение коренным образом изменилось. Поскольку именно в Среднюю Азию была эвакуирована большая часть промышленных предприятий из Центра (только на территории Узбекистана тогда оказались 48 машиностроительных, металлообрабатывающих, химических и других предприятий тяжелой промышленности, 45 предприятий легкой промышленности и т. д.), это помогло «влить кровь» в саму узбекскую экономику. И в республике была создана собственная угольно-металлургическая база для обеспечения потребностей ее развивающейся промышленности.
Тем временем в 1947 году Узбекистан фактически провалил план по сбору хлопка: сдал государству 1 миллион 500 тысяч тонн, что было на 365 тысяч тонн меньше, чем в прошлом году (план выполнили только на 76,4 %). Это было следствием плохих погодных условий: очень холодным выдался апрель, потом шли дожди, которые затянулись до середины июня (во многих районах хлопчатник пришлось пересевать дважды, а то и трижды; в мокром грунте при низкой температуре семена не прорастали, а гнили). Кроме этого, остро ощущалась нехватка бензина и керосина, из-за чего простаивала техника. Однако Москву мало интересовали эти причины – ей нужен был план любой ценой и никакие ссылки республиканского руководства на побочные явления не могли ее разжалобить. Усмана Юсупова вызвали в столицу для «разбора полетов». О том, что произошло дальше, рассказывают его биографы – Б. Ресков и Г. Седов:
«Юсупов ехал в Москву по вызову Политбюро, надеясь, что примут во внимание то огромное, что было проделано Узбекистаном в годы войны, от которых отошли едва на шаг. Республика же и после победы не замыкалась в кругу только своих забот. На Украину, в Краснодарский и Ставропольский края отправили в помощь разрушенным колхозам две тысячи тракторов и автомобилей, сотни паровозов, несколько тысяч отремонтированных вагонов, восемь тысяч лошадей, 170 тысяч овец и коз. Сотни добровольцев восстанавливали Сталинград, Донбасс…
– Кто дал вам право забросить хлопок? Стране хлопок крайне необходим, – сказали ему.
Он услышал многое такое, от чего он, умевший настраивать себя не на похвалу, а прежде всего на критику, пришел с заседания, затянувшегося за полночь, мокрый. Это в 25-градусный московский мороз!
Ему и председателю Совнаркома республики Абдурахманову объявили по выговору. Но суть не во взыскании. Он все думал, где была допущена ошибка; не позволял ни себе, ни другим (помощники Попов, Кудрин хорошо это знали и потому сочувственно молчали) находить оправдания, хотя ему, как каждому человеку, которого корят за упущения, сделать это было нетрудно.
– Партия нас критикует за дело и для того, чтобы мы работали лучше, – фраза эта была для Юсупова наполнена живым смыслом.
Был он, разумеется, подавлен, мрачен, возможно, полон невеселых размышлений о будущем – своем, а не республики; на этот счет сомнений не было. Соберутся умные головы, агрономы, ирригаторы, хозяйственники. Найдут выход, чтоб был хлопок. Да и год на год не приходится. Холодная, долгая весна в Узбекистане исключение. Но никому никогда Юсупов не признавался ни в слабостях своих, ни в сомнениях. Достоверно известно только, что на другой день он был приглашен на дачу ЦК и там Сталин поднял за него тост:
– Тебя обсудили, наказали, но ты талантливый человек, самородок, большой друг своего народа. Мы в тебя верим…».
В следующем году ценой невероятного напряжения сил Узбекистану удалось сдать государству 1 миллион 519 тысяч тонн хлопка-сырца, что на 19 тысяч было больше прошлогоднего показателя (и на 136 тысяч тонн превышало уровень 1940 года). В том же году выпуск промышленной продукции в республике по сравнению с тем же 1940-м вырос более чем на 40 %, а производительность труда – на 62 %.
Однако ситуация в Узбекистане все больше волновала Москву – там считали, что республиканское руководство явно не справляется со своими обязанностями. Однако снимать Юсупова Сталин сразу не хотел, видимо, опасаясь наломать дров. Поэтому в конце 1940-х был учрежден институт Уполномоченного ЦК ВКП(б) по Узбекистану (напомним, что Москва имела в каждой из республик свои «глаза и уши» в лице 2-х секретарей; в Узбекистане им был с начала 1940-х Константин Ефимов). В Ташкент был направлен работник центрального аппарата ЦК Семен Игнатьев и еще десяток специалистов по основным отраслям хозяйства и культуры. Эта бригада должна была на месте разобраться с ситуацией в республике и дать Москве свои выводы по ней.
Тем временем Рашидов продолжает трудиться в должности секретаря Самаркандского обкома. Причем работа у него была отнюдь не кабинетная: он много и часто разъезжает по Узбекистану, участвуя во всех тогдашних крупнейших стройках, в том числе и в освоении целинных земель Центральной Ферганы, в строительстве Фархадской ГЭС (стройка началась в 1943 году, а Рашидов приехал туда годом позже вместе с десантом из 10 тысяч человек). Его активная деятельность на этом поприще обращает на себя внимание его земляков-самаркандцев, обосновавшихся в высшем партийном аппарате в Ташкенте. В итоге они делают все от них зависящее, чтобы помочь Рашидову перебраться в столицу. И в 1947 году он переезжает в Ташкент, чтобы занять должность ответственного редактора республиканской газеты «Кызыл Узбекистон» («Красный Узбекистан»). Тогда же Рашидов поступает на учебу в Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б) (заочное отделение), что явно свидетельствует о том, что в перспективе он надеется продолжить свое восхождение по партийной линии.
Вполне благополучно складывалась и личная жизнь Рашидова: на тот момент он был уже женат (супругу звали Хурсан Гафуровна) и у него росли двое детей: сын Ильхом (Володя) и дочь Сайера (чуть позже на свет родятся еще две дочери).
Между тем редакторская должность становится большим подспорьем для Рашидова в его литературной деятельности: именно в том период он начинает работу над своим первым крупным прозаическим произведением – повестью «Победители», в которой рассказывается о борьбе узбекского народа за освоение целинных земель. По тем временам это была достаточно актуальная книга, которая рассказывала о борьбе молодых новаторов, которые выступали за решительные меры по изменению оросительной системы в республике, против консерваторов, которые эти меры считали утопией и предпочитали не рисковать, оставив все как есть.
Новая система орошения, на которую узбекские колхозы и совхозы стали переходить в конце 1940-х – начале 1950-х годов предполагала, что вместо больших участков земли в 1,5—10 га с мелкими оросительными каналами будут орошаться крупные участки земли в 10–20 га и более. Это позволило бы применить современную ирригационную технику, более эффективно использовать машины и механизмы, сократить непроизводительные расходы воды, повысить производительность труда. В итоге все это должно было содействовать восстановлению посевных площадей, сократившихся в период войны. Так, если в 1945 году вся посевная площадь в Узбекистане была 2 478,8 тысяч га, то в 1950 году, благодаря новой системе орошения она почти приблизилась к довоенному уровню и достигла 2 898,5 тысяч га.
Рашидов прекрасно знал ситуацию в сельском хозяйстве республики, поэтому и посвятил свою первую повесть именно этой теме. В «Победителях» главные герои – молодая председатель сельсовета в кишлаке Алтынсай Айкиз Умурзакова и ее возлюбленный, комсомольский вожак (позднее, вернувшись с фронта, он станет секретарем парторганизации) Алимджан – выступают именно как новаторы: они хотят перекрыть реку Алтынсай плотиной, построить водохранилище и с его помощью дать возможность веками томившейся без воды Голодной степи эту воду наконец получить. Против этих планов выступает перестраховщик Кадыров – председатель того же колхоза.
Отметим, что конфликт «старого и нового» в те годы был главным стержнем всей тогдашней советской литературы. Однако в узбекской именно Шараф Рашидов оказался в числе первооткрывателей этой темы. Его повесть «Победители» увидела свет в 1951 году (семь лет спустя выйдет продолжение – роман «Сильнее бури») и следом одно за другим на свет появились другие произведения, исследующие эту же тему: «Хилол» Ибрагима Рахима, «Голодная степь» Хамида Гуляма, «Птичка-невеличка» Абдуллы Каххара и др.