С этими словами, старший констебль повернулся к телевизору, взял пульт, и довольно демонстративно включил звук на две трети полной мощности. Разговор был окончен.
…
*5. Мисс Бикини по-меганезийски
1 декабря, вторая половина дня. Маршалловы острова, атолл Бикини.
Китиара Блумм всерьез опасалась, что не успеет до заката найти самую брэндовую из участниц завтрашнего феерического состязания: 22-летнюю новозеландку Патрицию Макмагон, дочь Освальда Макмагона, хозяина и президента кинокомпании «Nebula». Непонятно, куда занесло непоседу Пат (кстати — подружку Китиары по радикальной международной экологической группировке «Moby-Dick»). Правда, тусовка на атолле размещалась лишь вдоль 13-километровой восточной линии кораллового барьера, от главного моту Бикинифале на севере, до моту Енйю с аэродромом на юге. Но 13 км — нешуточная дистанция, а если добавить яхты, катера, и проа, дрейфующие в лагуне…
Мобильный телефон Пат не отвечал, видео-звонок на комп тоже не давал результата. Китиара уже готова была примириться с потерей одного прекрасного эпизода в серии репортажей о конкурсе «Мисс Бикини на Бикини». Как вдруг — молодецкий хлопок по середине спины чуть не опрокинул ее на грунт. Она даже вскрикнула, обернулась и…
- Ворон считаешь, Кити! — весело воскликнула Патриция Макмагон, — Следить надо за спиной в нашем веке, а то оглянуться не успеешь, как в жопу трахнут!
- Ты маленькая стервозная негодяйка! — возмутилась Китиара Блумм.
- Я стервозная? Ни фига себе! Я бегом бежала, чтоб ты успела снять свой эпизод, а ты обзываешься. Сама ты стервозная, вот что!
- Ладно, закончили болтать! — решительно сказала Китиара, — Давай, быстро, становись напротив солнца, чтоб успеть при естественном освещении. А я поставлю камеру. Ты соберись с мыслями, чтоб не ляпнуть всякое интимное, а то вырезать нет времени.
- Ерунда, — ответила 22-летняя киви, — просто потом протащи аудио-файл через прогу «лексический цензор», чтоб заменить фигуры речи на «ш-ш», и достаточно.
- Годится, — решила австралийка и окинула «объект» внимательным взглядом…
На ногах у «объекта» были модные туфельки-босоножки «золотая сетка». Дальше, до верхней трети бедра — ничего. Затем, на бедрах штучка, стилизованная под туземную травяную юбочку. Затем до самой шеи, опять-таки ничего, а на шее — красно-желтый скаутский галстук. Выше — солнцезащитные очки модного фасона «глаза стрекозы» и широкополая яркая шляпа тоже модного фасона «мухомор».
… - Так, Пат. Все ОК, но завяжи этот галстук как-нибудь, чтобы сиськи были хотя бы символически прикрыты, иначе в Сиднее это не выпустят в эфир до 11 вечера.
- Резонно, — согласилась мисс Макмагон и быстро провела перекомпоновку галстука.
- Вот, теперь порядок. Раз — два — три — мотор! — Китиара Блумм включила камеру и моментально «погнала текст», — Hi, Австралия и все, кто с нами! Это Китиара Блумм, специально для SVN с атолла Бикини! И я представляю новозеландскую спортсменку Патрицию Макмагон из кино-клуба «Nebula». Пат, несколько слов для разгона!
Дочка кино-бизнесмена красивым жестом выбросила растопыренную ладонь в сторону объектива TV-камеры.
- Salve! Я буду бороться за победу, а там — как решат великие древние боги!
- Круто сказано, Пат! Ты решилась участвовать в спортивном конкурсе, где предстоит соперничать с несколькими профи морского многоборья. В чем твоя надежда?
- Слушай Кити! В Большой Тур здесь входят четыре вида. Точность прыжка. Скорость подводного поиска. Быстрота заплыва со спортивным ориентированием. И последний, четвертый: качество 3-минутного видео-клипа о подводной жизни атолла. Вот за этот четвертый вид дается гран-при! Оценивает жюри, выбранное по жребию из зрителей! Допустим, у меня не выйдет обставить по скорости девчонок-профи, которые летают на парашюте, как птицы, и плавают, как дельфины. Но я обставлю их, как кинорежиссер и кинооператор! В этом я генетический профи! Кстати, я поборюсь и за те три приза. Мне привычно прыгать с парашютом не в комбинезоне, и нырять не в гидрокостюме, а или в бикини, или вообще без всего. Я это делала голой, как кочерга, в «Критском быке».
Китиара Блумм хлопнула в ладоши.
- А ведь верно! Я напомню: Патриция Макмагон снималась в первом сезоне сериала «Критский бык» в роли Филитро, правнучки эллинской богини океана.
- Вот-вот. Пидорская комиссии ЕС по культуре прилепила на весь сезон «три икса», а между прочим, в кадр кроме задницы и сисек ничего не попало. А когда я трахалась с Минотавром, коитус был условный. Но пуритане все равно догреблись. Папа вообще расстроился, он как раз поцапался с мамой, и сидел под домашним арестом.
- Шумная была история, — заметила Китиара, — дело вел адвокат Леви Галеви, верно?
- Он вел оба дела, — уточнила Патриция, — и папино дело со стрельбой, и дело о моем условном коитусе с Минотавром. К счастью, удалось разделить это во времени.
- Я думаю, Пат, зрителям интересны детали, если ты не возражаешь.
- Детали вот: у мамы с папой всегда были непростые отношения. Я ранний ребенок, а статистика говорит, что у творческих людей при раннем ребенке часто бывает всякое. Короче, папа увидел маму с одним парнем в процессе коитуса прямо дома у бассейна, обиделся и пальнул шесть раз из револьвера в воздух. Копы хотели доказать, что папа целился в маму и в этого парня, и просто не попал, но Галеви раскатал их в лепешку. Правда, мама с папой после этого разъехались, но остались женаты, и даже дружат.
- Да, романтичная история! А что с Минотавром?
- Там проще, — Патриция махнула рукой, — я же говорю: в кадре ничего не было. Это не порнография, и даже не эротика, а историко-культурно обусловленная эротика, так что судебная коллегия сняла «три икса» с моей задницы, сисек и со всего сериала.
- Замечательно, Пат! Мы все любим истории, где happy end… Э… Твой галстук…
Патриция Макмагон поправила скаутский галстук. Ее грудь снова стала символически прикрыта там, где полагается по австралийским законам о пристойности в масс-медиа.
- Так ОК?
- Да, Пат. ОК. Вернемся к конкурсу. Твои плюсы: опыт игры в каскадерских эпизодах, включая фридайвинг и прыжки с парашютом, и опыт съемки фильмов, верно?
- Верно. Кити. Я закончила Университет, у меня диплом режиссера, я уже сняла одну короткометражную приключенческую ленту: «Бермудский змей».
- Да, заводной фильм! Но, и у твоих соперников есть плюсы. Что ты об этом скажешь?
- Я скажу: на то и соревнование, чтобы были сильные соперники. Так, есть несколько японских ама и корейских хенйо. Это профи из первобытных времен, и они развивали голый фридайвинг. Но хорошо ли они прыгают с парашютом и снимают кино? И еще команда, тоже первобытные профи с голым фридайвингом, это кйоккенмоддингеры.
- О! — воскликнула Китиара, — Прозвучало слово «кйоккенмоддингеры». Кто же они?
- Ни фига себе, ты спросила, Кити! — произнесла Патриция, — Я с трудом нарыла что-то объективное про них. В основном, в прессе — чушь, отстой и сказки для кретинов.
Китиара Блумм энергично покивала головой в знак того, что ждет развития темы.
- Слушай, — продолжила 22-летняя киви, — в прессе пишут, что кйоккенмоддингеры это канадская неоязыческая псевдо-кроманьонская секта, продвигающая экстремистский экологический феминизм, нудизм, сексуальный промискуитет, и религиозный расизм. Узнаваемый ублюдочный стиль журналистов… Я не про тебя, Кити, так что не дуйся.
- Я не дуюсь, Пат, давай дальше.
- Дальше наезд полиции вынудил большой ковен «Карибский кризис», простой ковен «Танец дождя», и два малых ковена «Лунный лед» и «Тень ветра» бежать из Канады.
- Пат, а ковен кйоккенмоддингеров — это ведьмовской круг, как в религии wicca?
- Да. В малом ковене три ведьмы, в большом — сотня, а в простом, кажется, тринадцать. Точно я не уверена, Кити, лучше глянь в новой книге профессора Найджела Эйка.
- Пат, ты имеешь в виду Найджела Эйка, канадца, идеолога кйоккенмоддингеров?
- Да. Профессор Эйк написал две книги про это дело. Первая называется: «Эхо лунной богини» а вторая, новенькая: «Рикошет молота ведьм». Первая книга, в основном, про кроманьонцев, а вторая, в основном, футуристическая, и там есть глава про ковены.
Австралийка снова энергично кивнула.
- Ясно, Пат. Значит, теорию про ковены я прочту у профессора Эйка. Но о практике я спрошу, все-таки у тебя. Какой из ковенов ты считаешь самым сильным соперником?
- Лучше, Кити, я кратко объясню, кто есть кто. В ковене «Карибский кризис» вообще занимаются спортом только для развлечения. Там все девчонки — ученые. Они хорошие любители, и только. «Танец дождя» — самый известный ковен, крутые фридайверы, но парапланеризм, это не их тема. «Тень ветра» выделилась из «Танца дождя» около года назад, но там уже все иначе. Ты знаешь про капитана Джона Корвина Саммерса?
- Да, — сказала Китиара Блумм, — говорят, что «Тень ветра», это ядро семейной фирмы Саммерс с острова Косраэ в Микронезии, и их сектор — парусники и легкая авиация.
- И планеризм, — дополнила ее Патриция Макмагон, — одной девчонке из этой команды принадлежит неофициальный мировой рекорд дальности на роторном парафойле.
- Так, значит, Пат, ты считаешь главными соперницами девчонок из «Тени ветра»?
- Знаешь, Кити, в командной гонке я бы точно так считала. Но у нас индивидуальный турнир, а как индивид сильнее всех Джонни Ди Уилсон из ковена «Лунный лед», где вся команда работает на ее победу. Джонни Ди Уилсон — это очень серьезно.
…
2 декабря. Атолл Бикини. Соревнование.
Из динамика на потолке в маленькой гондоле дирижабля, висящего в километре над лагуной Бикини, послышалось:
- Четырнадцатый, подтвердите готовность!
- Джонни Ди Уилсон, номер 14, подтверждаю, — ответила она в микрофон, и еще раз глянула на планшет-карту лагуны, где была отмечена позиция буйка с ее номером. По правилам конкурса, планшет нельзя брать с собой. Ориентироваться надо по памяти.
- Обратный отсчет от пяти, прыжок на ноль, — предупредил голос.
- Вас поняла, прыжок на ноль, — сказала номер 14.
- Удачи, Ди, — шепнул пилот дирижабля, ободряюще хлопнув ее по плечу. Она тоже хлопнула его по плечу и улыбнулась. Пилот по имени Стайнер, симпатичный парень.
- Пять, — раздалось из динамика, — четыре… Три… Два… Один… Ноль!
…Оттолкнувшись, она вылетела в бездну, пронизанную солнечным светом. Погода на Маршалловых островах сегодня идеальная, но ветер на километровой высоте обжег ее практически обнаженное тело. Непривычное ощущение — кто ж из нормальных людей прыгает в бикини? Ладно, черт с ним. Она потянула за кольцо. За спиной хлопнуло, и натянувшиеся стропы дернули ее вверх. На самом деле, парашют (а точнее, парафойл), просто отчасти погасил скорость падения. Теперь надо было отработать план прыжка (придуманный за короткое время от ознакомления с картинкой на планшете до самого прыжка). Маршрут полета на парафойле к заданной цели — это не какая-то вульгарная прямая, а изысканная дуга, как рыболовный крючок, ушко которого в точке выброса, а острие воткнуто в «базу» — условное 100-метровое кольцо вокруг целевой точки. Цель: номерной буек — в километре, и по вертикали, и по горизонтали от точки выброса. Если ошибиться, то можно улететь по ветру и плюхнуться в воду лагуны черт знает где. С поверхности воды потом трудно сориентироваться точно на цель…
…До приводнения у номера 14 почти пять минут, и можно пока вкратце рассказать ее биографию. Она родилась 30 лет назад в Старом Детройте (штат Мичиган). Это место, расположенное на границе с канадской провинцией Онтарио, имеет репутацию самого безобразного, нищего и криминального в относительно благополучных США. Семья номера 14 соответствовала среднему уровню этой североамериканской свалки. Кстати, отметим, что там номер 14 носила имя Джоан Смит. А имя Джонни Ди Уилсон (то имя, которым номер 14 назвалась на этом конкурсе) принадлежало ее кузине, которая была младше на 2 года, и жила там же, в Старом Детройте. Двух нищих девчонок связывала замечательная верная дружба. Достигнув подросткового возраста, они стали настолько похожи, что их иногда даже путали. Но, мечты у них были разные. Джонни видела себя звездой подиума, и представляла себе обложку журнала «High-life» со своим фото и с надписью: «Джонни Ди Уилсон из Детройта, мисс Бикини». Джоан рассчитывала на более тяжелую, зато более понятную и в чем-то героическую карьеру в морской пехоте. Как только ей исполнилось 18, она примчалась на вербовочный пункт, и понес ее нелегкий серпантин армейской жизни в тренировочном лагере морпеха. Там в лагере ее застало сообщение о гибели Джонни. Семья Уилсон поехала на реку глушить рыбу динамитом. Произошел несчастный случай. Тела не нашли — все, что там осталось, унесла река…
…А Джоан, всплакнув один вечер, продолжала карабкаться по военному серпантину. Закончив учебку с отличием, она вписалась в «горячую точку» на Магрибе, и хлебнула такого, что в ночном кошмаре не приснится. Но, это не сломило ее волю, и сразу после отпуска, она вписалась в новую «горячую точку». Вот так, Джоан Смит, шаг за шагом, зарабатывала репутацию, и настал день, когда ей предложили перейти в CIA. Дальше: разведшкола (еще круче учебки морпеха), и череда опасных заданий. Она работала как боевая лошадь, она почти не отдыхала, и к 29 годам перед ней (уже спецагентом Джоан Смит) казалось бы, замаячила перспектива высокооплачиваемой и непыльной работы в уютном кабинете. На самом деле, эта перспектива была только иллюзией, морковкой, подвешенной перед носом, чтобы заставить лошадку тащить чужую телегу. Но, Джоан поняла это лишь в марте этого года, когда начальство использовало ее, как временную заплатку для дыры площадью с полторы Африки, вдруг образовавшейся в хваленой всемирной агентурной сети CIA. Этой дырой была «зона влияния Конвента», и там вся агентура, включая штатных разведчиков и внештатных информаторов (действующих и потенциальных), просто исчезла. Спецслужба Конвента Меганезии работала грубо, но надежно, по принципу Че Гевары: «Если есть сомнения, то надо расстреливать». Такая политика в отношении «слуг колониализма и сочувствующих им контрреволюционных элементов» лишила CIA даже субстрата, на котором можно вырастить новую агентуру.
Спецагент Джоан Смит была заброшена в Меганезию с наскоро слепленной легендой «американского археолога». Ее пожертвовали за маленький интервал времени, в течение которого можно было рапортовать Госдепу что «агентура в процессе реставрации», и надеяться, что, пока спецагента Смит будут выявлять, раскалывать и расстреливать, у аналитиков в Лэнгли родится какое-нибудь долгосрочное решение. Если бы бездарная заброска произошла не 5 марта, а на два месяца раньше, то лежать бы Джоан Смит на океанском дне с пулей в черепе и камнем на ногах. Но обстановка в Океании уже была кардинально иная, чем в разгар Зимней войны. Десантно-авианосная группа США на Соломоновых островах и англо-французский корпус вторжения в Сингапуре погибли вследствие страшных январских диверсий Народного флота. Островные тихоокеанские территории США оказались на грани хозяйственного коллапса из-за минной блокады океанских торговых путей вплоть до Северного тропика. Все это усугублялось супер-кризисом, свирепствующим на финансовых рынках. В таких условиях в конце января истеблишмент «Великих держав» вынужден был предложить ненавистному Конвенту переговоры о перемирии. Февраль прошел в обстановке сепаратных секретных военно-политических сделок, а к марту на фронтах установилась гробовая тишина. Всем было очевидно: это просто перерыв в войне. Вопрос только в том, возобновится война через квартал, через полугодие, или через год, и какие средства в ней будут применены.
В ожидании новой войны, стороны что-то перегруппировывали, и что-то готовили. В частности, модернизировалась меганезийская разведка, превращаясь из партизанской спецгруппы для диверсий и зачисток в гибкую мафиозную спецслужбу. Методы стали изящнее и тоньше, с учетом дальней перспективы. Теперь в отношении «расколотого» вражеского шпиона, рассматривался не только вариант «убить», но и более гуманный вариант «завербовать». Тем более, если шпион всем своим поведением намекает на готовность быть завербованным, и если это не просто шпион, а «начальник станции» (иначе говоря — шеф региональной агентурной сети CIA). Да, спецагент Джоан Смит напрашивалась на вербовку, она просто хотела жить. «Я американский солдат, служу в войсках на страже нашей страны и нашего образа жизни, и я готов отдать жизнь за эти ценности». Эти слова Кодекса военнослужащего США оказались просто ботвой от той морковки, которой ее заманили на вербовочный пункт 12 лет назад. Джоан поняла, что ее сдали не сейчас, ее методично сдавали все 12 лет, а вот сейчас сдали окончательно…
Она была готова к тому, что жизнь двойного агента — вроде бега по лезвию бритвы над змеиным рвом, но шанс добежать, все же, существует. А реальность оказалась иной. В разведке нези, видите ли, не принято презирать и прессовать завербованного шпиона. У офицеров INDEMI были особые взгляды на этику, и эти взгляды окончательно выбили спецагента Джоан Смит из пространства усвоенных жизненных представлений. Нези не прессовали ее, не унижали и не «строили», а наоборот, помогали ей играть археолога и обустраиваться в «прикрытии» — частном исследовательском центре криптоистории на атолле Аитутаки (Южные Острова Кука). Сначала Джоан не понимала, и подозревала «кураторов» в намерении ударить больнее, когда «клиент» расслабится и размякнет.
Ей понадобилось прожить в Меганезии три четверти года, чтобы понять: тут вообще не принято унижать или «строить» кого-либо из тех, кто живет по соседству с тобой. Это выглядело, как благородный гуманизм, но было просто прагматикой, второй стороной принципа морских ковбоев — foa: «сильному врагу улыбайся в лицо и стреляй в спину». Некоторые азиатские мафиози подписали смертный приговор себе и своим родным, по ошибке решив, что дружелюбие foa — это признак слабости. За беспредел тут убивали без предупреждения, без жалости, без пафоса — типа, случайность, неизбежная на море. Это знали в «Стране foa» даже подростки: если их игрища переходили в кулачные бои, то в финале победители хвалили смелость побежденных. Благородный ритуал? Нет, снова прагматика, тоже принцип морских ковбоев: «если ты враждуешь с соседом, то его нож воткнется в твою спину, а если дружишь — то в спину твоего врага». Дружбу с соседом, ведущим себя адекватно, тут ценили всерьез. Джоан, устроившись на атолле Аитутаки согласно легенде «археолога», вела себя адекватно. Этого факта, и того, что она твердо придерживалась «джентльменского соглашения» с INDEMI оказалось достаточно для «социальной натурализации». Говоря проще — она стала «своей» для нези.