Это было божественно.
— Подтвердить! — приказал он сервитору, обслуживающему консоль запуска капсул.
— Седьмой, Девятый и Десятый Когти десантировались, — пробормотал в ответ получеловек-полумашина.
— Контакт? — требовательно спросил его повелитель.
— Подтвержден, — последовал монотонный ответ. — Абордажные капсулы подтверждают успешный контакт.
Секундой позже сквозь треск статики в вокс-динамиках стратегиума пробился знакомый голос.
— Вознесенный, — произнес с низкими обертонами Астартес, — говорит Адгемар из Седьмого Когтя. Мы внутри.
От всех этих улыбок на глазах измененного варпом существа выступили новые кровавые слезы. Они только что нанесли удар в самое сердце вражеского флота, и, пока офицеры «Решительного» сообразят, что к чему, три отделения Астартес уже начнут прорубать дорогу к командным палубам.
Это было воистину божественно. «Решительный» и находящееся у него на борту флотское командование можно списать со счетов. Как только экипажи других имперских судов услышат о бойне, развернувшейся на борту их ключевых кораблей, страх распространится, подобно злокачественной опухоли.
Первый готов, второй на очереди.
— Рулевой! — проревел Вознесенный, когда стратегиум содрогнулся от очередного залпа. — Курс на «Меч». Всю энергию к двигателям!
Офицер, стоявший рядом с троном, деликатно откашлялся.
— Повелитель… Щиты вражеского флагмана еще держатся.
Но ненадолго.
— Вектор сближения: «крадущийся хищник».
— Есть, милорд.
Вознесенный облизал губы черным языком.
— Когда мы будем проходить мимо его носа, огонь из всех лэнс-излучателей и торпедных установок по секции корпуса шестьдесят три. Выстрел бомбардировочной пушки должен точно совпасть с ударом наших торпед и лэнс-излучателей.
Это было нелегкой задачей. Дюжина сервиторов и смертных офицеров согнулись над своими консолями, лихорадочно вводя команды и делая вычисления.
— Ваш приказ будет выполнен, милорд, — отрапортовал ближайший офицер.
Вознесенный не мог вспомнить имени этого человека. Или, что более вероятно, никогда не удосужился спросить, как того зовут. Существо знало лишь, что смертный выполняет обязанности его адъютанта на командном мостике, и это все, что ему нужно было знать.
— Говори, человек.
— Мой повелитель, Вознесенный Темными Богами… Следуя этому вектору атаки, мы на пятнадцать секунд окажемся в зоне поражения орудий «Меча».
— На тринадцать, — поправил его Вознесенный с улыбкой, уместно смотревшейся бы на черепе. — Именно поэтому, как только мы произведем залп из носовых орудий, корабль выполнит «пике Коронус» на полной тяге с перегрузкой двигателей левого борта на семьдесят процентов. Мы уйдем в «бочку» на десять секунд, держа нос как можно ниже и сохраняя максимально возможный угол рыскания.
Офицер побледнел, насколько это было возможно для человека, чьей кожи десятилетиями не касался солнечный свет.
— Повелитель… «Завет» — слишком большой корабль для…
— Молчать. Ты скоординируешь эту атаку с огнем орудий главного калибра «Железного магната», «Духа мщения» и «Пламенного клинка». Свяжись с их стратегиумами и доложи о наших намерениях.
— Как прикажете, милорд.
Офицер нервно сглотнул. Его глаза, отметил Вознесенный, были густо-карими, почти черными. И взгляд их не метался нервно по сторонам, как происходило с большинством смертных в присутствии Вознесенного. Однако офицер все же остерегался говорить правду в лицо господину, и не без оснований. Споры с Астартес всегда заканчивались болью и кровью.
«Завет» испустил долгий мучительный стон, угодив под залп очередного крупного крейсера. И снова корабль Повелителей Ночи не стал открывать ответный огонь: он рвался к избранной цели, доверив щитам принять на себя всю тяжесть ударов.
— Говори, человек, — повторил Вознесенный. — Развлеки меня своими соображениями в эти секунды, когда мы неуклонно движемся к победе.
— «Пике Коронус», господин. Нас могут прикончить одни перегрузки, а маневровые двигатели выйдут из строя на несколько недель. Риск…
— Приемлем, — кивнул офицеру Вознесенный. — Магистр Войны наблюдает за нами, смертный. А я наблюдаю за тобой. Выполни мой приказ, или тебя заменит тот, кто способен это сделать.
Офицеру следовало понять, что дискуссия окончена. Когда, отвернувшись к своему посту, человек пробормотал: «Проклятый корабль развалится на куски», он должен был знать, что Вознесенный его услышит.
— Офицер мостика! — окликнул Астартес.
Человек не обернулся. Он был слишком погружен в работу с консолью — отсылал сервиторам стратегиума приказы на бинарном коде, готовясь к надвигающемуся безумию.
— Да, милорд?
— Если маневр не будет выполнен безукоризненно, я скормлю тебе твои собственные глаза. Затем освежую, и ты подохнешь этой же ночью, умоляя меня о пощаде.
На мостике воцарилось молчание. По лицу Вознесенного расплылась слюнявая ухмылка.
— Мне плевать на перегрузку маневровых двигателей и на рабов, которые сдохнут во время ремонта. Мне нужно «пике Коронус» — настолько точное, насколько способно выполнить это судно, и скоординированное с огнем трех названных мной кораблей. А теперь за работу!
Это было за гранью дерзости.
«Железный магнат», «Дух мщения» и «Пламенный клинок» заняли огневые позиции, поддерживая маневр «Завета» одновременным залпом крупнокалиберных орудий — хотя расстояние до цели было слишком велико. Вознесенный подозревал, что капитаны союзных судов приняли участие в плане Повелителей Ночи в основном из любопытства, а вовсе не потому, что поверили в его исполнимость. Что ж, если им не хватает решимости, это их проблема.
Почти каждый капитан — независимо от того, на чьей стороне он сражался, — хотя бы на мгновение устремил взгляд на «Завет крови»: единственное судно флота Магистра Войны, прорвавшее вражескую линию и несущееся к огромному гранд-крейсеру класса «Мститель», «Меч Бога-Императора». И многие из этих капитанов, к вящему своему изумлению, осознали, что корабль входит в начальную стадию костоломного, головокружительного, безумного «пике Коронус».
Начав маневр, «Завет» попал под обстрел невероятной мощности. Когда крейсер Повелителей Ночи вошел в зону поражения гигантского корабля, на него обрушилась вся ярость носовых лэнс-излучателей и батарей имперского судна, уже поливавших огнем вражеские порядки. «Завет» принял на себя убийственный залп, предназначавшийся другим судам Хаоса. Не прошло и секунды, как его щиты треснули и погасли.
Для постороннего наблюдателя это выглядело так, словно «Завет крови» решил пожертвовать собой и пошел на таран. И эта жертва не была бы напрасной. Огромная масса и инерция корабля, а также запас взрывчатых веществ у него на борту разнесли бы щиты имперского судна и спалили «Меч» дотла.
Но «Завет» не собирался идти на таран.
Как только его щиты пали, он открыл ответный огонь. Космическую черноту пронзили копья лэнс-излучателей, орудийные снаряды и потоки плазмы, извергавшиеся из носовых батарей, и вдобавок выпущенная с точностью до секунды единственная мелтабомба, предназначенная для планетарных бомбардировок.
Смертоносный шквал ударил по «Мечу» как раз в тот момент, когда его поразил массированный огонь трех остальных судов Хаоса. Это было настолько близко к охотничьему союзу акул в черных морях Нострамо, насколько мог представить себе Вознесенный, — но сейчас командира Повелителей Ночи занимало совсем другое.
Всей этой бичующей космос ярости едва-едва хватило на то, чтобы достичь цели Вознесенного. Колоссальный «Меч Бога-Императора», гордость боевого флота скопления Крит, флагман лорд-адмирала Валианса Арвентура, больше не скрывался под непробиваемой рябью энергетического кокона.
Его щиты пали, сметенные внезапной и неистовой атакой ударного крейсера Астартес.
Вознесенный не был глупцом. Он знал космическую войну, знал силу своих противников и мощь их оружия и кораблей. Он знал и то, что «Меч Бога-Императора» битком набит предохранительными устройствами и силовыми генераторами. Удар Вознесенного не нанес вражескому флагману настоящего урона — за исключением того, что на время перегрузил его щиты, обрушив на них слишком мощный энергетический импульс. Через несколько секунд, самое большее через минуту, щиты должны были восстановиться — многослойные и неприступные, как и прежде.
«Завет крови» вывернул более резко, чем мог позволить себе крейсер его габаритов, и нырнул в потенциально смертельную нисходящую «бочку» вдоль корпуса гигантского судна, столкновения с которым только что избежал. Экипаж оглушило воем тревожных сирен. Вслед кораблю, стрелой летящему вниз, ударил второй залп бортовых батарей «Меча». «Завет» не отвечал. Единственный выстрел могучего имперского флагмана вдребезги разнес батареи левого борта.
За все еще вращавшимся кораблем тянулся шлейф обломков. И тут, посреди головокружительного падения, Вознесенного посетило неповторимое, восхитительное чувство полного слияния с битвой.
Здесь.
Сейчас.
В ту секунду, когда имперские орудия разрывали его корабль на куски, Вознесенный ощутил миг абсолютной ясности и прорычал одно-единственное слово:
— Пуск!
— Три, — прозвучал голос сервитора.
— Два.
— Один.
— Пуск.
Талос почувствовал, как пол дернулся и ушел из-под ног. В его теле напрягся каждый мускул. Это не походило на ощущение падения или обморок. Нет, измененный вестибулярный аппарат космодесантника был устойчив к нестабильной гравитации и обманам восприятия. В то время как человек уже изукрасил бы капсулу рвотой и потерял сознание от жестких перегрузок, находившиеся на борту Астартес испытывали лишь легкий дискомфорт.
— Контакт через пять секунд, — проскрипел механический голос капсулы, звучавший отовсюду и одновременно ниоткуда.
Талос услышал, как Узас сипит в вокс, нетерпеливо отсчитывая секунды.
Сам Талос вел отсчет про себя. На последней секунде он вжался в спинку трона. Маневровые двигатели капсулы включились с рывком, почти таким же резким, как последовавший через секунду удар. Абордажная капсула врезалась в борт корабля с сокрушительной силой, достаточной, чтобы пробить обшивку. Грохот столкновения отозвался внутри капсулы драконьим ревом.
На дисплее сетчатки вспыхнула угловатая нострамская руна. Не обращая внимания на тряску, Талос ударил кулаком по кнопке разблокировки ремней безопасности. Ограничители разомкнулись. Четверка Астартес Первого Когтя без колебаний покинула кресла, сжимая оружие в темных бронированных перчатках.
Люк капсулы откинулся под визг истерзанного металла и шипение декомпрессирующегося воздуха. Глядя в глубь длинного арочного коридора — первого, что они увидели на борту «Меча Бога-Императора», — Талос включил вокс и отрапортовал уверенно и спокойно:
— «Завет», это Первый Коготь. Мы внутри.
V «МЕЧ БОГА-ИМПЕРАТОРА»
Лейтенант Керлин Вит слушал переговоры по вокс-сети, не покидая своего поста рядом с мостиком.
От высшего командования поступил приказ: отразить атаку абордажного отряда, сейчас бесчинствующего на технических палубах под мостиком. Керлин знал, что на корабль проникло еще несколько абордажных партий, но с ними разберутся другие. Вит получил приказ и собирался выполнить его в точности. Его люди охраняли мостик, и к ним уже спешило подкрепление.
Лейтенант нисколько не волновался. «Меч Бога-Императора», где Вит прослужил последние двадцать лет, был одним из величайших судов Его Божественного Флота. Более двадцати пяти тысяч членов экипажа называло корабль домом, хотя значительную их часть составляли рабы и жалкие сервиторы, вкалывающие в семь потов на инженерных палубах. Такие корабли не берут на абордаж.
По крайней мере, мысленно поправил себя Вит, если абордажникам дорога жизнь.
Конечно, «Меч» больше не сражался на передовой. Верно и то, что прославленный корабль давно уже не входил в состав основных военно-космических формирований Империума, что не мешало ему оставаться сверкающей жемчужиной в короне боевого флота скопления Крит. Крейсера класса «Мститель» были кулачными бойцами — они сражались на близкой дистанции и предназначались для того, чтобы ворваться в рой вражеских кораблей и разнести все и вся. У «Мстителей» хватало на это огневой мощи, но Империум чем дальше, тем больше переходил от нападения к защите, и крейсера-задиры впали в немилость у флотского командования.
Так говорил себе Керлин. И в это он верил, потому что это не раз обсуждали при нем офицеры.
Его любимый «Меч» никогда не сходил с дистанции. Он просто временно вышел из моды. Керлин не уставал себя в этом уверять — ведь, несмотря на то что он был простым солдатом, сердце его переполняла гордость. Ему выпала честь служить на великом корабле. Больше всего лейтенант Керлин Вит мечтал вновь очутиться на передовой. Ему страстно хотелось взглянуть в иллюминатор и увидеть черную язву искаженного варпом пространства — Великое Око, источник могущества Архиврага.
Так что сейчас он совсем не тревожился. «Меч Бога-Императора» оставался непобедимым и неуязвимым. Дрожь, сотрясавшая корабль, была не чем иным, как непрерывной канонадой его собственных орудий, яростно бичевавших пособников Архиврага. Щиты отключались недавно, но на восстановление им понадобилось не дольше минуты. И даже если щиты падут снова, корпус корабля укроет экипаж броней, крепкой, словно вера праведника.
Ничто в этом мире не способно уничтожить «Меч».
Он мысленно повторил эти слова без тени отчаяния. Тот факт, что кто-то предпринял попытку абордажа… Безумие, не иначе. Кто, находясь в здравом рассудке, решился бы на подобный шаг? Лейтенант не в состоянии был представить, что за странную тактику выбрал враг. Какой неразумный командир впустую пожертвовал жизнями своих солдат, забросив их на корабль, на защиту которого готовы выступить двадцать тысяч душ?
Пришло время преподать первому абордажному отряду хороший урок.
Если верить вокс-переговорам из стратегиума, кораблю абордажников пришлось проделать весьма впечатляющие трюки, чтобы доставить команду на борт «Меча».
Как бы там ни было, они ухитрились пробраться на судно, десятилетия не видевшее захватчиков. Возможно, адмирал — да будет благословенно его имя — прав. Возможно, ситуация действительно серьезная.
Но у Керлина была репутация человека, привыкшего разбираться с серьезными ситуациями. Вот почему именно его обычно избирали для охраны командных палуб.
Вит возглавлял прославленный взвод, известный как «Гелиос-9». Солдаты его отличались безукоризненным послужным списком и стрелковым мастерством, каким незазорно было бы похвастаться и снайперу из имперской гвардии. Он сам подбирал мужчин и женщин для «Гелиос-9» и за последние десять лет дважды отказывался от повышения, чтобы остаться на той должности, которую считал наиболее для себя подходящей. Если бы он командовал дюжиной отрядов, это означало бы, что наряду с отборными бойцами у него под началом оказалось бы немало посредственных. Возглавляя «Гелиос-9», он был уверен, что в подчинении у него лучшие из лучших.
Даже форма солдат из «Гелиос-9» позволяла понять, что те серьезно относятся к делу. Время от времени их отправляли в глубины корабля, чтобы навести порядок среди работающих там преступников и отребья. При виде их темной и гладкой панцирной брони с горящим на нагруднике символом солнца каждому рабу и слуге становилось ясно, что сейчас лучше выглядеть занятым и не отступать от правил. «Гелиос-9» — «Солнечники» или «Девятки», как их прозвали в поселениях невольников в корабельном чреве, — были хорошо известны своей жестокостью. В основе их репутации лежало беспощадное служебное рвение. «Девятки» заработали столь мрачную славу тем, что неоднократно казнили рабов при малейших признаках неповиновения или уклонения от обязанностей.
В состав «Гелиос-9» входило пятьдесят мужчин и женщин, сейчас рассредоточенных по командным палубам. Сорок девять избранных убийц Вита в полной боевой готовности ожидали встречи с врагом. Сам он во главе первого отделения прикрывал трон адмирала.
Каждый боец «Гелиос-9» был вооружен мощным дробовиком, позволявшим наносить максимальный ущерб при стрельбе на близкой дистанции, не повреждая при этом корпуса судна. Виту не требовалось смотреть на своих людей, чтобы знать — они готовы к бою. Они родились для боя, и каждый день тренировок увеличивал их готовность. Ничто не способно сломить их.
Вера лейтенанта Керлина Вирта оставалась нерушимой до тех пор, пока по воксу не поступили первые отчеты.
— …болтеры! — прокричал чей-то искаженный помехами голос.
Слово заставило лейтенанта нервно сглотнуть. Болтеры. Это не предвещало ничего хорошего.
В наушниках трещали другие голоса — рапорты хлынули от всех рассеянных по кораблю отрядов. Передача то и дело прерывалась помехами, ее искажали звуки кипящего на палубах боя и сражения снаружи. Но до Вирта доносилось все больше не нравившихся ему слов, слов, которых он предпочел бы не слышать.
— …нужны тяжелые орудия для…