Аркадий повертел головой, выглядывая знакомых джур Васюринского. Увидев невдалеке пару юнцов, подозвал их и попросил походить вокруг двора, делая вид, что болтаются без дела, и высмотреть, нет ли рядом каких внимательных слушателей. Дураков Иван никогда при себе не держал, ребята поняли попаданца с полслова и немедля пошли выполнять его поручение. Сам же Аркадий подошёл к Васюринскому, сидевшему рядом с Татариновым и Трясилой. Возникшее недоумение по поводу несоблюдения секретности стоило развеять без задержек.
Расспросы атаманов дали не очень радостную картину. Человека, отвечающего за разведку или контрразведку, не было ни на Сечи, ни у донцов. Но если разведка велась активнейшим образом, с засылкой агентов к врагу, расспросами людей, у него побывавших, не говоря уже о пленниках, то контрразведки не существовало в принципе. Совсем. Вражеских подсылов вылавливали редко и случайно. Хотя те же донцы знали, что из Азова к ним засылают прознатчиков, да и есть казаки, доносящие туда донские новости за деньги.
Пока попаданец пытался осмыслить услышанное, к нему подошли посланные на осмотр окрестностей джуры. Несмотря на любовь молодёжи к громкости, старший из них отчитался полушёпотом:
— Точно вы угадали, пане Аркадий. Есть вокруг двора… сомнительные людишки. Рядом с воротами стоят два татарина. Стоят вроде бы спиной к тыну, но между собой почти не переговариваются. Разрази меня бог, если не подслушивают! А немного дальше сидит, привалившись к тыну, казак, будто бы пьяный, дремлет, но мы заметили, что и он прислухается к разговорам во дворе.
— Спасибо, хлопцы. Важное дело сделали. Пока идите, посидите около хаты, а мы с атаманами ваше известие обговорим.
Проводив взглядом отходивших ребят, попаданец обернулся к несколько растерянным атаманам и внятным шёпотом обратился к ним:
— Ну, братцы атаманы, удивляюсь, как тут вас всех из хат не выкрали и султану в подарок не отвезли? Вражьи подсылы среди белого дня атаманские разговоры слушают и даже не очень-то таятся. Ясное дело, чего таиться от дураков, они, по дурости, все равно ничего не поймут.
У Татаринова блеснули глаза, но возразить ему Аркадий не дал.
— Обидно такое слышать?
Высокая температура и отвратительное состояние сделали его куда более смелым, чем он обычно бывал. И, пожалуй, чем стоило быть. С главой казаков всего Дона лучше было разговаривать несколько уважительнее. Однако из-за всех произошедших с ним событий у попаданца заметно перекосило крышу. Хорошо, не сорвало совсем, а, если выражаться автомобильными терминами, на газ или тормоза он жал не всегда вовремя.
— Если обиделся (они успели перейти на ты, на Дону выкали редко), то напрасно. В войнах умение разведывать чужие замыслы, прознавать их слабости и хранить свои дела от врагов — великое дело. С разведыванием у вас здесь вроде не так уж плохо, но с охраной своих… — Аркадий махнул рукой, не находя слов.
— А ты знаешь, как надо хранить эти тайны? — также перешёл на громкий шёпот Татаринов.
"Называется: приплыли. И что отвечать грозному атаману? Что сам к подобным вещам никакого отношения не имел, зато прочитал много шпионских романов и посмотрел бог знает сколько фильмов на эту тематику? Дьявольщина, а ведь придётся организовывать службу "Кровавой гебни" и обучать казаков разным вычитанным хитростям. Здесь не додумались ещё до многих милых сердцу каждого контрразведчика игр. Слава богу, мамочка, настоящая интеллигентка, никогда не узнает об участии своего непутёвого сыночка в таком сомнительном, с точки зрения морали, мероприятии".
— Не могу сказать, что знаю все хитрости, но кое-что ведаю. Вот, в пример, смогут ли твои казаки потихоньку, чтоб никто сторонний не заметил, схватить тех татар и казака да притащить их к нам в хату?
— Схватить и притащить? Ясное дело — смогут. А зачем тайно-то? Их можно прям сейчас схватить и попытать. Небось всё на дыбе расскажут, есть у нас искусники вести такие разговоры, мёртвого разговорят.
— Что подобные мастера у вас есть, я не сомневаюсь. Только вот мёртвых может расспрашивать разве что связавшийся с нечистой силой колдун, с такими предпочитаю дел не иметь. Оглянуться не успеешь, как сам в ад попадёшь.
— Ну… про мёртвого… это я так… для… чтоб понятней было. Но умельцы выпытывать у нас знатные. Кого хошь из живых правду выложить примучают.
— Время теряем. Ты уж мне поверь, что этих слушателей надо взять тихо, незаметно для других. И обязательно целыми и невредимыми. Я потом расскажу почему. А ты пока подумай, кого из опытных казаков можно приставить к разведке и… — слово контрразведка показалось попаданцу явно неподходящим, а найти быстро ему замену он не смог, поэтому, после заминки, продолжил: — и противодействию вражеской разведке. Люди эти должны быть умными, заслуженными, работы тяжёлой не боящимися. Знаю, когда казаки не могут ходить в походы, многие из них идут в монастырь, грехи замаливать. Вот бы парочку таких уговорить. Защита родной земли от вражьих подсылов — богоугодное дело, думается, господь за такое не один грех с души спишет.
Аркадий почувствовал, что его занесло. Вряд ли в небесной канцелярии будут грехи списывать за муки, причиняемые другим людям. Однако Татаринов отнёсся к его словам вполне серьёзно. Кивнув, он недолго подумал и с предложением попаданца согласился.
— Добре. Сей же час пошлю ловких казаков взять вражьих подсылов без шума.
Первая операция по обезвреживанию вражеских агентов завертелась, знаменуя собой рождение у казаков контрразведки. Аркадий усиленно отгонял от себя мысли, что заподозренные джурами люди могут оказаться совершенно невиновными. Ведь в любом случае им предстояло узнать все "прелести" допроса с пристрастием, так порицаемых либерастическими СМИ. При этом записных правозащитников ни в малейшей степени не смущало то, что бандиты, которых они пытались спасти от неприятных ощущений, сами творили жуткие преступления. Подразумевалось, что им — можно, а против них — упаси господь! Правда, ведь пытки применяли и менты, добиваясь от невиновных людей признаний в не совершённых ими преступлениях… Оставалось положится на волю того, в чьём существовании ещё несколько дней назад Аркадий сильно сомневался. Лишний раз убедился, что не замазавшись по самые уши, историю не изменить.
К честной компании подтянулось ещё несколько атаманов. Возникший вдруг вопрос о необходимости создания чего-то нового их всех заинтересовал. Сразу возникла оппозиция: "С дедов-прадедов ничего такого у нас не было, значит, и нам оно не нужно!"
Быстро вспотев, то ли от повышения температуры, то ли от попыток объяснить серьёзные вещи простыми словами, Аркадий, судорожно подыскивая подходящие термины, рассказывал о необходимости введения контрразведки у казаков. Трудности начались уже с названия. Ни о каких "контр" присутствующие слыхом не слыхивали. "Тайный сыск" чуть ли не у половины вызвал отрицательные эмоции. Возможно, потому, что их самих активно разыскивали, некоторых — сразу в нескольких странах. Выражение: "С Дону выдачи нет!" появилось не случайно и не только из-за сбежавших от своих помещиков крестьян. Так что после достигнутого согласия о необходимости отлова вражеских подсылов начали филологический диспут, не без труда выйдя из него минут через тридцать-сорок.
Суть новой службы все уловили легко, с вражескими подсылами приходилось иметь дело не раз. Но уверения попаданца, что возглавлять запорожскую "Безпеку" и донской "Тайный приказ" должны люди, не сменяемые каждый год, а то и чаще, вызвали у атаманов недоверие. Если смена всей верхушки у казаков проходит обычно без осложнений, то почему должно быть иначе в этом случае?
"Ежегодные перевыборы, по-моему, и в других местах — перебор. А уж смена власти во время военной кампании… Но даже заикаться сейчас об этом — глупость несусветная. Будем проводить реформы по мере созревания к ним широких казачьих масс. Пока же удовлетворимся тем, чего добились".
Аркадий свернул спор о сроках руководства новыми ведомствами, заговорил о предстоящей операции с предполагаемыми шпионами. Почувствовал, что надолго его не хватит. После жара бросило в дрожь, временами накатывала слабость, еле-еле удерживался в сидячем положении. Опять усилилась боль в растёртом при скачке в первый день правом бедре. Терпеть её было можно, но говорить с ней о важных вещах, да с языковыми трудностями… Договорился, что втихую захваченные лазутчики будут размещены поодиночке, без возможности говорить друг с другом или дать весть кому-нибудь ещё, и пошёл прилечь отдохнуть.
Встревоженный не на шутку видом попаданца Васюринский с парой других характерников прошли за ним в хату и, в который уж раз, осмотрели его болячки. По их загорелым мордам понять что-либо было трудно, но легко было догадаться — раз в его здоровье нет улучшений, значит, лечение проходит не очень хорошо. В лучшем случае. Впрочем, мысли о своей возможной скорой смерти Аркадий не пугали совершенно. С эмоциями у него… тоже без перекосов не обошлось. Разве жалко было, что не удастся ничего изменить в трагической истории своего народа. Пусть не построить казацкое государство, на это шансы были чрезвычайно малы, он это понимал. Но, по крайней мере, хорошенько наказать улусы, занимавшиеся набегами, предотвратить Руину**, облегчить оборону юга России, правильно распорядиться взятием Азова… Собственная судьба на фоне всех грядущих бедствий казалась такой мелочью…
Договорившись с характерниками, что его разбудят через два-три часа для допроса пленников, попаданец выпил какой-то горячий, душистый, сладковатый отвар и задремал. Тяжёло, с не запомнившимися, но определённо неприятными снами.
Проснулся сам, опять в поту и разбитый, будто не спал, а вагоны разгружал. В хате никого не было, и во дворе на сей раз было тихо. Полежав несколько минут, собираясь с силами, встал и, иногда пошатываясь от накатывавшей слабости, пошёл во двор.
К удивлению Аркадия, атаманов там не убавилось. Только теперь они разговаривали на пониженных тонах. Вероятно, Татаринов и Васюринский донесли до товарищей неразумность громкого обсуждения важных вопросов. Выход попаданца из хаты вызвал оживление.
— Ну как, подозрительных… эээ… (по закону подлости, быстро найти понятный казакам синоним слова "личностей" Аркадий не смог) людей задержали?
— Да, как ты и просил, похватали, будто кот мышу, они и вякнуть не успели! — отозвался Васюринский.
— А со стороны это хватание много людей видело?
— Да что мы, дети малые?! — обиделся Татаринов. — Не первый год лихим промыслом живём. Взяли их так быстро и незаметно, что они и сами не сразу поняли, что кончилась их вольная жизнь и не ходить им уж по улицам никогда.
— Почему же: "Не ходить никогда"? Если удастся то, что я задумал, походят они ещё, и даже на конях поездят. Только в наших интересах.
— Как это?
— Да сейчас расскажу. — Аркадий окинул взглядом заинтригованных атаманов и, чертыхнувшись про себя по поводу языковых трудностей, начал объяснять, как можно использовать пойманных вражеских агентов. Для людей, привыкших решать эту проблему взмахом сабли или, если есть время, утоплением (позорная казнь) пойманного в мешке, рассказ о шпионских играх прозвучал сказками Шехерезады. Далеко не все пришли в восторг от мысли, что надо присматриваться на предмет верности и к собственным братьям по оружию. Да и необходимость делить информацию на общедоступную, "для служебного пользования" и "совершенно секретную" энтузиазма не вызвала. Пришлось ещё раз доказывать сомневающимся, что контрразведка нужна вообще. Помог "текущий момент". Уверения попаданца, что в Азове уже знают о готовящемся на них нападении, служили серьёзным доводом для организации на Дону Тайного приказа. Важность внезапности понимали все. Было достигнута договорённость, что на ближайшем кругу будет выбран глава нового для Дона учреждения.
Вопреки обещаниям Татаринова, захват заподозренных в шпионаже прошёл далеко не так гладко, как было запланировано. Татар, братьев Ахмета и Башира, удалось взять без свидетелей и осложнений. Были они пастухами, а не воинами, пригнали в Монастырский городок лошадей на продажу, заодно опрометчиво решили подзаработать на выведывании местных тайн. А вот казака поймать не удалось. Опознанный потом как Гришка Проныра, он при задержании успел выхватить кинжал, ранил двух казаков, одного — очень тяжело, пытался скрыться и был убит одним из группы захвата, братом подрезанного казака.
Аркадий объяснил несколько смущённому Татаринову, почему в таких случаях важно, пусть даже ценой жизни своего, врага не убивать, а ловить. Одного из братьев предложил отправить в Азов, чтоб он сообщил там, будто в Монастырском городке поднялась большая свара между казаками, половина которых хочет идти воевать Азов, а другая желает отправиться в Персию, на помощь шаху.
— Зачем же ещё раз их предупреждать, что мы воевать Азов будем?
— Да затем, что они об этом и так знают, больше веры доносчику будет. Если несколько прознатчиков им доложат, что донцы решили вместе с запорожцами в Персию идти, авось немного расслабятся и больше помощи у султана просить не будут. Вроде бы я читал, что зимой в Азов… ещё подмогу прислали.
— Да, почитай вдвое больше их там теперь.
— Если про возможный поход в Персию услышат, да не от одного разведчика, а от разных людишек, авось подмоги больше просить не будут. Оно нам надо, чтоб в Азов ещё янычары понаехали?
— Не надо!
— Тогда стоит выслать на юг усиленные дозоры, чтоб перехватывали всех, кто будет туда ехать. Пусть теперь к азовским начальным людям доходят только те сведения, какие нам выгодны. Жаль, конечно, что неожиданностью наш поход для них не будет, но хоть нового вражьего усиления избежим. И любого, кого выловят на пути в Азов, стоит считать предателем. Перед походом на вражий город никто в здравом уме торговать туда не поедет.
Готовивший поход на Азов ещё с осени прошлого года Татаринов полез чесать затылок.
"Вроде бы всё делали осторожно, чай — не вчера родились, а оказывается, вели себя, как несмышлёные кутята. Однако, дело говорит этот… хм… попаданец. Дозоры стоит усилить и всех отловленных по пути на полдень надо хватать и тащить сюда. И заслон дозорный надо такой установить, чтоб мышь не проскользнула!"
А Аркадий почувствовал вдруг себя героем плохого романа.
"Чёрт! Дежавю какое-то. Сидит попаданец и поучает местного товарища уму-разуму. А местный кадр-то на военных хитростях целую собачью стаю съел и волчьей закусил, но сидит и "мудрым" советам внимает. Так не бывает! И быть не может… Однако контрразведки-то у них не было, и вражеских шпионов они и в реале профукали! И знаменитый атаман мне за поучения в морду не дал, а судя по всему, им последует. Чудны твои дела, Господи!"
* — "Диоген" — элитный лондонский клуб, в котором не принято было говорить вообще, клуб молчальников.
** — Руиной принято на Украине называть годы после смерти Хмельницкого. Атаманы принялись драться за власть, а на земли Украины кинулись людоловы. Рабы в Стамбуле подешевели невероятно, а население здесь сократилось вдвое.
Судьбы мира.
Монастырский городок, 26 березоля 7146 года от с.м.
(5 апреля 1637 года от Р. Х.)
Вопреки обычаям, важнейшее для Дона собрание получилось "выездным". Посоветовавшись накануне, Васюринский и Татаринов решили провести его как приём друзей Ивана. Так и у атаманов, не попавших на это судьбоносное мероприятие, в случае чего, не было формального повода обратиться к кругу. Куренной Васюринский был вправе приглашать или не приглашать кого угодно. Притянуть к суду за подобный поступок невозможно, а дуэли среди казаков, официально, по крайней мере, не практиковались. Да и вызывать на дуэль знаменитого колдуна вряд ли бы нашлось много охотников, даже самые храбрейшие призадумались бы. Впрочем, сомнительных в умении держать язык за зубами или подозреваемых в слишком большой дружбе с властными структурами других государств атаманов Татаринов уже разослал с важными поручениями.
Ещё до начала совещания перед его организаторами встала серьёзная проблема. Среди собравшихся в Монастырском городке были почти все атаманы с низовьев Дона, присутствовали представители гребенцов и терцев, приехало много сечевиков, но атаманов с верховьев Дона Васюринский здесь не обнаружил. Татаринов честно признался другу, что казаки с верховьев (точнее — их старшина) посчитали штурм Азова сомнительным и излишне рискованным делом*. То есть почти половина донцов от этого мероприятия устранилась. Что, естественно, не радовало. Но даже ограниченными силами взять проклятую крепость было можно.
Ради приёма важных гостей Иван заказал у таборных кухарей побольше вкуснятины. За счёт таборной казны. Благо Пилип со дна реки своё гетманское вето наложить на такие расходы уже не мог. А новый наказной гетман, Тарас Федорович, иначе Трясило, проведению собрания всячески способствовал и угостить своих донских друзей был рад.
Собрались предводители казачьи на правом берегу Дона, часа через три после общего круга. Поход на Азов был единодушно утверждён. Казаки весело, хотя нельзя сказать, что роскошно, отмечали такое решение. Сбор всей верхушки в стороне никого не удивил. Ясное дело, им надо было обговорить подробности похода без лишних ушей, которых, к сожалению, на Дону хватало.
Запорожцы из васюринского куреня расставили столы и лавки (предоставленные Татариновым), разнесли старшине галушки, вареники и лёгкое, не туманящее голову вино. После чего удалились, занявшись патрулированием вокруг почтенного собрания на некотором отдалении. Хозяин мероприятия встал и, медленно, тщательно обдумывая каждое слово, обратился к собравшимся.
— Братья казаки, товарищи боевые! Сегодня мы будем решать самое важное дело нашей жизни. Многие уже знают, остальных уведомляю, не только и не столько о походе на Азов пойдёт сегодня речь. Мелочь несущественная Азов, по сравнению с тем, что нам надо обсудить (среди ещё не знавших о попаданце атаманов пошёл лёгкий гул). Да-да, мелочь. Мы будем решать, здесь и сейчас, долю казаков, судьбу всего русского народа… да и будущее всего мира.
Некоторые атаманы захлопали глазами, кое-кто завертел головой.