– Что там у вас? – прошипел, оборачиваясь, четвертый член шайки, который вынимал блоки из стены купола. Он тоже был одет в камуфляж-комбинезон, разве что на голове носил не вязаную шапочку, а танковый шлем.
В стене, освещенной фонарем, виднелось метровой ширины отверстие. Грабителям оставалось чуть расширить проход, чтобы войти в святилище под курганом.
– Привет, – вежливо проговорил Дмитрий. – Вас разве не учили в школе, что воровать нельзя?
«Танкист» перестал вытаскивать из кладки блок, сунул руку за пазуху, и Дмитрий в прыжке нанес ему удар по руке, а затем в голову. Чужак, уже немолодой, в годах, заросший седой щетиной, ударился затылком о стену, закатил глаза, сполз на неровный пол тоннеля. Из его руки выпал пистолет «ТТ».
– Это вам не мелочь по карманам тырить, – назидательно сказал Дмитрий, проделывая ту же процедуру, что и две минуты назад, то есть вынимая из пистолета обойму. Затем поднял прислоненный к стене фонарь и посветил в отверстие, проделанное ночными гостями, из которого в тоннель просачивались запахи пыли, смолы и химической горечи. Странные запахи, честно говоря.
Луч фонаря высветил абсолютно пустое помещение со стенами, испещренными какой-то рунической вязью, и две застывшие друг против друга фигуры в старинных воинских доспехах. Лишь приглядевшись, Дмитрий понял, что эти воины убили друг друга, да так и остались сидеть – на одном колене, вонзив в тело врага свой меч.
– Пресвятая матерь! – прошептал Дмитрий. – Не соврал Хранитель! Здесь и в самом деле была битва…
Под чьими-то ногами захрустел в тоннеле песок.
Холодея, Дмитрий резко обернулся, осветив подкрадывающегося сзади человека, увидел загородившуюся от света ладонью Катю с карабином в другой руке, с облегчением расслабился.
– Я же приказал тебе сидеть у костра!
– Мне показалось, что тебе требуется помощь, – виновато шмыгнула носом девушка. – Да и страшно там одной… Кто это? – Она увидела лежащие в тоннеле тела «археологов».
– Любители антиквариата, – усмехнулся Дмитрий.
– Они… живы?
– Живы, живы, только испугались маленько, сознание потеряли от страха. Там наверху третий лежит, разве ты его не заметила?
– Нет.
– Сбежал, наверное, паразит. Ладно, фиг с ним, иди зови наших.
– Можно я тоже посмотрю, что там? – Катя принюхалась, сморщив носик. – Как здесь странно пахнет… химией…
– Этот куд не вскрывали тыщу лет. – Дмитрий подвинулся, подсветил фонарем. – Смотри.
Катя заглянула в дыру и вдруг одним движением впорхнула в помещение, прислонила к стене карабин, всплеснула руками.
– Господи, это же древнерусские воины! Как живые!
– Не трогай ничего! – Дмитрий был вынужден пролезть в святилище вслед за девушкой. – Прошла тьма времени, как они тут бились, но кто знает, какие ловушки оставили предки, чтобы уберечь могилу.
– Какие на них доспехи! Бармица… кольчуга… наручи…
– Сама сказала – это древнерусские доспехи, и надписи на стенах сделаны славянской вязью, глаголицей. Даже, наверное, прочитать можно.
– Почему они убили друг друга? Они же русские…
– Не знаю.
– А почему их похоронили в такой позе? Они даже не сгнили и не высохли! Забальзамированы?
– Возможно, была использована какая-то магия.
– Я в магию не верю, – отмахнулась девушка, жадно разглядывая неподвижные фигуры. – Посмотри, один из них, наверное, знатный воин, а второй нет, у него и доспехи попроще, без украшений и наворотов. И рукоять меча совсем простая, ремешком обтянута. А у того – с золотом и драгоценными камнями.
– Это Чернага, княжеский сотник. А его противник – русский светлый воин Боривой.
– Откуда ты знаешь?
– Сорока на хвосте весточку принесла.
Дмитрий подошел ближе, разглядывая мечи, которыми воины проткнули друг друга. Оба меча – черный и льдисто-металлический – свободно пронзили кольчуги противника и вышли из спины того и другого бойца.
Дмитрий протянул руку к застывшему Боривою, лицо которого, в отличие от искаженного лица противника, было спокойным и умиротворенным, хотел потрогать меч, но почувствовал ледяной озноб, отдернул руку.
И тотчас же в святилище объявился новый гость, монах в рясе, с мощным фонарем в одной руке и помповым ружьем в другой. Дмитрий узнал его – это был тот самый монах, что навещал Витюшу Костина в Москве и который, очевидно, сидел в засаде у городища прошлой ночью.
– Стоять! – каркнул он, красноречиво оскалясь. – Назад!
Дмитрий послушно попятился. Ему показалось, что от последних слов монаха меч Боривоя засветился изнутри и погас.
– Ты тоже! – Ствол ружья повернулся в сторону Кати.
– Кто вы такой? – возмутилась девушка. – По какому праву командуете? Что вам здесь надо?
– Назад, я сказал!
– Отойди, – мягко посоветовал Дмитрий, поискав глазами карабин и жалея, что тот недоступен. – Это прямой потомок распинателей.
– Кто?!
– У тебя шибко умный дружок, – скривил губы монах. – Чересчур умный. Такие долго не живут. К стене!
– Да что вам нужно?!
– Ему нужен меч, – сказал Дмитрий.
Оскал монаха стал шире.
– Правильно, господин Храбров. Мне нужен Меч Крестителя. Он еще послужит нашему Делу. А вот ты зря встрял в эту историю, да и знаешь больше, чем нужно. Придется оставить тебя здесь. – Монах хихикнул. – Еще на тысячу лет. И девку твою тоже.
– Вы не посмеете… – дрожащим голосом проговорила Катя, отступая вдоль стены к проему, из которого вылез гость.
– Стой, где стоишь, а то умрешь раньше времени. А ты, мастер, встань на колени, руки на затылок.
Дмитрий помедлил, прикидывая свои возможности. Он мог бы в прыжке достать гостя, но вряд ли это позволило бы ему увернуться от пули.
– На колени! Быстро!
Дмитрий опустился на одно колено.
Монах перестал сверлить его яростными белыми глазами, подошел к застывшим в последнем движении воинам, оглядел их, ощерясь, и вдруг толкнул ближайшего к нему в плечо. Тела воинов со стуком упали на пол святилища и… рассыпались в прах! Зазвенели раскатившиеся по полу мечи.
Дмитрий вздрогнул.
Тихо вскрикнула Катя, сделав еще один маленький шажок к дыре в стене.
Монах сбросил с головы монашеский клобук, открывая бритый наголо череп, шевельнул носком сапога меч Чернаги, длинный, черный, с богатым эфесом, потом осенил себя крестом и одним движением поднял меч над головой. С рукояти меча стекла ему на лоб голубая электрическая змейка. Он вскрикнул, пошатнулся, однако на ногах удержался. Глаза его засияли, как два рубина.
– Он мой! – прорычал монах хрипло. – Он мой! Теперь я – Креститель! Я буду карать и миловать! Я довершу то, что начали предки, да не закончили! Я стану…
Его речь прервал выстрел.
Пуля вжикнула мимо уха монаха, влипла в стену.
Катя успела-таки схватить карабин, играя испуганную до смерти женщину.
Монах оглянулся в недоумении, ощерился, вытянул в сторону девушки меч.
– Отдай!
– Держи его на мушке! – быстро сказал Дмитрий, вскакивая. – Этот новоявленный Навуходоносор запросто может отправить нас на тот свет!
С кончика черного меча сорвалась молния, угодила прямо в карабин Кати. Та вскрикнула, отшатнулась, бледнея и роняя оружие, и осела по стене на пол. Закрыла глаза.
– Не-е-ет!..
Луч фонаря уперся в Дмитрия.
– Теперь твоя очередь, мастер. Сможешь ли ты теперь посоревноваться со мной?
Новая молния сорвалась с кончика меча.
Но Дмитрий уже подчинялся трансу боя и начал действовать, не давая противнику времени насладиться победой.
Прыжок в сторону, нырок на землю, перекат…
Молния опалила волосы на виске, но пролетела мимо.
Еще прыжок.
Рукоять меча Боривоя легла в ладонь. Судорога свела руку, сладкая боль вонзилась в сердце, аж искры из глаз посыпались! И тут же в голову хлынула удивительная холодная ясность, а в мышцы – неукротимая жгучая сила. Это включился меч, доверившись человеку, который взял на себя ответственность за будущее Рода.
– Умри! – выдохнул монах, бросаясь к лежащему Дмитрию, обрушил на него черный меч.
Клинки скрестились, высекая длинные шипящие искры.
Дмитрий сделал разножку и подбил противника под колено, заставив его отступить. Вскочил разгибом вперед, отбил еще один выпад и ударил монаха ногой в грудь.
Он давно не брал в руки холодное оружие, со времени ухода из Школы и тренировок с учителем, но верил, что тело само вспомнит приемы фехтования и ответит адекватно. А еще он чувствовал необыкновенную легкость в теле, уверенность и силу, стекающую по мечу в руку и дальше – в сердце.
Глаза монаха метнули молнии.
Дмитрий ощутил удар в лоб, зрение на секунду помутилось.
Дьявол! Это не простой монах, это колдун! Так он запросто может подобраться ближе и укокошить, не ведая стыда!
Дмитрий отскочил, автоматически выполняя «мельницу» – прием веерной защиты. Прием сработал. Монах вынужден был отступить. Но тут же снова бросился в бой.
Глаза монаха метнули молнии.
Дмитрий ощутил удар в лоб, зрение на секунду помутилось.
Дьявол! Это не простой монах, это колдун! Так он запросто может подобраться ближе и укокошить, не ведая стыда!
Дмитрий отскочил, автоматически выполняя «мельницу» – прием веерной защиты. Прием сработал. Монах вынужден был отступить. Но тут же снова бросился в бой.
Длился этот бой не меньше четверти часа.
Фонарь, упавший на пол святилища, не погас и помогал бойцам видеть друг друга. Хотя в состоянии боевого транса Дмитрий мог обходиться и вообще без света. Впрочем, как и его могучий противник.
Если бы не умение уходить в пустоту измененного состояния сознания и не хорошая школа кэндо, которую прошел в свое время путешественник, он не смог бы на равных сражаться с новым хозяином черного меча. Монах же рубился умело и яростно, его тоже подпитывала энергия меча, и Дмитрию пришлось какое-то время биться на пределе физических и психических возможностей, отбивая не только выпады меча, но и магические удары противника. Лишь научившись впитывать силу своего меча и предвидеть атаки монаха, он смог наконец остановить беспрестанные атаки противника.
Однажды он чуть не поплатился жизнью, отвлекшись на застонавшую Катю (жива, душа моя!), и получил удар в бок, еле уйдя от выпада. Меч монаха скользнул по ребру, разрезал кожу и вспорол мышцы. Особой боли в горячке боя Дмитрий не почувствовал, но понял, что с потерей крови потеряет и жизнь, и удвоил скорость движений. Но и монах не собирался уступать, налитый злобой и бычьей силой, понимая, что время играет против него. В любой момент к кургану могли прибежать археологи, и тогда ему пришлось бы или убивать всех, что вряд ли было выполнимо, либо бежать.
Кровь продолжала струиться из раны, и Дмитрий решил использовать тридцать восьмую китайскую стратагему, которая позволяла обмануть противника, заставить его играть по твоим правилам. Он сделал вид, что теряет силы, стал отступать, спотыкаться, уклоняться, неловко атаковать, и монах, воспрянувший духом, усилил натиск.
Удар, удар, звон мечей, снопы искр, гул, свистящее дыхание… силы на исходе… держись, парень, конец близок…
Еще удар!
Дмитрий неловко отклонился, упал на колено…
Монах взревел, поднимая меч, бросился на него… и споткнулся о протянутую ногу Кати. Качнулся вбок, вытаращив глаза. В то же мгновение Дмитрий взвился вверх, на лету выбил меч из руки противника и обратным движением своего меча отрубил монаху кисть правой руки.
Монах взвыл, кинулся было за упавшим мечом, норовя схватить его левой рукой, но удар ногой в лицо отбросил его к стене. Он упруго вскочил – из раны толчком выплеснулась кровь, – снова закричал… и метнулся к дыре входа, исчез в ней.
– Я найду тебя! – донесся его удаляющийся голос, и все стихло.
Дмитрий сел на пол, ощутив волну слабости. Посмотрел на девушку, подтянувшую к груди колени и глядевшую на него огромными черными глазами.
– Ты ранен?!
– Пустяки. Спасибо за помощь. Ты вовремя подставила ему ногу.
Катя нашла в себе силы подползти к нему, обняла.
– Он мог нас… убить!
– Мог, – согласился Дмитрий, чувствуя в ушах нарастающий звон. – Но не смог.
– Я не знала, что ты можешь так сражаться…
– Я еще вязать могу, – улыбнулся Дмитрий через силу, – и первое готовить. Пойдешь за меня замуж?
– Пойду, – сказала Катя. И поцеловала его. Губы у нее были холодные как лед, пришлось их отогревать.
Потом она перевязала ему рану собственной кофточкой, и они с трудом поднялись на ноги.
– Что будем делать?
– Будить наших. Только сначала спрячем мечи.
– Зачем?
– Это не простые мечи, в них спит сила. Они не должны попасть в плохие руки.
– Мы же не имеем права…
– Имеем! – твердо сказал Дмитрий. – Там в коридоре я видел мешок, принеси его. Но сначала посмотри, где эти… заговорщики.
Катя покачала головой, однако послушалась и вскоре принесла обычный холщовый мешок, в котором лежали какие-то крючья, мотки бечевы, нитяные перчатки и рулон толстой полиэтиленовой пленки черного цвета.
– Там никого нет.
– Сбежали со своим командиром. Тем лучше.
Дмитрий вытряхнул содержимое мешка на пол, удовлетворенно кивнул.
– Они знали, за чем шли, и подготовились.
Он полюбовался своим оставшимся чистым, сверкающим мечом, с неохотой опустил его.
– Дай подержать, – загорелась Катя.
– Не стоит, – покачал он головой. – Это оружие мужчин.
Натянув перчатки, он осторожно завернул мечи по отдельности в пленку, перевязал бечевой.
– Пошли.
В тоннеле ему стало плохо от слабости, но Катя поддержала его и помогла вылезти из раскопа.
– Что теперь?
– Черный меч мы притопим в реке, а второй я заберу с собой.
– Зачем?
– Ты мне веришь?
– Верю.
– Тогда помогай мне и ничего не спрашивай. Обещаю позже все рассказать, все, что знаю сам. Только никому ни слова! Это очень важно.
Катя подошла к нему и молча обняла.
В облаках над головой обозначился просвет, на замерших людей глянули яркие звезды. А в душе Дмитрия проросла вдруг уверенность, что все только начинается и что его спокойной – в каком-то смысле – жизни путешественника пришел конец. Мечи, олицетворявшие собой два разных подхода к жизни и к человеку, две разных веры, вышли на волю. Сможет ли он сохранить их?
Сверток в руке Дмитрия шевельнулся как живой. Тоненький лучик невидимого света протек от меча Боривоя по руке к голове путешественника. Меч словно успокаивал вновь обретенного друга. Затем волна света прянула от него во все стороны, осветила городище и погасла. Изумленные молодые люди молча смотрели на меч и молчали. Они не знали, что сказал им русский меч, но в силу врожденного оптимизма еще верили, что все могут изменить к лучшему.
В этой жизни.