Вонда Макинтайр ТРАВОЙ, ПЕСКОМ, ТУМАНОМ
Маленький мальчик был напуган. Нежно. Змея коснулась его горячего лба. Позади неё трое взрослых стояли, прижавшись друг к другу, наблюдая с подозрением, боясь проявить своё беспокойство чем-нибудь ещё помимо тонких морщин вокруг глаз. Они боялись Змеи точно так же, как боялись смерти своего ребёнка. В полутьме шатра трепетание огонька лампы не придавало уверенности.
Ребёнок смотрел глазами такими тусклыми, такими тёмными, что почти не было видно зрачков, и Змея сама боялась за его жизнь. Она погладила его волосы. Они были сухими, спутанными в нескольких дюймах от кожи головы, длинными и очень светлыми, поразительно контрастируя с его тёмной кожей. Если бы Змея была с этими людьми несколько месяцев назад, она смогла бы узнать от чего в ребёнке развилась болезнь.
— Дайте мою сумку.
Родители ребёнка дёрнулись от её мягкого голоса. Возможно они ожидали хриплый крик яркой сойки или шипение блестящей змеи. Это был первый раз, когда Змея заговорила в их присутствии. Она только наблюдала, когда трое из них рассматривали её на расстоянии и шептались о её занятии и её молодости; она только слушала, а потом кивнула, когда они наконец подошли просить её о помощи. Наверное, они думали, что она немая.
Огненноволосый юноша поднял кожаную сумку с войлочного пола. Он держал торбу подальше от себя, протягивая её Змее и мелко дыша ноздрями, расширившимися от повисшего в жарком пустынном воздухе лёгкого запаха мускуса. Змея почти привыкла к такому выражению тревоги, которое он демонстрировал. Она уже видела это много раз.
Когда Змея потянулась, юноша отшатнулся и выронил сумку. Змея рванулась и еле успела подхватить её, мягко опустила на пол и укоризненно посмотрела на парня. Его муж и жена шагнули вперёд и коснулись его чтобы умерить страх.
— Его однажды укусили, — сказала смуглая красивая женщина, — он чуть не умер.
Интонации были не извиняющимися, а оправдывающими.
— Извини, сказал молодой человек, указав на неё — Это…
Он дрожал и старался сохранить видимость контроля над собственным страхом. Змея бросила взгляд на плечо, где неосознанно ощущала лёгкое давление и шевеление. Молодой змей, тонкий, как палец ребёнка, скользнул сзади вокруг её шеи, показав стреловидную голову из-под коротких чёрных локонов. Наслаждаясь вкусом запахов, он неторопливо пробовал воздух своим языком-трезубцем — высунуть, вверх, вниз, втянуть.
— Это всего лишь Трава. Он не может навредить.
Если бы он был больше, то мог бы напугать; он был бледно зелёный, но чешуя вокруг рта была красной, словно он только что пировал, разрывая пищу, как звери. На самом деле, он был гораздо аккуратнее.
Ребёнок захныкал. Он оборвал этот звук боли; должно быть родители говорили, что Змею сильно раздражает плач. Она всего лишь огорчалась, что люди отказались от такого простого способа ослабить страх. Она повернулась к взрослым, сожалея об их страхе перед ней, но не собираясь терять время на убеждение в том, что их реакция была необоснованной.
— Всё хорошо, — сказала она маленькому мальчику, — Трава мягкий, сухой и ласковый. Если позволишь, он будет защищать тебя, и даже сама смерть не коснётся твоего ложа. Трава перетёк в её узкую, грязную ладонь и она поднесла его к ребёнку. «Тихо». Он потянулся и коснулся гладкой чешуи кончиком пальца. Змей мог чувствовать значение даже такого лёгкого касания, мальчик уже почти улыбался.
— Как тебя зовут?
Он бросил быстрый взгляд на родителей, наконец они кивнули.
— Ставин, прошептал он.
У него не хватало сил, чтобы дышать или говорить.
— Я — Змея, Ставин, и через некоторое время, утром, я должна сделать тебе больно. Сначала ты почувствуешь быструю боль, а потом твоё тело будет болеть несколько дней, но вскоре тебе станет лучше.
Он торжественно посмотрел на неё. Змея видела, что он понимает и боится гораздо меньше, чем если бы она солгала ему. Боль значительно усилится по мере развития болезни, но, казалось, другие успокоили его в надежде на то, что болезнь исчезнет или убьёт быстро.
Змея положила Траву на подушку мальчика и подтолкнула сумку ближе. От прикосновения замок открылся. До сих пор взрослые только боялись её. У них не было ни времени, ни причин выказывать какое-либо доверие. Жена была достаточно стара, чтобы никогда больше не иметь детей. Змея могла бы сказать ей это в глаза. Их лёгкие касания, их забота, показывали, что они очень любят своего единственного. Они должны были позвать Змею в эти края.
Была ночь и было спокойно. Песок медленно выскользнул из сумки. Подвигал головой, высунул язык, пробуя, принюхиваясь, определяя тепло тел.
— Это то?..
Голос старшего мужа был низким и умудрённым, но испуганным, и Песок почувствовал этот страх. Он принял защитную позицию и застучал своей трещоткой. Змея поговорила с ним и протянула руку. Гадюка расслабилась и обвилась в два витка вокруг её тонкого запястья подобно желтовато-коричневым браслетам.
— Нет. Твой ребёнок слишком болен, чтобы Песок помог ему. Я знаю это точно, но пожалуйста, успокойся. Это страшит тебя, но это всё, что я могу сделать.
Ей пришлось раздразнить Туман, чтобы та выползла. Змея стучала по сумке, а под конец дважды пнула её. Змея почувствовала дрожь скользящей чешуи, и внезапно кобра-альбинос рванулась в шатёр. Она двигалась быстро и, казалось, что ей не будет конца. Она встала и закачалась вперёд-назад. Её дыхание превратилось в шипение. Голова поднялась на метр над полом. Капюшон раздулся. Позади неё взрослые ловили ртами воздух, словно воплощённая ярость уставилась на них из жёлтых глаз на капюшоне Тумана.
— Али, ты, яростная тварь. Ложись, пора тебе заработать своего поросёнка. Поговори с ребёнком и коснись его. Его зовут Ставин.
Туман медленно опустила свой капюшон и позволила Змее дотронуться до неё. Змея схватила её позади головы и держала так, чтобы та смотрела на Ставина. Серебристые глаза кобры отразили жёлтый свет лампы.
— Ставин, — сказала Змея, — сейчас Туман только познакомится с тобой. Я обещаю, что когда придёт время, она коснётся тебя нежно.
Ставин бесшумно вздрогнул, когда Туман дотронулась до его худой груди. Змея не отпускала голову гада, но позволяла её телу скользить по мальчику. Кобра была в четыре раза длиннее Ставина. Она изгибалась гладкой белой петлёй на вздутом животе Ставина, проталкивала свою голову к лицу мальчика, вытягиваясь из рук Змеи. Туман встретилась с испуганными глазами Ставина своим немигающим взглядом. Змея позволила ей придвинуться поближе. Туман быстро выпустила свой язык, лизнув мальчика.
Младший муж издал короткий, сдавленный испуганный вскрик. От этого Ставин вздрогнул и Туман отпрянула, раскрыв пасть и показав клыки. Стало слышно, как её дыхание протискивается через глотку. Змея села на пятки, сдерживая собственное дыхание. Иногда, в других краях, родственники могли присутствовать, пока она работала.
— Вы должны удалиться, — сказала она тихо, — пугать Туман опасно.
— Я не хотел…
— Извините. Вы должны ждать снаружи.
Может младший муж или жена и стали бы бесполезно возражать и задавать ненужные вопросы, но старший муж развернул их, взял за руки и вывел.
— Мне нужен мелкий зверёк, — сказала Змея, когда мужчина поднял полог шатра, — он должен быть пушистым и живым.
— Одного найдём, — ответил он, и трое родителей ушли в раскалённую ночь.
Змея слышала, как шуршат по песку их удаляющиеся шаги.
Змея держала Туман на коленях и успокаивала. Кобра обернулась вокруг узкой талии Змеи и впитывала её тепло. Голод делал её более раздражительной, чем обычно, а она была голодна так же, как и Змея. Проходя через чёрные пески пустыни, они имели достаточно воды, но ловушки Змеи были неудачными. Лето, жара, многие пушистые лакомства, которые предпочитали Песок с Туманом, впали в летнюю спячку. Когда гадам не хватало пищи, Змея тоже начинала поститься.
Она с сожалением увидела, что теперь Ставин испугался сильнее.
— Извини, что я отослала твоих родителей. Они скоро смогут вернуться.
Его глаза заблестели, но он сдерживал слёзы.
— Они сказали, делать всё, что ты скажешь.
— Я бы позволила тебе поплакать, если сможешь. Это не страшно.
Но Ставин, кажется, не понял, и Змея не стала давить на него. Она знала, что его народ, научившись выживать в суровом краю, отказался от плача, от скорби, от смеха. Они отказались от горя, они отказались от радости, но они выжили.
Туман угрюмо успокоилась. Змея размотала её с талии и положила на тюфяк рядом со Ставином. Когда кобра зашевелилась, Змея начала направлять её голову, чувствуя напряжение литых мышц.
— Она коснётся тебя языком, но не причинит боли. Она им нюхает, как ты носом.
— Языком?
Змея кивнула и Туман легким движением языка коснулась щеки мальчика. Ставин не дрогнул. Он смотрел, по-детски восторгаясь обретённым знанием. Он лежал совершенно спокойно, пока язык Тумана щекотал его щёки, глаза, губы.
— Она нюхает не больно, — сказала Змея.
Туман перестала вырываться и обратила к ней свою голову.
Змея села на пятки и отпустила кобру. Та спиралью скользнула вверх по её руке и улеглась на плечах.
— Спи, Ставин. Попробуй довериться мне и попробуй не бояться завтрашнего утра.
Несколько секунд Ставин пристально смотрел на неё, ища правду в светлых глазах Змеи.
— А Трава будет охранять меня?
Вопрос изумил её, даже, скорее, не вопрос, а доверие, скрывающееся за ним. Она коснулась волос на его лбу и улыбнулась, пряча слёзы. Она подняла Траву.
— Ты будешь смотреть за этим ребёнком и охранять его.
Змей спокойно лежал в её руке и его глаза блестели чернотой. Она осторожно положила его на подушку Ставина.
— Теперь спи.
Ставин закрыл глаза и, казалось, жизнь покинула его. Перемена была столь разительной, что Змея протянула руку, чтобы коснуться; но увидела, что он дышал, медленно и неглубоко. Она накрыла его одеялом и встала. Резкая перемена позы вызвала головокружение. Она покачнулась, но устояла. Туман на её плечах напряглась.
Глаза Змеи обожгло и зрение стало острым, болезненно чётким. Звуки приблизились и охватили её. Она, борясь с голодом и истощением, медленно наклонилась и подняла кожаную сумку. Туман коснулась её щеки кончиком языка.
Она оттолкнула в сторону полог шатра и с облегчением увидела, что всё ещё стояла ночь. Змея могла выдержать жару, но яркое солнце обжигало её. Наверное было полнолуние. Облака затянули небо и рассеивали свет, делая небо серым от горизонта до горизонта. Позади шатра по земле тянулись бесформенные тени. Здесь, почти на краю пустыни, воды было достаточно для небольших рощиц и зарослей кустарника, которые давали приют всевозможным тварям. Чёрный песок, который сверкал и слепил под солнечными лучами, ночью был похож на слой мягкой сажи. Змея вышла из шатра, и иллюзия мягкости пропала, её сапоги с хрустом заскользили по острым, жёстким песчинкам.
Семья Ставина ждала, сидя, прижавшись друг к другу между тёмных шатров, теснившихся на небольших участках песка, где кусты были вырублены и сожжены. Они смотрели на неё молча, с надеждой в глазах, не показывая эмоции на лицах. С ними вместе сидела женщина чуть младше матери Змеи. Она была одета также, как и они в свободный халат, но единственная среди этого народа носила украшение — диск главы, висящий на шее на кожаном шнурке. Между нею и старшим мужем было некоторое сходство: острые черты лица, высокие скулы. Его волосы были белыми, а её, некогда тёмно чёрные, рано поседели, их тёмно карие глаза как нельзя лучше подходили для выживания на солнце. На земле возле их ног маленький зверёк периодически дёргался в сетке и время от времени издавал слабый пронзительный крик.
— Ставин уснул, — сказала Змея, — не тревожьте его, но когда проснётся, можете навестить.
Жена и младший муж встали и ушли вовнутрь, но старший мужчина остановился перед ней.
— Ты сможешь помочь ему?
— Надеюсь, мы сможем. Опухоль увеличилась, но кажется плотной, — её голос звучал отстранёно, немного глухо, словно она солгала, — Туман будет готова утром.
Она чувствовала необходимость ободрить его, но сама не могла думать ни о чём.
— Моя сестра хотела бы поговорить с тобой, — произнёс он и оставил их одних, без предисловий, без самовозвеличения речью о том, что высокая женщина — глава рода.
Змея обернулась, но полог палатки упал, закрыв вход. Она сильнее почувствовала истощение, а на её плечах была Туман. Она впервые ощутила её тяжесть.
— Вы в порядке?
Змея повернулась. Женщина подошла. В её походке была природная изящность, несмотря на лёгкую неуклюжесть свойственную беременным. В уголках глаз были маленькие тонкие морщинки, словно она иногда в тайне смеялась. Она участливо улыбнулась.
— Кажется вы очень устали. Хотите, я приготовлю для вас постель?
— Не сейчас. Ещё нет. Я не хочу спать пока. Потом.
— Думаю, что понимаю. Можем мы чем-нибудь помочь вам? Нужна помощь в подготовке?
Змею эти вопросы ввели в некоторое замешательство. Она прокрутила их в своём измученном сознании, рассмотрела их, расчленила и наконец ухватила их смысл.
— Моему пони нужна пища и вода.
— Об этом позаботятся.
— И нужен кто-нибудь, чтобы помочь мне с Туманом. Кто-нибудь сильный. Но важнее, чтобы он не боялся.
Вождь кивнула.
— Я бы помогла, — она снова слегка улыбнулась, — но я последнее время немного неуклюжа. Я найду кого-нибудь.
— Спасибо.
Снова помрачнев, старшая женщина склонила голову и медленно пошла к небольшой группе шатров. Змея смотрела ей вслед., восхищаясь её грацией. В сравнении с ней она чувствовала себя маленькой, юной и неряшливой.
Песок начал разматываться с её запястья. Почувствовав предупредившее её скольжение чешуи по коже, она успела перехватить его прежде, чем он упал на землю. Песок подняла верхнюю половину тела. Он высовывал язык, уставившись на зверька, чувствуя тепло его тела, ощущая его страх.
— Я знаю, ты голоден, — сказала Змея но это создание не для тебя.
Она засунула Песок в сумку, опустила Туман с плеч и дала ей свернуться кольцом в своём тёмном отделении.
Зверёк завизжал и снова забился, когда его накрыла рассеянная тень Змеи. Она наклонилась и подняла его Быстрая серия звуков ужаса постепенно замедлялась и стихала и наконец прекратилась, когда она погладила его. Наконец он тихо улёгся тяжело дыша, утомлённый, уставившись на неё жёлтыми глазами. У него были длинные задние лапы и широкие остроконечные уши. Его нос дёргался, чуя змеиный запах. На его чёрной шерсти выделялись косые квадраты от верёвочной сети.
— Прости, что забираю твою жизнь, — сказала ему Змея, — но тебе больше не будет страшно, и я не сделаю тебе больно. Она осторожно приблизила руку и обхватила его в месте, где позвоночник соединяется с черепом. Дёрнула быстро один раз. Он попытался бороться, но был уже мёртв. Он задёргался в конвульсиях. Его задние лапы вытянулись вдоль тела, пальцы скрючились и подрагивали. Ей казалось он смотрит на неё даже теперь. Она выпутала его тело из сети.
Змея вытащила маленький флакончик из кошеля на поясе, разжала стиснутые челюсти зверька и уронила одну каплю мутного зелья в его рот. Она снова быстро открыла торбу и позвала Туман наружу. Она медленно перетекла через край сумки. Сдув капюшон, заскользила по жёстким зёрнам песка. Её молочная чешуя поймала тусклый свет. Она почуяла животное, потекла к нему, коснулась языком. На мгновение Змея испугалась, что она отвергнет мёртвое мясо, но тело было всё ещё тёплым, всё ещё судорожно дёргалась, а Туман сильно проголодалась.
— Закуска тебе, — сказала Змея, — разогреть твой аппетит.
Туман ткнулась в зверка, отпрянула и кинулась, вонзив короткие неподвижные клыки в хрупкое тельце. Ударила снова, выпустив порцию яда. Отпустила, перехватила поудобнее и начала натягиваться челюстями на тело, её глотка раздулась. Когда Туман спокойно улеглась, переваривая, Змея села позади неё и держала её, ожидая.
Позади послышались шаги по грубому песку.
— Меня прислали помочь тебе.
Он был молод, несмотря на белые пряди в его чёрных волосах. Он был ростом выше Змеи, некрасив. Глаза у него были чёрными, острые черты лица казались более грубыми из-за того, что волосы были перевязаны и отброшены на спину. Выражение лица было спокойным.
— Ты боишься?
— Я сделаю, что ты скажешь.
Хотя его тело было скрыто под халатом, в длинных ладных руках чувствовалась сила.
— Тогда держи её и не позволь ей напасть на меня.
Туман начала дёргаться под действием зелья Змеи, содержавшегося в теле зверька. Глаза кобры смотрели, не видя.
— Если она укусит…
— Хватай, быстро!
Юноша отреагировал, но слишком долго медлил. Туман вывернулась, хлестнула хвостом, ударив его по лицу. Он отшатнулся больше от удивления, чем от боли. Змея вцепилась мёртвой хваткой позади челюстей Тумана и изо всех сил старалась поймать всё тело. Туман не была удавом, но она была скользкой, сильной и быстрой. Метаясь, она выдохнула с долгим шипением. Если бы освободилась, то укусила бы любого. Пока Змея боролась с ней, ей удалось выжать яд из желёз и сейчас она выпускала последние капли. Они мгновение повисели на клыках, блеснули, как драгоценные камни, и сгинули в темноте от очередного судорожного рывка. Змея боролась с коброй, уговаривая её, прижимая к песку, где та не имела преимущества. Змея почувствовала, как юноша позади неё схватил Туман за туловище и хвост. Захват резко остановил её и Туман ослаблено улеглась под их руками.