Герман Мелвилл. Моби Дик, или Белый кит
Moby Dick; or The Whale, by Herman Melville Герман Мелвилл. Моби Дик, или Белый кит Роман Натаниелю Готорну в знак преклонения перед его гением посвящается эта книга ETYMOLOGY. (Supplied by a Late Consumptive Usher to a Grammar School) ЭТИМОЛОГИЯ (Сведения, собранные Помощником учителя классической гимназии, впоследствии скончавшимся от чахотки.) The pale Usher-threadbare in coat, heart, body, and brain; I see him now. Я вижу его как сейчас - такого бледного, в поношенном сюртуке и с такими же поношенными мозгами, душой и телом. He was ever dusting his old lexicons and grammars, with a queer handkerchief, mockingly embellished with all the gay flags of all the known nations of the world. Он целыми днями стирал пыль со старых словарей и грамматик своим необыкновенным носовым платком, украшенным, словно в насмешку, пестрыми флагами всех наций мира. He loved to dust his old grammars; it somehow mildly reminded him of his mortality. Ему нравилось стирать пыль со старых грамматик; это мирное занятие наводило его на мысль о смерти. "While you take in hand to school others, and to teach them by what name a whale-fish is to be called in our tongue leaving out, through ignorance, the letter H, which almost alone maketh the signification of the word, you deliver that which is not true." -HACKLUYT ЭТИМОЛОГИЯ "Если ты берешься наставлять других и обучать их тому, что в нашем языке рыба-кит именуется словом whale, опуская при этом, по собственной необразованности, букву h, которая одна выражает почти все значение этого слова, ты насаждаешь не знания, но заблуждения". Хаклюйт "WHALE... Sw. and Dan. HVAL. "Whale*** шведск. и датск. hval. This animal is named from roundness or rolling; for in Dan. HVALT is arched or vaulted." -WEBSTER'S DICTIONARY Название этого животного связано с понятием округлости, так как по-датски hvalt означает "выгнутый, сводчатый"". Словарь Вебстера "WHALE.... It is more immediately from the Dut. and Ger. WALLEN; A. S. WALW-IAN, to roll, to wallow." -RICHARDSON'S DICTIONARY "Whale*** происходит непосредственно от голландского и немецкого wallen, англосакск. walw-ian - "кататься, барахтаться"". Словарь Ричардсона KETOS, GREEK. CETUS, LATIN. WHOEL, ANGLO-SAXON. HVALT, DANISH. WAL, DUTCH. HWAL, SWEDISH. WHALE, ICELANDIC. WHALE, ENGLISH. BALEINE, FRENCH. BALLENA, SPANISH. PEKEE-NUEE-NUEE, FEGEE. PEKEE-NUEE-NUEE, ERROMANGOAN. Древнееврейское - JiI Греческое - xntos Латинское - cetus Англосаксонское - whoel Датское - hvalt Голландское - wal Шведское -hwal Исландское - whale Английское - whale Французское - balein Испанское - ballena Фиджи - пеки-нуи-нуи Эрроманго - пехи-нуи-нуи EXTRACTS (Supplied by a Sub-Sub-Librarian). ИЗВЛЕЧЕНИЯ (Собранные Младшим Помощником библиотекаря) It will be seen that this mere painstaking burrower and grub-worm of a poor devil of a Sub-Sub appears to have gone through the long Vaticans and street-stalls of the earth, picking up whatever random allusions to whales he could anyways find in any book whatsoever, sacred or profane. Читатель сможет убедиться, что этот бедняга Младший Помощник, немудрящий буквоед и книжный червь, перерыл целые ватиканские библиотеки и все лавки букинистов на свете в поисках любых - хотя бы случайных -упоминаний о китах, которые могли только встретиться ему в каких бы то ни было книгах, от священных до богохульных. Therefore you must not, in every case at least, take the higgledy-piggledy whale statements, however authentic, in these extracts, for veritable gospel cetology. И потому не следует во всех случаях понимать эти беспорядочные китовые цитаты, хотя и несомненно подлинные, за святое и неоспоримое евангелие цетологии. Far from it. Это вовсе не так. As touching the ancient authors generally, as well as the poets here appearing, these extracts are solely valuable or entertaining, as affording a glancing bird's eye view of what has been promiscuously said, thought, fancied, and sung of Leviathan, by many nations and generations, including our own. Отрывки из трудов всех этих древних авторов и упоминаемых здесь поэтов представляют для нас интерес и ценность лишь постольку, поскольку они дают нам общий взгляд с птичьего полета на все то, что только ни было когда-либо, в любой связи и по любому поводу, сказано, придумано, упомянуто и спето о Левиафане всеми нациями и поколениями, включая теперешние. So fare thee well, poor devil of a Sub-Sub, whose commentator I am. Итак, прощай, бедняга Младший Помощник, чьим комментатором я выступаю. Thou belongest to that hopeless, sallow tribe which no wine of this world will ever warm; and for whom even Pale Sherry would be too rosy-strong; but with whom one sometimes loves to sit, and feel poor-devilish, too; and grow convivial upon tears; and say to them bluntly, with full eyes and empty glasses, and in not altogether unpleasant sadness-Give it up, Sub-Subs! For by how much the more pains ye take to please the world, by so much the more shall ye for ever go thankless! Would that I could clear out Hampton Court and the Tuileries for ye! Ты принадлежишь к тому безрадостному племени, которое в этом мире никаким вином не согреть и для кого даже белый херес оказался бы слишком розовым и крепким; но с такими, как ты, приятно иногда посидеть вдвоем, чувствуя себя тоже несчастным и одиноким, и, упиваясь пролитыми слезами, проникаться дружелюбием к своему собеседнику; и хочется сказать вам прямо, без обиняков, пока глаза наши мокры, а стаканы сухи и на сердце - сладкая печаль: "Бросьте вы это дело. Младшие Помощники! Ведь чем больше усилий будете вы прилагать к тому, чтобы угодить миру, тем меньше благодарности вы дождетесь! Эх, если б мог я очистить для вас Хэмптон-Корт или Тюильрийский дворец! But gulp down your tears and hie aloft to the royal-mast with your hearts; for your friends who have gone before are clearing out the seven-storied heavens, and making refugees of long-pampered Gabriel, Michael, and Raphael, against your coming. Но глотайте скорее ваши слезы и вскиньте голову, воспарите духом! выше, выше, на самый топ грот-мачты! ибо товарищи ваши, опередившие вас, освобождают для вас семиэтажные небеса, изгоняя прочь перед вашим приходом истинных баловней - Гавриила, Михаила и Рафаила. Here ye strike but splintered hearts together-there, ye shall strike unsplinterable glasses! EXTRACTS. Здесь мы только чокаемся разбитыми сердцами -там вы сможете сдвинуть разом свои небьющиеся кубки!" ИЗВЛЕЧЕНИЯ "And God created great whales." -GENESIS. "И сотворил бог больших китов". Бытие "Leviathan maketh a path to shine after him; One would think the deep to be hoary." -JOB. "За Левиафаном светится стезя, Бездна кажется сединой". Иов "Now the Lord had prepared a great fish to swallow up Jonah." -JONAH. "И предуготовил Господь большую рыбу, чтобы поглотила Иону". Иона "There go the ships; there is that Leviathan whom thou hast made to play therein." -PSALMS. "Там плавают корабли; там Левиафан, которого Ты сотворил играть в нем". Псалмы "In that day, the Lord with his sore, and great, and strong sword, shall punish Leviathan the piercing serpent, even Leviathan that crooked serpent; and he shall slay the dragon that is in the sea." -ISAIAH "В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим, и крепким, левиафана, змея прямобегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет змея морского". Исайя "And what thing soever besides cometh within the chaos of this monster's mouth, be it beast, boat, or stone, down it goes all incontinently that foul great swallow of his, and perisheth in the bottomless gulf of his paunch." -HOLLAND'S PLUTARCH'S MORALS. "И какой бы еще предмет ни очутился в хаосе пасти этого чудовища, будь то зверь, корабль или камень, мгновенно исчезает он в его огромной зловонной глотке и гибнет в черной бездне его брюха". Холландов перевод "Моралий" Плутарха "The Indian Sea breedeth the most and the biggest fishes that are: among which the Whales and Whirlpooles called Balaene, take up as much in length as four acres or arpens of land." -HOLLAND'S PLINY. "В Индийском Море водятся величайшие и огромнейшие рыбы, какие существуют на свете; среди них Киты, или Водокруты, именуемые Balaene, которые имеют в длину столько же, сколько четыре акра, или арпана, земли". Холландов перевод Плиния "Scarcely had we proceeded two days on the sea, when about sunrise a great many Whales and other monsters of the sea, appeared. "И двух дней не провели мы в плавании, как вдруг однажды на рассвете увидели великое множество китов и прочих морских чудовищ. Among the former, one was of a most monstrous size.... Из них один обладал поистине исполинскими размерами. This came towards us, open-mouthed, raising the waves on all sides, and beating the sea before him into a foam." -TOOKE'S LUCIAN. "THE TRUE HISTORY." Он приблизился к нам, держа свою пасть разинутой, подымая волны по бокам и вспенивая море перед собою". Тук. Перевод "Правдивой Истории" Лукиана "He visited this country also with a view of catching horse-whales, which had bones of very great value for their teeth, of which he brought some to the king.... "Он прибыл в нашу страну также еще и для того, чтобы ловить здесь китов, ибо клыки этих животных дают очень ценную кость, образцы коей он привез в дар королю***. The best whales were catched in his own country, of which some were forty-eight, some fifty yards long. Наиболее крупные киты, однако, вылавливаются у берегов его родины, из них иные имеют сорок восемь, иные же пятьдесят ярдов в длину. He said that he was one of six who had killed sixty in two days." -OTHER OR OTHER'S VERBAL NARRATIVE TAKEN DOWN FROM HIS MOUTH BY KING ALFRED, A.D. 890. Он говорит, что он - с ним еще пятеро - убили по шестьдесят китов за два дня". Рассказ Оттара, или Охтхере, записанный с его слов королем Альфредом в год от Рождества Христова 890 "And whereas all the other things, whether beast or vessel, that enter into the dreadful gulf of this monster's (whale's) mouth, are immediately lost and swallowed up, the sea-gudgeon retires into it in great security, and there sleeps." -MONTAIGNE. -APOLOGY FOR RAIMOND SEBOND. "И между тем как все на свете, будь то живое существо или корабль, безразлично, попадая в ужасную пропасть, какую являет собой глотка этого чудовища (кита), тут же погибает, поглощенное навеки, морской пескарь сам удаляется туда и спит там в полной безопасности". Монтень. "Апология Реймонда Себона" "Let us fly, let us fly! "Бежим! Old Nick take me if is not Leviathan described by the noble prophet Moses in the life of patient Job." -RABELAIS. Провалиться мне на сем месте, это Левиафан, которого доблестный пророк Моисей описал в житии святого человека Иова". Рабле "This whale's liver was two cartloads." -STOWE'S ANNALS. "Печень этого кита нагрузили на две телеги". Стоу. "Анналы" "The great Leviathan that maketh the seas to seethe like boiling pan." -LORD BACON'S VERSION OF THE PSALMS. "Великий Левиафан, заставляющий море пениться, подобно кипящему котлу". Лорд Бэкон. Перевод Псалмов "Touching that monstrous bulk of the whale or ork we have received nothing certain. "Касательно же чудовищной туши кита, или орки, мы не располагаем сколь-нибудь определенными сведениями. They grow exceeding fat, insomuch that an incredible quantity of oil will be extracted out of one whale." -IBID. "HISTORY OF LIFE AND DEATH." Оные существа достигают чрезвычайного объема, так что из одного кита может быть получено прямо-таки невероятное количество жира". "История жизни и смерти" "The sovereignest thing on earth is parmacetti for an inward bruise." -KING HENRY. "И хвалил мне спермацет Как лучшее лекарство от контузий". "Король Генрих IV" "Very like a whale." -HAMLET. "Очень похоже на кита". "Гамлет" "Which to secure, no skill of leach's art Mote him availle, but to returne againe To his wound's worker, that with lowly dart, Dinting his breast, had bred his restless paine, Like as the wounded whale to shore flies thro' the maine." -THE FAERIE QUEEN. "Кто может днесь его остановить? Он рвется в бой и кровию залитый, Чтоб низкому обидчику отмстить. Не примет он пощады и защиты. Так к брегу по волнам несется кит подбитый". "Королева фей" "Immense as whales, the motion of whose vast bodies can in a peaceful calm trouble the ocean til it boil." -SIR WILLIAM DAVENANT. PREFACE TO GONDIBERT. "...грандиозен, точно кит, который движениями своего гигантского тела заставляет вскипать океан даже в мертвый штиль". Сэр Уильям. Давенант. Предисловие к "Гондиберту" "What spermacetti is, men might justly doubt, since the learned Hosmannus in his work of thirty years, saith plainly, Nescio quid sit." -SIR T. BROWNE. OF SPERMA CETI AND THE SPERMA CETI WHALE. VIDE HIS V. E. "Что представляет собой спермацет, этого люди, по правде говоря, не знают, ибо даже ученейший Хофманнус после тридцатилетних исследований открыто признал в своей книге: nescio quid sit"*. Сэр Т. Браун. "О спермацете и спермацетовом ките". См. его "Трактат о распространенных заблуждениях" "Like Spencer's Talus with his modern flail He threatens ruin with his ponderous tail. ... "Как Спенсеров герой своим цепом, Хвостом он сеет смерть и страх кругом.---------------------------------------- *Не знаю, что сие(лат.). *** Their fixed jav'lins in his side he wears, And on his back a grove of pikes appears." -WALLER'S BATTLE OF THE SUMMER ISLANDS. "В боку несет он копий целый лес, Плывя вперед, волнам наперерез". Уоллер. "Битва у Летних островов" "By art is created that great Leviathan, called a Commonwealth or State-(in Latin, Civitas) which is but an artificial man." -OPENING SENTENCE OF HOBBES'S LEVIATHAN. "Искусством создан тот великий Левиафан, который называется государством (по-латыни Civitas) и который является лишь искусственным человеком". Гоббс. Вводный параграф из "Левиафана" "Silly Mansoul swallowed it without chewing, as if it had been a sprat in the mouth of a whale." -PILGRIM'S PROGRESS. "Неосторожный город Мэнсуол так и заглотал его целиком, точно кит рыбешку". "Путь Паломника" "That sea beast Leviathan, which God of all his works Created hugest that swim the ocean stream." -PARADISE LOST. "Тот зверь морской, Левиафан, кого из всех творений Всех больше создал бог в пучине водной". "Потерянный рай" --"There Leviathan, Hugest of living creatures, in the deep Stretched like a promontory sleeps or swims, And seems a moving land; and at his gills Draws in, and at his breath spouts out a sea." -IBID. "Левиафан, Величественнейший из божьих тварей, Плывет иль дремлет он в глуби подводной, Подобен острову плавучему. Вдыхая, Моря воды он втягивает грудью, Чтобы затем их к небесам извергнуть". Там же "The mighty whales which swim in a sea of water, and have a sea of oil swimming in them." -FULLLER'S PROFANE AND HOLY STATE. "Величавые киты, что плавают в море воды, в то время как море масла плавает в них". Фуллер. "Мирская и божественная власть" "So close behind some promontory lie The huge Leviathan to attend their prey, And give no chance, but swallow in the fry, Which through their gaping jaws mistake the way." -DRYDEN'S ANNUS MIRABILIS. "Левиафан, за мысом притаясь, Добычу поджидает без движенья, И та в разверстую стремится пасть, Вообразив, что это - путь к спасенью". Драйден. "Annus Mirabilis" "While the whale is floating at the stern of the ship, they cut off his head, and tow it with a boat as near the shore as it will come; but it will be aground in twelve or thirteen feet water." -THOMAS EDGE'S TEN VOYAGES TO SPITZBERGEN, IN PURCHAS. "Покуда туша кита остается на плаву у них за кормой, голову его отрубают и на шлюпке буксируют как можно ближе к берегу, но на глубине двенадцать-тринадцать футов она уже задевает за дно". Томас Эдж. "Десять рейсов на Шпицберген". У Парчесса "In their way they saw many whales sporting in the ocean, and in wantonness fuzzing up the water through their pipes and vents, which nature has placed on their shoulders." -SIR T. HERBERT'S VOYAGES INTO ASIA AND AFRICA. HARRIS COLL. "По пути они видели много китов, резвившихся в океане и для забавы посылавших к небу через трубы и клапаны, которые природа расположила у них в плечах, целые снопы водяных брызг". Сэр Т. Герберт. "Путешествия в Азию и Африку". Собрание Гарриса "Here they saw such huge troops of whales, that they were forced to proceed with a great deal of caution for fear they should run their ship upon them." -SCHOUTEN'S SIXTH CIRCUMNAVIGATION. "Здесь они встретили такие огромные полчища китов, что принуждены были вести свой корабль с величайшей осторожностью из опасения налететь на одну из этих рыб". Скаутон. "Шестое кругосветное плаванье" "We set sail from the Elbe, wind N.E. in the ship called The Jonas-in-the-Whale.... "При сильном норд-осте мы отплыли из устья Эльбы на корабле "Иона-в-Китовом-Чреве"***. Some say the whale can't open his mouth, but that is a fable.... Некоторые утверждают, что кит не может открыть пасть, но это все выдумки***. They frequently climb up the masts to see whether they can see a whale, for the first discoverer has a ducat for his pains.... Матросы обычно забираются на верхушки мачт и высматривают оттуда китов, так как первому, кто заметит кита, выдается в награду золотой дукат***. I was told of a whale taken near Shetland, that had above a barrel of herrings in his belly.... Мне рассказывали, что у Шетландских островов был выловлен один кит, в брюхе у которого нашли селедок больше чем на целую бочку***. One of our harpooneers told me that he caught once a whale in Spitzbergen that was white all over." -A VOYAGE TO GREENLAND, A.D. 1671 HARRIS COLL. Один наш гарпунщик говорит, что как-то у Шпицбергена он забил кита, который был с головы до хвоста весь белый". "Плавание в Гренландию" 1671 года от Р. X. Собрание Гарриса "Several whales have come in upon this coast (Fife) Anno 1652, one eighty feet in length of the whale-bone kind came in, which (as I was informed), besides a vast quantity of oil, did afford 500 weight of baleen. "Здесь, на побережье Файфа, море иногда выбрасывает на сушу китов. В лето от Рождества Христова 1652 на берег был выброшен один кит, имевший восемьдесят футов в длину и относившийся к разновидности усатых; как мне сообщили, из его туши было добыто, помимо большого количества жира, не менее 500 аршин китового уса. The jaws of it stand for a gate in the garden of Pitferren." -SIBBALD'S FIFE AND KINROSS. Его челюсть установлена в виде арки в саду Питферрена". Сиббальд. "Файф и Кинросс" "Myself have agreed to try whether I can master and kill this Sperma-ceti whale, for I could never hear of any of that sort that was killed by any man, such is his fierceness and swiftness." -RICHARD STRAFFORD'S LETTER FROM THE BERMUDAS. PHIL. TRANS. A.D. 1668. "Тут я сказал, что и я, пожалуй, попробую, не удастся ли мне осилить и убить того спермацетового кита, хотя мне не приходилось слышать, чтобы такие, как он, когда-либо погибали от руки человека, - настолько они стремительны и свирепы". Ричард Страффорд. "Письмо с Бермудских островов". Филологии, записки, 1688 "Whales in the sea God's voice obey." -N. E. PRIMER. "Киты в морях Гласу божьему внемлют". Букварь. Изд. в Новой Англии. "We saw also abundance of large whales, there being more in those southern seas, as I may say, by a hundred to one; than we have to the northward of us." -CAPTAIN COWLEY'S VOYAGE ROUND THE GLOBE, A.D. 1729. "Здесь мы встретили также великое множество крупных китов, которых в Южных морях приходится, я бы сказал, штук по сто на одного, обитающего на Севере". Капитан Каули. "Кругосветное плаванье", 1729 г. от Р. X. "... and the breath of the whale is frequently attended with such an insupportable smell, as to bring on a disorder of the brain." -ULLOA'S SOUTH AMERICA. "*** а дыхание кита часто имеет чрезвычайно сильный запах, от которого может наступить помутнение мозгов". Уллоа. "Южная Америка" "To fifty chosen sylphs of special note, We trust the important charge, the petticoat. "Заботу же о нижней юбке лучше Пятидесяти верным сильфам препоручим. Oft have we known that seven-fold fence to fail, Tho' stuffed with hoops and armed with ribs of whale." -RAPE OF THE LOCK. Ведь эта крепость уж не раз была взята, Хоть укрепляют стены ребрами кита". "Похищение локона" "If we compare land animals in respect to magnitude, with those that take up their abode in the deep, we shall find they will appear contemptible in the comparison. "Если мы сравним по величине наземных животных с теми, что обитают в глубине моря, мы обнаружим, что размеры первых просто ничтожны. The whale is doubtless the largest animal in creation." -GOLDSMITH, NAT. HIST. Кит, вне всякого сомнения, есть величайшая из тварей божьих". Голдсмит. "Естественная история" "If you should write a fable for little fishes, you would make them speak like great wales." -GOLDSMITH TO JOHNSON. "Если б Вы вздумали писать сказку для маленьких рыбок, они бы у Вас в книге разговаривали языком исполинских китов". Голдсмит - Джонсону "In the afternoon we saw what was supposed to be a rock, but it was found to be a dead whale, which some Asiatics had killed, and were then towing ashore. "Под вечер мы увидели нечто, показавшееся нам поначалу скалой; но потом выяснилось, что то был мертвый кит, которого забили какие-то азиаты, теперь буксировавшие его к берегу. They seemed to endeavor to conceal themselves behind the whale, in order to avoid being seen by us." -COOK'S VOYAGES. Они, видимо, пытались укрыться за тушей, дабы не быть замеченными нами". Кук. "Путешествия" "The larger whales, they seldom venture to attack. "На тех китов, что покрупнее, они редко отваживаются нападать. They stand in so great dread of some of them, that when out at sea they are afraid to mention even their names, and carry dung, lime-stone, juniper-wood, and some other articles of the same nature in their boats, in order to terrify and prevent their too near approach." -UNO VON TROIL'S LETTERS ON BANKS'S AND SOLANDER'S VOYAGE TO ICELAND IN 1772. Иные киты внушают им такой ужас, что они боятся даже произнести в море их имена и возят с собой в вельботах навоз, известь, можжевельник и тому подобные предметы, чтобы отпугивать их". Уго фон Троиль. "Письма о плавании Бэнкса и Солэндера в Исландию в 1772 г." "The Spermacetti Whale found by the Nantuckois, is an active, fierce animal, and requires vast address and boldness in the fishermen." -THOMAS JEFFERSON'S WHALE MEMORIAL TO THE FRENCH MINISTER IN 1778. "Спермацетовый Кит, открытый жителями Нантакета, это свирепое и подвижное существо; он требует от рыбаков чрезвычайной ловкости и отваги". Томас Джефферсон. Записки французскому министру об импорте китового жира, 1778 г. "And pray, sir, what in the world is equal to it?" -EDMUND BURKE'S REFERENCE IN PARLIAMENT TO THE NANTUCKET WHALE-FISHERY. "Но скажите на милость, сэр, что в мире может сравниться с ним?" Эдмунд Бэрк. Упоминание в парламентской речи о китобойном промысле Нантакета "Spain-a great whale stranded on the shores of Europe." -EDMUND BURKE. (SOMEWHERE.) "Испания, этот огромный кит, выброшенный на берег Юго-Западной Европы". Эдмунд Бэрк (Где-то) "A tenth branch of the king's ordinary revenue, said to be grounded on the consideration of his guarding and protecting the seas from pirates and robbers, is the right to royal fish, which are whale and sturgeon. "Десятым источником законного королевского дохода, обусловленным, как полагают, тем обстоятельством, что король охраняет и защищает моря от пиратов и разбойников, является его право на королевскую рыбу, коей почитаются кит и осетр. And these, when either thrown ashore or caught near the coast, are the property of the king." -BLACKSTONE. Выброшенные на берег или же выловленные поблизости от оного, они объявляются собственностью короля". Блэкстон "Soon to the sport of death the crews repair: Rodmond unerring o'er his head suspends The barbed steel, and every turn attends." -FALCONER'S SHIPWRECK. "Вот уж снова К смертельной схватке все готовы, И яростный Родмонд занес над головой Гарпун зазубренный и меткий свой". Фолконер. "Кораблекрушение" "Bright shone the roofs, the domes, the spires, And rockets blew self driven, To hang their momentary fire Around the vault of heaven. "Тут, освещая крыши, башни, купола, Взлетали ввысь ракеты с громким треском, На миг повиснувши под куполом небесным. И отступала прочь ночная мгла. "So fire with water to compare, The ocean serves on high, Up-spouted by a whale in air, To express unwieldy joy." -COWPER, ON THE QUEEN'S VISIT TO LONDON. Так - если мы сравним огонь с водой - Взлетают кверху воды океана, Когда в знак торжества и ликованья Их к небу посылает кит струей". Каупер. "На посещение королевой Лондона" "Ten or fifteen gallons of blood are thrown out of the heart at a stroke, with immense velocity." -JOHN HUNTER'S ACCOUNT OF THE DISSECTION OF A WHALE. (A SMALL SIZED ONE.) "При первом же ударе из сердца с огромной силой забила струя крови. Всего вытекло галлонов пятнадцать". Джон Хантер. "Отчет об анатомировании туши кита (небольших размеров)" "The aorta of a whale is larger in the bore than the main pipe of the water-works at London Bridge, and the water roaring in its passage through that pipe is inferior in impetus and velocity to the blood gushing from the whale's heart." -PALEY'S THEOLOGY. "Аорта кита превосходит в диаметре самую толстую водопроводную трубу у Лондонского моста, и вода, бегущая по этой трубе, значительно уступает в скорости в напоре струе крови, изливающейся из сердца кита". Пэйли. "Теология" "The whale is a mammiferous animal without hind feet." -BARON CUVIER. "Кит - это млекопитающее, не имеющее задних конечностей". Барон Кювье "In 40 degrees south, we saw Spermacetti Whales, but did not take any till the first of May, the sea being then covered with them." -COLNETT'S VOYAGE FOR THE PURPOSE OF EXTENDING THE SPERMACETI WHALE FISHERY. "На сорок градусов южнее мы заметили кашалотов, но не начинали промысла до самого 1-го мая, когда море было буквально усеяно ими". Колнет. "In the free element beneath me swam, Floundered and dived, in play, in chace, in battle, Fishes of every colour, form, and kind; Which language cannot paint, and mariner Had never seen; from dread Leviathan To insect millions peopling every wave: Gather'd in shoals immense, like floating islands, Led by mysterious instincts through that waste And trackless region, though on every side Assaulted by voracious enemies, Whales, sharks, and monsters, arm'd in front or jaw, With swords, saws, spiral horns, or hooked fangs." -MONTGOMERY'S WORLD BEFORE THE FLOOD. "Плаванье в целях дальнейшего расширения китобойного промысла" "В стихии водной подо мной мелькали, Резвясь, играя иль сцепившись насмерть, Морские твари всех цветов и видов, Каких язык не в силах описать И ни один моряк не видел в жизни, От страшного Левиафана до ничтожных Мирьядами кишащих насекомых, Что в каждой плавают соленой капле. Послушные таинственным инстинктам, Они свой путь находят без ошибки В пустынном океанском бездорожье, Хоть всюду их враги подстерегают: Киты, акулы, гады, чье оружье - Меч, и пила, и рог, и гнутый клык". Монтгомери. "Мир накануне потопа" "Io! Paean! Io! sing. To the finny people's king. Not a mightier whale than this In the vast Atlantic is; Not a fatter fish than he, Flounders round the Polar Sea." -CHARLES LAMB'S TRIUMPH OF THE WHALE. "Слава! Пойте славу владыке рыбьему. Нипочем тайфун и мертвая зыбь ему. Во всей Атлантике, безбрежной и суровой, Не сыщешь второго кита такого; Никогда еще рыба жирнее, чем эта, Не гуляла, не плавала по белому свету". Чарлз Лэм. "Триумф кита" "In the year 1690 some persons were on a high hill observing the whales spouting and sporting with each other, when one observed: there-pointing to the sea-is a green pasture where our children's grand-children will go for bread." -OBED MACY'S HISTORY OF NANTUCKET. "В лето 1690-е несколько человек стояли на высоком холме и смотрели, как киты резвятся и пускают фонтаны; и один человек сказал, указывая рукой в морскую даль: там лежит зеленое поле, куда дети наших внуков отправятся добывать свой хлеб". Овид Мэйси. "История Нантакета" "I built a cottage for Susan and myself and made a gateway in the form of a Gothic Arch, by setting up a whale's jaw bones." -HAWTHORNE'S TWICE TOLD TALES. "Я построил домик для нас с Сюзанной и в виде готической арки ворот поставил китовую челюсть". Готорн. "Дважды рассказанные истории" "She came to bespeak a monument for her first love, who had been killed by a whale in the Pacific ocean, no less than forty years ago." -IBID. "Она пришла ко мне, чтобы посоветоваться насчет памятника человеку, которого она любила в юности и которого тому уже лет сорок назад убил кит в Тихом океане". Там же "No, Sir, 'tis a Right Whale," answered Tom; "I saw his sprout; he threw up a pair of as pretty rainbows as a Christian would wish to look at. He's a raal oil-butt, that fellow!" -COOPER'S PILOT. "Нет, сэр, это Настоящий Кит, - ответил Том, - я видел его фонтан; он выпустил к небу две радуги, до того красивые, что всякому христианину на загляденье. Эта зверюга полна маслом, что твой спермацетовый бочонок". Купер. "Лоцман" "The papers were brought in, and we saw in the Berlin Gazette that whales had been introduced on the stage there." -ECKERMANN'S CONVERSATIONS WITH GOETHE. "Были поданы различные газеты, и, просматривая берлинские театральные новости, мы узнали, что там появляются на сцене морские чудовища и киты". Эккерман. "Разговоры с Гете" "My God! Mr. Chace, what is the matter?" I answered, "we have been stove by a whale." -"NARRATIVE OF THE SHIPWRECK OF THE WHALE SHIP ESSEX OF NANTUCKET, WHICH WAS ATTACKED AND FINALLY DESTROYED BY A LARGE SPERM WHALE IN THE PACIFIC OCEAN." BY OWEN CHACE OF NANTUCKET, FIRST MATE OF SAID VESSEL. NEW YORK, 1821. "Ради Бога, мистер Чейс! что случилось?" - Я ответил: "Судно столкнулось с китом, и корпус пробит". "Описание гибели китобойца "Эссекс" из Нантакета, на которого напал в Тихом океане большой кашалот, составлено Оуэном Чейсом из Нантакета. старшим помощником капитана на упомянутом судне". Нью-Йорк. 1821 "A mariner sat in the shrouds one night, The wind was piping free; Now bright, now dimmed, was the moonlight pale, And the phospher gleamed in the wake of the whale, As it floundered in the sea." -ELIZABETH OAKES SMITH. "Высоко на мачте моряк стоял, А ветер свежел и крепчал; То сиял, то меркнул лунный свет, И синим фосфором вспыхивал след Там, где кит вдали проплывал", Элизабет Оукс Смит "The quantity of line withdrawn from the boats engaged in the capture of this one whale, amounted altogether to 10,440 yards or nearly six English miles.... "Общая длина линей, вытравленных со всех вельботов, занятых ловлей одного только кита, составила 10440 ярдов, или почти шесть английских миль... "Sometimes the whale shakes its tremendous tail in the air, which, cracking like a whip, resounds to the distance of three or four miles." -SCORESBY. Кит имеет обыкновение потрясать по временам в воздухе своим чудовищным хвостом, который щелкает, словно бич, и звук этот разносится над водой на расстояние трех-четырех миль". Скорсби "Mad with the agonies he endures from these fresh attacks, the infuriated Sperm Whale rolls over and over; he rears his enormous head, and with wide expanded jaws snaps at everything around him; he rushes at the boats with his head; they are propelled before him with vast swiftness, and sometimes utterly destroyed.... "Разъяренный от боли, которую причиняют ему эти новые нападения, кашалот принимается бешено кружиться в воде; он подымает свою огромную голову и, широко разинув пасть, разгрызает все, что ни подвернется; он бросается на вельботы и гонит их перед собой со страшной скоростью, ломая и топя их ударами могучего лба. It is a matter of great astonishment that the consideration of the habits of so interesting, and, in a commercial point of view, so important an animal (as the Sperm Whale) should have been so entirely neglected, or should have excited so little curiosity among the numerous, and many of them competent observers, that of late years, must have possessed the most abundant and the most convenient opportunities of witnessing their habitudes." -THOMAS BEALE'S HISTORY OF THE SPERM WHALE, 1839. ...Достойно всяческого удивления, что повадки столь интересного и, с коммерческой точки зрения, столь важного животного (каким является кашалот) совершенно или почти совершенно не привлекают внимания тех, весьма многочисленных, и подчас ученых, наблюдателей, которые за последние годы, безусловно, имели немало отличных возможностей наблюдать их поведение". Томас Бийл. "История кашалота", 1839 "The Cachalot" (Sperm Whale) "is not only better armed than the True Whale" (Greenland or Right Whale) "in possessing a formidable weapon at either extremity of its body, but also more frequently displays a disposition to employ these weapons offensively and in manner at once so artful, bold, and mischievous, as to lead to its being regarded as the most dangerous to attack of all the known species of the whale tribe." -FREDERICK DEBELL BENNETT'S WHALING VOYAGE ROUND THE GLOBE, 1840. "Кашалот (Спермацетовый кит) не только вооружен значительно лучше Настоящего (Гренландского) кита, так как он располагает смертоносными орудиями на обеих оконечностях своего тела, но к тому же гораздо чаще проявляет склонность пустить в ход эти орудия, что и проделывает с таким бесстрашием и коварством, что его считают самой опасной из всех известных разновидностей китового племени". Фредерик Дебелл Беннетт. "Промысловое плаванье вокруг света", 1840 October 13. "13 октября. "There she blows," was sung out from the mast-head. "Where away?" demanded the captain. "Three points off the lee bow, sir." "Raise up your wheel. Steady!" "Steady, sir." "Mast-head ahoy! Do you see that whale now?" "Ay ay, sir! A shoal of Sperm Whales! There she blows! There she breaches!" "Sing out! sing out every time!" "Ay Ay, sir! There she blows! there-there-THAR she blows-bowes-bo-o-os!" "How far off?" "Two miles and a half." "Thunder and lightning! so near! Call all hands." -J. ROSS BROWNE'S ETCHINGS OF A WHALING CRUIZE. 1846. - Фонтан на горизонте! - раздается с мачты. -Где? - спрашивает капитан. - Три румба под ветер, сэр. - Лево руля! Так держать! - Есть так держать, сэр! - Эй, дозорный! А сейчас ты его видишь? - Да, да, сэр! Их там целое стадо кашалотов! И фонтаны пускают, и из воды скачут. - Как что увидишь - подавай голос! -Есть, сэр. Вон фонтан! Еще - еще - еще один! -Далеко ли? - Мили две с половиной. - Гром и молнии! Так близко! Свистать всех наверх!" Дж. Росс Браун. "Зарисовки во время китобойного плаванья", 1846 "The Whale-ship Globe, on board of which vessel occurred the horrid transactions we are about to relate, belonged to the island of Nantucket." -"NARRATIVE OF THE GLOBE," BY LAY AND HUSSEY SURVIVORS. A.D. 1828. "Китобойное судно "Глобус", на борту которого произошли те ужасные события, какие мы собираемся здесь изложить, было приписано к острову Нантакету". Описание бунта на корабле "Глобус", составленное Лэем и Хази, единственными уцелевшими членами команды, 1828 от Р. X. Being once pursued by a whale which he had wounded, he parried the assault for some time with a lance; but the furious monster at length rushed on the boat; himself and comrades only being preserved by leaping into the water when they saw the onset was inevitable." -MISSIONARY JOURNAL OF TYERMAN AND BENNETT. "Однажды подбитый кит стал его преследовать; сначала он пытался отражать его нападения при помощи остроги, однако разъяренное чудовище в конце концов все же набросилось на вельбот, и ему с товарищами удалось спастись только благодаря тому, что они выпрыгнули в воду, когда увидели, что защищаться невозможно". Миссионерский дневник Тайермана и Беннетта "Nantucket itself," said Mr. Webster, "is a very striking and peculiar portion of the National interest. There is a population of eight or nine thousand persons living here in the sea, adding largely every year to the National wealth by the boldest and most persevering industry." -REPORT OF DANIEL WEBSTER'S SPEECH IN THE U. S. SENATE, ON THE APPLICATION FOR THE ERECTION OF A BREAKWATER AT NANTUCKET. 1828. "И сам Нантакет, - сказал мистер Вебстер, -представляет собой весьма примечательную и своеобразную статью национального дохода. Там имеется население в восемь или девять тысяч человек, которые всю жизнь живут на море, и из года в год способствуют возрастанию национального благосостояния своим мужественным и в высшей степени упорным промыслом". Отчет о выступлении Дэниела Вебстера в Сенате в связи с законопроектом о возведении волнореза в Нантакете, 1828 "The whale fell directly over him, and probably killed him in a moment." -"THE WHALE AND HIS CAPTORS, OR THE WHALEMAN'S ADVENTURES AND THE WHALE'S BIOGRAPHY, GATHERED ON THE HOMEWARD CRUISE OF THE COMMODORE PREBLE." BY REV. HENRY T. CHEEVER. "Кит рухнул прямо на него, и, по всей вероятности, смерть его последовала мгновенно". Достопочтенный Генри Т. Чивер. "Кит и ловцы его, или Приключения китолова и жизнеописание кита, составленные во время обратного рейса на "Коммодоре Пребл"" "If you make the least damn bit of noise," replied Samuel, "I will send you to hell." -LIFE OF SAMUEL COMSTOCK (THE MUTINEER), BY HIS BROTHER, WILLIAM COMSTOCK. ANOTHER VERSION OF THE WHALE-SHIP GLOBE NARRATIVE. "Попробуй только пикни, ты у меня своих не узнаешь, - отозвался Сэмюэл". "Жизнь Сэмюэла Комстока (Бунтаря), описанная его братом Уильямом Комстоком". Другая версия рассказа о событиях на китобойце "Глобус" "The voyages of the Dutch and English to the Northern Ocean, in order, if possible, to discover a passage through it to India, though they failed of their main object, laid-open the haunts of the whale." -MCCULLOCH'S COMMERCIAL DICTIONARY. "Плаванья голландцев и англичан по Северному океану с целью найти, буде это окажется возможным, путь в Индию, хотя и не принесли желаемого результата, обнаружили зато области, где водятся киты". Мак-Куллох. "Коммерческий словарь" "These things are reciprocal; the ball rebounds, only to bound forward again; for now in laying open the haunts of the whale, the whalemen seem to have indirectly hit upon new clews to that same mystic North-West Passage." -FROM "SOMETHING" UNPUBLISHED. "Такие вещи все взаимосвязаны; мяч ударяется об землю, чтобы только выше взлететь в воздух; точно так же, открыв места, где водятся киты, китобои тем самым косвенно способствовали разрешению загадки Северо-Западного прохода". Что-то неопубликованное "It is impossible to meet a whale-ship on the ocean without being struck by her near appearance. The vessel under short sail, with look-outs at the mast-heads, eagerly scanning the wide expanse around them, has a totally different air from those engaged in regular voyage." -CURRENTS AND WHALING. U.S. EX. EX. "Встретив китобоец в океане, нельзя не поразиться его видом. Судно это, под зарифленными парусами на мачтах, с верхушек которых пристально всматриваются в морскую даль трое дозорных, решительно отличается от всяких прочих кораблей". "Течения и китобойный промысел". Отчеты Американской исследовательской экспедиции "Pedestrians in the vicinity of London and elsewhere may recollect having seen large curved bones set upright in the earth, either to form arches over gateways, or entrances to alcoves, and they may perhaps have been told that these were the ribs of whales." -TALES OF A WHALE VOYAGER TO THE ARCTIC OCEAN. "Быть может, гуляя в окрестностях Лондона или еще где-нибудь, вы замечали длинные изогнутые кости, торчащие из земли в виде арки над воротами или над входом в беседку, и вам говорили, наверное, что это китовые ребра". "Рассказы о промысловом плавании в Антарктическом океане" "It was not till the boats returned from the pursuit of these whales, that the whites saw their ship in bloody possession of the savages enrolled among the crew." -NEWSPAPER ACCOUNT OF THE TAKING AND RETAKING OF THE WHALE-SHIP HOBOMACK. "И только когда вельботы возвратились после погони за китами, белые обнаружили, что их судно находится в кровавых руках дикарей, бывших членами его экипажа". Газетный отчет о том, как был потерян, а затем отбит назад китобоец "Злой Дух" "It is generally well known that out of the crews of Whaling vessels (American) few ever return in the ships on board of which they departed." -CRUISE IN A WHALE BOAT. "Всем известно, что мало кто из команды китобойцев (американских) возвращается домой на борту того корабля, на котором вышел в плаванье". "Плаванье на китобойном судне" "Suddenly a mighty mass emerged from the water, and shot up perpendicularly into the air. It was the while." -MIRIAM COFFIN OR THE WHALE FISHERMAN. "Вдруг из воды показалась гигантская туша и подскочила вертикально вверх. Это был кит". "Мириам Коффин, или Рыбак-китолов" "The Whale is harpooned to be sure; but bethink you, how you would manage a powerful unbroken colt, with the mere appliance of a rope tied to the root of his tail." -A CHAPTER ON WHALING IN RIBS AND TRUCKS. "И допустим даже, вам удалось загарпунить кита; представьте себе, как бы вы управились с резвым диким трехлетком с помощью одной только веревки, привязанной к репице его хвоста". "Кости и тряпки". Глава о китобойном деле "On one occasion I saw two of these monsters (whales) probably male and female, slowly swimming, one after the other, within less than a stone's throw of the shore" (Terra Del Fuego), "over which the beech tree extended its branches." -DARWIN'S VOYAGE OF A NATURALIST. "Однажды я имел возможность наблюдать двоих таких чудовищ (китов), вероятно, самца и самку, которые медленно плыли друг за другом так близко от осененного буковыми рощами берега (Огненной Земли), что до них, казалось, камнем можно было добросить". Дарвин. "Путешествие натуралиста" "'Stern all!' exclaimed the mate, as upon turning his head, he saw the distended jaws of a large Sperm Whale close to the head of the boat, threatening it with instant destruction;-'Stern all, for your lives!'" -WHARTON THE WHALE KILLER. "Табань! - вскричал старший помощник капитана, когда, обернувшись, увидел над самым носом шлюпки широко разинутую пасть кашалота, угрожавшего им неминуемой гибелью. - Табань, кому жизнь дорога!" "Уортон - Смерть Китам" "So be cheery, my lads, let your hearts never fail, While the bold harpooneer is striking the whale!" -NANTUCKET SONG. "Веселей, молодцы, подналяжем - эхой! Загарпунил кита наш гарпунщик лихой!" Нантакетская песня "Oh, the rare old Whale, mid storm and gale In his ocean home will be A giant in might, where might is right, And King of the boundless sea." -WHALE SONG. "Старый кит-кашалот в океане живет, И шторм, и тайфун - нипочем ему. Он силою велик там, где сила всем велит, Он царь всему морю огромному". Китобойная песня CHAPTER 1. Loomings. Глава I. ОЧЕРТАНИЯ ПРОСТУПАЮТ Call me Ishmael. Зовите меня Измаил. Some years ago-never mind how long precisely-having little or no money in my purse, and nothing particular to interest me on shore, I thought I would sail about a little and see the watery part of the world. Несколько лет тому назад - когда именно, неважно - я обнаружил, что в кошельке у меня почти не осталось денег, а на земле не осталось ничего, что могло бы еще занимать меня, и тогда я решил сесть на корабль и поплавать немного, чтоб поглядеть на мир и с его водной стороны. It is a way I have of driving off the spleen and regulating the circulation. Это у меня проверенный способ развеять тоску и наладить кровообращение. Whenever I find myself growing grim about the mouth; whenever it is a damp, drizzly November in my soul; whenever I find myself involuntarily pausing before coffin warehouses, and bringing up the rear of every funeral I meet; and especially whenever my hypos get such an upper hand of me, that it requires a strong moral principle to prevent me from deliberately stepping into the street, and methodically knocking people's hats off-then, I account it high time to get to sea as soon as I can. Всякий раз, как я замечаю угрюмые складки в углах своего рта; всякий раз, как в душе у меня воцаряется промозглый, дождливый ноябрь; всякий раз, как я ловлю себя на том, что начал останавливаться перед вывесками гробовщиков и пристраиваться в хвосте каждой встречной похоронной процессии; в особенности же, всякий раз, как ипохондрия настолько овладевает мною, что только мои строгие моральные принципы не позволяют мне, выйдя на улицу, упорно и старательно сбивать с прохожих шляпы, я понимаю, что мне пора отправляться в плавание, и как можно скорее. This is my substitute for pistol and ball. Это заменяет мне пулю и пистолет. With a philosophical flourish Cato throws himself upon his sword; I quietly take to the ship. Катон с философическим жестом бросается грудью на меч - я же спокойно поднимаюсь на борт корабля. There is nothing surprising in this. И ничего удивительного здесь нет. If they but knew it, almost all men in their degree, some time or other, cherish very nearly the same feelings towards the ocean with me. Люди просто не отдают себе в этом отчета, а то ведь многие рано или поздно по-своему начинают испытывать к океану почти такие же чувства, как и я. There now is your insular city of the Manhattoes, belted round by wharves as Indian isles by coral reefs-commerce surrounds it with her surf. Взгляните, к примеру, на город-остров Манхэттен, словно атолл коралловыми рифами, опоясанный товарными пристанями, за которыми шумит коммерция кольцом прибоя. Right and left, the streets take you waterward. На какую бы улицу вы тут ни свернули - она обязательно приведет вас к воде. Its extreme downtown is the battery, where that noble mole is washed by waves, and cooled by breezes, which a few hours previous were out of sight of land. А деловой центр города и самая его оконечность - это Бэттери, откуда тянется величественный мол, омываемый волнами и овеваемый ветрами, которые всего лишь за несколько часов до этого дули в открытом море. Look at the crowds of water-gazers there. Взгляните же на толпы людей, что стоят там и смотрят на воду. Circumambulate the city of a dreamy Sabbath afternoon. Обойдите весь город сонным воскресным днем. Go from Corlears Hook to Coenties Slip, and from thence, by Whitehall, northward. Ступайте от Корлиерсовой излучины до самых доков Коентиса, а оттуда по Уайтхоллу к северу. What do you see?-Posted like silent sentinels all around the town, stand thousands upon thousands of mortal men fixed in ocean reveries. Что же вы увидите? Вокруг всего города, точно безмолвные часовые на посту, стоят несметные полчища смертных, погруженных в созерцание океана. Some leaning against the spiles; some seated upon the pier-heads; some looking over the bulwarks of ships from China; some high aloft in the rigging, as if striving to get a still betterThough in many natural objects, whiteness refiningly enhances beauty, as if imparting some special virtue of its own, as in marbles, japonicas, and pearls; and though various nations have in some way recognised a certain royal preeminence in this hue; even the barbaric, grand old kings of Pegu placing the title
Хотя в природе белизна часто умножает и
облагораживает красоту, словно одаряя ее своими собственными особыми достоинствами, как мы это видим на примере мрамора, японских камелий и жемчуга; и хотя многие народы так или иначе отдают должное
царственному превосходству этого цвета, ведь даже древние варварские короли великого Пегу помещали титул
"Lord of the White Elephants" above all their other magniloquent ascriptions of dominion; and the modern kings of Siam unfurling the same snow-white quadruped in the royal standard; and the Hanoverian flag bearing the one figure of a snow-white charger; and the great Austrian Empire, Caesarian, heir to overlording Rome, having for the imperial colour the same imperial hue; and though this pre-eminence in it applies to the human race itself, giving the white man ideal mastership over every dusky tribe; and though, besides, all this, whiteness has been even made significant of gladness, for among the Romans a white stone marked a joyful day; and though in other mortal sympathies and symbolizings, this same hue is made the emblem of many touching, noble things-the innocence of brides, the benignity of age; though among the Red Men of America the giving of the white belt of wampum was the deepest pledge of honour; though in many climes, whiteness typifies the majesty of Justice in the ermine of the Judge, and contributes to the daily state of kings and queens drawn by milk-white steeds; though even in the higher mysteries of the most august religions it has been made the symbol of the divine spotlessness and power; by the Persian fire worshippers, the white forked flame being held the holiest on the altar; and in the Greek mythologies, Great Jove himself being made incarnate in a snow-white bull; and though to the noble Iroquois, the midwinter sacrifice of the sacred White Dog was by far the holiest festival of their theology, that spotless, faithful creature being held the purest envoy they could send to the Great Spirit with the annual tidings of their own fidelity; and though directly from the Latin word for white, all Christian priests derive the name of one part of their sacred vesture, the alb or tunic, worn beneath the cassock; and though among the holy pomps of the Romish faith, white is specially employed in the celebration of the Passion of our Lord; though in the Vision of St. John, white robes are given to the redeemed, and the four-and-twenty elders stand clothed in white before the great-white throne, and the Holy One that sitteth there white like wool; yet for all these accumulated associations, with whatever is sweet, and honourable, and sublime, there yet lurks an elusive something in the innermost idea of this hue, which strikes more of panic to the soul than that redness which affrights in blood.
"Владыки Белых Слонов" над всеми прочими велеречивыми описаниями своего могущества, а у современных королей Сиама это же белоснежное четвероногое запечатлено на королевском штандарте, а на Ганноверском знамени имеется изображение белоснежного скакуна, в то время как и великая Австрийская империя, наследница всевластного Рима, избрала для своего имперского знамени все тот же величественный цвет; и хотя, помимо всего, белый цвет был признан даже цветом радости, ибо у римлян белым камнем отмечались праздничные дни; и хотя по всем остальным человеческим понятиям и ассоциациям белизна символизирует множество трогательных и благородных вещей - невинность невест и мягкосердие старости; хотя у краснокожих в Америке пожалование белого пояса-вампума считалось величайшей честью; хотя во многих странах белый цвет горностая в судейском облачении является эмблемой правосудия и он же в виде молочно-белого коня поддерживает в каждодневности величие королей и королев; хотя в высочайших таинствах возвышеннейших религий белый цвет всегда считался символом божественной
непорочности и силы - у персидских огнепоклонников белое раздвоенное пламя на алтаре почиталось превыше всего, а в греческой мифологии сам великий Зевс принимал образ белоснежного быка; и хотя у благородных ирокезов принесение в жертву священной Белой Собаки в разгар зимы рассматривалось, согласно их теологии, как самый торжественный праздник, а это белейшее, преданнейшее существо считалось наиболее достойным посланцем для встречи с Великим Духом, которому они ежегодно посылали донесения о своей неизменной преданности; и хотя христианские священники позаимствовали латинское слово "albus" - белый для обозначения стихаря - некоторой части своего священного облачения, надеваемой под рясу; хотя среди божественного великолепия римской церкви белый цвет особенно часто используется при прославлении страстей господних; хотя в Откровении Святого Иоанна праведники наделены белыми одеждами и двадцать четыре старца, облаченные в белое, стоят перед великим белым престолом, на котором восседает Владыка Святый и Истинный, белый, как белая волна, как снег, - все-таки, несмотря на эти совокупные ассоциации со всем что ни на есть хорошего, возвышенного и благородного, в самой идее белизны таится нечто неуловимое, но более жуткое, чем в зловещем красном цвете крови.
This elusive quality it is, which causes the thought of whiteness, when divorced from more kindly associations, and coupled with any object terrible in itself, to heighten that terror to the furthest bounds. Именно из-за этого неуловимого свойства белизна, лишенная перечисленных приятных ассоциаций и соотнесенная с предметом и без того ужасным, усугубляет до крайней степени его жуткие качества. Witness the white bear of the poles, and the white shark of the tropics; what but their smooth, flaky whiteness makes them the transcendent horrors they are? Взгляните на белого полярного медведя или на белую тропическую акулу; что иное, если не ровный белоснежный цвет, делает их столь непередаваемо страшными? That ghastly whiteness it is which imparts such an abhorrent mildness, even more loathsome than terrific, to the dumb gloating of their aspect. Мертвенная белизна придает торжествующе-плотоядному облику этих бессловесных тварей ту омерзительную вкрадчивость, которая вызывает еще больше отвращения, чем ужаса. So that not the fierce-fanged tiger in his heraldic coat can so stagger courage as the white-shrouded bear or shark.* *With reference to the Polar bear, it may possibly be urged by him who would fain go still deeper into this matter, that it is not the whiteness, separately regarded, which heightens the intolerable hideousness of that brute; for, analysed, that heightened hideousness, it might be said, only rises from the circumstance, that the irresponsible ferociousness of the creature stands invested in the fleece of celestial innocence and love; and hence, by bringing together two such opposite emotions in our minds, the Polar bear frightens us with so unnatural a contrast. Вот почему даже свирепозубый тигр в своем геральдическом облачении не может так пошатнуть человеческую храбрость, как медведь или акула в белоснежных покровах(1).---------------- (1) Быть может, читатель,специально углубившийся в этот предмет, станет утверждать, что источником сверхъестественного ужаса, внушаемого полярным медведем, служит не белизна как таковая, а то обстоятельство, что безмерная свирепость этого зверя выступает в одежде невинности и любви и что именно благодаря такому дикому контрасту двух одновременных противоположных ощущений и внушает нам полярный медведь столь великий страх. But even assuming all this to be true; yet, were it not for the whiteness, you would not have that intensified terror. Но даже если все это и так, все равно, не было бы белизны, не было бы и страха. As for the white shark, the white gliding ghostliness of repose in that creature, when beheld in his ordinary moods, strangely tallies with the same quality in the Polar quadruped. Что же до белой акулы, то мертвенная белизна покоя, присущая этому созданию в обычных условиях, удивительно соответствует описанным свойствам полярного четвероногого. This peculiarity is most vividly hit by the French in the name they bestow upon that fish. Это обстоятельство очень точно отражено во французском названии акулы. The Romish mass for the dead begins with "Requiem eternam" (eternal rest), whence REQUIEM denominating the mass itself, and any other funeral music. Католическая заупокойная служба начинается словами Requiem aeternam (вечный покой), вследствие чего и вся месса и похоронная музыка стали также называться Requiem. Now, in allusion to the white, silent stillness of death in this shark, and the mild deadliness of his habits, the French call him REQUIN. Так вот, из-за белой немой неподвижности смерти, характерной для акулы, и из-за вкрадчивой убийственности ее повадок французы зовут ее Requin. - Примеч. автора. Bethink thee of the albatross, whence come those clouds of spiritual wonderment and pale dread, in which that white phantom sails in all imaginations? Или вот альбатрос - откуда берутся все тучи душевного недоумения и бледного ужаса, среди которых парит этот белый призрак в представлении каждого? Not Coleridge first threw that spell; but God's great, unflattering laureate, Nature.* Не Кольридж первым сотворил эти чары, это сделал божий великий и нельстивый поэт-лауреат по имени Природа(1). *I remember the first albatross I ever saw. (1) Помню, как я впервые увидел альбатроса. It was during a prolonged gale, in waters hard upon the Antarctic seas. Это было в водах Антарктики во время долгого, свирепого шторма. From my forenoon watch below, I ascended to the overclouded deck; and there, dashed upon the main hatches, I saw a regal, feathery thing of unspotted whiteness, and with a hooked, Roman bill sublime. Отстояв вахту внизу, я поднялся на одетую тучами палубу и здесь на крышке люка увидел царственное пернатое существо, белое, как снег, с крючковатым клювом совершенной римской формы. At intervals, it arched forth its vast archangel wings, as if to embrace some holy ark. Время от времени оно выгибало свои огромные архангельские крылья, словно для того, чтобы заключить в объятия святой ковчег. Wondrous flutterings and throbbings shook it. Тело его чудесным образом трепетало и содрогалось. Though bodily unharmed, it uttered cries, as some king's ghost in supernatural distress. Птица была невредима, но она издавала короткие крики, подобно призраку короля, охваченного сверхъестественной скорбью. Through its inexpressible, strange eyes, methought I peeped to secrets which took hold of God. А в глазах ее, ничего не выражавших и странных, я видел, чудилось мне, тайну власти над самим богом. As Abraham before the angels, I bowed myself; the white thing was so white, its wings so wide, and in those for ever exiled waters, I had lost the miserable warping memories of traditions and of towns. И я склонился, как Авраам пред ангелами, - так бело было это белое существо, так широк был размах его крыльев, что тогда, в этих водах вечного изгнания, я вдруг утратил жалкую, унизительную память о цивилизациях и городах. Long I gazed at that prodigy of plumage. Долго любовался я этим пернатым чудом. I cannot tell, can only hint, the things that darted through me then. И как бы я мог передать те мысли, что проносились тогда у меня в голове? But at last I awoke; and turning, asked a sailor what bird was this. Наконец я очнулся и спросил у одного матроса, что это за птица. A goney, he replied. "Гоуни", - ответил он мне. Goney! never had heard that name before; is it conceivable that this glorious thing is utterly unknown to men ashore! never! Гоуни! Я никогда прежде не слышал такого имени: возможно ли, чтобы люди на берегу не знали о существовании этого сказочного создания? Невероятно! But some time after, I learned that goney was some seaman's name for albatross. So that by no possibility could Coleridge's wild Rhyme have had aught to do with those mystical impressions which were mine, when I saw that bird upon our deck. И только потом я узнал, что так моряки иногда называют альбатросов Так что мистический трепет, который я испытал, впервые увидев на палубе альбатроса, ни в какой мере не связан со страстными стихами Кольриджа. For neither had I then read the Rhyme, nor knew the bird to be an albatross. Yet, in saying this, I do but indirectly burnish a little brighter the noble merit of the poem and the poet. Ибо я и стихов этих тогда еще не читал, да и не знал, что передо мной альбатрос Но косвенно мой рассказ лишь умножает славу поэта и его творения. I assert, then, that in the wondrous bodily whiteness of the bird chiefly lurks the secret of the spell; a truth the more evinced in this, that by a solecism of terms there are birds called grey albatrosses; and these I have frequently seen, but never with such emotions as when I beheld the Antarctic fowl. Я утверждаю, что все мистическое очарование этой птицы порождено чудесной ее белизной, и в доказательство приведу так называемых "серых альбатросов" - результат какой-то терминологической путаницы; этих птиц я встречал часто, но никогда не испытывал при виде их тех ощущений, какие вызвал во мне наш антарктический гость. But how had the mystic thing been caught? Но как, однако, было поймано это сказочное существо? Whisper it not, and I will tell; with a treacherous hook and line, as the fowl floated on the sea. Поклянитесь сохранить тайну, и я скажу вам: при помощи предательского крючка и лески удалось изловить эту птицу, когда она плыла, покачиваясь, по волнам. At last the Captain made a postman of it; tying a lettered, leathern tally round its neck, with the ship's time and place; and then letting it escape. Впоследствии капитан сделал ее почтальоном: он привязал к ее шее кожаную полоску, на которой значилось название судна и его местонахождение, и отпустил птицу на волю. But I doubt not, that leathern tally, meant for man, was taken off in Heaven, when the white fowl flew to join the wing-folding, the invoking, and adoring cherubim! Но я-то знаю, что кожаная полоска, предназначенная для человека, была доставлена прямо на небеса, куда вознеслась белая птица навстречу призывно распростершим крыла восторженным херувимам. - Примеч. автора. Most famous in our Western annals and Indian traditions is that of the White Steed of the Prairies; a magnificent milk-white charger, large-eyed, small-headed, bluff-chested, and with the dignity of a thousand monarchs in his lofty, overscorning carriage. У нас на Дальнем Западе особой известностью пользуются индейские сказания о Белом Коне Прерий - о великолепном молочно-белом скакуне с огромными глазами, маленькой головкой, крутой грудью и с величавостью тысяч монархов в надменной, царственной осанке. He was the elected Xerxes of vast herds of wild horses, whose pastures in those days were only fenced by the Rocky Mountains and the Alleghanies. Он был единовластным Ксерксом необозримых диких табунов, чьи пастбища в те дни были ограждены лишь Скалистыми горами да Аллеганским кряжем. At their flaming head he westward trooped it like that chosen star which every evening leads on the hosts of light. И во главе их огнедышащих полчищ несся он на Запад, подобный избранной звезде, ведущей за собой ежевечерний хоровод светил. The flashing cascade of his mane, the curving comet of his tail, invested him with housings more resplendent than gold and silver-beaters could have furnished him. Взвихренный каскад его гривы, изогнутая комета хвоста были его сбруей, роскошней которой никакие чеканщики по золоту не могли бы ему поднести. A most imperial and archangelical apparition of that unfallen, western world, which to the eyes of the old trappers and hunters revived the glories of those primeval times when Adam walked majestic as a god, bluff-browed and fearless as this mighty steed. То было царственное, небесное видение девственного западного мира, воскрешавшего некогда пред глазами зверобоев те славные первобытные времена, когда Адам ходил по земле, величавый, как бог, крутолобый и бесстрашный, как этот дикий скакун. Whether marching amid his aides and marshals in the van of countless cohorts that endlessly streamed it over the plains, like an Ohio; or whether with his circumambient subjects browsing all around at the horizon, the White Steed gallopingly reviewed them with warm nostrils reddening through his cool milkiness; in whatever aspect he presented himself, always to the bravest Indians he was the object of trembling reverence and awe. Шествовал ли царь коней, окруженный адъютантами и маршалами в авангарде бесчисленных когорт, что лились, подобно реке Огайо, нескончаемым потоком по равнине, или, поводя теплыми ноздрями, краснеющими на фоне холодной белизны, осматривал на скаку своих подданных, растянувшихся по прерии куда ни глянь до самого горизонта, - в каком бы обличии ни предстал он пред ними, все равно для храбрых индейцев он неизменно оставался объектом трепетного поклонения и страха. Nor can it be questioned from what stands on legendary record of this noble horse, that it was his spiritual whiteness chiefly, which so clothed him with divineness; and that this divineness had that in it which, though commanding worship, at the same time enforced a certain nameless terror. И если судить по тому, что гласят легенды об этом царственном коне, то истоком всей его божественности, вне всякого сомнения, служила только его призрачная белизна, и божественность эта, вызывая поклонение, одновременно внушала какой-то необъяснимый ужас. But there are other instances where this whiteness loses all that accessory and strange glory which invests it in the White Steed and Albatross. Однако можно привести и такие примеры, когда белизна выступает совершенно лишенной того таинственного и привлекательного сияния, каким окружены Белый Конь и Альбатрос. What is it that in the Albino man so peculiarly repels and often shocks the eye, as that sometimes he is loathed by his own kith and kin! Что так отталкивает нас во внешности альбиноса и делает его порой отвратительным -даже в глазах собственных родных и близких? It is that whiteness which invests him, a thing expressed by the name he bears. Сама та белизна, которая облачает его и дарит ему имя. The Albino is as well made as other men-has no substantive deformity-and yet this mere aspect of all-pervading whiteness makes him more strangely hideous than the ugliest abortion. Альбинос сложен ничуть не хуже всякого - в нем не заметно никакого уродства - и тем не менее эта всепроникающая белизна делает его омерзительнее самого чудовищного выродка. Why should this be so? Почему бы это? Nor, in quite other aspects, does Nature in her least palpable but not the less malicious agencies, fail to enlist among her forces this crowning attribute of the terrible. Да и сама Природа, уже совсем в ином виде, в своих наименее уловимых, но от этого отнюдь не менее зловредных проявлениях, не пренебрегает услугами этого довершающего признака, свойственного всему ужасному. From its snowy aspect, the gauntleted ghost of the Southern Seas has been denominated the White Squall. Закованный в латы демон Южных морей получил благодаря своему льдистому облику имя Белый Шквал. Nor, in some historic instances, has the art of human malice omitted so potent an auxiliary. И человеческое коварство, как показывают нам примеры из истории, не гнушалось в своих ухищрениях столь могущественным вспомогательным средством. How wildly it heightens the effect of that passage in Froissart, when, masked in the snowy symbol of their faction, the desperate White Hoods of Ghent murder their bailiff in the market-place! Насколько возрастает впечатление от той сцены из Фруассара, где Белые Капюшоны Гента, скрывая лица под снежными эмблемами своей клики, закалывают графского управляющего на рыночной площади! Nor, in some things, does the common, hereditary experience of all mankind fail to bear witness to the supernaturalism of this hue. Да и сам обыденный многовековый опыт человечества тоже говорит о сверхъестественных свойствах этого цвета. It cannot well be doubted, that the one visible quality in the aspect of the dead which most appals the gazer, is the marble pallor lingering there; as if indeed that pallor were as much like the badge of consternation in the other world, as of mortal trepidation here. Ничто не внушает нам при взгляде на покойника такого ужаса, как его мраморная бледность; будто бледность эта знаменует собой и потустороннее оцепенение загробного мира, и смертный земной страх. And from that pallor of the dead, we borrow the expressive hue of the shroud in which we wrap them. У смертельной бледности усопших заимствуем мы цвет покровов, которыми окутываем мы их. Nor even in our superstitions do we fail to throw the same snowy mantle round our phantoms; all ghosts rising in a milk-white fog-Yea, while these terrors seize us, let us add, that even the king of terrors, when personified by the evangelist, rides on his pallid horse. И в самых своих суевериях мы не преминули набросить белоснежную мантию на каждый призрак, который возникает перед человеком, поднявшись из молочно-белого тумана. Да что там перечислять! Вспомним лучше, пока от этих ужасов мороз по коже подирает, что у самого царя ужасов, описанного евангелистом, под седлом - конь блед. Therefore, in his other moods, symbolize whatever grand or gracious thing he will by whiteness, no man can deny that in its profoundest idealized significance it calls up a peculiar apparition to the soul. Итак, какие бы возвышенные и добрые идеи ни связывал с белизной человек в определенном настроении ума, все равно никто не сможет отрицать того, что в своем глубочайшем, чистом виде белизна порождает в человеческой душе самые необычайные видения. But though without dissent this point be fixed, how is mortal man to account for it? Но даже если этот факт и не вызывает сомнений, как можем мы, смертные, объяснить его? To analyse it, would seem impossible. Анализировать его не представляется возможным. Can we, then, by the citation of some of those instances wherein this thing of whiteness-though for the time either wholly or in great part stripped of all direct associations calculated to impart to it aught fearful, but nevertheless, is found to exert over us the same sorcery, however modified;-can we thus hope to light upon some chance clue to conduct us to the hidden cause we seek? Нельзя ли в таком случае, приведя здесь несколько примеров того, как белизна -совершенно или частично лишенная каких бы то ни было прямых устрашающих ассоциаций -тем не менее оказывает на нас в конечном счете все то же колдовское воздействие, нельзя ли надеяться этим путем напасть ненароком на ключ к секрету, который мы стремимся разгадать? Let us try. Попытаемся же. But in a matter like this, subtlety appeals to subtlety, and without imagination no man can follow another into these halls. Но в подобных вопросах тонкость рассуждения рассчитана на тонкость понимания, и человек, лишенный фантазии, не сумеет последовать за мной по этим чертогам. And though, doubtless, some at least of the imaginative impressions about to be presented may have been shared by most men, yet few perhaps were entirely conscious of them at the time, and therefore may not be able to recall them now. И хоть некоторые по крайней мере из тех фантастических впечатлений, о которых здесь пойдет речь, несомненно, были испытаны и другими людьми, мало кто, наверное, отдавал себе в них отчет, и не все поэтому смогут их припомнить. Why to the man of untutored ideality, who happens to be but loosely acquainted with the peculiar character of the day, does the bare mention of Whitsuntide marshal in the fancy such long, dreary, speechless processions of slow-pacing pilgrims, down-cast and hooded with new-fallen snow? Почему, например, у человека, не получившего глубокого религиозного образования и весьма мало осведомленного относительно своеобразия церковных праздников, простое упоминание о Троицыном дне, который называется у нас Белое Воскресенье, порождает в воображении длинную унылую и безмолвную процессию пилигримов, медленно бредущих, уставя очи долу, и густо запорошенных свежевыпавшим снегом? Or, to the unread, unsophisticated Protestant of the Middle American States, why does the passing mention of a White Friar or a White Nun, evoke such an eyeless statue in the soul? Почему также в душе темного и невинного протестанта в центральных штатах даже беглое упоминание о Белых Братьях или Белой Монахине вызывает видение некоей безглазой статуи? Or what is there apart from the traditions of dungeoned warriors and kings (which will not wholly account for it) that makes the White Tower of London tell so much more strongly on the imagination of an untravelled American, than those other storied structures, its neighbors-the By ward Tower, or even the Bloody? Чем - помимо древних сказаний о заточении рыцарей и королей, которые, однако, не дают нам исчерпывающего ответа, - чем можно объяснить то удивительное свойство Белой башни лондонского Тауэра воздействовать на воображение приезжих простаков-американцев сильнее, чем соседние многоэтажные постройки, - Боковая башня, и даже Кровавая? And those sublimer towers, the White Mountains of New Hampshire, whence, in peculiar moods, comes that gigantic ghostliness over the soul at the bare mention of that name, while the thought of Virginia's Blue Ridge is full of a soft, dewy, distant dreaminess? А башни еще более возвышенные, Белые горы Нью-Гэмпшира, отчего при упоминании о них нисходит порой в душу ощущение грандиозной призрачности, в то время как мысли о Голубом кряже Виргинии исполнены столь мягкой, росистой, поэтической мечтательности? Or why, irrespective of all latitudes and longitudes, does the name of the White Sea exert such a spectralness over the fancy, while that of the Yellow Sea lulls us with mortal thoughts of long lacquered mild afternoons on the waves, followed by the gaudiest and yet sleepiest of sunsets? Почему, невзирая на долготы и широты, Белое море оказывает на наши души такое потустороннее влияние, тогда как Желтое море убаюкивает нас земными представлениями о длинных и приятных вечерах на лакированных волнах и наступающих к их исходу цветистых и сонных закатах? Or, to choose a wholly unsubstantial instance, purely addressed to the fancy, why, in reading the old fairy tales of Central Europe, does "the tall pale man" of the Hartz forests, whose changeless pallor unrustlingly glides through the green of the groves-why is this phantom more terrible than all the whooping imps of the Blocksburg? Или же, если обратиться к примерам уже совсем не материальным, рассчитанным исключительно на людское воображение, почему при чтении старинных сказок Центральной Европы образ "высокого бледного человека" в лесах Гарца, чей бескровный лик бесшумно скользит среди зеленых рощ, почему этот белый призрак внушает больше страха, чем вся завывающая нечисть Блоксберга? Nor is it, altogether, the remembrance of her cathedral-toppling earthquakes; nor the stampedoes of her frantic seas; nor the tearlessness of arid skies that never rain; nor the sight of her wide field of leaning spires, wrenched cope-stones, and crosses all adroop (like canted yards of anchored fleets); and her suburban avenues of house-walls lying over upon each other, as a tossed pack of cards;-it is not these things alone which make tearless Lima, the strangest, saddest city thou can'st see. И нельзя сказать, что только память о рушащих соборы землетрясениях; или неудержимые набеги бушующего моря; или бесслезная засушливость небес, из которых никогда не падают дожди; или вид самого города - целого поля покосившихся шпилей, вывернутых каменных плит и поникших крестов, будто на кладбище кораблей; или его пригороды, где стены домов громоздятся одна над другой, словно раскиданная колода карт, - нельзя сказать, что, мол, вот они все причины, делающие Лиму самым странным и самым печальным городом в мире. For Lima has taken the white veil; and there is a higher horror in this whiteness of her woe. Ибо Лима, подобно монахине, скрыла лицо свое под белой вуалью, и в белизне ее скорби таится нечто возвышенное и жуткое. Old as Pizarro, this whiteness keeps her ruins for ever new; admits not the cheerful greenness of complete decay; spreads over her broken ramparts the rigid pallor of an apoplexy that fixes its own distortions. Древняя, как Писарро, эта белоснежность придает вечную новизну ее руинам; она не допускает жизнерадостной зелени окончательного распада и простирает над развалинами укреплений недвижную бледность апоплексии, застывшей в своей гримасе. I know that, to the common apprehension, this phenomenon of whiteness is not confessed to be the prime agent in exaggerating the terror of objects otherwise terrible; nor to the unimaginative mind is there aught of terror in those appearances whose awfulness to another mind almost solely consists in this one phenomenon, especially when exhibited under any form at all approaching to muteness or universality. Я знаю, что во всеобщем мнении белизна отнюдь не считается первопричиной ужаса, внушаемого явлениями, которые ужасны сами по себе; и точно так же для лишенных воображения людей в явлениях, которые внушают иным страх исключительно своей белизной, попросту нет ничего страшного, в особенности если белизна выступает в форме немой и всеохватывающей. What I mean by these two statements may perhaps be respectively elucidated by the following examples. Я хотел бы привести примеры, долженствующие разъяснить обе эти мои мысли. First: The mariner, when drawing nigh the coasts of foreign lands, if by night he hear the roar of breakers, starts to vigilance, and feels just enough of trepidation to sharpen all his faculties; but under precisely similar circumstances, let him be called from his hammock to view his ship sailing through a midnight sea of milky whiteness-as if from encircling headlands shoals of combed white bears were swimming round him, then he feels a silent, superstitious dread; the shrouded phantom of the whitened waters is horrible to him as a real ghost; in vain the lead assures him he is still off soundings; heart and helm they both go down; he never rests till blue water is under him again. Во-первых. Мореплаватель, который, приблизившись к незнакомому берегу, услышит ночью рев прибоя, пробуждается ото сна, весь настороженность и внимание, и ощущает страх ровно настолько, чтобы все его способности лишь обострились; но если при совершенно сходных обстоятельствах он по свистку поднимается с койки и видит, что их судно плывет среди ночи по молочно-белым водам - словно это не пенные гребешки, а целые стада белых медведей подплыли сюда с близлежащих мысов, - вот тогда испытывает он немой и сверхъестественный ужас; призрачная пелена пенного моря страшит его, как подлинное привидение; напрасно убеждает его лот, что дно еще не промеривается; все равно, сердце у него уходит в пятки и остается там до тех пор, покуда под килем корабля вновь не забурлит синяя волна. Yet where is the mariner who will tell thee, А между тем какой мореплаватель признается вам: "Sir, it was not so much the fear of striking hidden rocks, as the fear of that hideous whiteness that so stirred me?" "Сэр, я не так перетрусил, что мы наскочим на подводные рифы, как испугался этой жуткой белизны"? Second: To the native Indian of Peru, the continual sight of the snowhowdahed Andes conveys naught of dread, except, perhaps, in the mere fancying of the eternal frosted desolateness reigning at such vast altitudes, and the natural conceit of what a fearfulness it would be to lose oneself in such inhuman solitudes. Во-вторых. У индейца-перуанца вечное зрелище снегами оседланных Анд не вызывает страха, помимо, быть может, представления о бесконечной ледяной пустыне, которая царит на такой огромной высоте, и помимо вполне естественных мыслей о том, как ужасно было бы затеряться среди этого мертвого безлюдья. Much the same is it with the backwoodsman of the West, who with comparative indifference views an unbounded prairie sheeted with driven snow, no shadow of tree or twig to break the fixed trance of whiteness. Или же поселенцы Дальнего Запада, они тоже с относительным безразличием разглядывают бескрайнюю прерию, затянутую снежной пеленой, где нет ни сучка, ни деревца, чтобы отбросить тень на эту застывшую, недвижную белизну. Not so the sailor, beholding the scenery of the Antarctic seas; where at times, by some infernal trick of legerdemain in the powers of frost and air, he, shivering and half shipwrecked, instead of rainbows speaking hope and solace to his misery, views what seems a boundless churchyard grinning upon him with its lean ice monuments and splintered crosses. Но не то испытывает моряк в водах Антарктики, где порой, когда ему, иззябшему и замученному, грозит, казалось бы, неотвратимое кораблекрушение, вместо радуги, сулящей надежду и утешение в его страдании, какая-то адски хитрая игра морозного воздуха представляет его взору лишь бесконечный церковный погост, который с издевкой ухмыляется ему своими убогими ледяными надгробиями и расщепленными крестами. But thou sayest, methinks that white-lead chapter about whiteness is but a white flag hung out from a craven soul; thou surrenderest to a hypo, Ishmael. Но вы скажете мне, быть может, что эта убеленная глава о белизне - это всего лишь белый флаг, выброшенный трусливой душой; ты покорился ипохондрии, Измаил. Tell me, why this strong young colt, foaled in some peaceful valley of Vermont, far removed from all beasts of prey-why is it that upon the sunniest day, if you but shake a fresh buffalo robe behind him, so that he cannot even see it, but only smells its wild animal muskiness-why will he start, snort, and with bursting eyes paw the ground in phrensies of affright? Тогда ответьте мне лучше, чем объяснить поведение сильного и здорового жеребенка-однолетка, появившегося на свет где-нибудь в мирной долине Вермонта, вдали от всяких хищников, который в любой солнечный день, если вы только встряхнете у него за крупом новой бизоньей полостью, так что он и не увидит ее даже, а только почует дикий запах мускуса, непременно вздрогнет, захрапит и, выкатив глаза, ударит копытами в землю, объятый паническим страхом? There is no remembrance in him of any gorings of wild creatures in his green northern home, so that the strange muskiness he smells cannot recall to him anything associated with the experience of former perils; for what knows he, this New England colt, of the black bisons of distant Oregon? Ведь он не может помнить о том, как сшибались рогами дикие быки на его зеленой северной родине, и поэтому запах мускуса не напоминает ему о былых опасностях; ибо что знает он, однолеток из Новой Англии, о черных бизонах далекого Орегона? No; but here thou beholdest even in a dumb brute, the instinct of the knowledge of the demonism in the world. Ничего, разумеется; но здесь, в этой бессловесной твари, мы сталкиваемся с врожденным знанием о демонических силах мира. Though thousands of miles from Oregon, still when he smells that savage musk, the rending, goring bison herds are as present as to the deserted wild foal of the prairies, which this instant they may be trampling into dust. Пусть тысячи миль отделяют его от Орегона -все равно, когда он чует воинственный запах мускуса, свирепые, всесокрушающие бизоньи стада для него становятся такой же реальностью, как и для отбившегося от табуна жеребенка прерий, которого они, быть может, в этот самый миг затаптывают в прах. Thus, then, the muffled rollings of a milky sea; the bleak rustlings of the festooned frosts of mountains; the desolate shiftings of the windrowed snows of prairies; all these, to Ishmael, are as the shaking of that buffalo robe to the frightened colt! И точно так же приглушенное рокотание пенных валов, и холодный шорох инея в горах, и безжизненное колыхание снежной пелены, которую сдувает с места на место ветер прерий, -все это для Измаила - все равно что бизонья полость для перепуганного однолетка! Though neither knows where lie the nameless things of which the mystic sign gives forth such hints; yet with me, as with the colt, somewhere those things must exist. И он, как и я, не знает, где таятся неизреченные ужасы, которые нам с ним дано учуять, но оба мы знаем, что где-то они существуют. Though in many of its aspects this visible world seems formed in love, the invisible spheres were formed in fright. Ибо многое в этом видимом мире построено на любви, но невидимые сферы сотворены страхом. But not yet have we solved the incantation of this whiteness, and learned why it appeals with such power to the soul; and more strange and far more portentous-why, as we have seen, it is at once the most meaning symbol of spiritual things, nay, the very veil of the Christian's Deity; and yet should be as it is, the intensifying agent in things the most appalling to mankind. Но и теперь не разгадали мы тайну магической силы в белизне и не узнали, почему так воздействует она на души; не узнали - что еще непонятнее и много чудеснее, - почему, как мы видели, она является многозначительным символом духовного начала и даже истинным покровом самого христианского божества и в то же время служит усугублению ужаса во всем, что устрашает род человеческий. Is it that by its indefiniteness it shadows forth the heartless voids and immensities of the universe, and thus stabs us from behind with the thought of annihilation, when beholding the white depths of the milky way? Может быть, своей бескрайностью она предрекает нам бездушные пустоты и пространства вселенной и наносит нам удар в спину мыслью об уничтожении, которая родится в нас, когда глядим мы в белые глубины Млечного Пути? Or is it, that as in essence whiteness is not so much a colour as the visible absence of colour; and at the same time the concrete of all colours; is it for these reasons that there is such a dumb blankness, full of meaning, in a wide landscape of snows-a colourless, all-colour of atheism from which we shrink? Или же все дело тут в том, что белизна в сущности не цвет, а видимое отсутствие всякого цвета, и оттого так немы и одновременно многозначительны для нас широкие заснеженные пространства - всецветная бесцветность безбожия, которое не по силам человеку? And when we consider that other theory of the natural philosophers, that all other earthly hues-every stately or lovely emblazoning-the sweet tinges of sunset skies and woods; yea, and the gilded velvets of butterflies, and the butterfly cheeks of young girls; all these are but subtile deceits, not actually inherent in substances, but only laid on from without; so that all deified Nature absolutely paints like the harlot, whose allurements cover nothing but the charnel-house within; and when we proceed further, and consider that the mystical cosmetic which produces every one of her hues, the great principle of light, for ever remains white or colourless in itself, and if operating without medium upon matter, would touch all objects, even tulips and roses, with its own blank tinge-pondering all this, the palsied universe lies before us a leper; and like wilful travellers in Lapland, who refuse to wear coloured and colouring glasses upon their eyes, so the wretched infidel gazes himself blind at the monumental white shroud that wraps all the prospect around him. Если же мы припомним другую теорию натурфилософов, согласно которой все земные краски, все разноцветные эмблемы и гербы величия и красоты, нежные тона небес и кущ на закате и позлащенный бархат бабочек, и пушистые, как бабочки, щеки юных девушек -все это лишь изощренный обман, свойства, не присущие явлениям, а нанесенные на них извне; и, стало быть, вся наша обожествленная Природа намалевана, как последняя потаскушка, чьи соблазны скрывают под собой лишь могильный склеп; если мы припомним вслед за этим, что само таинственное косметическое средство, которое дает природе все ее тона и оттенки - сам по себе свет в его великой сущности неизменно остается белым и бесцветным и что, падая на материю не через посредство посторонних сил, а прямо, он все предметы, даже тюльпаны и розы, окрасил бы своим собственным несуществующим цветом - если представить себе все это, то мир раскинется перед нами прокаженным паралитиком; и подобно упрямым путешественникам по Лапландии, которые отказываются надеть цветные очки, жалкий безбожник ослепнет при виде величественного белого покрова, затянувшего все вокруг него. And of all these things the Albino whale was the symbol. Воплощением всего этого был кит-альбинос. Wonder ye then at the fiery hunt? Можно ли тут дивиться вызванной им жгучей ненависти? CHAPTER 43. Hark! Глава XLIII. ТС-С! "HIST! - Тс-с! Did you hear that noise, Cabaco?" Ты слышишь там какой-то шум, Кабако? It was the middle-watch; a fair moonlight; the seamen were standing in a cordon, extending from one of the fresh-water butts in the waist, to the scuttle-butt near the taffrail. Была ночная вахта; ярко светила луна; матросы стояли цепочкой от бочонков с пресной водой на шкафуте до пустой бочки-лагуна, привинченной к палубе гака-борта. In this manner, they passed the buckets to fill the scuttle-butt. Передавая друг другу ведра, они наполняли водой лагун. Standing, for the most part, on the hallowed precincts of the quarter-deck, they were careful not to speak or rustle their feet. Те, кому выпало стоять на пустующих шканцах, остерегались произнести хоть слово, остерегались переступить ногами. From hand to hand, the buckets went in the deepest silence, only broken by the occasional flap of a sail, and the steady hum of the unceasingly advancing keel. Ведра переходили из рук в руки в глубокой тишине, только слышно было, как заполощет вдруг на ветру парус да ровно поет вода под неотступно бегущим килем. It was in the midst of this repose, that Archy, one of the cordon, whose post was near the after-hatches, whispered to his neighbor, a Cholo, the words above. И тогда-то среди этого безмолвия Арчи, который стоял поблизости от кормового люка, шепнул своему соседу метису: "Hist! did you hear that noise, Cabaco?" - Тс-с! Слыхал там какой-то шум, Кабако? "Take the bucket, will ye, Archy? what noise d'ye mean?" - Бери-ка ведро, Арчи, не зевай. Какой еще шум? "There it is again-under the hatches-don't you hear it-a cough-it sounded like a cough." "Cough be damned! - Вот... вот опять... из люка... неужели не слышишь? кашлянули... да, вроде кашля. Pass along that return bucket." - Передавай-ка сюда порожнее ведро. "There again-there it is!-it sounds like two or three sleepers turning over, now!" - А вот опять... слышишь? Словно там человека три храпят и во сне ворочаются. "Caramba! have done, shipmate, will ye? - Карамба! кончай чепуху молоть, брат. It's the three soaked biscuits ye eat for supper turning over inside of ye-nothing else. Это у тебя в брюхе три сухаря ворочаются, какие ты за ужином умял. Вот и все. Look to the bucket!" Держи ведро! "Say what ye will, shipmate; I've sharp ears." - Что хочешь говори, брат, но у меня слух острый. "Aye, you are the chap, ain't ye, that heard the hum of the old Quakeress's knitting-needles fifty miles at sea from Nantucket; you're the chap." - Ну, ясное дело, не ты ли это слышал в море, за пятьдесят миль от Нантакета, как звякают спицы твоей старухи квакерши? "Grin away; we'll see what turns up. - Смейся, смейся, мы еще посмотрим, что дальше будет. Hark ye, Cabaco, there is somebody down in the after-hold that has not yet been seen on deck; and I suspect our old Mogul knows something of it too. Поверь мне, Кабако, там в трюме есть кто-то, кого еще на палубе не видели. И чую я, старый Могол тоже об этом кое-что знает. I heard Stubb tell Flask, one morning watch, that there was something of that sort in the wind." Я слыхал, на днях Стабб в утреннюю вахту говорил Фласку, что в воздухе пахнет чем-то в этом роде. "Tish! the bucket!" - Да будет тебе! Держи ведро! CHAPTER 44. The Chart. Глава XLIV. МОРСКАЯ КАРТА Had you followed Captain Ahab down into his cabin after the squall that took place on the night succeeding that wild ratification of his purpose with his crew, you would have seen him go to a locker in the transom, and bringing out a large wrinkled roll of yellowish sea charts, spread them before him on his screwed-down table. Если бы вы спустились вместе со старым Ахавом в его каюту, когда прошел шквал, налетевший на судно в ночь после того, как его безумный замысел был принят разгоряченной командой, вы увидели бы, как он подходит к шкафу в переборке, вынимает из него большой сморщенный рулон пожелтевших морских карт и разворачивает их у себя на столе. Then seating himself before it, you would have seen him intently study the various lines and shadings which there met his eye; and with slow but steady pencil trace additional courses over spaces that before were blank. Потом вы увидели бы, что он сел и стал внимательно разглядывать представившиеся его взору бесчисленные линии и знаки, медленно, но уверенно прокладывая карандашом новые курсы через еще не перечеркнутые пространства. At intervals, he would refer to piles of old log-books beside him, wherein were set down the seasons and places in which, on various former voyages of various ships, sperm whales had been captured or seen. Время от времени он поднимает голову и заглядывает в старые судовые журналы, высокой стопкой лежащие подле него, и по ним справляется, в какое время года и под какими широтами был убит или замечен хоть один кашалот. While thus employed, the heavy pewter lamp suspended in chains over his head, continually rocked with the motion of the ship, and for ever threw shifting gleams and shadows of lines upon his wrinkled brow, till it almost seemed that while he himself was marking out lines and courses on the wrinkled charts, some invisible pencil was also tracing lines and courses upon the deeply marked chart of his forehead. Так он сидел и работал, а тяжелая висячая лампа у него над головой мерно раскачивалась на цепях в лад с корпусом корабля, отбрасывая бегучие отблески и теневые полосы на его нахмуренный лоб, так что под конец стало казаться, что, пока он сам наносил линии и курсы на сморщенные карты, невидимый карандаш провел такие же линии и курс