Направо, налево, прямо, назад — это тайные ориентиры. Направо значило на юг, налево — на север, вперед — на восток… Путник, прочитав придорожную справку, знал, что ждать впереди, и готовился к встрече.
На больших валунах или скалах, которые встречаются в степи, записывали целые послания. Высекали поэтические строки… Конечно, все это тоже была давняя алтайская традиция, она навеки прижилась в степи.
О своем Великом переселении в степь тюрки слагали поэмы, сказания. Что-то сохранилось даже от современников той далекой поры. Скажем, древнее сказание «Акташ», его теперь рассказывают по-разному, но главное осталось.
Правда, башкиры утверждают, что хан Акташ был башкир. А татары — татарин, кумыки же говорят, что он был кумык… В Дагестане есть река Акташ, на ее высоком берегу развалины древнего города, который, по преданию, основал знаменитый хан… Свою столицу… Кому верить — татарам, кумыкам или башкирам?
Всем сразу! И вот почему.
Хан Акташ основал на Идели страну, она, видимо, уже тогда называлась Дешт-и-Кипчак. Нынешние кумыки, башкиры, татары были кипчаками, то есть единым народом. Ничто не разделяло их, как теперь, у них тогда был один правитель, одно ханство… К сожалению, братья забыли о своем родстве. Вот и спорят.
При хане Акташе, то есть в III веке, встало на ноги новое большое тюркское ханство. Оно было порождением Великого переселения народов, его результатом! Освоение земель только так и могло завершиться — новым государством. А всякая страна, как известно, обязательно имеет границы, правителя и имя.
Дешт-и-Кипчак — это название с очень глубоким смыслом. Его ныне переводят как «степь кипчаков» (то есть тюрков, переселившихся в степь). Однако такой перевод слишком мало что объясняет, он не в традициях тюркской культуры. Смущает слово «дешт» или «дашт», оно как бы лишнее. К тому же в древности это слово у тюрков означало все-таки «чужбина», а не «степь».
Могли ли степняки назвать свою родину «чужбиной кипчаков»?.. Никогда. Неуютно звучит.
А разгадка в незаметном и, что затерялось в середине названия. Оно словно забытый отголосок древности и прежде звучало как «иситеп» — по-тюркски «согревшая». В русском варианте получается: «чужбина, согревшая кипчаков». Вот когда всё встает по местам. (В тюркском языке, правда, строй фразы ныне иной, но смысл остался тот же.)
Дешт-и-Кипчак! Так, и только так, могли сказать тюрки, ушедшие в степь. Они, вчерашние горцы, обрели новый дом. Он «согрел» их.
Для степняка теперь нет слова теплее, чем «иситеп». Это — Родина. Самая теплая на свете земля. «Наша колыбель — Алтай, а Родина — Степь», — говорили кипчаки.
Впрочем, не исключены и иные толкования Дешт-и-Кипчака, возможно, кому-то они покажутся точнее. Например, если за основу взять тюркское слово «таш» («даш») — камень, скала, возвышенность, то образуется слово «ташта» («дашта») — место пребывания. В нем и ищут объяснение… Можно склониться еще и к иранской версии (есть и такая!)…
Но так или иначе, а старинное тюркское слово «иситеп» все равно будет ближе сердцу степняка.
Идель
Хан Акташ заложил на Идели города, станицы, хутора и дозоры. Он был очень деятельный правитель… А то, что татары, башкиры и кумыки, называя его своим, рассказывают о нем по-разному, к сожалению, показательно для забывчивых людей.
Акташ — тюркский герой, вероятнее всего, это даже некий собирательный образ. Образ народа, преодолевшего невероятные трудности. На Урале и на Кавказе оставил он следы своих подвигов… Было же основано на новой земле новое ханство, в котором жил единый народ.
Тюрки вели своего белого коня по берегам Идели и на север, и на юг — куда хотели. Уже в III веке были заложены их первые города на этой великой реке. Они, эти города, не забыты, живут и здравствуют. Например, Сумеру (Самара), она — память о священой алтайской горе Уч-Сумер. Возможно, именно здесь было что-то напоминающее о ней: то ли гора, то ли растительность, то ли еще что-то. Случайных названий тюрки никогда не давали.
Около могилы святого человека вырос город Симбир — «одинокая могила» (Симбирск), на песчаной горе — Сарытау — «желтая гора» (Саратов)… И конечно, уже тогда знали город Булгар, здесь жили тюрки и другие народы. Город имел смешанное население, и это видно из его названия.
Строились города также по притокам Идели: на берегах Камы, Оки, Агидели. На Урале — Челяба (Челябинск), Тагил, Курган и другие… Все названия тюркские, каждое имеет смысл.
Но чужих земель кипчаки не трогали. Удмурты, марийцы, мордва, коми, пермяки и другие народы нынешнего Поволжья и Урала навсегда остались их добрыми соседями. По сути, это — народы-братья, у всех у них алтайские корни.
На Идели конники хана Акташа встретили поселения скифов — тех самых тюрков, которые ушли когда-то с Алтая. Сегодня этих людей называют чувашами. Они по-прежнему хранят древнейшую веру тюркского народа. Но уже признают и Тенгри, называя Его Тура.
Чуваши — настоящий народ-музей, таинственное сокровище тюркского мира, которое терпеливо ждет своего часа познания…
Конечно, были на берегах Идели и кровавые столкновения, без войн не обходилось и здесь. Всадники, например, вынуждены были обнажить шашки, когда дорогу им преградили аланы — очень сильный и воинственный народ, перед ним отступали даже римские легионеры.
Аланы не пустили тюрков к берегам Дона, не дали им искупать и напоить коней.
Хан Акташ вернулся на Идель ни с чем. В устье реки он заложил город Семиндер, будущую столицу Хазарского ханства. И тем навеки утвердил, что Идель — тюркская река.
Но освоение степи тогда приостановилось. Без хорошего войска оставаться здесь было опасно: Европа не скрывала своей враждебности. А тюркам во что бы то ни стало требовалось утвердиться на Кавказе, потому что горы — это природная крепость, которая надежнее любых крепостей. Иначе потеряли бы Идель.
Хан Акташ с боем пошел на Кавказ.
На берегу горной реки заложил город. По сути это был первый тюркский город на Северном Кавказе и во всей Европе… Сейчас на его месте остались лишь курганы. Кое-где видны следы кирпичных стен и земляных валов. Рядом река Акташ. А за рекой — кумыкское селение Эндирей. За древность уважают его кумыки!
Отсюда, от этого забытого ныне города, путь Великого переселения лежал на юг, но был не долгим. У стен Дербента конница безнадежно встала. Дальше путь был наглухо закрыт.
Город Дербент считался надежным стражем западного мира, неприступной крепостью стоял он на вершине горы. От крепости до берега моря тянулась высокая каменная стена, она надежно перегораживала путь в Иран и Римскую империю. Стена была очень высокая и такая широкая, что по ней ездили на арбе, как по улице.
Город жил этой стеной. Вернее, он жил знаменитыми воротами: их открывали перед торговыми караванами, за что брали деньги или товары.
Перед тюркскими всадниками ворота закрыли наглухо… Здесь, в предгорье Кавказа Великое переселение народов остановилось: справа высились горы, слева плескалось море. Впереди был тупик. Идти некуда.
А на планете III век уже отсчитывал свою вторую половину. В тюркском мире наступили годы затишья.
Кавказ
Страна, что лежала за дербентскими воротами, манила к себе кипчаков. Манила своей неизвестностью. То была новая для степного Востока земля, с иной культурой. О Европе, о Римской империи тюрки, конечно, слышали и раньше. Но никогда не видели их.
Оказавшись в тупике, они доверились Небу…
Дешт-и-Кипчак продолжил свою размеренную жизнь: строил, плавил железо, растил урожаи и скот. Люди отмечали праздники и свадьбы, радовались рождению детей, скорбели по уходу в мир иной своих ближних. Все было как всегда. Жизнь текла своим неторопливым чередом.
На Кавказе появлялись тюркские селения, вырастали новые города. Один из них — Хамрин. Город прославился священным деревом, о котором упоминали едва ли не все историки Кавказа. Деревом по имени «Тенгри-хан».
Разумеется, речь шла не просто о священном дереве, как у язычников… Вовсе нет… У тюрков жила легенда о мировом древе, в котором соединяется все, созданное Великим Тенгри. (В этом случае полагалось обращаться к Тенгри со словом «Ходай» — «Создатель», «Творец».)
Учение о мировом древе — это целая наука, познав ее, человек становится мудрецом. Он видит модель мира и начинает понимать, как устроен мир. В Европе эту науку назвали философией.
Ветви мирового древа достигают неба, они принадлежат Богу и птицам. Корни древа уходят глубоко в преисподнюю, в царство Змея. А ствол находится в срединном мире — там, где живут люди, кони и звери.
Древо жизни вечно, как вечен Бог. Его нельзя увидеть, как нельзя увидеть Бога.
Согласно легенде, по древу жизни переходят духи и мысли из одного мира в другой. Именно оно, мировое древо, дает человеку познание… А что, если город Хамрин был городом мудрецов и философов? Что, если здесь, под покровом ветвей мирового древа кипчаки просили совета Тенгри?.. Кругом же кольцо враждебного мира.
Древо жизни вечно, как вечен Бог. Его нельзя увидеть, как нельзя увидеть Бога.
Согласно легенде, по древу жизни переходят духи и мысли из одного мира в другой. Именно оно, мировое древо, дает человеку познание… А что, если город Хамрин был городом мудрецов и философов? Что, если здесь, под покровом ветвей мирового древа кипчаки просили совета Тенгри?.. Кругом же кольцо враждебного мира.
В городе Хамрине позже построили храмы, еще позже — мечети. Но древо оставалось его главной святыней… Сейчас там селение Каякент. Селение со строгой планировкой города. А на околице, в память о прошлом, растет священное дерево «Тенгри-хан»… Кумыки, конечно, что-то забыли, многого не знают о древе жизни, но хранят особое уважение к дереву, что растет в селении Каякент.
К дереву своих будущих воспоминаний?!
…А тогда, в III веке в мире зарождались великие события. Они начинались по ту сторону дербентской стены и поначалу шли без участия тюрков. Но именно кипчаки должны были стать их главными участниками и главной движущей силой.
«Что предписано Тенгри, того не избежать», — учит древняя мудрость.
Невероятно, но факт — дербентские ворота открылись сами! Без участия степняков… Известно, что чистые помыслы ниспосланы Небом, они не проходят бесследно. И в этом убеждает дальнейшая история Кавказа и всей Европы.
О приходе кипчаков узнали армяне, которые у себя в далеком Закавказье безнадежно проигрывали войну с Ираном. Им нужен был сильный союзник, и армяне нашли дорогу к городу Хамрину. Они первыми в Европе признали тюрков. И сделали всё, чтобы Дербент пропустил всадников.
Армянский правитель Хозрой I не ошибся в союзнике. Кипчаки повергли противника в ужас, наголову разбив его в бою. Война тем и закончилась. Армения вышла из-под власти Ирана, а тюрки подчинили себе Дербент и всё западное побережье Каспия…
В нынешнем Азербайджане много примет того славного времени. Например, селение Кыпчак или город Гянджа. Даже в иных малоизвестных селениях и городах есть памятники эпохи Великого переселения народов. Стоило бы присмотреться к городу Гусары, это его современное название, но оно видимо, идет от имени Гесера… Тюркский мир тогда, в Ш веке, полноправно вступил на Кавказ. Пустил здесь корни. Навсегда стал частицей культуры Кавказа и всей Европы! Так что здесь возможны самые невероятные открытия.
Вступление тюрков на Кавказ было событием чрезвычайным в мировой истории! В нем — и сила всадников (новой армии, с которой обязаны считаться все), и будущее Великого переселения народов, его обозначившиеся перспективы (на горизонте кипчаков показались Европа, Ближний и Средний Восток).
Все связалось тогда на Кавказе в плотный политический клубок, все ждало своего продолжения. Время сжалось, словно пружина, готовая дать толчок глобальным событиям истории. Мир готовился стать другим.
Именно приход тюрков в Европу подвел здесь черту под эпохой античности и начал эпоху средневековья! Началась новая Европа — уже и тюркская! Она как бы перешла из поры отрочества в пору юности… Это важнейшее событие, к сожалению, просмотрели историки.
Конечно, Кавказ и прежде играл в мировой политике особую роль, он — граница между Востоком и Западом. Граница двух миров! Здесь долго пересекались интересы Ирана и Римской империи: веками шли кровопролитные войны.
Кроме того, Кавказ был едва ли не единственным местом в западном мире, где умели делать железо. То самое железо, которое ценилось выше золота. (Правда, железо здесь не плавили, оно получалось низкого качества; что-то подобное делали и кельты в Карпатах.) Но всё равно борьба за обладание им велась не на жизнь, а на смерть. Без кавказского металла в Римской империи навсегда был бы бронзовый век. Выплавки железа там не знали. Поэтому даже доспехи своим легионерам делали из бронзы. Иран тоже пользовался кавказским железом.
Когда тюрки разбили в Закавказье армию Ирана, все разом перевернулось, все изменилось самым неожиданным образом. Мировая политика, которая выстраивалась веками, в один день рухнула. Рухнула без шума и треска. Но понять это могли только очень искушенные люди.
Среди кипчаков таковых не нашлось. Они многого, что творилось в Европе, вообще не знали. Ушли из Закавказья, даже не вкусив плодов своей победы, — оставили это другим. Помогли армянам и ушли осваивать побережье Каспия.
А в «ничейное» Закавказье заторопился римский император Диоклетиан — хитрейший лис и мудрейший политик того времени. Под его властью лежала Европа, и теперь он чувствовал, что может стать хозяином мира.
Диоклетиан к 297 году подчинил себе все Закавказье. Потом напал на ослабленный Иран, захватил самые богатые его провинции. Поход его был стремительный. Победоносный. Рим ликовал. Поговаривали уже о новом «Золотом веке» империи. Такого успеха никто не ожидал, даже сам император.
Но победа далась слишком легко. Подозрительно легко, это и насторожило Диоклетиана. Только он в той победе над персами почувствовал беду. А мятеж, вспыхнувший потом в Армении, был дальним всполохом той беды, которая неотвратимо стеной шла на Империю.
Мятеж в Армении, конечно, подавили. Христиан — зачинщиков бунта заключили в тюрьму. Но это уже ничего не могло изменить. Армяне были словно околдованы. Они ждали очень важного события, которое должно было вот-вот случиться. Ждали чуда, которое предрек христианин Григорий.
Этот Григорий увидел в небе огненный столп и крест на его вершине. От креста лучился яркий свет, как от молнии.
Армяне тогда еще не верили в спасительную силу креста, они были язычниками. Но зато все прекрасно помнили знамена с крестами, под которыми сражались кипчаки. И поразились. Точно такой же крест в небе увидел Григорий! Божественное предзнаменование.
«Тюркам помогает их Бог Небесный», — решили они.
Молва о всесильном тюркском Боге понеслась по Европе быстрее ветра. Ее распространяли христиане, повторяя пророческие слова Иисуса Христа о всадниках, которые освободят мир от владычества Рима. Это пророчество было записано в Апокалипсисе — одной из главных книг христиан! Им жили. Люди читали и перечитывали, сверяя каждую строчку с тем, что происходило вокруг. Все сходилось. Все было именно так, как говорил тот, кого потом назвали Христом.
«Пророчество сбылось. Ждите», — сказал всем Григорий, увидев на небе сияющий крест Тенгри… А не за эти ли слова армяне назвали его позже своим Просветителем?
Победа была рядом, она должна была прийти сама.
…Разумеется, тюрки ни о чем, что творилось в Европе, даже не догадывались. Они абсолютно ничего не знали. Пока к ним не пришел молодой армянский священник. Его звали Григорисом, он был внуком Григория Просветителя. Юноше едва исполнилось шестнадцать лет. Он смиренно поклонился и на ломаном тюркском языке попросил встречи с царем кипчаков.
Сказано же: «Что предписано Тенгри, того не избежать».
Тюрки и христианство
Зачем пришел юный епископ Григорис? Чего хотел он от хана? Нет, не военной помощи.
Армяне на этот раз просили научить их побеждать. Они (и язычники, и атеисты!) пожелали принять веру в Бога Небесного, Который сделал тюрков непобедимым народом. Христианский епископ Григорис первым из европейцев пришел учиться вере в Тенгри, чтобы потом просвещать свой народ. По сути он желал продолжить деяния Гесера и хана Эрке, но уже в Европе!..
Надо отметить, что в Европе о Боге Небесном даже не слышали. Евреи молились идолам (терафим) и языческим богам (элохим). Римляне поклонялись Юпитеру. Всюду царило языческое многобожие и откровенное варварство.
Христиане же вообще не признавали никаких богов. Они отрицали их, называя себя атеистами. Ждали лишь прихода всадников — вестников Посланца Бога Небесного… И вот всадники явились!
Появление кипчаков у границ Римской империи, их блестящую победу над Ираном заметили в первую очередь именно христиане. О пришельцах заговорили. Уж очень выделялись они: их железные доспехи и вооружение делали кипчаков в глазах европейцев пришельцами из другого мира. Именно так и было на самом деле. Они вышли из светлого мира, который жил под высоким небом Тенгри.
Языческая Европа смотрела на них снизу вверх, — только так и должен смотреть пеший на всадника. Европа уступала тюркам в главном: вера в Бога была для нее недосягаемой ценностью! В Бога, который подарил тюркскому народу железо.
Чтобы понять смысл этих слов, достаточно одного простого примера. Хороший удар железной шашкой перерубал бронзовый меч надвое. Иначе говоря, хваленые римские войска перед кипчаками были безоружными. Как дикари с деревянными палками.
Можно что угодно и как угодно говорить о крушении Римской империи, строить любые гипотезы и предположения, но без учета этого простого факта все разговоры будут явно несостоятельными.